Гарри осторожно укладывается на непривычно мягкую кровать, словно та может провалиться, и укрывается плотным лёгким одеялом. Он вдыхает запах свежего постельного белья, и ему вдруг становится неуютно. Постель слишком мягкая, большая и чистая, совсем не похожая на кушетку в его маленькой комнатке в штабе. При воспоминании о штабе, который он уже звал своим домом, в груди появляется слабая ноющая боль. Гарри тяжело вздыхает, гасит ночник и укладывается на спину, поворачивая голову к окну. Сквозь распахнутые ставни видны ярко мерцающие в ночном небе звёзды, а вот луна скрылась за облаками. От лёгкого дуновения ветра колышутся занавески. Он снова вздыхает.
Внезапно кажется, что всё происходящее — просто дурной сон, и на какой-то момент Гарри начинает сомневаться, что час назад он сидел и спокойно разговаривал с Волдемортом. Причём тот явно уже обо всём догадался, но даже не подал виду. Интересно, в чём причина? На игру, о которой говорил Снейп, это не похоже. Если Риддл действительно считает, что Гарри больше не играет роли в войне, зачем он оставил его в поместье, зачем тратит время не бесполезного Орденовца? Может, ему настолько скучно, что он решил поразвлечься со своим врагом? Или он уверен, что Гарри на самом деле перейдёт на сторону Пожирателей? Он усмехается подобным мыслям, но тут в голове, как наяву, звучит насмешливый голос Риддла: «Ты думаешь, что съев на ужин не кусок вкусного мяса, а постное рагу, ты принесёшь во имя победы великую жертву, но это не так». Гарри чувствует, как глаза начинает щипать, и зажмуривается. Да, Гермиона готовила просто отвратительно, но каждый раз он старался мужественно съедать всё, что она кладёт ему на тарелку, — не хотелось обижать подругу.
Но почему-то именно теперь подобное поведение кажется глупым и детским. Возможно, если бы он сказал Гермионе, что кулинар из неё никакой, она бы поучилась готовить у Молли. Забавно, почему именно сейчас вспоминается это дурацкое рагу? И как Риддл о нём узнал? И почему-то Гермиона… И её жуткое рагу. А сегодняшнее мясо Эйвери пахло просто изумительно. Может, стоило его всё-таки попробовать, чтобы Марк не обижался? Да и Марк… Странный он какой-то, очень странный. А мясо пахло вкусно… Возможно, скоро он научится без содрогания есть всё, что здесь подают… Интересно, у них есть киви? Гарри никогда не пробовал киви — Дурсли, разумеется, не угощали его. Если тут есть киви, это было бы хорошо…
Мысли превращаются в нелепую кашу, и он проваливается в крепкий сон.
***
Всю ночь Гарри снится последний ужин в штабе, поэтому он не сразу понимает, где находится, открыв глаза и увидев совершенно незнакомую комнату. Он садится в кровати, поворачивает голову и замечает на прикроватной тумбочке огрызок яблока. Воспоминания о вчерашнем дне накатывают, словно лавина. Гарри глухо стонет и сонно трёт глаза. Поднявшись с постели, он чувствует себя на удивление бодрым и отдохнувшим. Наверное, сказывается действие зелий, что передал ему Снейп.
Вспомнив о зельях, он направляется в ванную, чтобы умыться и сделать по глотку из каждого флакона. Возвращаясь в спальню, он смотрит на часы в гостиной: начало одиннадцатого, значит, за ним скоро придут. Гарри открывает шкаф, чтобы выбрать одежду. Он осторожно берёт ближайшую зелёную рубашку и долго теребит её в руках. Глупая серая змейка, вышитая на кармане, отбивает желание одеваться. Он раздумывает, можно ли как-то скрыть этот идиотский рисунок, но тут хлопает входная дверь. Он вздрагивает от неожиданности, удивляясь, почему Марк вломился в его комнату, даже не постучав. Шаги приближаются к спальне, и Гарри уже открывает рот, чтобы выдать что-нибудь язвительное, но слова застревают в горле, потому что на пороге появляется Риддл с палочкой в руке. Его походка и движения стремительны, словно он куда-то торопится.
— Доброе утро, Гарри, — спокойно произносит он, входя в спальню.
Гарри молчит и хмурится, со всей силы стискивая в руках злосчастную рубашку. В горле мгновенно пересыхает. Палочка в руке Риддла не сулит ничего хорошего. Риддл странно прищуривается и склоняет голову вбок, словно ожидая чего-то. Гарри потерянно моргает, не понимая, что от него хотят.
— Доброе утро, Гарри, — с нажимом повторяет Риддл, холодно усмехаясь.
— Доброе утро, — наконец соображает он, и Риддл удовлетворённо кивает.
— Я рад, что ты вспоминаешь значение слова «манеры», — произносит он и оглядывает его с головы до ног. — Что ты сегодня нам приготовил? Собираешься прийти на завтрак в пижаме?
— Я ещё не успел переодеться, — сглотнув, бормочет Гарри и переводит ненавидящий взгляд на рубашку.
— Это как раз хорошо, — кивает Риддл, — ибо я пришёл помочь тебе справиться с этой нехитрой процедурой. — Гарри открывает рот, чтобы спросить, не ослышался ли он, но тут Риддл холодно добавляет: — Раздевайся.
— Но я и сам могу… — хрипло начинает Гарри, но Риддл перебивает его:
— Сам ты смог вчера. Я ведь сказал, что с сегодняшнего дня лично буду контролировать соблюдение тобой правил. Раздевайся, Гарри. У меня мало времени.
Он кидает рубашку на кровать и начинает неуверенно расстёгивать пуговицы на пижаме. Влажные пальцы дрожат, и каждая пуговица поддаётся с трудом. Риддл смотрит, не отрываясь, и от его тяжелого внимательного взгляда Гарри покрывается холодным потом. Справившись с последней пуговицей, он снимает рубашку, кладёт её на кровать и выпрямляется, осторожно переводя взгляд на Риддла. Но тот только кивает и делает нетерпеливый жест рукой.
— Продолжай.
— Но я…
— Время, Гарри. Его очень мало, — настойчиво повторяет Риддл.
Гарри чувствует, как начинает заливаться краской, потому что под пижамными штанами ничего нет. Трясущимися руками он хватается за резинку штанов, но замирает. Раздеваться перед Волдемортом настолько нелепо и унизительно, что он всё ещё не верит в то, что ему приходится делать. Он решает предпринять последнюю попытку.
— Пожалуйста, — срывающимся голосом шепчет он, — я оденусь сам.
— Раздевайся, — следует холодный ответ. — Перестань, Гарри, — добавляет Риддл уже насмешливо, — что у тебя там такого, чего я не могу видеть в зеркале каждый день?
Гарри сдавленно вздыхает, понимая, что с Риддлом спорить бесполезно. Он заставит его подчиниться: зажатая в длинных пальцах палочка красноречиво говорит о намерениях её владельца. Голова кружится, а к горлу подступает мерзкая тошнота. Однако Гарри справляется с собой и, на мгновенье прикрыв глаза, стягивает брюки. Неловко выпутавшись из штанин, он отбрасывает их ногой и медленно выпрямляется, опуская руки по швам. Он понимает, что если попытается прикрыться, это будет выглядеть ужасно глупо. Голову он так и не поднимает. От стыда и ярости руки сжимаются в кулаки, а зубы стискиваются так, что ходят желваки. Ему кажется, что от смущения красное у него не только лицо, но и всё тело. Он снова прикрывает глаза, стараясь отрешиться от всего происходящего, но спокойный голос возвращает его к реальности:
— Откуда это?
Приходится поднять голову, чтобы проследить за взглядом Риддла: тот внимательно изучает его бок. Гарри переводит взгляд туда же и только сейчас понимает, что так привлекло его внимание — длинный кривой шрам под рёбрами.
— Получил в сражении, полтора года назад, — отвечает он, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо.
— Кто ранил? — интересуется Риддл.
— Грейбек, — отзывается Гарри, и перед глазами невольно встаёт та жуткая битва: ночное небо, разрываемое вспышками молний, крики и стоны раненых отовсюду и надвигающийся на него оборотень, который уже начал трансформироваться, но палочку из рук так и не выпустил.
— Понятно, — равнодушно произносит Риддл, и Гарри передёргивает от скользящего по его телу изучающего взгляда, который останавливается то на груди, то на животе, то на паху.
Насмотревшись вдоволь, Риддл подходит к шкафу, и Гарри вздрагивает, когда подол длинной лёгкой мантии касается его ноги. Риддл хмурится, разглядывая многочисленные вешалки, и поворачивается к нему.
— Чем тебе не нравится одежда? — просто спрашивает он.
— Она вся слизеринская, — цедит Гарри сквозь зубы, радуясь, что наконец-то оказался к Риддлу вполоборота. — Панси нарочно это сделала, — вдруг с горечью добавляет он и замечает, что на его лице появляется озадаченность.
— Твой гардероб подбирала не Панси, — задумчиво отвечает он, — а я. — Гарри резко поворачивает голову к нему, недоумённо морща лоб. — Вот только… — Риддл достаёт одну из вешалок и усмехается, рассматривая рубашку. — Вот только этого здесь раньше не было. Это уж точно она постаралась.
Он возвращает рубашку на место, взмахивает палочкой, и все вышитые змеи с карманов исчезают.
— Но ты специально… — начинает Гарри, но осекается и решает исправиться: — Вы специально приготовили для меня одежду в слизеринских цветах. Чтобы унизить, посмеяться…
— Неужели? — Риддл приподнимает брови и смотрит с искренним удивлением. — Я всего лишь… — вдруг он снова усмехается и качает головой. — Я всего лишь приказал приготовить тебе одежду, подходящую по цвету. Вот, смотри, — но вновь достаёт рубашку и прикладывает к его груди. — Зелёный цвет подходит под цвет твоих глаз, а чёрный — под цвет волос. И тебе очень пойдёт классический стиль. Надень костюм и убедись: он будет стройнить тебя и подчёркивать… — Риддл убирает рубашку и бросает мимолётный взгляд на его подтянутый живот. — Извини, но так уж вышло, — насмешливо добавляет он, наконец отходя от шкафа, — что больше всего тебе подойдут цвета моего факультета. Одевшись, ты будешь выглядеть как подобает.
Гарри не может сдержать нервного смешка.
— Я что, экспонат в музее?
— Посмотри на Люциуса, — бросает Риддл через плечо, подходя к двери, — он умудряется сохранять изысканный вид, даже корчась на полу под Crucio.
— Он пижон, — зло говорит Гарри, но Риддл вдруг начинает звонко смеяться.
— Да, пижон, — кивает он с улыбкой, — и это радует глаз. Дальше, надеюсь, справишься сам, — добавляет он и выходит из спальни.
Из гостиной раздаются негромкие шаги по ковру и хлопок входной двери. Гарри вздыхает и только сейчас ловит себя на мысли, что последние десять секунд даже не замечал, что стоит перед Риддлом абсолютно голым.
***
Когда раздаётся стук в дверь — и на этот раз Гарри уверен, что за ним пришёл Марк, — он стоит перед большим напольным зеркалом в спальне и разглядывает свою новую одежду. К сожалению, он вынужден признать, что Риддл был прав. Зелёная шёлковая рубашка отлично подходит к цвету глаз, а чёрный костюм зрительно делает его выше ростом. Помимо верхней одежды в шкафу нашлось и бельё: шёлковые чёрные боксёры и носки, а в нижнем ящике Гарри отыскал несколько пар круглоносых ботинок.
— Здорово, эфенди, — приветствует его Марк, входя в спальню. — О, да ты преобразился!
Гарри не может сдержать довольной улыбки.
— Хоть что-то хорошее здесь есть, — тихо бормочет он.
— Идём, — бросает Марк, и он, кинув последний взгляд на своё отражение, выходит из комнаты следом.
Когда они подходят к главному залу, у его дверей стоят Драко, Панси и Нотт, что-то оживлённо обсуждая. Приблизившись, Гарри слышит, что говорят они о рождественском бале.
— Давай, Драко, это будет весело, — заливисто смеётся Панси. — И ещё приделаем тебе заячьи уши.
— Ага, и хвост, — невесело усмехается Драко. — Тогда из тебя мы сделаем пчёлку.
— Я могу наколдовать крылья, — поддерживает шутку Нотт.
Как только они подходят ближе, разговоры мгновенно стихают. Драко оборачивается, и его лицо каменеет, а губы сжимаются в тонкую полоску.
— Поттер, — выплёвывает он.
— Малфой, — в тон ему отзывается Гарри и бросает негодующий взгляд на Панси.
— Отлично выглядишь, — с неожиданной радостью улыбается она, оглядывая его с ног до головы.
— Без идиотских нашивок — конечно, — холодно отзывается он, и Панси смущённо опускает голову.
— Ну извини, я подумала, это будет забавно.
— Обхохочешься, — Гарри не узнаёт собственного ледяного голоса.
— Что, Потти, — усмехается Драко, — надел обновочку, стал другим человеком?
— А мне всегда шли чужие вещи, — с вызовом отвечает он и машинально делает шаг навстречу Малфою.
— О, да тебе, я вижу, зубы пока не обломали. Эй, Марк, плохо же твой папочка старается, — глумится Драко и тоже шагает к Гарри так, что они оказываются друг к другу почти вплотную.
— Эй, ребята, хватит, — встревает Панси и пытается оттащить Драко за рукав, но он сбрасывает её руку и почти шипит ему в лицо:
— Я знаю, что ты задумал, Потти. Хочешь провести сюда своих дружков?
— Нет, Хорёк, — так же тихо отвечает Гарри, — решил пробраться сюда, чтобы придушить тебя ночью подушкой.
— Ты здесь ничто, Поттер. Даже не кусок дерьма, а просто пустое место.
— Зато ты, я смотрю, тут самый главный.
Драко собирается сказать что-то ещё, но тут Марк хватает его за плечи и оттаскивает от него. Гарри ждёт, что он начнёт выговаривать ему за хамство, но неожиданно он оборачивается к Драко и презрительно выплёвывает:
— Если веришь в бога, Малфой, то лучше помолись, чтобы сегодня всё получилось. — От этих слов Драко замирает и бледнеет. — И вот если получится, тогда и будешь выделываться. А пока что закрой пасть и иди на завтрак.
Лицо Драко искажается в злобной гримасе, глаза так широко распахнуты, что Гарри видит мелькнувший в них страх. Губы подрагивают, и он уже собирается что-то сказать, но властный голос сзади не даёт ему ответить:
— Драко, не связывайся с Эйвери. Где твои манеры?
Гарри резко оборачивается к обладателю голоса и видит стоящего позади себя Люциуса Малфоя. Тот смотрит на сына с плохо скрываемым разочарованием. Драко немного медлит, а потом бросает выразительный взгляд на Панси и Нотта, и троица входит в зал.