…Познакомились Хосок с Чимином давненько: как-то маг в прыткой своей юности состоял в разбойничьей шайке, где его невоспетые навыки принимались за божеские, и путешествовал по южным землям. Чим однажды спас ему жизнь, дав уйти от соплеменников.
— Если бы не Чим, я бы с вами тут и не разговаривал…
— Да перестань, ты бы уж точно не пропал, негодяй! — возмутился Чимин и прикончил еще одну куриную ножку.
— Всё это, несомненно, любопытные истории, — выдыхает Чонгук терпеливо. — Но давайте перейдем к сути дела. Ты, Хосок, как я понял, мастер своего промысла.
— Ух, телепортация сработана на ура…! — похвалил Тэхён еще раз и уже вознамерился обучиться некоторым тонкостям.
Хосок не из тех, кто смущается за должную похвалу, поэтому пожимает плечами.
— Так и есть. И кто вы такие – догадаться несложно. Альфа и его Альта́ра. Вот уж не думал, что застану подобное явление на своем веку. Что же вас привело ко мне?…
— Вообще, путь наш пролегает много дальше, но мы посчитали нужным пройти через столицу, провиантом запастись, местные слухи послушать и повидаться с тобой, естественно. Что толкового скажешь?
— О вас-то? Легенда гласит, что некие пришлые обрученные перекроят карту мира.
— Что за легенда? — нахмурился Тэхён.
— Сейчас покажу.
И Хосок быстренько метнулся до стопки книг на соседнем столе. Развернул одну огромную посредине и провел пальцем по жесткому пергаменту. На желтовато-серых страницах поблекшие рисунки показывали солнечное затмение и собравшийся на холме народец, ниже – волка, держащего на руках ведьму со стигмами на запястьях и расписанной татуировками шеей, а чуть правее рисунок окончательно стерся и видны лишь пепельные пятна.
— М-да, не похоже на красивую сказочку, — поморщился Чимин.
Чонгук взволнованно посмотрел на Тэхёна и сжал его ладонь, пока тот вполголоса читал письмена на своем языке, но перевод ему не дается, и по складке на его лбу Хосок понимает, что пора вмешаться.
— Ой, это та еще давняя манера складывать слова, Тэхён, не мучайся. Мне дедок один переводил и расшифровывал. Давайте я вам перескажу вкратце. Здесь говорится о том, что в часы, когда не быть и капле света, то есть, при солнечном затмении, явятся бедствующим обрученные судьбой, то есть, вы. И будет миру, погрязшему в войне, суждено либо очиститься, либо сгинуть.
— И всё? Так размыто? — фыркнул Чонгук. — Тоже мне легенда…
— Там еще часть есть, но ее затерли, — развел руками Хосок. — Книжка не моя, из библиотеки спёр. А можно узнать подробнее, куда вы направляетесь? Может, и я с вами захочу.
— Ты-то? — обрадовался Чим, хлопнув в ладоши. — А что, было бы неплохо!
— Не тебе решать, — приструнил альфа и взглянул на задумавшегося Тэхёна, вновь обратился к Хосоку, поведав о том, кого они ищут и по чьим следам идут. — Ты об этом старце слыхал?
— Еще бы! Наслышан я о старике, живущем больше века! — благоговейно воскликнул Хосок и тут же лукаво ухмыльнулся. — Да ты смотри, мне с вами дорожка заказана. Ведьмака тебе своего беречь надо, как зеницу ока, а на магию и поддержание тебя кровушкой он сколько сил тратит? Правильно, много. Меня брать выгодно, самое то. Случись чуть что с Тэхёном, а врачевать над ним и некому.
— Ох, хитер… — пискнул Чим и присвистнул.
Доводов он привел достаточно для того, чтобы окончательно убедить Чонгука. Тот согласен на всё, что будет сделано ради Тэхёна. А он и не противится, опустил пушистые ресницы и разрумянился от смущения, думает, как хорошо, что им встретился Чим, как дивно, что их теперь целых четверо, и дальнее странствие не станется скучным.
В печке потрескивает огонек, жующий поленья, тихо переливаются три голоса, некоторые хихикают, некоторые холодно угрожают, говорят о том, как лучше будет пройти границу. Но Тэхён перестает понимать слышимое, после еды его разморило, клонит в сон после почти бессонной ночи, посвященной ласкам. Он так и задремал, приютившись под боком у своего волка. Хосок совсем убавил голос, Чим залюбовался. Чонгук погладил платиновую головушку, а на наблюдателей нахмурился и попросил продолжить Хосока говорить о местных кузнецах.
Проснулся Тэхён к вечеру, почувствовал запах свежеиспеченных сладких булочек со сгущенным молоком, как будто очнулся в детстве, побрел на шлейф сладости. На самом же деле, сторожившие его покой неплохо проводили время: Хосок успевал крутиться у печки и подсказывать Чонгуку, который резался с Чимином в карты, а последний шипел на них обоих, обзывая Хосока предателем.
Кутаясь в шерстяной плед, Тэхён заулыбался на пороге. Может быть, и не нужна им страшная участь легенд и пророчеств, кроваво-страстное соитие, а только тепло домашнего очага и верные друзья, вкусная пища. Вот и Чонгук наконец-то выглядит по-человечески заинтересованным и… простым, каким себе быть не позволяет. И даже смешно оттопыривает губу, когда крепко задумывается.
Тэхён тихонечко проскользнул внутрь и уселся рядом, лучезарно улыбнулся и похлопал сонными глазами. Отложив карты, Чонгук бережно схватил его за шею и сочно впился в губы, трепетно выказывая то, как соскучился за несколько часов.
— Смотри осторожнее, а то съешь, — не удержался Чим, и Хосок втемяшил ему скалкой подзатыльник.
— Не сечешь ты в делах амурных, так помалкивай, волчара.
— А ты сечешь будто! — Чим потер ушибленную макушку. — У-у-у, злыдень маговский…
Тут Тэхён заулыбался в поцелуй, и Чонгук понял, что Хосок ему очень даже нравится, так что, почему бы действительно не взять его с собой? Но прежде всего, они смочили глотки чаем и насытились булочками. Свою порцию Чонгук отдал Тэ, пожаловался на то, что терпеть не может сладкое, и ведьмак схитрил: слизав пудру, ввернул ее ему в рот, заворачивая поцелуй приторный и жаркий. Чим закатил глаза, а Хосок смотрел завороженно, подставив к щекам кулаки: ну что поделать, души он не чает в том, что искренне и чувственно.
Состоялся долгожданный выход в город. Вечерние пейзажи щедро раздающей роскошь Столицы выглядели еще эффектнее, чем ожидалось. По мощеным булыжником улочкам прогуливались толпы людей, голосили торговцы и звенели монеты, лилась из пабов и трактиров музыка и хмелящий запах медовухи. Им повезло попасть на празднество прощания с осенью, и Хосок с гордым воодушевлением рассказывал, как у них тут здорово.
Тэхён еще и не видывал столько людей в одном месте! То тут, то там он ухватывал за гроши пищу, толченые травы и ингредиенты для зелий. Брал обаянием и неповторимой улыбкой, а Чонгук покусывал губы от ревности и следил за тем, чтобы барыги не вздумали обманывать. У ткачей Тэхён выбил за полцены темно-синий твидовый плащ для Чонгука, а для себя присмотрел фланелевую теплую рубаху, наскреб деньжат на починку обуви.
Народ гулял на ярмарочной площади, развевались на ветру цветные яркие фонарики и флажки. Кругом торжество, веселье, уличные артисты показывают немыслимые свои номера, пышут огнем факиры и изгибаются в танце молоденькие девицы. И если Тэхёну всё было в радость и в новинку, то Чонгук чувствовал себя лишним и чурался чужих прикосновений, напрочь отказывался участвовать в буйствах и не разрешал Тэхёну. Тот начал было дуться, но быстро успокоился, переключив внимание на идущую по канату девочку.
Им случилось на время расстаться, потому как Хосок повел Чонгука в кузничную, а Тэхён хотел заскочить еще «вон туда и туда» - присмотреть побрякушек в виде ожерелий и колец. Строго-настрого наказав Чимину следить за ним ценой собственной шкуры, Чонгук с тяжелым сердцем отпустил ведьму, уныло посмотрел вслед. Если не научится доверять окружению, да и самому Тэхёну – туго же ему придется.
Чимин с таким удовольствием взялся сопровождать Тэхёна, что дал ему втайне поучаствовать и в ловле куриц, и в скачках на пони, а потом их занесло в гущу толпы, где под звуки флейты и волынки оба принялись отплясывать, что есть сил. Когда Тэхён ухватился за руки Чимина и приблизил лицо так, что стал виден плывущий блеск в глазах и алые крапинки в радужке, черточки на губах и пленительная родинка на носу, Чим позабыл, как дышать, а Тэ отстранился и захохотал. Как льстило ему внимание и чужие восхищенные взоры! Он выглядел потрясающе, танцевал раскованно и местами смешно. Только на мгновение затылок его стало жечь от пристального взгляда со стороны, но узнать адресата в такой толпе казалось невозможным. Тэ нырнул чуть дальше и обернулся, наткнулся на мелькнувшее лицо, будто бы знакомое, но не успел отследить его исчезновение.
К ним подоспели Чонгук и Хосок, и даже уставшему от увеселений альфе довелось стать партнером по танцу. А Чим остался стоять бездвижно, и Хосоку пришлось шлепнуть его по округлой ягодице, чтобы убедиться в том, что друг его все еще жив.
— Ай, больно же!
— Чего толку пялиться, ай да – танцевать! Может, нам такое не скоро светит! — и потащил Чимина за руку под насыщенный припев.
Прижимаясь к Чонгуку, Тэхён опасно терся о его бедро и скользил руками по плечам, отходил и ухмылялся, но был притянут за талию и развернут, прижат спиной к пылкой груди. И губы Чонгука соскальзывали ниже по изгибу шеи, а рука пригревала живот. Тэхён тяжело задышал, испытывая непреодолимое желание быть растертым в крошки.
Изрядно подразнив друг друга в танце, наконец, разошлись. По пути обратно Тэ узнал, что меч Чонгук заберет рано утром, а после они сразу же двинутся в дорогу. А до того стоило подготовиться и успеть отоспаться.
— Жаль, что мы не можем остаться подольше… — опечаленно выдохнул Тэ, уже мурлыча в постели.
— Не нравятся мне города, Тэхён.
— Ты просто привык к свободе, упрямец, — улыбнулся он и вжался в его губы, позволяя опрокинуть себя на лопатки.
И охотно отдался в свечении пляшущего огня, усиленно расцарапывая спину и подаваясь бедрами навстречу. Сегодня Чонгук не просит жертв, и обходится с ним полюбовно-нежно, с каждым плавным толчком сцеловывая с губ влагу и перебирая пряди шелковых волос. Почему-то ему хочется извиняться за то, что сегодняшний чудесный день с потехами и смехом – вряд ли повторится скоро.
========== 8. ==========
Путешествовать верхом на волке, держа тяжелый меч за спиной – дело нелегкое, но Тэхён держался и не жаловался, приноровился справляться с легким головокружением и с внушающей уверенность мыслью Чонгука, что они непременно вдвоем, как одно целое. Тем паче помогало и то, что Хосок, вцепившийся в загривок Чимина, время от времени посылал утешающую улыбку и, покуда можно было заметить в скоростной гонке, ему нравилось абсолютно все, что происходит. Тэхёну подумалось, что есть такие люди: вечные весельчаки, которым всё нипочём, дай лишь дорогу дальнюю и подходящую компанию.
На случившемся привале оголодавшие Чонгук с Чимином, наконец, ушли охотиться, а Тэхён и Хосок дожевывали сухой паёк, усевшись под пахучим кедром, и обсуждали магию во всех ее каверзных проявлениях. Перемололи о том, что в городах нынче одни пафосные фокусники, а не истинные маги, а деревни полнятся мягкотелыми травниками и корыстными шарлатанами, оказывающими услуги втридорога. Люди забывают волшбу, и это настолько же хорошо, насколько и плохо, потому как могут воспользоваться сильные мира сего. Столкнись сейчас мир с реальной угрозой – и найдется мало смельчаков, способных дать действенный отпор.
— Как бы жутко ни звучало, но без войн и конфликтов народец размякает, — Хосок скривил рот и завернул остатки пищи. — У тебя тоже есть предчувствие какой-то заварушки, правда?
— Есть, — кивнул Тэ и поёжился: неприятным ветром осекло спину. — Только откуда и чего ждать – неясно. Знаешь, до того дня, как появился Чонгук, я и подумать не смел, что когда-нибудь выйду из деревни. Уже всерьез готовился кончить, как моя бабуля. А сейчас погляди-ка, куда меня занесло…
Хосок и без того восхищался Тэхёном, но его очаровательной связью с Чонгуком – еще больше.
— Это же на всю жизнь, представляешь?! — и хватается за грудь, а после серьезнеет запредельно. — Но радостного мало, честно говоря. Чую, опасно будет. Сам не знаю, почему. Ваш союз одним своим существованием притягивает к нам всю нечисть, что и говорить о лицах заинтересованных.
— А такие есть? — усмехнулся Тэ.
— Вот ты наивный. Определенно, должны быть, — хмыкнул Хосок, поднимаясь. — На какое-то время сваренное мною зелье сбило ваш запах, но дня через два действие иссякнет, а нового в походных условиях я не сварю, да и все равно придется полнолуния ждать… Короче говоря, хорошо бы нам за это время перебраться через границу. Соленая вода слегка разбавит ваш страстный душок.
…В ветвях противно загорланил ворон, будто бы закашлялся, и слетел с ветки. Стоило насторожиться и прислушаться. Но, к счастью, птицу спугнул неуклюжий шаг Чимина, обратившегося раньше времени и явно подуставшего.
— Ох, как я измотался… — он развалился у костра, пытаясь уложить голову к Хосоку на колени.
Сытый и довольный Чонгук гордо шел следом, плывя осторожной поступью. Как и полагается лидеру, выглядит примером для подражания, какого очередная охота способна лишь позабавить. Он наклонился к Тэхёну и растрепал волосы.
— Вот и я, — помассировал плечо, неожиданно радостный.
Тэ погладил его руку, почувствовал себя гораздо спокойнее, чем раньше.
— Что, Чимин, совсем выдохся? — Чонгук не сдержал язвы, за раз осушил чарку с водой и потянулся расчехлять меч. — Не помри там только. А я, пожалуй, еще поиграю.
— Какой же он выносливый… — подивился Хосок, и Чим щипнул его за бок. — Чего бузишь? Правду же говорю! Уж повыносливее тебя!
Над их стычками Тэхён не может не смеяться. А после все трое наблюдают, как Чонгук рассекает воздух мечом, делая выпады заученно верные. Стоило задуматься над тем, сколько таится в молодом теле прыти, сколько старательная природа подарила его мышцам силы, вложила ловкости. И все ради высших целей. Тот, кто поведет за собою толпы - не может быть слабым.
***
В пути Чонгук с трудом привык к тому, что есть товарищи, на которых можно положиться. И если поначалу доверие его сквозило настороженностью и подкреплялось благодушным отношением Тэхёна, то позже он окончательно примирился с мыслью, что один в поле не всегда воин и иногда можно расщедриться дельным приказом. К слову, приказывать Чонгук выучился гораздо быстрее, нежели поддерживать дружелюбный разговор: такова уж натура. Общаться ему нетрудно – спасает волчья харизма, а вот не смотреть свысока пока не получается.
Обходя чужие стаи, они едва не попались несколько раз, но благополучно исчезали из виду. Прямые столкновения могли не только отнять время, но и здорово ослабить их все еще шаткий строй. Чонгук целенаправленно желал добраться до старца без единой встречи со свояками.
Ухудшалась и погода: земля стремительно остывала, покрываясь то коркой изморози, то снова обращаясь в грязь под обманчивым дневным солнцем. Слякоть мешалась под ногами, укрываясь мгновенно тающим снегом, а уже вечером хрустела под подошвами. И если бы ночами волки не грели людей тесными объятиями, те бы без труда подхватили простуду.
Вопреки планам дорога заняла куда больше времени, нежели предполагалась, и вместо двух суток путь до моря занял почти неделю: были перекрыты несколько трактов, окрепнув заставами из столичных стражников и колдунов. Неясно, по каким причинам стались подобные меры, но проверяли всех и каждого, выворачивая наизнанку чуть ли не каждый карман. В то время как волки шли обходными тропами, люди проходили благодаря своим талантам – Хосок все еще не разучился договариваться с помощью краденых монет, а ведьмовские чары Тэхёна никому не оставляли и шанса.
До порта добрались чудом, ближе к сумеркам. Тэхён с усталью обвел глазами сине-серую полосу городка, окутанного туманом. Над дальним утесом повисла унылая серая скоба луны, слышно и грозно разбивались волны, подгоняемые пробирающим холодным ветром, беспрестанно грохотала верфь. С каждым шагом вниз с холма выше вырастали мачты кораблей и угрожающе поднималась каменная стена.
В городишко зашли с черного входа: и здесь пригодились темные связи Хосока. Ночевка выдалась в затхлом трактире на неудобных матрасах, и Тэхён едва ли смог заснуть, несмотря на дичайшую усталость.
Пока Чим и Хосок мирно сопели в унисон, предался сну и притомившийся Чонгук. Тэ гладил его по голове, плечам, целовал в щеки и губы, осторожно и ласково, желая ему видеть что-нибудь светлое и теплое. Чонгук улыбнулся, так и не просыпаясь, притянул его ближе. Закралась мысль больше никуда не идти и не стремиться, остаться с ним где-нибудь навсегда, пусть и во сне…