Он двигался по плохо освещенным коридорам древней пирамиды, разглядывая письмена на стенах и статуи древних, чудовищных богов, имена которых давно уже стерлись из людской памяти. Будучи владетелем центральной городской библиотеки Пифона, Орадо имел возможность хорошо изучить особенности стигийских ритуальных изображений. Он знал, что испокон веков, в этой стране, художники стремились представить всякий предмет во всех ракурсах одновременно и, притом, как можно нагляднее. Рисуя людей и животных, они показывали лица в профиль, а плечи разворачивали на полную ширину человеческого тела. Изображения царей, при этом, резко контрастировали со всем прочим и были в несколько раз больше их подданных. На стенах же этого храма, Орадо увидел возвышавшихся над головами самих правителей Стигии чудовищных тварей, от одного взгляда на которых, в его жилах стыла кровь.
Удивлению ахеронца не было предела, когда среди ритуальных изображений он нашел рисунок змееголового существа, восседающего на троне. Задержав на нем свой взгляд, бывший веналий подумал, что, скорее всего, были верны легенды, в которых возведение черных пирамид Стигии отводилось не людям, а допотопному народу, изгнанному под землю древнейшей из человеческих рас. Воинственные, темнокожие, коренастые люди разрушили богомерзкие святилища, однако и сами не стали строить цивилизацию на руинах разрушенных ими городов. Как гласят предания, победители ушли в леса и обосновались в туманных горах западных островов. То, без всяких сомнений, были пикты, с тех пор жившие на западном побережье, среди кишащих гадами топей и непроходимых, полных разнообразной живности лесов.
Сняв со стены гальваническую, лишь отчасти наполненную прозрачной жидкостью лампу, Орадо загашал по темному коридору. Он двигался следом за жрецами, уносившими тело Аки-Ваши все дальше от храма, вовнутрь древней усыпальницы стигийских царей. Что он будет делать после того, как настигнет носильщиков, Орадо не знал, но предполагал, что скорее всего, этих людей придется убить.
Однако, где же сами жрецы? Несомненно, им приходилось двигаться в абсолютной темноте, поскольку ни факелов, ни ламп больше в коридоре не было. Прислушиваясь к звучанию своих шагов и своего собственного сердца, молодой человек достиг широкой лестницы, что вела вниз, в подземный лабиринт.
Орадо, разглядывал образы омерзительных существ, даже отдаленно не напоминающих людей и чувствовал, как ужас вползает в его душу, заполняя собой каждую часть его тела, заставляя ее предательски дрожать. На нетвердых ногах, опираясь о стены, ахеронец спускался все ниже и ниже, пока, наконец, не достиг огромной галереи, заполненной статуями таких существ, видеть которые без содрогания мог бы, пожалуй, очень редкий человек.
В этих стенах, свет от фонаря, казалось, стал совсем незначительным, а потому, Орадо остановился, вытащил ножен меч. Тонким, измазанным легко воспламеняющейся смолой клинком, он чиркнул о камни, высекая искры и увидел, как пробежала по стальному, измазанному смолой лезвию огненная змейка. В течение минуты огонь разгорался, обращаясь в полноценный факел, а после и вовсе начал обжигать пальцы руки, которой Орадо сжимал эфес. Конечно, долго с таким источником света, по лабиринтам Черного Храмане походишь.
Нужно было спешить.
Молодой человек поставил лампу на пол после чего, ускоряя шаг, зашагал по галерее. Услышав где-то вдали приглушенный, полный ужаса крик, ахеронец похолодел от страха и посмотрел на знак полумесяца, что светился голубоватым светом на правом его запястье.
"Митра всемилостивейший, неужели я не успел?!"
Забыв о всякой осторожности, Орадо побежал, вперед, ориентируясь исключительно на свет от пламени, что плясало на лезвии меча. Сейчас он был готов увидеть любую из тварей, о которых стигийцы осмеливались говорить только шепотом. Увидел же он только перевернутые носилки и окровавленные человеческие тела, в черных хламидах, лежавшие на каменном полу. Смерть, должно быть, настигла этих людей внезапно и несчастные даже не поняли, что произошло, когда острые ногти твари, которую они несли на носилках, начали вспарывать их животы и шеи.
Впрочем, что-то в мертвецах насторожило Орадо. Он склонился над ближайшим из тел, затем осторожно, словно опасаясь собственной догадки, оголил грудь стигийца. Под черной, испачканной кровью одеждой молодой человек обнаружил множество ритуальных рисунков. Почти все они ахеронцу были знакомы, поскольку не раз и не два он видел такие изображения на телах людей, обреченных на заклание, лежавших на жертвенных алтарях, в ожидании смерти. Теперь же, глядя на труп змеепоклонника, Орадо понимал, что этот человек добровольно принес себя в жертву богомерзкой твари, которую сам же сюда помогал принести. Стало быть, жрецов Черного Храма послали сюда, словно на убой.
- Боги милосердные, - прошептал Орадо, - Они знали...
В ответ ему, откуда-то из темноты раздался злобный смех. Резко повернувшись и поводя мечом из стороны в сторону, ахеронец увидел обнаженную девичью фигуру, присевшую на корточки, над одним из трупов.
- Боги тебе больше не помогут, - прошептала та, которая прежде была дочерью правителя Стигии. Глаза ее горели нечеловеческим, желтым огнем и это неестественное свечение заставило Орадо побледнеть от ужаса еще больше. - Здесь они не властны...
- Довольно я уже слышал твоих слов, - тихо сказал он, пытаясь совладать со своим страхом. Дрожащей рукой ахеронец направил клинок в ее сторону. - Ты достаточно потешилась, играя моей доверчивостью и глупостью.
- Твоя доверчивость привела тебя сюда, мальчик мой. Сможешь ли ты теперь, в стенах Черного Храма рассуждать о смерти и вечной жизни?
- Если ты говоришь о вечной жизни, как об извращенной форме твоего собственного существования, то я, пожалуй, предпочел бы смерть, - Орадо осторожно сделал шаг навстречу к ней. - Впрочем, даже смерть мне не по нраву. Поэтому я предпочитаю ее не торопить.
- О, не будь так опрометчив в своих суждениях, дерзкий человечек, - отозвалась Аки-Ваша, попятившись от огня, - Ты, судя по всему, все еще не понимаешь, что я могу тебе предложить...
- Мне ничего от тебя не нужно. Я только заберу то, что ты украла у меня и уйду. Скажи мне, где чаша?
- Откуда я знаю? - произнесла она, не отводя взгляда от огня. Молодой человек приблизил к ее лицу острие горящего меча, однако, каким-то непостижимым образом, не делая ни шага назад, Аки-Ваша оказалась у самой стены. Она прижалась спиной к камням, коснулась их ее окровавленными руками. - Ага, понимаю... Эти люди принесли ее сюда...
Орадо не ответил. Испытывая рвотный позыв, он перевернул ногой тело лежавшего перед ним жреца, желая удостовериться в том, что при этом человеке чаши не было.
- Довольна ли ты теперь? Я ведь предупреждал, - Он оборвал себя на полуслове, поскольку увидел, что Аки-Ваша, как будто насмехаясь над всякими физическими законами, медленно начала карабкаться под самый свод. Отвратительное существо, некогда бывшее человеком, ныне напоминало ему огромных размеров паука. - Боги милостивые! Во что же ты превратилась, глупая девчонка?
Аки-Ваша рассмеялась. Она, достигнув потолка, ступила на него, словно на пол, однако остановилась, свиснув головой вниз. Подумать только! Всего несколько дней назад, это нелепое, жуткое существо было женщиной, обладать которой желали очень многие мужчины!
- Твоя дерзость возбуждает меня, человечек. Я чувствую страх в твоей крови, но ощущаю и твою решимость... О, не отворачивайся! Смотри на меня, жалкий смертный. Я все еще дочь стигийского царя, сына и внука того, кто умер и воскрес, убитый звероподобным богом! Я - Аки-Ваша, возрожденная к жизни в стенах Черного Храма и обманувшая саму смерть.
- Ты - мерзость, от которой отвернулись сами боги. Ты добилась того чего хотела? Никогда ты больше не увидишь солнечного света. Будешь бродить во тьме и порождать гнусных выродков от существ, таящихся в ночи...
Он замолчал, поскольку, неожиданным образом, свет от горящего меча выхватил из темноты что-то блестящее, полускрытое черным бархатным покрывалом, у перевернутых носилок.
- Если это цена бессмертия, - произнесла Аки-Ваша, - то я согласна ее заплатить.
Не сводя глаз с отвратительной твари, нависающей над ним, молодой человек отступил к носилкам, торопливо вытащил из под покрывала чашу. В тот же момент чудовище прыгнуло, открыв в беззвучном крике рот, полный острых зубов. Оно сбило Орадо с ног, однако, молодой человек, не мешкая, полоснул раскаленным клинком по груди Аки-Ваши. Заверещав от боли, она кинулась прочь, в темноту.
- Твою земную оболочку можно разорвать, - произнес ахеронец, быстро поднимаясь, беря в руки чашу. - Ты видишь? Огонь все также причиняет тебе боль. Не смей приближаться ко мне, иначе подпалю твою шкуру еще раз. Я не из тех, кто поклоняется вашему червю и не готов отдать свою жизнь также безропотно, как это сделали эти змеепоклонники.
- Ты все равно останешься здесь! - зло прошипела Аки-Ваша. - Здесь, в этих подземельях! Тебе не уйти, человечек...
- Это мы еще посмотрим, - отозвался Орадо, пряча чашу за пазуху. Он начал отступать к лестнице, не смея повернуться спиной к нежити. Аки-Ваша же, не смела нападать. С ненавистью смотрела мерзкая тварь на неугасающее пламя и протягивала к Орадо свои руки.
- Ты -мой! - тихо шептала она. - Мой...
Орадо сделал еще несколько шагов назад, однако споткнулся обо что-то и лишь каким-то чудом не потерял равновесия. С губ молодого человека сорвалось проклятие, поскольку меч в его руке дрогнул, а поколебавшиеся от резкого движения языки пламени, лизавшие клинок, казалось, готовы были исчезнуть насовсем.
С чувством, близким к отчаянию, Орадо ткнул импровизированным факелом в пол, освещая его. Увидев повалившийся фонарь, ахеронец схватил его за крюк, размахнулся и бросил в сторону бывшей принцессы. С треском разлетелось на множество осколков стекло, после чего древние стены Черного Храма осветило нечто, похожее на маленькое солнце. По полу начали медленно растекаться огненные ручейки.
- Ты мой! - взвизгнула гадина, попятившись назад, щурясь от яркого света. В ответ ахеронец только рассмеялся и, наконец, достигнув широкой лестницы, начал подниматься наверх. Он часто оглядывался, ступая по темным, отполированным ступеням, но Аки-Ваша, уже его не преследовала. Лишь истерический крик слышался откуда-то из темноты после того, как Орадо вошел под своды храма змееликого бога. К тому времени языки пламени на клинке его меча уже едва были заметны. Только черный дымок поднимался вверх от лезвия, к высокому, испещренному древними письменами потолку.
Не желая больше ни на миг оставаться в проклятом всеми светлыми богами месте, ахеронец бросился прочь из мерзкого святилища. Он побежал не оглядываясь мимо свернувшихся клубками каменных змеев, мимо статуй звероликих божеств и величественных скульптурных портретов, мимо черного алтаря и пепелища в жертвенном очаге, в котором видны были человеческие кости. Лишь выбравшись из усыпальницы царей наружу, молодой человек позволил себе остановиться. Он глубоко вдохнул в себя свежий воздух, глянул на лежавших у внешних ворот черного храма охранников.
Сладковатый запах от раздавленного лепестка розового лотоса все еще явственно ощущался близ открытых настежь храмовых ворот. Это позволяло надеяться на то, что стигийцы проспят еще не меньше часа. За это время Орадо успеет выйти из города и, даже, достигнет порта. Быть может, - надеялся ахеронец, - стоит у причала какое-нибудь торговое судно, которое, от имени короля Ади-Шавина, доставит его в ближайшую гавань Ахерона. Если же, такого нет, то в карманах Орадо найдется еще достаточно мелочи на покупку черного мела.
Бывший веналий печально улыбнулся, вспомнив об отчаявшейся девушке, которую он пожалел несколько дней назад. Впрочем, скорбные мысли о ней ахеронец отогнал от себя практически сразу же. Дочь царя темных песков сама выбрала свою судьбу и навряд ли теперь была его сожаления. А потому, прочь всякое угрызение совести, прочь любую печаль!
Молодой человек сунул закопченный меч в ножны, незаметные под хламидой, поправил на голове черный капюшон. Хватит с него стигийских подземелий. Орадо уже достаточно насмотрелся на жутких чудовищ, которые обитают как в самом городе, так и в его окрестностях. А о том времени, которое ему довелось провести в темнице, по распоряжению Владыки Вселенной, ахеронцу вовсе вспоминать не хотелось. По этим причинам, к вечеру сегодняшнего дня, он считал необходимым покинуть город, лежавший в тени мрачной пирамиды.
Не оглядываясь больше на черную усыпальницу, внутри которой оставалась злобная тварь, некогда бывшая светлейшей дочерью Царя Царей, молодой человек зашагал по жертвенной дороге, к посеревшим от времени священным воротам блистательного города Кеми.