Лепехин Александр Иннокентьевич
Сильная рука
Он стоял над горящим городом и дышал тяжело, пытаясь умять в легкие жаркий и скудный воздух. Словно бежал, бежал, бежал без остановки - а потом уперся в стену, и дальше бежать стало некуда. По сути, так оно и было.
Картина подавляла. Далеко внизу, среди темной и частой сетки улиц вспыхивали огоньки. Пожары - сотни, тысячи пожаров. Слышалось стрекотание легкого ручного и взвизгивающее уханье тяжелого оружия. Дальше, в сторону горизонта, где жилые и деловые комплексы начинали вздыматься, как рукотворные горы, пламя и дым сливались в единый оранжевый занавес, уходящий вверх. Небо, в которое тот упирался, было низким, плотным, багровым. Впрочем, огоньки вспыхивали и в нем - как правило, осыпаясь после этого куда-то вниз. Затем следовал отдаленный грохот.
По спине прокралась дрожь, нацелившаяся на загривок. Непроизвольно вскинув руку, чтобы потереть шею, он наткнулся пальцами на жесткий воротник - то ли металлический, то ли из пластика. Странно, мелькнула отстраненная мысль, я же вроде был в рубашке.
В другой руке обнаружилась стопка карт. А тело вместо рубашки и брюк покрывал комбинезон - больше похожий на скафандр из образовательных передач про космос. Он вздрогнул, ощупал грудь, живот, колени... И вдруг понял, что не способен восстановить в памяти, как здесь очутился и что этому предшествовало. Паника начала накатывать на рассудок, но ее удалось задавить крепким усилием воли. В конце концов, подумалось ему, пока он засовывал карты в боковой карман, что-то же я все-таки помню? Вот от этого и спляшем.
***
В этой игре Максиму как-то не везло. Ну не давались ему хитрые правила, а также запутанные описания карт, каждая из которых имела свою силу, способности и особенности разыгрывания. Их ведь не просто так надо было кидать, а каждую в свой ряд, потом учитывать влияние соседей, считать прочие эффекты на поле... В общем, посложнее тактических задачек в учебке.
Леха, заглядывающий через плечо то самому Максиму, то Азамату, который согласился против него сыграть, толкнул приятеля в бок.
- Да ну что ты кривишься? - попытался он как-то поддержать товарища. - Нормально будет. У тебя сильная рука. Вон, смотри, если придержать этих двоих до конца раунда...
- Не, граждане, ша! - тот аккуратно сложил свои карты в стопку и сдвинул их в сторону. - Мне срочно надо расслабить мозг. Пиво и женщины - по-дой-дут.
И он искательно закрутил головой. Официантка поняла намек правильно, и вскоре на стол энергично, но аккуратно опустилось новое трио объемистых кружек. Азамат отхлебнул первым и протянул:
- Не могу не согласиться с господином курсантом. Ты, Леш, когда выныриваешь из своего виртуального мира, делай скидку на то, что вокруг не эльфы и гоблины, а самые что ни на есть простые, заурядные люди. Хомо сапиенсы. Хотя игра интересная, мне понравилось.
- Еще бы тебе не понравилось, - буркнул Максим, ополовинивая свою емкость буквально в пару глотков. - Ты ж пятый заход выигрываешь. Вот я стопудово сейчас слился бы. Но, как гласит пословица, не везет в картах - повезет в любви. Так, и где у нас тут прекрасные дамы?
С дамами в баре было скудно. Вечер воскресенья - что вы хотите? Все либо оживали после субботнего загула, либо готовились к понедельничной страде. Лишь их компания делала скудную выручку воскресной смене, поглощая пиво и закуски в меру к тому способности крепких, молодых организмов. Да еще через пару столиков сидели какие-то ботаники, увлеченно дискутируя на свои высокозамудреные темы. Леха, перебирая карты сброса, присмотрелся.
- Ну, если ты ничего не имеешь против очков...
Максим воспрял.
- В конце концов, окуляры всегда можно снять. Как и все прочее, - и он хохотнул. Приятели осклабились в ответ и приготовились наблюдать дивное.
Действительно, среди ботанов затесалась вполне симпатичная - если ее слегка накрасить и приодеть, мысленно прикинул Максим - барышня. Она с любопытством, но без недовольства подняла взгляд, изучая форму, знаки различия, а более всего статную и крепкую фигуру молодого человека. Но длилось это недолго - буквально пару секунд. Остальные, сидящие за столиком, не удостоили его даже поворотом головы.
- ...Таким образом, подавляя тета-ритм, мы можем стимулировать активность прифронтального неокортекса, - вещал один из очкастых. Двое остальных, и даже девушка, внимали ему с предельной концентрацией. Это было обидно.
- Доброго всем ночера, уважаемые, - решил пойти ва-банк Максим, останавливаясь четко напротив дамы. - Вижу, у вас тут серьезный научный диспут, а прекрасная леди томится. Вы ведь не будете против, если я последую рекомендациям светского этикета и постараюсь ее развлечь?
Леди изогнула бровь. Один из ботанов, хлебавший, к слову, чай, закашлялся и чуть не уронил очки. Второй привстал, потом, видимо, понял, что не тот случай - и грузно плюхнулся обратно. Третий, выступавший как раз оратором, оказался хладнокровнее. Он просто смерил Максима взглядом и уточнил:
- Я правильно понимаю, что вы, уважаемый, - слово было подчеркнуто, но звучало почти не издевательски, - собираетесь отбить девушку у, как вам кажется, скучной компашки занудных нердов? Боюсь вас огорчить, - хотя нет, конечно же, не боюсь - но вряд ли что-то из пережитого вами субъективного житейского опыта сможет заинтересовать женщину, ай-кью которой приближается к ста пятидесяти.
Сказано было опасно. Максим, в начале тирады благосклонно оценивший самокритичность ботаника, под конец начал слегка закипать. Обернувшись на приятелей, с искренним любопытством занявших наблюдательные посты, он подтащил от соседнего столика лишний стул и уселся поосновательнее.
- То есть, вы только что обозвали меня идиотом? - живо поинтересовался он с максимальной задушевностью в голосе. Ботаны побледнели, девушка даже пискнула. Оратор, тем не менее, даже не моргнул. Он развел руками и покачал головой.
- Ни в коем разе. Идиотия - это клинический медицинский диагноз; я просто недостаточно компетентен, чтобы его поставить. Единственное, что я предположил - возможно, ваша личность формировалась в иных условиях, нежели те, что могли бы способствовать развитию вполне определенных качеств и навыков. Ведь, по сути, что есть эта самая личность, как не осмысленное пережитое, не набор отрефлексированных воспоминаний?
В целом Максим был согласен. Очкарик говорил дельные вещи - и это было даже интереснее карточной игры. Но задетая честь будущего офицера требовала хоть как-то уязвить зазнайку.
- А мне всегда казалось, что личность - это воля, - он брякнул пивную кружку на стол к ботаникам, показывая, что собирается засесть надолго. Вынужденные соседи всячески демонстрировали, что не рады внезапному гостю - все, кроме оппонента. Тот, видимо, был не против свежих ушей.
- А что такое воля? Как она формируется? Как проявляется, через какие механизмы и методы? - он наставительно помахал пальцем и начертил окружность по периметру чайной чашки. - Это все очень непростые и любопытные вопросы. К слову, мы в нашей лаборатории как раз занимаемся многими из них. Например, определяем степень влияния воспоминаний, как осознанного опыта, на формирование личности. Очень, знаете ли, интересные результаты.
- И какие? - заинтересовался Максим. Про девушку он уже успел позабыть, на что та, естественно, слегка надулась. Впрочем, фиг с ней, с кабачной романтикой, послушаем лучше умных людей.
Ботаник улыбнулся.
- Мы разработали устройство, которое позволяет в некотором роде блокировать память. Вот оно, - и на стол легла небольшая коробочка, размером со смартфон. Максим непроизвольно отодвинулся. - Нет-нет, что вы, не бойтесь. Этот эффект, во-первых, временный, а во-вторых, я бы не стал экспериментировать на посторонних людях без их согласия.
- Что за эффект? - решил уточнить курсант. Мало ли, вдруг через пару лет им придется что-то подобное изучать. Ну, как оружие для диверсантов... Собеседник пояснил:
- Специально модулированное излучение запускает в нервных структурах испытуемого что-то вроде таймера. Через заданное время - с момента воздействия - субъект забывает все, что с ним за этот период происходило. Потом, еще спустя какое-то время, воспоминания возвращаются - как я уже говорил, мы не удаляем их, а просто блокируем, запираем в областях, ответственных за память. Задача эксперимента - провести психологические и неврологические тесты, сравнивая результаты на период до возвращения воспоминаний и после. Так мы определяем, как пережитый опыт влияет на личность.
- Что-то получается? - не отставал Максим. Ботаник поморщился. Остальные затихли, прислушаваясь.
- Ну, так. Материала мало, - честное признание далось оратору нелегко. - Редко когда человек соглашается на подобные шалости с собственной головой. Опасаются, - уныло пояснил он. Максим оживился.
- А может, попробуем?
Вот теперь действительно воцарилась тишина. Даже музыка, доносившаяся из колонок, словно стала глуше. Очкарик внимательно уставился на Максима, а затем протянул руку:
- Роман.
- Максим, - представился собеседник. Роман кивнул.
- Славно. Максим, ты уверен? Я и мой научрук, мы, конечно, будем очень благодарны. Но не хотелось бы претензий постфактум...
- Претензий не будет, - успокоил Максим, совершенно не удивившись переходу на "ты". - Если что, могу расписаться где-нибудь. Только не дольше, чем на сутки - у меня отпуск через пару дней заканчивается.
- Славно, - повторил Роман. - Нет, росписи не нужно. У нас есть свидетели. Ну что, ты готов?
- Всегда готов, - выкатил грудь колесом Максим...
И на этом его воспоминания обрывались.
***
Сейчас он спускался по лестнице. Та выглядела совершенно обыденно - ступеньки, перила, пролеты... Если бы не начиналась в технической будке на крыше огромного, поистине циклопического здания, больше всего напоминавшего египетскую пирамиду, у которой кто-то срезал верхнюю треть. И этот срез ничуть не ослабил впечатления от габаритов строения - все остальные дома, стоявшие в некотором отдалении, смотрелись муравейниками у подножия небоскреба.
Наконец лестница закончилась, выведя в небольшой тамбур. Максим был далек от того, чтобы считать, будто он добрался до "первого этажа". Стоило осмотреться и понять, что делать дальше.
Сдвижная дверь распахнулась сама, едва он только протянул к ней руку. А за дверью...
Нет, он, конечно, ожидал, что внутренние помещения такого здорового "домика" окажутся немалых размеров. Но чтобы настолько!
Сгруппированные в гнезда по шестнадцать штук, собранные на массивных, укрепленных консолях, все видимое пространство заполняли какие-то цистерны или баки. Они мягко поблескивали в холодном сиянии немногочисленных ламп - и этот блеск терялся вдалеке, сливаясь в размытое голубоватое сияние. Хранилище, подумал Максим. Или завод.
Из тамбура можно было выйти на достаточно широкую, открытую галерею, тянущуюся вдоль стен в обе стороны. От галереи периодически ответвлялись такие же широкие переходы, нырявшие между колонн, к которым крепились упомянутые группы емкостей. Одна из них как раз оказалась неподалеку.
Подойдя ближе, Максим ощутил холод. Да и вообще внутри было нежарко. Точно - либо склад, либо спецхран. Доводилось побывать. Поверхность ближайшего к балюстраде цилиндра была покрыта инеем, но под ним просматривалось что-то прозрачное - стекло или пластик, кто их сейчас разберет. Протянув руку, он осторожно смахнул намерзшее...
И отшатнулся. Потому что внутри находилось чье-то тело. Недвижное и холодное.
Так, вот это уже плохо, подумалось Максиму, когда он отступил назад и непроизвольно обтер руку об штанину комбеза. Это какое-то невнятное дерьмо, в которое он вляпался, по субъективным ощущениям, до самой маковки - и из него надо выбираться. Причем побыстрее.
Он направился в сторону ближайшего перехода, а потом свернул налево. Что-то подсказывало ему, что стоит держаться этого направления. Знать бы еще, что именно...
Впрочем, интуиция не обманула. Вскоре показалась некая конструкция, напоминавшая дом внутри дома. Поблескивающий серым и темно-синим куб, подпираемый снизу аж четырьмя колоннами. И главное: в нем была дверь.
Над притолокой было что-то написано - Максим не успел осознать. Он влетел внутрь, скользнув между все так же автоматически раздвинувшихся створок, и начал шариться взглядом. И нашарил.
Посреди незнакомых приборов, экранов, установок и приспособлений, обернув ко входу изумленный взор, сидел человек. Живой, для разнообразия. Одетый в схожий с максимовским комбинезон. И сильно озадаченный.
Кого-то он напоминал. Отдаленно, смутно, неуверенно. Узнавание было из той категории, когда пытаешься сосредоточиться, но мысль ускользает и звоночка "да, оно!" так и не происходит. Плюнув, Максим решил перейти к делу.
- Где я? - выпалил он и вдруг понял, что говорит не по-русски. А потом еще и осознал, что надпись над дверью была сделана литерами какого-то странного, незнакомого алфавита, отдаленно напоминавшего то ли буквенную запись иврита, то ли упрощенные японские иероглифы. И гласила она вполне банальное: "Диспетчерская".
Диспетчер - а это был явно он - встал и неловко поклонился. Что же, уже приятно. А вот дальнейшие слова вогнали Максима в ступор.
- Господин, но вы не должны... - промямлив, он побледнел и бросился к одному из экранов. - Неужели сбой? Но я проверял...
Максим подошел ближе, присматриваясь. Вроде не вооружен. Можно попробовать вступить в контакт.
- Эй, дружище, как там тебя... - он положил свою руку на плечо незнакомцу, но тот продолжал что-то изучать на мониторе. Правда, кивнул головой, что слышит. Уже что-то.
- Я все-таки хотел бы знать, где нахожусь, - собрал мысли в кучу Максим. - И что за хрень тут творится.
Вот тут диспетчер соблагоизволил переключить свое внимание. Он повернул голову, снова уставился на гостя, потом нашарил сзади себя кресло и медленно осел в него.
- Но... Это же был ваш проект... - он провел рукой по лицу. Максим терпеливо кивнул.
- Вполне допускаю. Штука в том, что я ничего не помню. Совсем.
- Не помните? - ошарашено проблеял его собеседник, а затем подскочил на сиденье. - Значит, оно сработало!
- Сработало что? - непонимания в голосе, видимо, хватало, потому что диспетчер вылетел из кресла, пробежался вокруг Максима и внезапно замер.
- Один из моих предков оставил рабочие записи. Я не помню всего, но там было сказано, что когда-то, давным-давно вы с ним поставили любопытный эксперимент. Правда, тот получился незавершенным... Нам надо ко мне домой! - неожиданный вывод прозвучал чуть ли не как приказ. По крайней мере, тон был знакомым. Максим поморщился.
- Далеко? Я нихрена не врубаюсь, но, кажется, у вас там снаружи неспокойно.
Подтверждая его слова, пол вздрогнул. Едва уловимо, на грани восприятия. Но этого хватило. Диспетчер сглотнул.
- Вы совсем ничего не помните?
- Абсолютно, - отрезал Максим. - Крайний момент - как мы сидим в баре вместе, судя по всему, с твоим предком... Роман, да?
- Ага! - закивал тот. - Святые силы, это же было так давно!
- Насколько давно? - пока его собеседник восхищался, удалось осмотреться. Увы, действительно никакого оружия. Ну, или он его не опознал.
- Тысяча сто двадцать семь лет тому назад, - благоговейный шепот заставил обернуться... И похолодеть.
- Сколько? - смог выдавить Максим, когда цифра улеглась в голове. Диспетчер повторил. Все равно бред, мелькнула мысль. Не может быть столько. Так не бывает!
Удалось нащупать один из столов и сесть на край. Голова немного закружилась. Тысяча с гаком лет! Как?!