Путешествие через границу в трюме рыболовного судна плохо отзывалось на самочувствии волков, но для Тэхёна и вовсе предстало испытанием. Ему было дурно все пять дней бесконечной качки и тряски, и невозможно было помочь себе пресловутой магией: Хосок предупредил, что на корабле есть подозрительный тип, похожий на столичную ищейку, а значит, нельзя давать и повода себя уличить.
Чонгук страшно злился на безбрежное море, чьи-то глупые принципы и на собственное бессилие. Он не отходил от Тэ ни на шаг, кормил его с рук и поил водою, обнимал и лелеял.
Пришлось непросто, но каково было облегчение, когда Тэхён ступил на земную твердь! Мир тут же показался ему прекрасным и безоблачным, хоть в пасмурной тишине чужой страны и сыпало снегом да кричал народ, разгружающий тюки с товарами. Словом – шум-гам, а на сердце все ж теплее, чем на дне трюма.
И красотища! Воздух свежий, берег изрезан фьордами, а там, выше – всё покрыто бархатом заснеженных лесов. В общем-то, мало чем отличается от родины, разве что тут на порядок холоднее и подозрительно спокойно.
С пытливой стражей обошлось без заминок. С помощью наворованных Хосоком денег Чимин достал добытые у черных перекупщиков бумаги со штемпелями, согласно которым четверо господ могут беспрепятственно посетить пределы независимого государства.
…В забитой наглухо забегаловке веет дымом и мясом, стучат глиняные кружки, галдит народ. Странники отхватили места за столиком в углу, и пока заказ нес раздобревший коренастый мужичок, невольно слушали, кто о чем ведет речь. Удивило следующее: здесь предвзято относятся к волшбе, а вот о волках иное мнение, их не считают врагами, не боятся, а местами и поддерживают контакты, торгуясь дичью или травами.
— Если хотите, у нас волки – дикари, а тут цивилизованный обосновавшийся народ, — пояснил Чимин, уже уписывая сытный обед. — Поэтому, Чонгук, здесь собрать стаю будет куда проще.
— Это как посмотреть, — хмуро заметил тот. — Если цивильные, к чему им такой зеленый вожак, как я?
— Тоже верно, — кивнул Хосок. — Тут наверняка и без лидеров привыкли обходиться. В чужой монастырь-то со своим уставом не полезешь.
— Поразительно! — вздохнул Тэхён, не веря своим ушам. — Такие возможности! Почему же тогда вы сюда раньше не сбежали?
— И тому есть причина, — покачал головой Чим. — И раньше так было. Северные кланы с южными не в ладах. Чонгука они еще за своего, может, примут – порода, а вот с меня в одиночку шкуру быстренько сдерут. Было время, когда южане предали местных… Гиблая история, но прописана кровью.
На самом деле, Чонгук ведает о том, что в этой стране всё иначе, только сбегать не хотел нарочно: в конце концов, где родился, там и пригодился.
— Недаром старик сюда направился, да? — вопросил он вслух, и Чим с Хосоком кивнули почти синхронно.
Тэхён раскраснелся от вина, прильнул к плечу Чонгука и затих, сквозь уютную пелену слушая напряженные разговоры. В последнее время ему совсем не хочется встревать в споры. Еще он не может сказать Чонгуку, что чувствует себя все хуже и хуже, что у него горит нутро и растекается по венам слабость. Чем дольше Гук не принимает его кровь, тем больше скапливается чуждой силы.
— А у нас-то что творится, ребят! — Хосок добил кружку пива и понизил голос, втянув голову в плечи. — На судне слышал, будто какой-то опасный преступник сбежал, оттого на уши стражу и подняли.
— Уж да! Дались нам эти заставы…! — поддакнул Чимин. — Что за преступник-то?
— Чего не знаю, того не знаю, но кличка у него «Мародёр».
— Сплетни, — холодно отрезал Чонгук. — Как будто ради одного человека так всполошатся. Сами подумайте.
Тэхёна полыхнуло изнутри, он вдавил ногти в руку Чонгука. То самое чувство, что преследовало его, просочилось сквозь сознание снова, на этот раз болезненно остро.
— Что такое? — спрашивают чуть ли не хором.
— Не из-за человека, — уверенно сказал Тэ. — Всполошились из-за волка.
То, что за ними кто-то идет по пятам – стало ощутимо лишь недавно. Скрывать следы своего присутствия и столь изощренно преследовать - обычному смертному точно не под стать.
Трапезу пришлось наскоро завершить и немедля пускаться вперед, туда, где проявится забытая тропка к еще одному Храму Луны, где их и должен ждать заветный Старец.
***
Уже далеко за городом, удостоверившись в безопасности, Тэхёну с Хосоком пришлось потрудиться, чтобы сверить путь с отмеченной на карте точкой.
— Стало быть, сведения у нас до безумия приблизительные, — вздохнул Хосок, растирая ладонями желтоватый порошок и укоризненно поглядывая на Чимина.
— Извини уж, — ощетинился тот, — но транспортиры и прочий инструментарий старикан либо выбросил, либо утащил с собой, как смогли, так и измерили.
Тэхён сообразил, что этих двоих связывают не только лихие передряги, поскольку Хосок реагирует в точности, как и любой учитель на промахи ученика.
Пока творилось осторожное колдовство, Чонгук вышел к краю утеса и, сложив руки на груди, с каким-то гнилостным предчувствием на душе смотрел в морскую даль. Он не знает, куда идет и зачем. Он вряд ли бы зашел так далеко и кончил бы, как любой его жестокий соплеменник, не гнушавшийся человечины. Раньше Чонгук не думал, что люди могут быть в коей-то мере полезны. Вероятно, так действует кровь Тэхёна. Альта̀ра призваны делать из Альф почти людей. Но будет ли такое смягчение нрава к делу, не обернется ли позже против?…
Улавливая волнения, Тэхён подошел сзади и мягко обхватил его за плечи, шепнул:
— Идем. Всё готово.
И отошел, пряча побледневшее лицо. Единственным, кто заметил серьезные перемены в Тэхёне, был Чимин, тревожно наблюдающий за каждым его шагом. Может быть потому, что ему не мешали сторонние мысли о великих пророчествах и наваливающейся ответственности, он оставался чутким даже к потяжелевшему дыханию ведьмы.
К вечеру в горах все же заплутали: сбивала с толку погода, неизученная местность и снующие туда-сюда мимо чужаки. Совсем похолодало, и ночь готовилась просыпаться снежной бурей, уже начали взбухать иссиня-черные тучи, подымался ветер, а потому ночлег решено устроить в крохотной пещерке, укрытой от непогоды. Маги развели тихий рукотворный костер, что не издает ни дыма, ни запаха, наготовили ужин, но волки все равно ушли на охоту-разведку. Сориентироваться, вернувшись на тепло спутников, им проще простого.
«Ты не берешь его кровь, потому что считаешь – так будет лучше?» — Чимин спрашивает открыто, обойдя вожака спереди.
Шерсть Чонгука вздыбилась, в черных глазах взорвались молнии. Мало того, что упущена добыча, так еще и возникает такая непростительная наглость!
«Тебе какая разница».
«Никакой. Но Тэхён создан для тебя, и кровь его теперь течет не для него одного».
Чонгуку хватило ума сдержать порыв вгрызться Чимину в глотку. Слишком много болтает, думает, что ему дозволено встревать со своими никчемными советами.
«Знай своё место, Чимин! То, что я позволил тебе идти со мной бок о бок, не значит, что ты смеешь раскрывать рот и указывать мне, что делать».
В отличие от прошлого раза, в этот они вернулись в настроении отвратительном и друг с другом не разговаривали, и Тэхён догадался, что между ними состоялся неприятный диалог, он вежливо предложил им чаю, но оба только поморщились.
— Не хотят и не надо, — махнул рукой Хосок. — Не утруждайся, Тэ, лучше подай мне тот маковый кренделек…
Наверное, лишь Тэ способен понять, что колкость и несговорчивость Чонгука прямо пропорционально равна его неуверенности. Здесь ему еще страшнее, чем на домашней территории. Вторгшийся в чужие владения молодняк, неопытный и дерзкий, не понимающий, что к чему. Пока они с Чимином охотились - и то учуяли несколько сородичей, которые, впрочем, не посчитали нужным их приветствовать.
Каждую пугающую мысль Тэ постарался в свете потухающего костра испепелить ласкою, поцелуями, он настойчиво манил Чонгука сладкими запястьями, а тот отнекивался, боясь, что сделает хуже. Ему жутко не нравились те картинки из хосоковой книжонки, где ведьма со стигматами почти бездыханна на волчьих руках. Он чувственно притянул к себе Тэхёна, ответив на его любовность мягким поцелуем, хотя, не будь тут свидетелей, разодрал бы его в клочья, взяв и не выпустив до самого утра.
Чимин, грея Хосока у груди, смотрел в их сторону с плохо скрываемой досадой. Чонгук хочет казаться важнее и мудрее всех их вместе взятых, он так эгоистичен в своем стремлении показаться по-настоящему заботливым, что Чимину противно. Кого он защищает так, если не себя самого? За таким вожаком вряд ли потянутся, будь он хоть сотню раз матерым. Неумение прислушаться к другому, неумение отличить зерна от плевел… Чертов упрямец.
Обзор на поцелуи Чимину закрыла тонкая ладонь Хосока.
— Ну может хватит пялиться на них, а? — прошептал он сердито.
— А куда мне пялиться, на тебя, что ли?! — вздыбился Чим.
Он не заметил, конечно, пока ворчал, как у Хосока покраснели щеки, зато с удивлением отметил, как зашлось сердце. И весьма тактично промолчал.
Ночь не смогла выдаться спокойной: вьюжила, выла и плакала, засыпала вход в пещерку почти наполовину, но звери поутру откопали ее быстрее, чем Тэхён с Хосоком успели проснуться. Снегопад продолжался, но пережидать ненастье ценой драгоценного времени Чонгук не согласился.
— Ты что, не чуешь, сколько их здесь? — Чонгук набросился на Чимина, донимавшего уговорами остаться. — Не меньше дюжины всего за пару миль отсюда! Если наведаются, бежать будет некуда.
Тэхён долго не встревал, стоя в стороне, а потом надрезал вену и пошатнулся. На него устремились жаждущие взгляды. Чонгук первым метнулся к нему, ошалело пережимая пальцами липкое запястье, шепча: «Зачем, зачем…?».
О, этот запах, боже… Он ничего не может поделать: рану нужно залечить. Инстинктивно зализывает, насыщается, глазами просит прощения.
— Пей, — приказывает Тэхён. — Или я, черт подери, разозлюсь.
Им обоим становится легче, истома плавит кожу. А Хосоку неясно, отчего Чимин, злостно фыркнув, ринулся на улицу, но все-таки последовал за ним.
Им дали всего несколько минут наедине, и Чонгук зажал Тэхёна в объятиях, бесстыже целуя в губы, шею, подтягивая его на бедра. Возбужденно выдохнув, Тэ уцепился за его шею, ощутил твердость мышц и вонзился в губы, перебирая волосы… Прикусил, остановился, дал отдышаться.
— Нам пора. А то несчастных там снегом занесет…
— Я вообще не хотел с собой никого брать, — признался Чонгук, ластясь к щеке. — Кроме тебя.
— Это что, ревность такая? — хохотнул Тэ. — Перестань. Они отличные ребята, без них нас бы тут не было. Тебе нужно научиться благодарности.
Оставалось два часа по заснеженным полям и через лес – к ущелью. И перед самым мостом послышался оголтелый вой, оголивший клыки. Тэхён знает, что такой сигнальный тон вокруг деревни всегда означал тревогу. От пронзительного перелива рвет слух, и подкашиваются ноги. Они с Хосоком встали спина к спине, спутники - рядом. Сначала казалось, что враги поджидают впереди, но потом выяснилось, что вокруг смыкается плотное кольцо, даже не из десятка волков.
Из лесной гущи проявлялось не меньше полусотни, и все, как на подбор – породистые и крупные, закаленные годами охоты и сражений. Одна из самых больших стай, какую когда-либо в своей жизни видел Чонгук.
========== 9. ==========
Тишина надтреснула павшей пригоршней снега с еловой лапы, ветер разнес холодную пыль дальше и ссыпал за воротник Тэхёну. Тот невольно поёжился, дотронулся до шеи, и именно в эту секунду стая выпустила первых бойцов. Два палевых зверя вышли на пятак и гордо взмахнули головами. Ощерившийся Чимин выступил вперед, Чонгук же посчитал верным остаться близ Тэхёна, прикрыв его и Хосока собой.
Схватка волков – не то, что людские сечи. Они уважают друг друга, какими бы лютыми врагами ни были, они не действуют за спиной и выражают презрение открыто. А к Чимину из южного клана оно будто нарастало с каждой минутой.
То, о чем они говорили неслышно и где-то в глубинах доступного для всех сознания, оставалось загадкой недолго: резко взметнулись выше снежные фонтаны от резаных когтистых касаний, послышалось яростное рычание и звук срывающейся плоти. Чим вступил в схватку раньше, чем Чонгук успел его отговорить, и он не вмешивался в бурю красно-белого облака ровно до тех пор, пока с места не рванул Хосок, вызываясь на помощь.
Не успел Тэхён податься следом, как Чонгук отшвырнул его в сугроб, уберегая от налетевшей зияющей пасти. Теперь они разбиты на два фронта, и там, где мелькает белая шерсть Чимина – битва явно не в его пользу. Хосок успел достать порошок и прочесть заклинание, чтобы погрузить видимое пространство в густой туман, сквозь который Чонгук успел лишь чудом благодаря чутью прикрыть Тэ от новой напасти. Но напрасно они чаяли надежду сбежать незамеченными. Стая степенно стесняла кольцо, выпуская новых и новых бойцов, желающих прогрызть чужакам глотки и обглодать человеческие косточки.
«Почему они нападают без предупреждения?!»…. — Чимин, наконец, подал голос.
«Не знаю! С ума посходили! А может, всё ты, со своей кровью предателей!», — горячо ответил Чонгук.
Хотя чувствовал: что-то здесь явно не так. Настоящие волки так бы себя никогда не повели, не опустились бы столь низко. Либо это отступники, либо ими кто-то умело руководит. Впрочем, может быть и то, и другое.
Приходилось тяжко: и защищать магов, что не поспевают сочинять заклинания, и отбиваться от сородичей. Они брали не силой, но количеством, отсекая всякую вероятность на помилование, беспощадно щелкали зубами и тянули тяжелые лапы. И молчали. После первой реплики, по всей видимости, вожака: «Зря вы сюда сунулись», - больше Чонгук с Чимином ничего не услышали.
Хосок и Тэхён бесстрашно сражались, пока оба в ужасе не переглянулись, когда не смогли собрать и простейшего наговора. Пальцы разом онемели.
— Надо уходить! — срывая голос, крикнул Хосок, указывая кивком наверх. — Это огромная ловушка! Мы все погибнем!
Тэхён напряг зрение, как только смог, разглядывая едва заметно проступающие красные нити, опутывающие прогалину куполом. Начал таять снежный покров, будто под землей начал закипать вулкан. Волкам этого замечать некогда. Некоторые из них подтягиваются нарочно медленно, наслаждаясь тем, как убывает выносливость альфы и его приятеля. Они нацеливаются на людей, и знают, что это выманит лишний выпад, пользуются.
Их всего двое, им не справиться. Чонгук отчаянно пытается что-нибудь придумать, но планов нет. Самое противное для него – осознавать собственную беспомощность.
У Тэхёна нестерпимо зазвенело в ушах, и подогнулись ноги, голову будто сжало огненным обручем. На его вымученное лицо отвлекся Чонгук, и в попытке подскочить ближе в прыжке был снесен могучим серым плечом, повален на землю.
…Мутная картинка реальности, где без конца мельтешат неистовые лунные демоны. Стали четче проступать их движения, замедлившись для Тэхёна в разы, завиднелся край оторванного плаща Хосока, пытавшегося соорудить в прикрываемом Чимином уголку самодельную взрывчатку. Тэ распознал по запаху серы. Рассвирепевший Чонгук тем временем разрывал противника на части.
Морозный воздух пропитался кисло-металлической жижей, а сетка чьей-то безумной магии стягивалась плотнее, почти закрыв темнеющее небо. Тот, кто налетел на Тэхёна, целясь в шею, не имел намерения убить, лишь навредить и отскочить прочь, окончательно вывести Чонгука из себя. Тот метнулся к Тэхёну, но снова был остановлен, на этот раз тремя тенями.
Тэхён насилу отбился от атаки, начитав на остаток магической эссенции удушье, и ту̀ша обидчика с грохотом свалилась набок.
«Используй её»…
Бархатисто-сладостный призыв. Тэхён огляделся в холодному поту, не понимая, откуда исходит голос. Внутри теплеет. Кислорода вдруг не хватает катастрофически. Задыхаясь, Тэхён добирается до ножа и вырезает на проклюнувшейся сырой земле плывущие вон из памяти буквы, чтобы собрать хоть немного энергии для простейшего исцеления и помочь остальным.
Чонгук с превалирующей над разумом яростью ломал кости преступившим ему дорогу, уже не различая месиво мышц и сухожилий. Он чует Тэхёна, каждый треск его ноющих нервов, он должен защитить его во что бы то ни стало.