Лешко Вячеслав Евгеньевич
Точка столкновения. Часть два
МОНСТРЫ
Весенняя тропа, возникающая на несколько месяцев в год - путь через Фригнетские горы в углу на стыке Западной и Северной их стен. Продуваемый вечными ветрами, пролегающий через вершины гор, тая в себе множество опасностей, пестря расселинами и крутыми подъемами.
Рэвул насквозь промерз пробираясь через каменные лабиринты к горной вершине. Появившаяся где-то сбоку внизу едва прикрытая белой дымкой поздним утром Соленая Миля и открывающийся за ней бесконечный океан не произвели на него впечатления. Преодолев скалистую часть вершины, он вывалился на небольшое заснеженное плато на стыке двух горных стен. Высота казалась просто нереальной. Внизу простиралась зеленная холмистая долина с разбросанными по ней мелкими городками и деревушками. Официально враждебная его роду, никогда им до этого неведомая Страна Ворона была узнаваема сразу. Встречи, с обитателями которой следовало избежать. Тем более в этой дурацкой волчьей маске на голове вообще не хотелось кому-то попадаться на глаза. Горный склон, ведущий вниз, здесь был крутым и скалистым, конечно местами спуститься было возможно, но рисковать не хотелось. Склон соседней горы на востоке справа был лесистым и более пологим, но чтобы добраться дотуда, нужно было преодолеть скалистый выпирающий край вершины.
Засмотревшись на высоту, подойдя к самому краю, он замер погрузившись в себя. Заманчивым казалось шагнуть вниз и оборвать все это одним разом. Долго смотрел вниз, находясь в шаге от смерти, можно сказать спасения. "Нет. Нужно было делать это раньше, когда это имело смысл и все еще не зашло так далеко. Сегодня, сейчас пережив все самое сложное, вытерпев свое безумное детство, все эти издевательства, я не могу... не могу уйти так просто, все этому чертовому миру простив. Нет, теперь уж пускай он убьет меня сам", - как-то так можно было описать мысли вьющиеся в его голове. Услышав отголоски призрачного шепота в вое ветра, метрах в ста на скалистой вершине увидев черный силуэт, растекающийся как клякса, рукой указывающий путь, опустив голову, в безысходности двинулся дальше. Увязая в заволакивающей все вокруг темноте.
Уже поздним вечером спустившись с горного склона, с наступлением полной темноты по краю зеленой неровной Долины Ворона, вдоль подножья горы двинулся к Соленой Миле. В ночной мгле выйдя на шумящее волнами побережье, двигался вдоль него, пока не наткнулся на кучу белых валунов разбросанно лежавших у самой кромки берега. Укрывшись среди камней, решил переждать день. Двигаться следовало только ночью и строго вдоль побережья. Это Страна Ворона, для здешних артэонов он один из свирепых охотников за головами из вечно снежного леса. Хоть они и артэоны, однако, проверять уровень их разумности на своей шкуре как-то не хотелось. День выдался теплый и Рэвул как бродячий пес весь его проспал прямо на земле среди огромных камней. Ближе к вечеру он услышал карканье огромной вороны. В небе появился патруль, стерегущий эти земли. С верхней половиной лица выкрашенной в черный цвет, в легких доспехах, биноклем на шее, с торчащим из-за спины "устрашающим павлиньим хвостом" из огромных вороньих перьев, наездник на спине Ворокана паря на небольшой высоте осматривал побережье. Рэвул прижался к самому большому из окружающих камней и замер затаив дыхание. Весь грязный и пыльный с высоты он сливался с землей, наездник его не заметил и упорхнул на юг вдоль берега.
Еще пару ночей когда стихал крик чаек, под шумом волн и солеными ветрами он пробирался на север вдоль побережья Страны Ворона. Красотами любоваться было некогда, наличие вполне реальной угрозы держало в напряжении. Находя себе убежище для коротания дня, например под полусгнившей лодкой, среди выброшенного на берег хлама, прятался, ожидая темноты, которая своим покровом укроет от посторонних глаз.
На третью ночь воды Соленой Мили уперлись в Преферидский полуостров, огромным отростком выпиравший с западной стороны Преферии из самого ее центра. Стена Тумана, тянущаяся белой полосой где-то вдалеке отмеряя границы Соленой Мили, вблизи Преферидского полуострова подошла к берегу. Дальше издавна отделяющая Преферию от остального мира стена белого тумана пересекала полуостров, извилистой линией. Через водный путь из русел рек, проток и одного озера она тянулась вдоль стыка полуострова и Преферии. На востоке вдалеке, закрывая звезды, черным исполином возвысился Пустой Вулкан. Это означало, что Страна Ворона официально закончилась, можно было уйти с продуваемого ветрами побережья.
Насквозь промокнув и продрогнув до костей под проливным дождем он пробирался по черной каменной пустоши раскинувшейся между Пустым Вулканом и Преферидским полуостровом. Уйдя с опасного побережья, позволив себе расслабиться, продолжая путь при свете дня. Не раз поскользнувшись на мокрых камнях, серьезно ударившись головой матерясь и проклиная эту жизнь, с сознанием заполнившимся туманом, глазами застеленными пеленой он брел сам не понимая куда. "Проснуться" его заставило оцепенение страха, вызванное попавшимся на пути деревянным колом с насаженной головой. На первый взгляд зрелище знакомое. Однако вместо привычного человеческого трофея на наконечник этого была насажена голова существа иного. Человеческая форма черепа, черная кожа, уродливый впалый нос, по-эльфийски заостренные уши и клыки вместо зубов - примерно так исходя из рассказов друга, он представлял себе орков. Голова смотрела в сторону северо-запада, где раскинулся отделенный туманной стеной загадочный Преферидский полуостров, что давало возможность вздохнуть с облегчением - его путь пролегал на северо-восток вглубь материка, совсем в другую сторону.
Произошедшее "пробуждение" пришлось кстати. В ожидании орков или хозяев этих земель оставляющих предупредительные колья, вновь с оглядкой осторожно пробираясь по каменной пустоши он сумел заметить вдалеке летящего огромного ворона с наездником на спине. Невзирая на дождь, воздушный патруль с дозором проносился над охраняемой территорией. Рэвул сумел заблаговременно спрятаться за камень. Завернутый в дождевой плащ наездник на спине огромного ворона его не заметил, пролетев мимо. Еще спустя пару километров вглубь каменистой пустоши, почти в самом ее сердце Рэвул вдалеке увидел крайне необычную башню. Тонкий стержень (литой каменный без окон и дверей), которой высотою около пятидесяти метров, наверху венчался громоздкой конструкцией похожей на гигантскую чашу, размещавшую на себе посадочную площадку. Воронье Гнездо - эту конструкцию патрульные Людей Ворона использовали как базу для отдыха в период несения службы по охране внутренней границы.
Дождь закончился, как и серый бесконечный день. Рэвул добрел до границ каменной пустоши, в ночной темноте шагнув в живой мир, наутро очнувшись где-то среди шумящих хвоей на ветру лесов Северной Половины. Все было непривычно для него в весеннем теплом мире. Свободная от снежного плена хвоя шумела на ветру. Лиственные растения он видел только маленькими кустиками, которые в отдельной комнате выращивала мама, а здесь зеленели листвой целые рощи. По земле текли ручьи, лишенные оков льда. Лесные поляны слепили обожженные снежной белизной глаза своими цветами. Поздней весной леса уже ожившие от зимней спячки пели голосами сотен птиц. Попытавшись поймать заинтересовавшую зеленую лягушку на берегу маленького лесного озерка, он случайно заглянул в его водное зеркало. Взглянул на свое лицо, высовывающееся из зубастой волчьей пасти нелепой маски. Все вокруг зеленело, дышало теплом, делая бессмысленными одетые на нем жаркие шкуры. Ему стало тошно, душно и невыносимо. Все с себя скинув, оставшись в одной рубахе, в окружающем весеннем покое почувствовал себя неудобно, неуютно среди всей этой жизни пестрящей красками. Вернув на голову нелепую волчью маску, успокоив свою мечущуюся душу, до ночи он брел по зеленым хвойным лесам.
Звездной прекрасной ночью в небесной высоте проплывали планеты спутники. В сухом весеннем лесу, наконец, разведя костер, светом хоть немного отгородился от темноты наполненной криками лесных тварей. Страх от доносившегося неподалеку жуткого лая развеял весь сон. Одиноко сидя у костра, он неизбежно погрузился в свою внутреннюю пучину. Спокойно взглянув на все произошедшее, столкнулся с затаившимися в душе переживаниями. С болью запоздало приходило осознание трагедии постигшей родной народ. В ужас приводило осознание того что теперь во всем мире он остался совсем один. Но сколько бы ни мучили переживания, какой тяжелой не была душевная боль, слезы так и не проступили.
Проснувшись у догоревшего костра, пришлось снова возвращаться в реальность пронизанную болью и отчаянием. Его обволокла жуткая депрессия. Бледный как мертвец безжизненно безразлично ко всему он брел по лесу. В лесах терзаемых Азурой, где можно было встретить самых необычных существ, его не пугали ни странные следы на земле, не пронесшееся в небе крылатое чудище с перепончатыми крыльями. Забредя во вселяющее ужас паутинное царство, на десятки метров окутавшее несчастные ели, лишь немного запутавшись в липкой паутине, он, как ни в чем не бывало, брел дальше под присмотром множества не моргающих глаз здешнего многоногого крупного хозяина. В силу самой чудовищной формы проявления закона подлости, бредя в поисках смерти, он ее так и не нашел, просто без приключений миновав самую опасную часть своего маршрута.
На фоне алого заката лес окрасился в тусклые темно-рыжие тона. Он без сил рухнул на колени. От усталости из головы вышла вся дурь, и без слез на душе стало немного легче. Минул безликий день. Самое главное - прошло какое-то время. Наступило привыкание к тяжелым обстоятельствам. То, что еще вчера было осознано как ужасный кошмар, сегодня спустя день было тем же кошмаром, но таких ужасных переживаний уже не вызывало. Сознание свыклось с тяжелыми реалиями.
Наконец он вошел в пределы западного Мрачноземья олицетворяющего собой начало Срединных Земель. Эти земли заселенные артэонами давно оттаяли от мрачного проклятия и цвели лесной зеленью. Уже начала себя проявлять Азура, поэтому в лесах то и дело встречались антиазурные антенны - спиралевидные конструкции свыше десяти метров в высоту, от времени покосившиеся и местами покрывшиеся ржавчиной. Эти устройства защищали от выбросов Азуры территорию в несколько квадратных километров вокруг себя. Здесь на западном берегу Андары среди поселений неразвитых артэонов царила тишина и покой. Имелись хорошие дороги, арочные капитальные мосты даже через небольшие речушки, указатели и фонари на перекрестках. В лесах порой встречались какие-то статуи и прочие "проявления искусства" стремящегося к самовыражению от безделья артэонского общества. Ну и естественно поляны для пикников и кемпинга.
Двигаясь вне дорог и направлений напрямую через лесную чащу, порой мечом прорубая себе проход он начал чувствовать неладное. Сначала это было едва уловимо, но постепенно недомогание усиливалось, становилось все хуже и хуже. Поднялся сильный жар, тело целиком стало ломить изнутри. Каждый удар сердца отдавался в голове ударом молотка по мозгу. Обливаясь потом, весь бледный продолжал идти. Уже сталкивавшийся с подобным понимал природу своего недуга, от чего становилось дико страшно. Это были симптомы номакского голода.
Верхний слой питающей его тело номосферы разрушается, душа, уничтожая все изнутри просится наружу. Ему требовалась подпитка номакским эликсиром, которого с собой не было. Тот, кто знал рецепт этого эликсира, тот среди номаков имел власть. Рэвул его естественно не знал, поэтому не мог самостоятельно изготовить, а его номосфера тихо разрушалась, все тело изнутри прожигая болью. Времени почти не осталось, до Армидеи было не дотянуть. Боль, прожигающая тело стала невыносимой, еще сутки агонии и он труп. Сидеть было невозможно, без сил он продолжал двигаться вперед. Его номосфера через тело пыталась насытиться сама, буквально высасывая жизнь из окружающих простых ее форм наполняющих лес. В его приближении трава и цветы чернели, вяли за секунды. Листья высыхали и опадали с деревьев, оставляя лишь голые сухие стволы. Встревоженные лесные птицы разлетались в стороны. Следом за ним среди лесной зелени тянулась мертвая черная полоса из погибших иссушенных растений. Но жизни и тысячи высохших деревьев было недостаточно, чтобы хоть немного насытить номосферу. Неся с собой смерть, осыпаемый самым настоящим осеним листопадом, он продолжал идти, как пассивный вампир, высасывая жизнь из окружающего весеннего леса.
В итоге боль стала невыносимой. Он без сил рухнул посреди лесной глуши. Его глаза помертвели полностью побледнев. Все живое, душистое и зеленое в радиусе нескольких метров от него, погибло, зачахло и почернело. Он кричал от боли, пока контролировал себя. Смирившись с собственной гибелью, ждал спасения от всех мук разом. Казалось, вот и пришел его мучительный конец. Но тут произошло непоправимое. Он услышал женский смех. Это резко привело его в сознание, заставило встрепенуться.
Сначала это напугало его. Он, как и любой номак знал, как без эликсира насытить номосферу. Был один ужасный способ, разработанный еще древними суперномами не желавшими подчиняться Духам. В эпоху рассвета номакского мира самые сильные его представители кровью платили за свою свободу, для Рэвула уподобиться им было полным безумием. Сначала он и думать об этом не хотел. Но боль не отступала, и постепенно темные ужасные мысли пожирали сознание. Он отгонял их от себя, столько сколько мог. "Нет! Нет, не смей. Не думай даже" - со страхом твердил он себе. Его разумная составляющая еще была жива. Но жуткая боль и неописуемый опустошающий голод, безумная жажда быстро разъедали воспаленное сознание. Тонкая светлая прослойка его личности неизбежно сломалась. Что-то щелкнуло в его голове, доведенный болью до отчаяния он перестал отдавать себе отчет в действиях. Как сумасшедший залился безумным смехом. И тут же, как по заранее установленному плану в нем зашевелилась сила Баху переданная через укус в шее. Тело налилось неестественной чрезмерной мощью. Готовое на все, жуткое чудовище которым доведенный болью до отчаяния он стал, поднялось с земли. Движимый чем-то диким неестественным поднявшимся из глубин сущности, как дикий хищник, жаждущий крови он побрел в сторону, откуда донесся смех.
В лесной глуши таилось маленькое озеро. Тихо плещущаяся у берегов вода была покрыта слоем из желтых иголок, опавших с окружающих озеро лиственниц. Четыре молодые артэонки купались в еще холодной черной озерной воде. Они как русалки заманивали в воду двоих сопровождающих парней. Оба крепкого телосложения, как проводники для прекрасных дам в хранящие опасность леса, с небольшими мечами блистая лезвием висящими на поясах. На одном накинута легкая кираса. Выходцы из примитивных артэонских племен неотесанные, длинноволосые в простецких одеждах парни бросили жребий. Победивший накинул на друга единственную на двоих кирасу, за секунды скинул одежду, меч и полный радости бросился в воду к ожидающим прекрасным "русалкам". Девчонки завизжали, парень довольно захохотал, а оставшийся на берегу друг, тяжело вздохнув, остался стеречь развлекающихся друзей. Поглядывая по сторонам прислушиваясь к лесным звукам, он ожидал своей очереди. По другую сторону озера из-за колючих веток за отдыхающими бледными безжизненными глазами, как жадный до крови маньяк наблюдал обезумивший от своего голода Рэвул.
Парень, оставшийся охранять друзей, увидел, что на противоположном берегу как от воздействия темных сил зеленые игольчатые лиственничные кроны желтеют, увядают прямо на глазах. Их мертвые желтые иголки опадают и разносимые ветром осыпают озеро. Обнажив меч, предупредив друзей, он отправился посмотреть, что за неведомая сила омертвила деревья. Но никого среди высохших безжизненных стволов не нашел. Выдав себя, Рэвул скрылся, оставив только черную мертвую полосу среди весенней зелени, ведущую глубоко в лесные дебри. Молодые артэоны быстро свернулись и отправились домой, даже не подозревая, что за ними наблюдают. В присутствии двух крупных вооруженных парней напасть Рэвул так и не решился, сопроводив компанию друзей до их дома.