— Подожди, Поттер!
Гарри останавливается и вздыхает, дожидаясь, пока она догонит его.
— Только говори быстрее, хочу принять душ до ужина, — говорит он устало.
— Я не отниму много времени, — Панси опускает глаза. — Я просто хотела попросить тебя… Это касается Драко.
— Лучше не начинай, ладно?
— Пожалуйста, — настойчиво произносит она. — Пожалуйста, перестань к нему цепляться.
— Что?! — от возмущения у него перехватывает дыхание. — Ты сама прекрасно видишь, что цепляется ко мне он, и по любому поводу.
— На то есть причины.
— Что я ему сделал? Конечно, не считая того, что несколько раз увёл из-под носа снитч.
— Ты не понимаешь, в каком он сейчас положении.
— Да нет, я понял, — усмехается Гарри. — В крайне паршивом. Только я в этом не виноват, а ему нужно на ком-то выместить злость.
— Всё не так просто, — вздыхает Панси, качая головой. — Я не могу рассказать тебе всего, но, поверь, ему очень тяжело. — Гарри близок к тому, чтобы огрызнуться, что Хорьку всегда тяжело, но вовремя сдерживается. — Пожалуйста, Гарри, — продолжает она уже почти умоляюще, — ты здесь не в том положении, в каком находимся мы. Тебя не наказывают, не отправляют на заранее провальные операции, ты практически свободен. Ты ведь сам говорил, что не смеёшься над побеждёнными, и…
— Значит, Драко рассказал тебе? — перебивает он.
— У него от меня секретов нет. Я знаю, что с ним сейчас происходит. Поверь, он на грани. Не стоит усугублять ситуацию. Он цепляется к тебе просто по привычке.
— Если он хочет, чтобы я нормально к нему относился, пусть избавляется от таких привычек, — резко бросает Гарри и направляется к лестнице, а Панси остаётся стоять, опустив голову.
***
Гарри выходит из душа, ругаясь про себя на непривычно длинные тяжёлые волосы. Зеркало запотело, и он проводит по нему ладонью. Он рассматривает своё отражение, невольно вспоминая утренний разговор со Снейпом. Тогда он решил оставить размышления на потом, потому что услышанное просто выбило его из колеи. Неужели Риддл действительно может потребовать от него... близости? Ему даже не хочется думать об этом, не то что представлять. Отправляясь в поместье, он и не подозревал, что его может ожидать нечто подобное. Снейп вполне мог бы предупредить, что Волдеморт изменился настолько сильно. И тогда… Возможно, тогда Гарри бы подумал дважды, прежде чем убеждать Дамблдора в том, что пленение необходимо. С другой стороны, наверное, именно поэтому ему сообщили так мало подробностей о жизни в ставке Пожирателей. Может, Дамблдор боялся, что он откажется? Хотя, даже знай он обо всём, всё равно бы не отступил, но, по крайней мере, был бы морально готов к тому, что ему, возможно, придётся делать.
Гарри горько усмехается и садится на бортик ванны. А вдруг Снейп ошибся? Вряд ли он может знать всё о желаниях и потребностях своего хозяина. Наверняка Риддла сейчас интересует не секс, а совсем другие вещи. Но даже если нет, Риддл сам сказал, что в поместье периодически доставляют женщин. Разве их недостаточно? Разве для такого Риддлу действительно может понадобиться он? Нет, это же абсурд! Снейп точно ошибся. Хотя… Эти долгие странные взгляды, интимные вопросы, это осторожное прикосновение, задумчивое выражение лица… О чём думал Риддл, когда проводил пальцами по его щеке? Это был жест утешения, простой интерес или нечто большее?
От этой тревожной мысли что-то в желудке сворачивается в тугой узел, и Гарри сглатывает. Он не хочет думать об этом всерьёз, но если на миг допустить, что Риддл хочет получить от него не только послушание, то что теперь делать ему самому? Уложить врага в постель — лучший способ его унизить. Но Риддл ведь сам говорил, что не заинтересован в том, чтобы издеваться над ним. С другой стороны, он не тот человек, чьим словам можно безоговорочно верить. Он может сказать всё что угодно, лишь бы расположить Гарри к себе. Но ведь не до такой степени, чтобы он сам захотел с ним спать! Это просто нелепо. И не имеет смысла. Скорее всего, Снейп ошибся.
Немного успокоив себя этой мыслью, Гарри плетётся в спальню, на ходу высушивая волосы полотенцем.
***
Придя на ужин, он замечает, что за столом сидит только половина Пожирателей. Нет ни Риддла, ни Люциуса, ни Марка, ни Снейпа. Гарри садится рядом с Александрой и тихо спрашивает:
— А где все?
— Тёмный Лорд в Министерстве вместе с Люциусом, остальные отправились по делам, — неопределённо отзывается она.
— А Марк где?
— Я его не видела, — Александра пожимает плечами и кладёт по ложке салата себе и ему.
— Спасибо, — Гарри машинально кивает и принимается за ужин, не переставая размышлять, куда мог деться Марк. Вдруг он слышит своё имя и поднимает голову, оглядывая стол.
— Спроси у Поттера, он с магглами вырос, — шепчет Эйвери соседу, в котором Гарри узнаёт Нотта-старшего.
— Поттер, ты знаешь, как магглы ремонтируют дома? — внезапно спрашивает Нотт, поднимая на него глаза.
— Что? — от неожиданности он даже не может сообразить, что ответить.
— Мы ремонтируем помещение, в котором нельзя колдовать, — поясняет Нотт.
— Это что, шутка? — не может сдержаться Гарри.
Эйвери и Нотт обмениваются красноречивыми взглядами.
— Вовсе нет, — пожимает плечами Нотт и добавляет с гаденькой улыбкой: — Может, ты нам поможешь?
Гарри фыркает, качает головой и поднимается из-за стола.
— Извините, — бормочет он и спешно покидает зал. Они что, издеваются?!
Он выходит в коридор и тоскливо выглядывает в окно. На деревьях подрагивают листья, значит, поднялся ветер. Наверное, похолодало. Гарри соображает, что уже несколько дней не выходил на улицу, и вздыхает, понимая, что подышать свежим воздухом ему удастся ещё нескоро.
Он направляется к себе в спальню, но, поднявшись на второй этаж, невольно ёжится: здесь так холодно, словно кто-то снёс половину стены. Решив осмотреться, он сворачивает в Восточное крыло, но не успевает пройти и нескольких футов, как налетает порыв ветра, взлохмачивая волосы. Гарри ускоряет шаг и вскоре замечает слева распахнутые настежь высокие двери. Подойдя ближе, он понимает, что это выход на балкон. Он неуверенно переступает с ноги на ногу, не представляя, кого может там встретить, но потом любопытство пересиливает. Пройдя в двери, он попадает на небольшую полукруглую площадку с массивными каменными перилами. Упираясь в них, стоит Марк и что-то разглядывает внизу. Гарри подходит и только сейчас замечает початую бутылку огневиски, стоящую на полу. Вой ветра заглушает шаги, и Марк не слышит, что к нему приближаются. Гарри слегка касается его плеча, и он вздрагивает, оборачиваясь.
— А, эфенди, — бормочет он тускло, и в нос бьёт крепкий запах спиртного.
— Тебя не было на ужине, — говорит Гарри первое, что приходит в голову.
— Мне не хочется есть, — отзывается Марк и снова отворачивается. Гарри прислоняется к перилам, пряча руки в карманы.
— Ты же сам говорил, что здесь никого не волнует, хочешь ты есть или нет.
— Это Лорда не волнует, а его сейчас нет.
Повисает неуютная тишина. Гарри начинает дрожать от холода, удивляясь, как Марк ещё не замёрз.
— Холодно? — спрашивает Марк, поднимая усталый взгляд.
— Да, вообще-то.
Марк достаёт из кармана палочку, взмахивает ей, и на площадке тут же становится теплее, а шум ветра стихает.
— Что-то случилось? — спрашивает Гарри с тревогой, когда он снова упирается локтями в перила и опускает голову.
— Давно случилось.
— Отмечаешь? — Гарри косится на бутылку.
— Поминаю, — с болезненной улыбкой отзывается Марк, берёт бутылку и, сделав большой глоток, протягивает ему.
Он машинально принимает огневиски и отпивает немного, морщась. Да, это не риддловское вино.
— У тебя кто-то умер? — спрашивает он осторожно, сомневаясь, имеет ли право лезть в такие вещи.
— В этот день тринадцать лет назад умерла моя мать, — отвечает Марк, снова прикладываясь к бутылке.
— Поэтому ты сегодня не слишком разговорчив?
— Знаешь, — усмехается Марк, — вроде это и случилось чёрт знает когда, а мне до сих пор обидно.
— Я тебя понимаю. Смерть близкого человека — всегда тяжело, — бормочет Гарри, мгновенно помрачнев.
— Мне обидно не поэтому. Мне обидно, что она отреклась от меня.
— В каком смысле?
— Когда она узнала, что я тоже маг, как и мой отец, она…
— Я не понимаю, — перебивает Гарри.
— Неправда, — Марк качает головой, — ты ведь уже всё прекрасно понял. Моя мать была магглой, а я — полукровка. Да, Гарри, отец по молодости влюбился в магглу, — добавляет он, видя его озадаченный взгляд. — Мать бросила его вскоре после моего рождения, когда узнала, что он маг. Он пытался объяснить ей, что ребёнок тоже будет магом, но она не захотела слушать, выставила его за порог. Ему пришлось уехать обратно, в Англию, а мы спокойно жили с матерью в Австралии, пока в пять лет у меня не случился первый спонтанный выброс.
— Тогда она бросила и тебя?
— Она начала сходить с ума, — отвечает Марк неожиданно резко. — Через пару месяцев её положили в клинику, меня таскали по каким-то бабкам-тёткам, которых я уже не помню. Потом приехал отец, и мы жили вдвоём в дешёвом номере маггловской гостиницы. Мы навещали её, но она каждый раз кричала, что не хочет нас видеть, что она спуталась с уродом и родила такого же. Она нас боялась и потому ненавидела. Наверное, магглы всегда боятся того, чего не понимают и что не могут объяснить.
— Все люди боятся непонятного, — вставляет Гарри.
— Ты испугался, когда узнал, что ты волшебник? — прищуривается Марк.
— Нет. Сначала я не поверил, а когда поверил, обрадовался.
— Ну, вот видишь. А она испугалась. И спустя год умерла в клинике для умалишённых.
— В первый день, — припоминает Гарри, — я что-то брякнул про маггловскую психушку. Ты поэтому расстроился? — Марк молча кивает. — А что потом? Вы с отцом приехали сюда?
— Гарри, на дворе тогда был восемьдесят восьмой. Аврорат проводил такие облавы, что спрятаться было практически невозможно. Отец переезжал, накладывал на себя маскирующие чары, скрывался среди магглов. Я уже тогда понимал: его за что-то ищут и я для него только обуза. Когда он выходил из дома, говоря, что только достанет поесть и вернётся, я боялся, что он просто собирается меня бросить. Если его не было больше получаса, я сидел и, не отрываясь, смотрел в окно, плакал… — Марк морщится и делает ещё несколько больших глотков из бутылки. — Я знаю, у тебя тоже детство было не сахар, но остаться в шесть лет совершенно одному… Я боялся, что меня отправят в маггловский приют. Но отец каждый раз возвращался. Он не бросил меня. И когда через два года облавы наконец прекратились и мы вздохнули свободно, я дал себе клятву: я тоже никогда не брошу отца, что бы ни случилось.
— И вот ты здесь, — констатирует Гарри, уже без приглашения берёт бутылку и подносит её ко рту.
— И вот я здесь, — кивает Марк. — После возрождения Лорд разозлился, когда узнал, что у отца есть сын-полукровка. Мне ещё в пятнадцать пришлось принять Метку, чтобы доказать, что я не хуже других. Но некоторые до сих пор относятся ко мне, как… к второсортному товару. Например, эта лягушка белобрысая вообще меня за человека не считает. А сам… — он машет рукой, вздыхает и снова прикладывается к бутылке. — Извини за весь этот бред, я просто очень давно ни с кем не разговаривал о матери.
— Всё в порядке, — быстро отвечает Гарри, немного смутившись.
Марк неожиданно достаёт из кармана пачку дешёвых маггловских сигарет, прикуривает и протягивает пачку ему.
— Ещё не хватало, — бормочет он, отрицательно качая головой.
Марк пожимает плечами и затягивается, выпуская струйку дыма в ночной воздух.
— Но ты, как я понял, одобряешь работу своего отца? — спрашивает Гарри осторожно.
— Я не одобряю, но и не считаю это чем-то предосудительным. Кто-то же должен этим заниматься.
— Людей пытать?
— Слушай, эфенди, у нас, кажется, уже был подобный разговор, — морщится Марк. — Мне всё равно, что он делает, понимаешь? Он кого-то убивает — что ж, я тоже не без греха. Он пытает людей, но они наши враги и сделали бы с нами то же самое. Он надзирает за пленниками, но у всех группировок есть надзиратели. Вопрос в том, на что ты готов ради того, чтобы выжить.
— Но твоему отцу не обязательно было возвращаться к Лорду!
— Ну да, и кончить, как Каркаров. Хотя дело не только в этом. Я, видишь ли, не верю, что люди могут меняться. В семидесятые отец, хоть и был молод, но хорошо помогал Лорду, был одним из доверенных лиц. Поэтому когда встал вопрос: продолжать прятаться от властей и других Пожирателей или снова примкнуть к Лорду, — сам понимаешь, выбор был однозначным. Хотя временами мне кажется, он жалеет, что Лорд вернулся…
— Чушь! Ни о чём он не жалеет, — вдруг доносится громкий голос от двери, и Гарри вздрагивает.
Эйвери в три шага пересекает площадку, выхватывает из рук сына бутылку и, осушив её в несколько глотков, возвращает ему.
— Очаровательно, — кривится Марк, разглядывая пустую бутылку.
— Какого чёрта вы тут делаете? — рявкает Эйвери, переводя взгляд с Марка на Гарри и обратно.