Очнулась Вида от резкой боли внизу живота и пыхтящего сверху солдата. Он оскалился и накрыл широкой ладонью нижнюю часть лица девушки. Она задыхалась, а перед глазами плясали огненные языки пламени. Потом исчезли и они.
Когда сознание вернулось, рядом уже никого не было. Кругом гудело и клокотало. Левая часть тела горела огнем.
Рваный болезненный вдох черного дыма и все закончилось. Последнее, что увидела Видана были пылающие глаза вольника.
***
- Солдаты эти совсем страх потеряли! На днях у Норы целый ящик репы забрали и ни монетки не дали.
- Так и у меня один женкины пирожки сцапал и ка-а-ак зыркнет!
- Хорошо мои безделушки их не интересуют. А про Вишенки слыхал?
- Не, а чего?
Вольник, незаметно бредущий вдоль обочины за торговцами навострил уши.
- Так говорят пару дней назад там солдаты дом сожгли вместе с хозяйкой! Прямо на Женишник!
- Ты посмотри что делается! Скоро баб начнут воровать и мужикам горла резать? Чей дом-то погорел?!
- На окраине какой-то стоял, благо до других огонь не добрался. Но полыхал пол ночи, никак потушить не могли.
- На окраине? Так там кажись знахарка местная жила. Чернявая такая, шустрая. У нее еще по женкиным сплетням сестра самому королю Кларху в служении отказала. Обе гордые были, вот и сгинули. Эх, что творится! А девку точно не вытащили?
- Так все уже веселые были, пока огонь заметили, пока ведра нашли. Он изнутри и прогорел.
Дальше Важин не слушал. Мужик мог ошибаться. Точно ошибался! Все не могло закончится вот так. Это он должен был погибнуть от рук королевских тварей.
Возвращаться в деревню было опасно. Но он обязан своими глазами увидеть дом. Невредимый, маленький, со скрипучими ставнями.
Обратная дорога заняла больше времени. Он несколько раз сворачивал не туда, погруженный в нехорошие мысли. От долгого бега и отвратительного предчувствия вновь нестерпимо заныла рана.
До деревни добрался за трое суток, когда солнце еще только начало клониться к горизонту. Высовываться засветло слишком рискованно. Но даже издали сквозь кусты и деревья виднелись обугленные балки приютившего его дома.
Остаток дня тянулся невыносимо долго. Важин следил за жителями, выискивая среди них Виду. Но вот пожилая женщина принесла кувшин и маленький сверток.
- Шел бы ты домой, сынок, - проговорила она и вольник вздрогнул.
Но обращались не к нему: возле сгоревшего дома неподвижно сидел парень. Тот, что обещал защитить, быть рядом. Ближе к ночи за ним пришел отец. Поднял безвольное тело и медленно повел прочь от пепелища.
Дождавшись, когда деревня погрузится в сон, Важин серой тенью пробрался к дому. Мужик не соврал - пожар уничтожил почти все, что находилось внутри. Сухие травы, в большом количестве висевшие повсюду, должны были вспыхнуть мгновенно.
- Прости меня, - прошептал Важин, поглаживая скользкую золу. Взгляд наткнулся на что-то блестящее, затерявшееся в обломках. Красный камешек на длинной цепочке. Кто-то сорвал или девушка сама зацепилась и порвала ее, мечась средь огня?
- Я еще вернусь. Обещаю.
...Пять лет на Женишник на месте, где раньше стоял дом знахарки появлялся букет цветов.
Люди давно очистили землю от обломков, но старались обходить ее стороной, опасаясь несчастий. Травы плотно затянули обуглившуюся рану, стерев воспоминания.
Пять лет он возвращался.
Шестой год выдался непростым. Короля сверг его же брат и Грония погрузилась в волнения. Смертная казнь для вольников ушла в прошлое, но их продолжали бояться и гнать прочь. Находились и те, кто пускал в дом за небольшую плату или помощь по хозяйству. Вольники чувствовали животных, могли отвадить волков или, наоборот, привлечь стадо оленей для охотников, что очень помогало в голодные времена.
Важину везло до вчерашней ночи. Обычные разбойники напали на спящего мужчину, отняв сумку и избив до полусмерти. Следили, паршивцы, от самого города. А ведь он так долго копил монеты на новую флягу, сапоги и куртку из тонкой, но прочной кожи с резными пуговицами.
Лето выдалось дождливое и холодное, а он опять остался в рваных штанах, босой, в подаренной шесть лет назад рубахе, годившейся на мытье полов и с загноившейся раной. Из первой деревни избитого и хромающего вольника с криками выставили прочь. Жители соседней оказались разговорчивее, но в дом не пустили. Седой дед кивнул в сторону леса и прошамкал беззубым ртом:
- Меж деревьев по тропке иди. По левую руку дом увидишь с крышей из мха. Там тебе и помогут.
Вольник с трудом отыскал поросшую травой тропинку, но дом заметил сразу. Маленький, обтянутый вьюном и диким хмелем, с уютным цветником возле входа.
Важин прислушался. Кто-то громко пыхтел внутри, но встречать гостей не торопился. После третьего стука дверь, наконец, отворилась. На пороге стояла девочка с недовольным лицом. Маленькие ручки позеленели от трав, к темным волосам налипла пыльца.
Быстро осмотрев гостя, она махнула рукой внутрь дома. Смела с лавки огрызки яблок и цветочные стебли, важно сопя под нос. Вольник осторожно вошел в крошечную комнату.
- Подождите, пожалуйста, - вежливо попросила девочка и убежала на улицу, смело оставив незнакомца одного.
Важин огляделся. Типичный дом знахарки: скромный и загроможденный лекарской утварью. Как давно он не вдыхал горький аромат сухих трав.
Казалось сейчас откроется дверь и...
На пороге стояла Видана. Левую сторону лица и шеи перечеркивал ожог. Его прикрывали черные волосы, в которых блестела серая прядь.
- Важин, - прошептала знахарка, вглядевшись в разбитое лицо гостя.
Живая. Измазанная землей, с грустными глазами и уродливой отметиной. Но живая.
- Мама! Проходи уже, мне в дом надо!
Девушка сделала пару шагов, пропуская ребенка. Девочка стрекозой пронеслась мимо вольника, схватила небольшое ведерко и с криком: "Сейчас воды нанесу!" убежала прочь.
- Вернулся.
Важин встал, забыв о боли в ноге.
Они стояли друг напротив друга не зная, что сказать. Или просто не веря в случайную встречу.
Вольник медленно снял с шеи цепочку и протянул девушке.
- Оставь себе. Это подарок. А их ты хранить умеешь. - Вида сразу узнала отцовскую рубашку по едва заметной из-за грязи вышивке.
Мужчина сунул камень в карман и не в силах больше сдерживать эмоции привлек девушку к себе. Побитые кости заныли, но это не имело значения.
Та, кого он шесть лет считал погибшей в доме на окраине деревни, возродилась в крохотной лесной избушке.
- Видана.
Он гладил ее по голове, крепче и крепче прижимал к себе. А она так и стояла опустив руки и слегка дрожа.
- Ну, хватит. Пусти, - девушка выскользнула из рук, стыдливо прикрывая шрам ладошкой.
Вернулась девочка, пыхтя от тяжелой ноши.
- Мама? Что с тобой?
- Ничего, моя хорошая. Просто голову на солнце напекло.
- Я же говорила - повяжи косынку! - топнула ножкой девочка.
- Ты как всегда права. Поиграешь в саду, пока я осмотрю нашего гостя?
Она беззаботно улыбнулась и затерялась среди растительности. Видана проводила ее долгим взглядом и закрыла дверь.
- Я не помешаю? - глупо спросил вольник.
- Кому? Нам с Лютой - точно не помешаешь. Это наша работа.
- А твой... муж?
- Муж? - вскинула брови девушка. - Никого здесь нет. Только мы.
- Сколько ей?
- Пять.
Важин изменился в лице. Девушка горько рассмеялась, заметив странную гримасу и сказала:
- Не бойся, дети от поцелуев не появляются.
- Я и не... - начал было вольник, но знахарка приступила к промыванию ссадин, вынудив больного стиснуть зубы.
Пальцы порхали над лицом и телом, быстро и почти безболезненно обрабатывая покалеченные разбойниками места. Мужчина заметно похудел и оброс свежими шрамами. Но тот, на левом боку, стал едва заметен. Вида провела по нему кончиком пальца.
Вольник поймал ее руку:
- Что тогда произошло? Как ты смогла выжить?
- Просто повезло. Хорошо, что я так и не починила ставни, - скривилась знахарка. - Тебе ведь хочется узнать, кто отец Люты?
- Да, - не стал отрицать Важин.
Видана долго молчала, прежде чем ответить. Наконец выдохнула и произнесла:
- Когда я поняла, что ношу ребенка, то возненавидела его и всех к этому причастных. Хотя думала, что сильнее уже некуда. Пыталась убить отварами, но она не сдавалась. Когда обвязала шею собственным платьем, поддерживая одной рукой живот, то могла думать только о той ночи. Я мечтала умереть, уничтожить все, что напоминало бы о ней. Но тогда же впервые почувствовала, как ребенок пинается, как хочет жить. - Девушка с трудом сдерживала слезы. - Знаешь, это самая чудесная девочка, которую мне приходилось видеть. Она полностью моя и только моя.
- Вида, мне так жаль.
- Не надо, - резко сказала знахарка, закончив работу. - Мне не нужна жалость. Каждую ночь я закрывала глаза и...
- Не продолжай. Я же вижу, что тебе тяжело.
- Помолчи и послушай. Каждую ночь я закрывала глаза и видела твое лицо. Представляешь? Не лицо того пьяного солдата, насильно взявшего и едва не сжегшего меня живьем. Не огонь с шипением растворяющий кожу. Не кровь, текущую по лицу, животу, ногам и пожираемую землей, на которой я молила о смерти. Я видела тебя. И это видение помогало жить. Когда я впервые взяла на руки Люту, то представила, что она наша дочь. И ненависть исчезла. Я полюбила ее так сильно, что все остальное перестало иметь значение.
- Если бы я знал!
- Ничего бы не изменилось, Важин. Но я рада, что ты вернулся.
- Я думал, что ты мертва. Каждый год носил цветы к дому! А ты все время была здесь?!
- Дурак. Тебя могли заметить.
- Но не заметили.
- Останешься на ужин? Могу постелить тебе на полу, - сменила тему девушка.
- Не хочу вас теснить.
- Брось. Потеснишь разве что мышей под лавкой. У нас редко бывают такие важные гости. Да и Лютка будет счастлива познакомиться с героем сказок. С настоящим вольником!
- Мама!!! - радостно закричали с улицы. - Иди скорее!
Девушка с трудом оторвала взгляд от гостя и вышла к дочери. Вольник остановился на пороге, прислонившись к теплому косяку.
Вида присела напротив своей маленькой копии. Тот же нежный профиль, те же черные волосы. Крохотные ладошки раскрылись и из них выпорхнула бабочка. Покружила возле восторженного детского личика и приземлилась на голову знахарке.
- Она думает, что ты цветочек! - засмеялась Люта и угодила в нежные материнские объятия.
- Это ты мой цветочек. Ополосни руки и приходи обедать. Я познакомлю тебя с нашим гостем.
Девочка взвизгнула от радости и нырнула в кусты.
Накрыв стол, Вида с опаской придвинула к вольнику миску с похлебкой. Слегка замявшись, наполнила кружку молоком. Важин засмеялся и ему вторила Люта: узнав, что к ним в дом пожаловал вольник, она напросилась сесть рядом, радостно заглядывая в рот.
- Люта, прекрати смущать гостя. Дай ему отдохнуть и нормально поесть.
- Ну ма-а-ам, - обиделась девочка. - Я же не мешаю! Правда?
- Правда, - согласился мужчина, подмигнув ребенку здоровым глазом.
- Тоже мне подружки! - хмыкнула девушка, подливая добавки в стремительно опустевшую миску гостя.
Он ел быстро, но аккуратно, не забывая перекладывать Люте мелко рубленое куриное мясо.
- Наелись?
- Да! - хором ответили сидящие за столом заговорщики. Потом переглянулись и засмеялись.
- Милая, поиграй в саду. Или можешь сбегать к деревенским. Только к вечеру возвращайся, чтобы я тебя не искала.
- Но я хочу остаться!
- Дяде Важину надо отдохнуть и набраться сил перед дорогой.
- Что?! - Глаза ребенка наполнились слезами. - А как же сказки? И у меня так много вопросов!
- Люта, дядя очень занят.
- Я могу остаться на ночь, - осторожно предложил мужчина. - Если не помешаю.
- Да!!! Я посплю на полу, а ты в моей кроватке. Она у меня хорошая, мама сама сделала! И куклу дам поиграть! Мам, ну пожалуйста!
- Раз вы так просите, - спокойно пожала плечами девушка, но глаза радостно блеснули. - Люта, сбегай за молоком к бабушке Наре. Дядя Важин очень его любит. И заодно разнеси заказы.
- Хорошо!
- Дочка, надень вязанку!
Но девочка уже бежала по тропинке, прощально размахивая мешочками.
Вида покачала головой и повернулась к гостю. Он неотрывно следил за девушкой, словно боялся, что она вот-вот испарится.
- Ну как ты, Важин?
Вместо ответа он встал из-за стола и порывисто поцеловал знахарку. Затянувшаяся ранка на губе вновь разошлась, но они не замечали кровь.
- Я не хотел верить, что ты мертва. Но этот выжженный дотла дом...
- Я тоже скучала, - улыбнулась Видана, прижавшись к вольнику. - Но ты ведь не останешься.
- Давай не будем. Сейчас я здесь, с тобой. С вами.
- А как же Злата?
- Забавно, что ты запомнила имя. Но я так и не вернулся.
- Это хорошо, - серьезно кивнула девушка. - С нами тебе будет лучше.
- Вида...
Вольники редко остаются на одном месте. То, чем наградила их природа зовет и заставляет бежать вперед. Но только не сегодня.
Он целовал лицо, гладил шрам, навечно оставшийся для него укором. Серая прядка волос кричала о пережитом ужасе. Через что прошла эта храбрая девочка, прежде чем обрести спокойствие? Когда-нибудь она расскажет. Потом. Когда будет готова.
- Не глазей. - Вида отвернулась, желая скрыть уродство.
- Ты прекрасна.
- Врешь. Это не может быть прекрасным.
- Вида, посмотри на меня! - Вольник осторожно убрал волосы со смущенного лица.
По щекам знахарки текли слезы. Она боялась поверить в то, что еженощный гость ее снов стоит рядом и не скрывает нежной радости. Сколько раз она представляла эту встречу? Сколько раз сердце замирало от шагов возле дома? А уж сколько сказок было рассказано дочери о сильном и смелом вольнике с горящими глазами, охранявшем маленькую девочку от бед!
Она даже посадила вокруг дома календулу, так напоминавшую глаза Важина, веря, что однажды он найдет ее.
Холодные пальцы коснулись щек и сердце вольника болезненно съежилось. Нельзя показывать жалость. Она сильная и гордая. Наивность сгорела вместе со старым домом. Теперь в движениях и взгляде была решительность и готовность принять любой удар судьбы. Она повзрослела.
А он так и остался диким.
- Мама?
Сколько они так стояли, молча обнявшись и боясь отпустить друг друга?
Девочка поставила кувшин на стол и испуганно уткнулась в мамин подол. Вида хотела поднять дочку на руки, но вольник опередил. Люта доверчиво обвила ручками шею гостя и прижалась к нему влажным от быстрого бега лбом.
- Мамочка, не плачь, - зашептала она, заглядывая девушке в лицо. - Дядя Важин большой и сильный. Сейчас молочка попьет и совсем выздоровеет!
Знахарка не выдержала и разрыдалась. Люта посмотрела на вольника и он прижал Видану к себе свободной рукой. Девочка гладила маму по волосам, а Важин впервые за долгое время почувствовал себя дома.
...Неделя пролетела незаметно. Каждое утро вольник пропадал с девочкой возле лесного озера, возвращаясь к обеду усталым, но довольным. Люта была вне себя от счастья, забросив травы и помощь Виде. Посетителей было немного, но каждый отмечал, что знахарка словно расцвела. Она лишь загадочно улыбалась и поглядывала в сторону леса.
Вечерами, когда дочка крепко засыпала, Вида выводила Важина на крыльцо. Она знала, что вольник не любил подолгу находиться в четырех стенах. Теперь же не надо было прятаться от посторонних глаз.
Они сидели молча, тесно прижавшись друг к другу. Каждый думал о своем, но счастливые улыбки не покидали лиц. Он не смел ее торопить, а она с каждым днем все больше открывалась и тянулась к сильным рукам.
- Важин, - впервые нарушила ночное молчание девушка.
- Да? - Он повернул голову и поцеловал ее в висок.
- Не уходи.
- Мне нужно ненадолго вернуться в город. Но я вернусь.