- Еще кое-что? Еще какой-нибудь жуткий ритуал? Поднять армию зомби? А отказаться можно?
Питер закатывает глаза.
- Нет, армия зомби мне не нужна. И никаких жутких ритуалов мне от тебя не потребуется, - волк плавно придвигается ближе к замершему, завороженному человеку. - Мне нужно немного твоей крови. И еще Неметон. Чтобы закрепить связь.
- То есть так… без этого…
- Боюсь, что в следующее полнолуние я снова окажусь несколько менее живым, чем сейчас, если этого не сделать.
- А “немного” - это сколько? - Стайлз невольно смотрит на свою ладонь, залепленную пластырем. Питер тоже опускает взгляд.
- Определенно больше, чем я получу, когда залижу эту царапину… примерно столько же, сколько ты пролил на той поляне. Не смертельно.
- Когда ты… что?.. - Стайлз по-девчачьи позорно взвизгивает, когда оборотень перехватывает его ладонь и неаккуратным рывком сдирает с поврежденной кожи пластырь.
- Тише, олененок, - ласково, и даже как-то виновато мурлычет Питер, подняв на Стайлза взгляд прежде чем провести языком по царапине.
Жжется. Не сильно, но немного неприятно, по всей длине царапины. Но через несколько секунд жжение проходит и, когда Питер поднимает голову, Стайлз видит ровную, чистую кожу на том месте, где вполне вероятно должен был остаться шрам.
- Что, об этом в твоих книжках не пишут?
- Мелькало что-то, - Стайлз зачарованно смотрит на свою руку, затем переводя взгляд на мужчину, как раз облизывающего губы.
- Ты вкусный, - сообщает Питер, и Стайлз мучительно краснеет от этих слов. - Разрешишь?
- Мне семнадцать! - успевает пискнуть Стайлз, прежде чем одновременно произойдет множество приятных вещей.
Одна рука мужчины ложится на шею, легонько погладив, скользнув подушечками пальцев за ухом, вторая ладонь тепло устраивается где-то под ребрами, неторопливо и аккуратно притягивая Стайлза ближе. Питер наклоняется к Стайлзу, на мгновение прижавшись щекой к его щеке, щекочет горячим дыханием шею, прижимается губами к изгибу шеи, и Стайлз, до этого момента совсем небалованный подобными ласками, плывет, прикрывая глаза от распирающего грудную клетку удовольствия.
- Именно поэтому я сначала спрашиваю у тебя разрешения, - тихо и насмешливо поясняет Питер, снова прижимаясь губами к шее Стайлза, на этот раз выше, почти под ухом.
У Стайлза совсем сбивается дыхание.
- Важно ведь, чтобы все было по взаимному согласию, оленёнок.
Наверняка здесь играет роль вино, животное обаяние Питера и гипервозбудимость подросткового, пресыщенного гормонами тела - Стайлз сам, осторожно и неуверенно находит губами губы Питера, выпрашивая поцелуй, который тут же получает.
Где-то в голове мигает лампочка, оповещающая его о том, что то, что он делает, в высшей мере безответственно и опасно.
Но Стилински не обращает на неё внимания, в какой-то мере даже по привычке. Он никогда не обращает внимания на такие вещи.
А поцелуй хорош. Стайлзу не особо есть с чем сравнивать - несколько определенно мокрых и неловких поцелуев, случившихся за последнюю пару лет в самых разнообразных ситуациях были именно неловкими и мокрыми. И совсем не были возбуждающими, в отличие от того, что происходило со Стайлзом сейчас.
Питер гладит его везде, куда только дотягиваются его руки, и ткань футболки и домашних штанов совсем не мешают прикосновениям быть такими… такими горячими. Возбуждающими. Заставляющими мозг плавиться.
Где-то тем же участком мозга, в котором горит предупреждающая лампочка, Стайлз понимает, что помимо прочего - того, что он позволяет происходить очень опасным вещам, - ему должно быть как минимум хоть немного стыдно..
Потому что Питер ловко подхватывает его под спину, укладывает на диван, и сам нависает сверху, продолжая целовать, вылизывать и легонько покусывать. Продолжая гладить, в какой-то момент порывисто и недвусмысленно сжимая ладонями бедра, и Стайлз стонет в его рот, сам еще больше возбуждаясь от этого.
Стилински подкидывает бедра вверх, притираясь пахом к крепкой и весьма заметной эрекции оборотня, и тот тихо, глубоко порыкивает, теснее прижимаясь к человеку, широкими мазками вылизывая его шею.
Затем осторожно отстраняется на несколько дюймов, переводя дыхание, и ласково гладит замершего Стайлза по щеке.
- Ты действительно очень вкусный, солнышко. Не оторваться…
В следующий поцелуй Стайлз мычит что-то задушено-сладкое, мгновенно напрягаясь, когда чувствует, как чужие уверенные руки легко стягивают с него штаны.
- Не бойся, олененок, мы с тобой не станем заходить слишком далеко, да? - Питер улыбается, негромко, довольно зарычав, когда Стайлз неосознанно потирается пахом о его ладонь, сквозь хлопковую ткань трусов накрывшую твердый член. - Тебе не помешает снять напряжение. А я хочу попробовать тебя на вкус.
- Господибоже, - скороговоркой выдыхает Стайлз, и буквально видит, как Питер давит в себе желание самодовольно подколоть его этой фразочкой.
- Солнышко? - вместо этого уточняет Питер, ритмично поглаживая член сквозь ткань белья.
Стайлз в какой-то момент думает, что ему это снится. Горячий, обходительный любовник, лет на двадцать пять старше его. Не то чтобы Стайлз фантазировал о взрослых мужчинах.
Но теперь определенно будет.
Под тихий, подтвержденный кивком стон, Питер соскальзывает по дивану ниже, попутно задрав футболку Стайлза, мазнув языком у пупка, заставляя его содрогнуться в сладком, почти предоргазменном спазме.
- Тише, олененок, - Питер смотрит на Стайлза снизу вверх, и тот ему отвечает потерянным, возбужденным взглядом, начиная заливаться румянцем от приходящего постепенно осознания того, что он лежит на диване в гостиной, с раздвинутыми ногами, задранной футболкой и спущенными штанами, а над ним склонился как минимум сорокалетний - красивый - мужик, не так давно выбравшийся из могилы…
У Стайлза много мыслей, он думает еще быстрее, чем говорит, но как только Питер прикасается губами к его члену, все мысли у Стайлза из головы улетучиваются. Полностью. Без остатка.
Мужчина медленно двигает головой, скользя языком по гладкому, ровному члену, подрагивающему от ласки, посасывает головку, сцеживая из щелки уретры капли солоновато-пряной смазки, мягко сжимает в горсти тугие, поджавшиеся яички, и Стайлз выгибается, толкнувшись в рот мужчины, царапает пальцами диванную обивку, и, когда Питер негромко гортанно урчит, заставляя свое горло вибрировать, содрогается в оргазме, выплескиваясь в ласкающий его рот.
Питер, кажется, действительно смакует его вкус - Стайлз все-таки заливается краской, сквозь дымку оглушительного оргазма рассматривая облизывающего губы мужчину, только что тщательно и нежно вылизавшего его член.
- Я был прав, - информирует Стайлза Питер, снова наклонившись к его лицу. - Ты очень вкусный, солнышко.
У Стайлза нет сил сопротивляться очередному ласковому прозвищу. Стайлзу так хорошо, что он позволяет своим рукам уютно устроиться на талии мужчины.
- Ты же меня не съешь? - сквозь сладостную истому словно осколок снаряда прорывается очередная дурацкая мысль.
- Не съем, - Питер даже не скрывает смешка и улыбки, изогнувшей губы. - Это было бы расточительно.
Еще дюжину минут Стайлз просто расслабленно млеет, пока мужчина поправляет его одежду, снова и снова обнюхивая его шею.
- Мне бы не хотелось, чтобы ты меня боялся, оленёнок. Друид не должен бояться своего альфу.
- Ты не мой альфа, - Стайлз толкает оборотня в плечо, нахмурившись. - Альфы - у волков.
- И у друидов. Ты - мой друид. Я - твой волк, альфа. Все просто и определено, Стайлз. И мы оба это знаем. Ну или чувствуем, в твоем случае. Потому что ты, судя по всему, не много знаешь об обязанностях друидов.
- Вервольфов не осталось, - тихо напоминает Стайлз, садясь рядом с Питером на диван. - Я не настоящий друид, я просто учусь магии… Успешно учусь, да. Но друиды должны оберегать волков от людей… и людей от волков. Все остальное - второстепенно.
- Ты умный мальчик, Стайлз. Ты мне нравишься, - Питер выдыхает это Стайлзу в висок. - Вервольфов не осталось… и друидов, значит, не осталось.
Стайлз пожимает плечами, коротким кивком признавая правоту мужчины. Оборотень негромко, с отчетливым порыкиванием фыркает, внезапно проводя пальцами по шее Стайлза и приподнимая его подбородок тыльной стороной удлинившихся когтей.
- Если есть альфа, - лазурные радужки разбавляются неоново-алым свечением, - то должен быть и друид. Ты меня вернул, Стайлз. Ты - мой друид.
- Я, может, архитектором хотел стать, - ворчит Стайлз, скрестив руки на груди.
Питер не успевает ничего ответить - Стилински рывком встает с дивана, обходит обеденный стол, аккуратно достает из коробки задремавшего кролика, и с ним на руках возвращается под бок к Хейлу.
- Никто не мешает тебе стать архитектором, - Питер косится на Пушистика, а кролик в свою очередь опасливо косится на него, подергивая носом. - Ему нужна просторная клетка, мне так сказали в зоомагазине.
Стайлз смешливо косится на мужчину, кивая.
Вся твоя жизнь - сверхъестественный бардак, если ты - Стайлз Стилински. И, если ты - Стайлз Стилински, ты к этому привыкаешь.
***
К Дитону Стайлз приезжает в половину восьмого утра и полчаса сидит в кабинете, от скуки даже подготовив все необходимое для начала приема - обязанность, которой он по возможности избегал, усаживаясь в первую очередь с какой-нибудь книгой в углу приемной.
Сегодня мысли никак не хотят концентрироваться на книгах, Стайлз едва не подпрыгивает от нетерпения, периодически срываясь с места, подходя к окну.
Первым, без десяти минут восемь, приходит Питер.
Точнее приезжает на какой-то шикарной спортивной тачке - Стайлз, как раз стоявший у окна, тихо присвистывает, и пытается как можно быстрее нырнуть за стену, слабо надеясь, что Хейл его не увидел.
Не увидел, так учуял. Настойчивый звонок во входную дверь раздается через секунду, и Стайлз с обреченным вздохом идет открывать дверь.
Краснеет, только глянув на мужчину, хмурится, и говорит, что клиника еще закрыта. До девяти утра, вообще-то.
Питер наклоняется ближе, опираясь рукой о дверной косяк, и мягко впечатывается губами в губы ойкнувшего и закрывшего глаза Стайлза.
- Доброе утро, олененок. И - я умею читать, - Питер указывает взглядом на висящую справа от двери табличку с расписанием работы и номерами телефонов. - Пустишь? Я хочу поговорить с твоим наставником.
- Ты добрых чувств к доктору Дитону не испытываешь, - замечает Стайлз, все-таки пропуская мужчину в помещение. - Постой… ты ведь не собираешься сделать что-то…
- Что-то плохое? - Питер задумчиво оглядывает стены, увешанные рекламными плакатами и постерами с советами по уходу за животными, и каким-то неприязненно-нервным движением оттягивает в сторону и без того свободный ворот футболки. Стайлз засматривается на V-образный вырез, на мгновение зависая на разглядывании чужих ключиц, но быстро отвлекается, вспоминая суть своего вопроса, и поднимает беспокойный взгляд на Питера.
- Нет, - в конце концов качает головой Хейл. - Я не причиню ему вреда. Но явно не потому, что не хочу этого.
- Стайлз, я вижу, пара дней твоего вынужденного отпуска дарят мне возможность видеть тебя на работе вовремя?
- Доктор Дитон… - Стайлз отскакивает от Питера, спотыкается о стоящий неподалеку стул, едва-едва сохраняет равновесие и замирает, вцепившись в его спинку. - Алан, я…
Взгляд наставника, обращенный на Питера, убеждает Стайлза в том, что зря он понадеялся, что вся эта большая сверхъестественная история с воскрешением из мертвых оборотня, пройдет спокойно и хорошо закончится.
Настороженность в темных глазах друида сменяется недоверием, затем секундной вспышкой злости, быстро погасшей, а затем Питер тихо, гортанно рычит, умудряясь вплести в рык слова:
- Здравствуй, Алан.
- Здравствуй, Питер, - ветеринар старается не выдавать своей нервозности, одновременно с этим не приближаясь к оборотню ни на шаг. Бросает взгляд на растерянного Стайлза, затем снова на Питера.
- Я же говорил вам, доктор Дитон… Я же говорил, что я…
- Поднял из мертвых оборотня, - едва слышно бормочет Алан, а Питер в это время ухмыляется так самодовольно, словно это его заслуга.
- А ты думал, что вы с Дереком хорошо все продумали, да, Алан? Ну и зачем? Кто был прав?
- Какая теперь разница, кто был прав, Питер, - Дитон устало вздыхает, на выдохе словно постарев на десяток лет, и направляется к своему кабинету, проходя мимо Хейла. Тот пренебрежительно кривится, и проходит следом за ним, садясь на один из стульев у стены.
Стайлз проскальзывает в кабинет, усевшись напротив друида и оборотня и стараясь не отсвечивать и не мешать.
- Хочешь отомстить? - неожиданно спокойно уточняет Алан, подойдя к столу и поставив свой дипломат на стол. - Ты имеешь на это право, Питер… Чудовищный пожар… и я должен был догадаться, что Ардженты способны на нечто подобное…
- Пожар? - оборотень хмурится, а затем срывается вперед, ударяя когтями по деревянной столешнице и перегибаясь через стол, словно собираясь вцепиться ветеринару в горло. - Что ты несешь?
- Как ты умер? - Алан недоверчиво хмурится, не сдвинувшись с места.
- Ты сам дал Дереку книгу, - по телу оборотня проходит заметная дрожь, сдерживаемая трансформация. - Ты рассказал ему, как убить меня.
Стайлз едва слышно ойкает, тут же прикрыв рот ладонью и виновато заморгав, когда оба мужчины скашивают на него взгляд.
- И Дерек остановил тебя, - кивает Дитон, делая акцент на слове “остановил”. Питер выпрямляется, рывком убирая руки в карманы джинс, неотрывно следя взглядом за садящимся в своё кресло друидом.
- Он убил меня, - пренебрежительно кривится Питер. - Выждал момент, и полоснул по горлу когтями. А затем навешал заклинаний на место, где меня похоронил, щенок. Впрочем, это-то как раз и помогло мне так неплохо сохраниться, - язвительная усмешка дается Питеру великолепно.
- Этой же ночью в особняке был пожар, - бесцветно произносит Алан, поднимая взгляд на отступившего назад, к стулу, Питера. - Погибла вся стая.
- Все? - переспрашивает Хейл, садясь.
- Все. Дерек пошел на обмен, он отпустил Кейт, Ардженты отпустили Талию. И сожгли всю стаю в доме.
Волк внезапно затихает - совсем. Смотрит куда-то в стену, хмурится, не обращая внимания ни на Алана, ни на Стайлза, осторожно перебравшегося поближе.
Стайлза вообще накрывает какое-то бесконечно тоскливое чувство вины. За то, что вернул волка туда, где после его смерти все стало только еще хуже.
Питер встает и так же молча направляется к выходу из кабинета, так и не взглянув на ерзающего на стуле, обеспокоенного Стайлза.
От этого, возможно, немного обидно… С другой стороны - до того ли?
- А где был ты, Алан? - Хейл останавливается на пороге. - Где был ты, свято уверенный, что мою сестру отпустят живой и всей стае дадут уйти?
- Существовал Кодекс, Питер. И Ардженты всегда придерживались его. До той ночи.
- Кодекс?
Питер успевает преодолеть половину расстояния до старшего друида, прежде чем Стайлз, внезапно кожей ощутивший клокочущую в оборотне ярость, его жажду вспороть Дитону когтями горло, срывается со своего места, повисая на руке у оборотня и пытаясь остановить его.
Ничего лучшего просто не приходит в голову - во всех склянках Дитона не наберется и пяти грамм аконита, слишком опасного и слишком ядовитого, чтобы хранить его в отсутствии угрозы в виде оборотней.
Но волк останавливается, удивленно смотрит на Стайлза, и тот, собрав всю свою наглость в кулак, строго напоминает:
- Ты обещал, Питер.
- Кодекс, - еще раз повторяет Питер, скривившись, и не отводя взгляд от Стайлза. - Вот тебе твой Кодекс, Алан. Семнадцатилетний колдун смотрит на оборотня как на диковину из пыльного бестиария.
Питер аккуратно стряхивает Стайлза со своей руки, вроде бы успокоившись, и подходит к столу, тяжело опираясь о столешницу, продолжая: