— Не знаю… соскучился, наверное…
— Соскучился, значит.
В этих ее словах было столько всего разного… нехорошего. Укор, презрение, боль, что-то еще… я сразу почувствовал себя виноватым, и так и не решился поднять на нее глаза.
— Ну, слушай. Ты много мне чего говорил. Много чего писал. Теперь я скажу, ладно? А ты слушай и не перебивай. Раз уж соскучился.
Она начала говорить, сбивчиво, эмоционально, видимо и впрямь, накипело. Я закрыл глаза и попытался вспомнить ту самую встречу, с которой все и началось. И для меня, и для нее.
Вспомнил, что она была в синем платье, с яркой помадой на губах. Рассказывала про Амстердам и всякие глупости. Я попытался вспомнить чувства, которые к ней испытывал, но не получилось. Они вообще были? Черт, что же такого успело произойти между нами за эту неделю? Где накосячил? Чем мог обидеть?
Тем временем блонди заводилась, говорила все громче, в ее голосе появились металлические обвиняющие нотки. Я открыл глаза, и попытался услышать, что она говорит.
— Кто сейчас передо мной? С кем я говорю? Может, это и не ты вовсе, а твоя циничная копия из интернета? Ты понимаешь, что останешься в истории, для большинства, именно тем ужасным @Top_Neo из твиттера, которого не интересует ничего, кроме сисек и виски? А то, что знаю я, — умрет со мной, так? Или это был не ты? Где ты настоящий? Я читаю тебя и не понимаю, знаю ли этого человека! Тот ли это @Top_Neo? И кто я для тебя? Очередная блонди из твиттера? Или кто-то важный, о ком молчат и сохраняют только для себя? Я даже не знаю кто ты для меня? Существует ли вообще тот человек, которого я люблю и которого совершенно не понимаю?!
В голове кто-то рявкнул мужским басом: «Здрасьте!» и я ощутил, как воздух стал тяжелее. Кореец заерзал за моей спиной, мне стало очень некомфортно, захотелось как можно быстрее бежать отсюда. Я почувствовал какую-то угрозу, что-то должно случиться. Вернее, что-то уже случилось, что-то необратимое и катастрофическое, что я не смогу исправить ни здесь, ни там, что бы я ни делал.
— Да посмотри ты хоть на меня в конце концов! — услышал я отчаянный возглас @Alef_Tina.
Оторвался от стакана и посмотрел прямо в ее глаза: большие, зеленые, цвета бутылочного стекла. Длинные ресницы, а на них слезы. Глаза постепенно начали менять окраску, в зеленый добавили каплю желтого, они начали светлеть. То, что случилось дальше, было самым красивым, что я видел в своей жизни. В человека, живого человека, добавили новую краску, и она начала неторопливо расходиться по телу. Медленно меняли цвет волосы, переливаясь от светлого к желтому, оранжевому и красному, они превратились в осенние листья. Затем лицо. Оно засветилось изнутри, и я подумал, что @Alef_Tina сейчас станет ангелом.
Я завороженно смотрел на то, как человек превратился в огненное нечто, которое переливалось из одной формы в другую. Вдруг из этого нечто начали выходить лучи. Ослепительно белые, они выстреливали во все стороны, и один из них попал мне в грудь. Внутри все потеплело, а потом я увидел, как из моей груди выходит синий луч и неторопливо, не по прямой траектории, а лениво извиваясь, по спирали вонзается в то, что еще недавно было блондинкой из твиттера.
В памяти всплыли обрывки фраз, складывающиеся в странный ритмический узор: «У вина должен быть бледно-золотистый цвет… @Pepsi же сладкая… Я начала тупо гореть… Вам девушку поменять?… Где ты настоящий… которого я люблю… Самая люби-мая музыка здесь и-грает…»
@Top_Neo я гребаный гребаный гребаный циник @A_Danilkina @Top_Neo Двойной виски?@Atkritka http://atkritka.com/189361
Кап-кап-кап-кап — прошило очередью комнату. Мои руки сжались в кулаки, я подался вперед. @SlavaSakh сузил глаза и напряг скулы. Угрожающий видок. Кап-кап-кап, — на порядок громче высказался кран. @SlavaSakh агрессивно наклонил голову вниз, ко мне, и воздух вдруг наэлектризовался до предела, напряженность пропитала, кажется, даже стены, и вода из крана закапала как-то неестественно гулко.
— Что… что с ней случилось? — наконец спросил я.
Кореец пожал плечами вместо ответа.
— Она же еще ребенок! — закричал я, — она ничего не знает.
— Она уже все решила. Как и ты. Она выбрала дорогу, которую ты просто ей дал. Как я тебе. А кто-то мне.
— Так не должно быть! — я со злостью стукнул кулаком по столу! — Я до сих пор не знаю про нее ничего.
— Что? Что ты хочешь знать? Зачем?
— Я хочу… — я помолчал, пропустив в паузу каплю, — я хочу знать, что она думает обо мне. Думала.
Кап-кап.
— Я запомнил такую фразу одного очень хорошего человека, — медленно и отчетливо проговорил @SlavaSakh, щелкая пальцами. — Он, этот человек, сказал мне как-то, что в восемнадцать лет готов был отдать полжизни за то, чтобы узнать, что о нем думают другие.
— Отдал?
— Нет, некому было отдавать. К счастью. Так вот, этот человек понял, что каждого интересует только собственная персона, вернее, в первую очередь. И что другая персона кого-то интересует только какие-то пять минут в месяц, потом мысли о других сменяются мыслями о себе. Даже когда человек думает, что любит, он думает о себе. Понятно? Думает: «Я его или ее люблю». Я.
Снова повисла пауза. Капли, казалось, падали все громче, их приходилось уже перекрикивать.
— И что?
— И все. Каждому интересен только он сам. И точка. Все.
КАП — громко сказала вода. И без того узкие глаза корейца еще более сузились, превратившись в тонюсенькие щелочки. Казалось, он готов меня разорвать. Сейчас вскочит и со словами «да что ты знаешь о жизни?» размажет меня по стенке. Не дожидаясь этого, я сам закричал в полный голос:
— Ты! Ты! Это все ты!
— Я такой же, как ты.
— Нет! Мы ра зные! Я не такой.
Мы снова принялись играть в молчанку. Тишина, страшная тишина оказалась разбитой на множество маленьких отрезков звуками падающих капель. Кап-кап — трепетала чайная ложка под кусочками воды. Кап-кап-кап — дребезжала тарелка. Двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать… Я начал считать про себя капли. Кореец угрюмо разглядывал свои пальцы. Кап-кап. Двадцать пять, двадцать шесть. Ложка жалобно дзинькнула, но беспощадный кран не унимался — кап-кап, не унимался кран. Я заметил шевеление губ @SlavaSakh — он что-то неслышно говорил про себя. Тоже считал капли.
— Двадцать девять, тридцать — одновременно прошептали мы.
Сила удара капель увеличилась сразу в несколько раз, теперь этот звук напоминал не пение, а гул взлетающей ракеты. У меня тоже начали дрожать руки. Тридцать два, тридцать три — и @SlavaSakh отрывисто повернул голову в сторону посудомойки. Мы напряженно смотрели на эти капли, слушали нарастающие шум и нервно перебирали ногами под столом. Кап-кап, тридцать шесть, тридцать семь. Мои ноги напряглись, @SlavaSakh тоже подался вперед, будто стараясь что-то разобрать в этих звуках. Казалось, мы сейчас побежим стометровку, только и ждем стартового выстрела. Тридцать восемь, тридцать девять. Я неестественно выгнул шею вперед, боясь пропустить начало движения. Капли падали все громче и громче, звонче и звонче, они просто-таки кричали. Что они говорили? КАП! — упала капля номер 40, и мы оба сорвались с места и, толкая друг друга, повернули кран, затем скатились по стене в полном изнеможении. Нас трясло крупной дрожью. @SlavaSakh пришел в себя первым.
— Эй… Я же сидел там. Все слышал, что она говорила. Ты сам-то знаешь, где ты настоящий?
Я помолчал. Он продолжил:
— Не обманывай себя. Мы одинаковые. Оба живем на грани реальности и нереального, ходим по границе миров, перепрыгивая из одного в другое.
Я резко выпрямился и зло выдавил из себя:
— Ты жалок… Я хоть общаюсь с живыми, настоящими людьми. Я могу их пощупать, потрогать. А ты — с огнями.
Он рассмеялся:
— Теперь ты тоже видишь как я. И что?
— Это не настоящее. Не мое. Это из-за тебя! И это не жизнь. Я это не выберу. Точка.
Это его задело. Он сделал резкое движение, как будто хотел ударить меня, но прервал движение. Я заметил, что рука у него дрожит. Затем @SlavaSakh встал и направился к выходу. Ну и пускай валит… У двери он обернулся:
— С живыми, говоришь? Та жизнь, за которую ты цепляешься — это нижний этаж, понимаешь? Физиология, феромоны. Визги. Тыки. Запах. Вкус… Ее нет, понимаешь? Нет этой жизни. Ее не существует на самом деле. Спасибо, что дал мне время… подумать.
Когда он закрыл за собой дверь, я понял, что больше его никогда не увижу. И почувствовал, что меня скоро переключит. Так и случилось.
Глава 13
Специалист
Бежевый потолок с одинокой бестеневой лампой — вот что я увидел, когда открыл глаза. Я лежал на чем-то вроде кушетки. Подавив желание резко подняться, осторожно повернул голову направо и уперся взглядом в такую же бежевую стену. Прикоснулся к шершавой поверхности. На ощупь стена была мягкая, как диванный валик.
Ватная тишина. И головная боль, да такая, будто бы владелец этой самой головы (то есть я) основательно набрался накануне.
Накидался, как говорит один мой приятель.
Сел и огляделся. Узкая длинная комната. От кушетки до противоположной стены всего около метра. Все поверхности в комнате мягкие, в том числе пол, местами вытертый и обшарпанный, и потолок. Сверху над дверью, тоже обитой бежевым и мягким, нахально торчала видеокамера, вперившая в меня свое око.
В такой ситуации неизбежно возникает банальный вопрос: «Где я?». Так уж устроен человеческий мозг. При этом неважно, можешь ли ты себе ответить. Следом сознание попытается определить: «Как я тут оказался?» и «Сколько времени я здесь нахожусь?». И, наконец, самое главное: «Что, черт возьми, произошло?».
Последние воспоминания: кафе, незнакомец в инвалидной коляске, укол в шею.
Ясно. Жертвой киднэппинга мне еще бывать не приходилось. Судя по антуражу, я в психушке. В благоустроенной и явно недешевой.
Дверь открылась внезапно и бесшумно. На пороге стоял коренастый мужчина в деловом костюме бежевого оттенка. Его прикид приятно гармонировал с окружающим пространством. Вот только галстук подкачал: он был бордовым, что на фоне белой рубашки смотрелось донельзя безвкусно. Впрочем, усы и короткая стрижка у незнакомца были не бежевые, а черные с проседью. А жаль.
Видя мою усмешку, мужчина насупился и буркнул:
— На выход.
Его пиджак недвусмысленно оттопыривался слева в районе подмышки. Манера держаться выдавала безупречного службиста из «тайной канцелярии». Но это ни о чем не говорит: чекисты, выйдя на пенсию, могут работать на кого угодно.
Встав с кушетки, я обнаружил, что меня лишили ремня. Шнурки на кроссовках @Puma, сиротливо стоящих рядом с кушеткой, отсутствовали. Сумки и мобильника тоже не было. Противная струйка холодного пота пробежала по моей спине. Интересно, что же я такого натворил?
Хотелось бросить моему охраннику что-то дерзкое и надменное, вот только трудно сохранять достоинство, одной рукой поддерживая штаны, а другой массируя взбесившийся от боли затылок. Поэтому, промычав что-то нечленораздельное, я присел на кушетке, не торопясь обулся и двинулся к выходу.
Он пропустил меня вперед, и мы оказались в длинном полутемном коридоре. Я шел, шаркая на стариковский манер: сказывалось отсутствие шнурков. Коридор с вереницами одинаковых дверей закончился развилкой.
— Налево, — скомандовал мой провожатый, и мы вышли к лифту.
Если верить авантюрным романам и кинофильмам, лифт — самое подходящее место, чтобы накинуться на конвоира и вырубить его парой мощных хуков. Другое дело, что мои удары вряд ли свалят этого кабана, а никаких подручных средств в наличии не имелось. Были только подножные (ага, вот я его сейчас ботинками отшлепаю!). Глупо донельзя. Хотя бы потому, что я не знаю, как действовать дальше, даже если справлюсь с ним. В конце концов, я не #ЧакНоррис. Поэтому пока лифт бесшумно плыл вверх, я молча пялился на кнопки с цифрами этажей, изображая полное спокойствие духа, а сопровождающий не спускал с меня глаз.
На выходе нас ждали двое. Первый — практически «брат-близнец» моего провожатого, только без усов и в сером костюме. А вторым был Марк.
— Приветствую, @Knyaz_E! — широко улыбнулся он.
«Соодес ка», — подумал бы в такой ситуации любой уважающий себя японец, что значит: «Вот оно как!». А поскольку я не был японцем, пришлось мысленно захлопнуть отвалившуюся (тоже мысленно) челюсть и пожать протянутую руку.
— Мы гостям всегда рады, — ухмыльнулся Марк. — Пройдем сюда.
Он указал на ближайшую дверь, после чего кивнул охранникам и распорядился принести мои вещи. Ага, шнурки мне все-таки вернут. Мелочь, а приятно.
Так я оказался за столом из темного дерева в просторном кабинете, который ничуть не походил на рабочее место чекиста. Во всяком случае, стеклянный стеллаж с фигурками солдатиков и большой 3D-телевизор @LG_Russia на стене не соответствовали моим представлениям о том, как должна выглядеть фээсбэшная комната для допросов.
— Ты знаешь, почему тебя взяли. Отпираться бессмысленно. Скажи, зачем ты это сделал?
— Сделал что? — мне даже не пришлось разыгрывать удивление.
Вместо ответа Марк выложил на стол передо мной миниатюрную кассету @OlympusAudio. Очень похожую на ту, которую он мне отдавал в нашем офисе и на которой я услышал обращение ко мне Господина Второго.
— Ты не имел права выносить ее с работы. Тебя об этом не предупреждали?
Мое искреннее недоумение не произвело на него никакого впечатления.
— Марк, я ничего не выносил. Кассета находится на месте, в моем личном сейфе.
— Уже проверили. Это единственный экземпляр и он перед тобой. В сейфе пусто.
— То есть как? Вообще-то вот эту кассету дал мне один тип в инвалидном кресле. Вы же его видели там?
Сидя напротив, Марк продолжал сверлить меня своим тяжелым взглядом. Тарарам-пам-па — выстукивал он пальцами по столу. Тарарам-пам-па.
— @Knyaz_E, — наконец прервал молчание Марк. — Ты был один. И задержали тебя ровно в тот момент, когда ты зачем-то вытащил кассету из кармана и попытался вставить ее в диктофон. Видишь ли, наши материалы всегда оборудованы скрытым сигнальным маячком. И когда ты вышел из своего офиса, выследить тебя не составило особого труда.
А ведь он не врал, что самое удивительное — я бы это сразу почувствовал. Бред, бред, бред! Я закрыл глаза и стиснул виски пальцами. Неужели именно вот так сходят с ума? Ведь я не…
— Итак, либо ты рассказываешь, с кем ты хотел встретиться и кому собирался передать кассету, либо… Не буду продолжать, но скажу, что тебе это сильно не понравится. Поэтому в твоих же интересах быть предельно откровенным.
Тарарам-пам-па. Тарарам-пам-па.
— Моя искренность тебя тоже вряд ли порадует. Это отчетливо попахивает дурдомом, — попытался пошутить я.
— А ты не переживай. Ты и так уже почти в нем находишься, — он улыбнулся, но глаза его оставались холодными и внимательными.
Тарарам-пам-па.
И тут, к своему удивлению, я выложил ему все. Запинаясь и нехотя, будто через силу. Сбиваясь и мыча, подыскивая самые верные слова, удивляясь своей неожиданно проснувшейся говорливости. Я рассказал про кассету. Про голос на ней и неведомый язык. Про самоубийцу и про то, что слова Господина Второго непостижимым образом оказались еще на двух звуковых файлах. Он слушал внимательно, не перебивая, без эмоций. Только вежливая улыбочка, как приклеенная, не сходила с его лица. Когда я закончил, переведя дух и истекая потом, он продолжал меня рассматривать, только вот что-то изменилось во взгляде. В его глазах.