Да-а-а… Надо же, как интересно! Он же читал про все это. Много раз на разных языках. Лазил ночами по хранилищам библиотек и читал. Он, конечно, не человек — основное время тратит на перелистывание страниц, а не на чтение, но все запоминает, ничего не забывает… и так попал!
Это же была охота на дьявола, беса, черта или еще кого-то из этой серии! А с чем от веку ходят люди на нечисть? Да с молитвой же, с молитвой! С осиновым колом, с серебряной пулей, со святой водой, но, в первую очередь, с молитвой! А молитва — это вера, это поток энергии и, если сразу много, если дружно, если вместе на одного — уфф!!! Пусть смеются атеисты… Да… Впрочем, атеистов не бывает. Но это — не Творец. Это — люди. Это сон их разума рождает чудовищ… А я… Не-е-е-ет!!!
Это было табу — абсолютное, непоколебимое, стопроцентное. Он знал, что вот этого ему нельзя, нельзя ни в коем случае. Все, что угодно, только не копаться в истоках собственной личности. Он слишком много знает. Правда, это человеческое, но, все равно, нельзя — это больно, действительно, по-настоящему больно. Он зачем-то нужен Творцу. И все. И точка!
Он расправил грудь, напряг мышцы и выпихнул из легких, выплюнул на пол сгусток крови с осколками зубов.
— Все очень просто: мне нужно домой.
Еле слышно хлопнула труба пневматической почты, и человек в кресле открыл глаза. Крупная, чисто выбритая голова правильной формы, тяжелый волевой подбородок, мясистый, чуть вислый нос, скорбные складки у тонких губ. Ему могло быть и пятьдесят и восемьдесят — для всех, кто знал его, он всегда был таким. Впрочем, никто их них так долго и не жил… Человек смертельно устал, он почти не ел и не спал уже несколько суток. Каждой клеткой своего мозга, своего сильного когда-то тела он чувствовал тяжесть принятого решения, ощущал движения жуткого механизма, приведенного в действие его волей. Он шел к этому многие годы и не сомневался в своей правоте, в своем праве, но… Он сидел здесь, в своем кабинете у холодного камина за пустым столом. Все давно было сказано, написано, подготовлено, но он все равно не мог спать и сидел здесь… Он ждал… Чего? Может быть, вот этой бумажки, выплюнутой почтой…
сержанта внутренней стражи Карина. Проведен… числа… года…, начат… часов, окончен… часов… следователем… в присутствии…
Вопрос: Когда, где, кто?
Ответ: Мы заступили на дежурство в пять часов: старший наряда капитан Намур, я и слепой страж Аран. Наш участок — восьмой уровень, коридор от третьего шлюза до двойного поворота у лестницы. Все было, как обычно…
Вопрос: Инструктаж, проверка?
Ответ: Да, перед первым шлюзом мы прошли общий инструктаж, нас осмотрели лекари. За шлюзом, как обычно, с нами говорили монахи. Мы отвечали правильно, и они благословили на облачение и спуск. Внизу нас встретил майор Тахар и трое заклинателей. Был внутренний инструктаж… Нас долго проверяли…
Вопрос: Ты видишь этот знак? Ты понимаешь?
Ответ: Да… Высший допуск… Я должен говорить все… Да… Майор сказал, что в чертовом каземате… Ну, в том, тринадцатом, который с высшей степенью защиты, мы его так называем… Да, он сказал, что там демон, которого взяли вчера…
Вопрос: Ты знал?
Ответ: Нет… То есть, да… Весь город знает, что ночью храмовики… простите, люди Великого Храма ловили демона. Только одни говорят, что он ушел, а другие говорят, что поймали. Мальчишки лазили на склон — там все в крови и кругом валяются оторванные руки, ноги и головы… Нет, не знаю, слышал разговоры на улице…
Вопрос: Дежурство?
Ответ: Ничего… Сначала все было, как обычно, но на четвертом…, нет, на шестом проходе маршрута мы услышали звук…
Вопрос: Аран?
Ответ: Да, сначала звук услышал слепой страж. Он остановил нас возле тринадцатого каземата, и мы тоже услышали.
Вопрос: Глазок?
Ответ: Нет, сначала мы не открывали окошко — звук доносился сквозь дверь. Мы просто стояли и слушали. Аран сказал, что это звенят монеты, большие монеты, тяжелые…
Вопрос: И тогда?..
Ответ: И тогда мы открыли глазок и стали смотреть. То есть, Аран, конечно, не смотрел… Он сказал, что так звенят старые двойные шаклимы…
Вопрос: Вы увидели демона?
Ответ: Там у стены спиной к нам сидел человек… старичок такой… Он пересыпал горстями монеты, золотые монеты, они звенели…
Вопрос: Он сидел спиной, как вы узнали, что это старик? Вы видели золото у него в руках?
Ответ: Я… не знаю… Кажется, нам на инструктаже сказали, что демон имеет вид старика. Золото… сидел спиной… не могу… не помню… Он сидел, брал из кучки на полу монеты, поднимал руку и сыпал их обратно… Не знаю… видел… нет… но это было так…
Вопрос: Потом?
Ответ: Капитан Намур сказал, что у старика монеты и стал отпирать дверь.
Вопрос: Ты пытался остановить?
Ответ: Да, да, конечно! Как только он тронул первый засов, Аран схватил его за руку и начал произносить молитву защиты. Но он вырвал руку и толкнул слепого стража. Аран упал, головой ударился…
Вопрос: Довольно о слепом! Ты?
Ответ: Я тоже начал молиться и выхватил меч… Но капитан… Вы ведь знаете капитана Намура? Он… ударил меня, я упал…
Вопрос: Дальше?
Ответ: Если бы не шлем, я разбил бы голову о стену… да… Когда я вскочил, он уже открыл дверь и шагнул внутрь. Я успел сразу закрыть, я знаю инструкцию, я много лет…
Вопрос: Ты успокоишься сам или тебе помочь?
Ответ: Нет, нет, все в порядке, не надо… Я вернул на место все засовы, восстановил блокировку и стал читать молитву о Вечной печати…
Вопрос: Ты смотрел? Может быть, все-таки, помочь?
Ответ: Не надо! (кричит). Я все скажу! Цепь блокировки сошлась, я стал слушать, там было тихо, совсем тихо. Арам, наверное, что-нибудь услышал бы, но он лежал… А я… я заглянул в глазок…
Вопрос: И что? Ну!!!
Ответ: Там… Капитан Намур лежал на полу, а этот… он… демон уже ел его…»
Смятый комом недочитанный протокол полетел в угол, хрустнула раздавленная кнопка вызова:
— Идиоты, дебилы, кретины!!!
Дверь открылась бесшумно, и в кабинет шагнул широкоплечий человек в короткой коричневой рясе.
— Ты звал меня, Учитель?
— Ты!..
Хозяин кабинета сжал огромные кулаки на столе и уперся в гостя взглядом, которым, казалось, можно разворотить каменную кладку стены. Но гость не опустил глаз. Его бритая голова заблестела от пота, вздулись желваки на скулах, но он стоял, стоял и смотрел в глаза человека, который был для него всем.
Учитель не выдержал первым. Он слегка обмяк и откинулся на спинку кресла.
— Сколько?
— Шестнадцать человек. Это были лучшие…
Дрогнул от удара кулака неподъемный стол:
— Сколько?!! Ты?!! Удержишь его?!!
— Не знаю, Учитель. Никто не знает. Задействованы четвертый, шестой, седьмой и десятый круги защиты.
— Ты!?!
— Держать все круги сразу я уже не могу. Ты же…
Тихо хлопнула труба пневмопочты. В приемнике лежало послание. Текстом кверху. Он был коротким. Всего одно слово. И оба знали, какое это слово.
Грохнулось об пол опрокинутое кресло. Учитель обошел стол и шагнул к двери. Гость не шелохнулся:
— Нет!
— Что-о-о?!
— Ты пойдешь, когда его остановят. Или…
Они стояли друг против друга: ученик и учитель, молодой и старый. Они были вместе много лет. Когда-то один был могуч, а другой слаб и ничтожен. Сейчас их силы почти сравнялись. Ученик смотрел снизу вверх и говорил ровно, без ярости и гнева:
— Ты принял решение. Хочешь умереть и оставить груз мне? Пойду я или… отпусти его!
— Нет!!!
Ученик повернулся спиной, мягко шагнул к двери, взялся за ручку…
— Стой!.. Хорошо…
Ученик оглянулся. Лицо учителя обмякло и сползло вниз старческими складками. Он почти заискивающе улыбался и прятал глаза. Таким он его никогда не видел, тут что-то не то, но тень надежды уже предательски шевельнулась где-то там, глубоко…
— Учитель?..
— Да, да, не надо…
— Ты хо…
Удар был коротким и страшным. Левой рукой Учитель ухватил рясу на его груди и задержал падение. Потом пощупал артерию на шее:
— Сойдет! Мальчишка, сопляк!
Он перешагнул через неподвижное тело, открыл дверь и вышел в коридор. Меченосцы у противоположной стены вытянулись по стойке «смирно».
— Два засова снаружи. Не выпускать. Уйдет — умрете плохо!
Он еще не дошел до поворота, а засовы уже лежали в своих пазах. А когда шаги стихли, стражник помоложе толкнул напарника локтем:
— Во, дела! Ну, влипли!
— Молчи, дурак: чую и не то еще будет!
А в чёртовом каземате — спецкамере N 13 жизнь шла своим чередом. Демон хотел домой, а его не пускали. Они!! Его?! Не пускали!!! Он поел, подлечился и теперь стоял у массивной стальной плиты, изображающей дверь, и скреб ее когтями. При этом он жутко выл, скулил и, для разнообразия, демонически хохотал. Он уже многое знал и многое понял. Его взяли очень умелые и опытные ребята. И охотники, и стража непрерывно бормочут какие-то молитвы и заклинания, чтобы ни о чем не думать. Но они люди и временами срываются. Кое-что ему удалось уловить. Это какая-то подземная тюрьма, куда попасть можно быстро, а вот выйти… Такое впечатление, что сами охранники не знают всей дороги на волю, только фрагменты — свои рабочие участки. А все вместе никак не складывается — уж очень мало информации. Нужны контакты, общение, а тут каменный мешок и вместо двери — железная плита с дыркой-глазком, в которую и палец не пролезет. Он прожил в городе почти месяц, никому ничего плохого не сделал, а они навалились, изловили, заточили. И людей им своих не жалко. Хотя, странные это какие-то люди, да и вообще…
— У-а-у-у-у!!! — выл демон и царапал дверь. Железо поддавалось плохо, ногти ломались, приходилось все время отращивать новые. Стражники тут трех видов: туповатые солдаты, которые почти ничего не знают, какие-то монахи-заклинатели, которые, наверное, что-то нужное знают, но мысли свои контролируют жестко, наружу не выпускают. Еще есть слепые стражи. Эти дорогу на волю вообще не знают — наверное, тут и живут. Смотреть здесь не на что, их дело слушать. Вот из-за них-то и приходится орать благим матом, чтобы не слышно было, как он, демон, скребет дверь. Вот проскребет хорошую дырку и выйдет наружу.
— У-а-у-у-у-а!!! — так и голос можно сорвать. Впрочем, при хорошем питании любой орган у него от нагрузки только усиливается и крепнет. Голос он не сорвет, конечно, но пока он орет, голосовые связки могут перестроится и развиться так, что он и говорить-то по-человечески не сможет… некоторое время. Да… А понадобится ли?..
Дверь хорошая, толстая. Не лучше ли было штурмовать стену? Да… стену… Может еще и стену придется…
Нет, проскрести дырку в двери демон и не надеялся. Это так, отвлекающий маневр. А на самом деле удлинившимися когтями на пальцах правой руки и ноги он резал узкие щели в металле там, где должны крепиться петли. Должны же они как-то крепиться? Не литая же она целиком! Главное, не ошибиться в толщине, иначе щели придется расширять по всей глубине. И не перестараться: если эта железяка рухнет да придавит, можно и помереть!
По тому, как плита двери стала резонировать его воплям, он догадался, что почти прорезал ее. Все, хватит. Теперь надо прыгать!
Он подкрепился остатками мяса и начал метаться по камере. Он прыгал от одной стены до другой, бил в них кулаками, пытался лезть вверх. Он срывался, падал, оставлял на камнях клочья кожи. Это было тяжело, мучительно, больно, но… Шло время, он не останавливался и получалось все лучше и лучше. Он уже почти не падал и не срывался с каменных стен, вонзая в известняк разнокалиберные когти рук и ног. Он уже не был похож на старичка, он уже не был похож ни на кого. Нужно оружие, но его не на чем тренировать и растить придется усилием воли — это трудно, но, что делать?..
Прошло несколько часов, и он понял, что уже пора. Мясо кончилось, с собой он сделать больше ничего не сможет — только зря будет тратить энергию. Пора!
Многотонная плита двери только начала падать, а он уже вырвался. Они ждали его, но все равно опоздали. Серое существо, чуть крупнее большой кошки, беззвучно метнулось по коридору. Пост: солдаты, балахоны заклинателей…
Время потекло медленно, а воздух загустел и вполне ощутимо сопротивлялся. И в этом жидком киселе он длинными прыжками приближался к посту. Офицер и солдаты вскинули головы, монахи потянулись к арбалетам. Все медленно, очень медленно. Арбалеты взведены, короткие толстые стрелы со светлыми наконечниками — серебро, наверное… Нет, пожалуй, не успеют!
Дверь грохнулась на пол как раз в тот момент, когда он проскакивал пост. Они бы все равно, наверное, не попали, а тут еще целое землетрясение. Выпущенные вслед стрелы чиркнули по стенам, брызгая каменной крошкой.
Вперед, вперед! Коридор, поворот, опять коридор, лестница. Ага, шахта подъемника и пост возле нее. Опять монахи, опять солдаты. Эти уже наготове — мечи, арбалеты… Он чуть уклонился влево, пропуская мимо первую стрелу, взмахнул лапой, чтобы вторая прошла впритирку рядом — почти оцарапала, но уже летит третья — это выстрелил слепой страж — на звук, на колебания воздуха. Не уйти — пришлось поймать стрелу рукой у самого тела — ударом отбросило в сторону, сбило с курса. Ах, гады! Он кувыркнулся по полу, не выпуская зажатой стрелы. Ну, так на, получи! — и метнул её в одну из коричневых фигур. Совсем рядом прошел меч, еще одно лезвие идет сверху и сейчас сделает из него две неравных половины. Нет, ребята, не выйдет! Он нырнул вперед, ближе к рукоятке меча, прыгнул, всадил когти ног в чью-то прикрытую кольчугой грудь, полоснул когтем-ножом крайнего монаха и юркнул в шахту. Теперь вверх, только вверх. По стенам, по канатам подъемника, вверх, вверх! Один уровень — коридор, повороты, двери, стража — не то, мимо, вверх!.. еще один уровень, и еще… Стоп, тупик: висит будка подъемника, виден барабан лебедки, а хода наверх нет — шахта закончилась — где-то должна быть другая…
Он метался по уровням, коридорам, лестницам, оставляя за собой мертвые или корчащиеся в агонии тела. Его ждали везде и всюду не успевали — он двигался слишком быстро. Везде одно и то же: солдаты, монахи, слепые стражи… Нужен след, указание, нужна подсказка — хоть один знающий человек с разблокированным сознанием — человек, знающий путь. Но нет, нет, нет: или пустые головы или молитвы и заклинания, заклинания и молитвы. Да что же это такое?!
Он нашел, наконец, еще одну шахту, она тоже не вела на поверхность, но… он ощутил надежду. Еще ничего не видя и не чуя, он понял, что куда-то прорвался. Ну, так вверх! Ага, есть! Есть!!! Едва заметный, почти неощутимый, даже не запах, а тень запаха свободы! Может быть, всего несколько молекул в кубометре затхлого воздуха, но эти молекулы оттуда, сверху, с воли!
Он уже не метался, не резал всех встречных-поперечных — он шел по следу, по нити запаха — куда там любой собаке!
Двигаясь вверх по шахте, он, не останавливаясь, проскочил два уровня и повис на стене возле входа на третий. Вход был замурован. Кладка свежая и торопливая. Сквозь щели, не забитые раствором, сочится запах свободы. Очень слабый запах, очень далекой свободы, но только отсюда!
Раствор уже потерял пластичность, но еще не затвердел. Он вонзил когти левой руки в мягкий шов и заработал свободными конечностями. Вниз, в темноту шахты полетели блоки грубо обтесанного известняка.
Последний камень он не стал сбрасывать вниз, а выбил ногой наружу. В отверстие хлынули стрелы, плеснула волна ненависти, страха и злобы, сконцентрированной на нем, демоне. Его там ждали… Но арбалеты — не автоматы — он пропустил залп и нырнул в дыру — в гущу потных от напряжения и страха человеческих тел.
Короткие мечи, отточенные до остроты бритвы, дротики, арбалеты, ножи, кольчуги, рясы. Он рвался вперед, уклонялся, отбивал клинки и стрелы, полосовал когтями тряпки, железо, мясо… Вперед, вперед, на запах свободы!