На душе стало пусто и гадко, захотелось снова погрузиться в Малдурум лишь бы уйти от этих раскаяний. Ему пришлось силой заставить себя свыкнуться с погибелью друга, истинную ценность которого он дурак раньше не хотел понимать, а сейчас было уже поздно. Замерший взглядом в одной точке, он продолжал сидеть, забившись в угол темной узкой камеры мягкого карцера для буйных, пока внутри его убивала совесть и раскаяние.
Он обратил внимание на следы ногтей, оставленные на мягком настенном покрытии кем-то из безумцев, что были здесь до него. Это место буквально хранило в себе безумные крики, истеричные мольбы о помощи, спасении сотен сходящих с ума в попытках снова стать артэонами после злодеяний Малдурума. "Нужно выбираться отсюда", - вдруг ожил Джейсон, ему было тошно здесь находиться. Переживания, сковавшие душу, вытесняли мысли о семье, друзьях, любимой, обо всем о том, что заставляет жить. Пройдя через ад, он заслужил несколько месяцев покоя и счастья нормальной жизни. Рурхан! Как он, что с ним, нужно было срочно, первым делом узнать о его судьбе. С трудом поднявшись на ноги, "Все мне полегчало. Выпустите меня!" - крикнул он, кулаком стуча по двери.
Ответа не поступало. Тайно наблюдающие за ним врачи смотрели, как он себя поведет. Ведь не сумевший окончательно избавиться от побочных эффектов пребывания в Малдуруме долго не получая ответа с той стороны он начал бы сходить с ума. Долбиться в дверь, кричать, рвать мягкое настенное покрытие камеры. Джейсон же спокойно просидел в своем углу еще несколько часов.
- Джейсон? - через громкоговоритель карцер огласил женский голос.
- Да, - не зная куда смотреть, ответил он.
- Как ваше настроение?
- Хорошо. Все нормально, - чтобы показать, что полностью стал собой, Джейсон добавил улыбку.
- Как ваше самочувствие?
- Чувствую себя так, будто мною только что испражнился огромный черный дракон. Как будто я все еще измазан в злых темных фекалиях, - Джейсон пытался как-то описать свое состояние. - Что я не прошел очередное испытание?! - крикнул он спустя пару минут тишины, но ответа так и не последовало. - Да я нормальный, пожалуйста, хватит уже! - он боялся снова остаться один в этом полумраке.
Спустя некоторое время дверь камеры отварилась. В свете загоревшейся на полную мощность лампы над входом внутрь вошел командир его батальона, майор Калегром. Облаченный в черный нательный комбинезон, он с улыбкой смотрел на еще одного из своих солдат наконец-то пришедшего в себя. Джейсон, от такой неожиданности позабыв обо всем, подскочил на своих трясущихся с непривычки ногах и замер по стойке смирно. - Нет не надо, успокойся, не напрягайся. Тебе сейчас нельзя. Так как дела боец? Как самочувствие? - легко и радостно улыбался командир, по-дружески пожав Джейсону руку.
- Отлично сэр.
- Куришь? - в готовности дать сигарету поинтересовался командир.
- Нет, сэр.
- Это правильно. Готов отправиться домой?
- Так точно, сэр.
- Идем отсюда, - командир пытался помочь ему, взяв за руку.
- Нет, не надо. Спасибо сэр, я сам, - отказался от его помощи Джейсон. - Много наших полегло? - после этого вопроса командир помрачнел и опустил глаза.
- Старайся пока об этом не думать. Думай о своей семье. Пойми радость момента, мы уже дома, - прежде всего он пытался успокоить Джейсона. - Полегло много ребят, - все же печально добавил он. - Но это уже моя забота...
Командир, придерживая Джейсона, повел его коридорам, лестницам какого-то мрачного лишенного окон здания. Не мудрено, что это был очередной бункер, артэоны любили закапывать в землю свои военные объекты. Судя по древним стенам и затхлому воздуху, свидетельствующему об отсутствии вентиляции, это точно ни гарнизоны Армидеи. Командир привел Джейсона в очередное белое больничное помещение, в центре которого в ярком свете лампы стояли два стула, на одном из которых сидела молодая артэонка в строгой военной форме, ее волосы собраны в жесткий хвост, в руках она держала ручку и блокнот. На ее строгом лице было не разобрать эмоций. По краям комнаты вне света лампы освещающей ее центр стояло множество железных шкафов, каталки для переноски раненных и хирургический стол для операций, вернее процедур восстановления как их тут называли. Это была восстановительная комната, подобие операционной, сейчас оборудованная для нужд работы психолога. Командир, заведя Джейсона внутрь, закрыл за ним дверь. Тяжело вздохнув, Джейсон уселся в кресло напротив этой очередной "мозгоправки", которая несколько часов теперь будет "компостировать" ему мозги, делая вид, что способна помочь. Но этого было не избежать, процедура общения с психологом была обязательной при выходе из Малдурума особенно для буйных.
- Здравствуйте Джейсон. Меня зовут доктор Эмма Ротстен. Узнаете мой голос? - пронаблюдав, как он сел в кресло, сразу сделав несколько записей, поинтересовалась она.
- Да вы тот голос из громкоговорителя в камере. Надеюсь, вы не психиатр? - с наигранной настороженностью спросил он. Пока она снова делала какие-то записи, в Джейсоне затрепетало нечто неконтролируемое, некая жажда, желание женского тепла. Как артэон он тут же заблокировал все эти неприемлемые в силу обстановки эмоциональные потоки и вернул над собой жесткий разумный контроль. Внешне он напряженно сжался, отведя взгляд в сторону. Она, изучив его взглядом обо всем догадавшись, улыбнулась.
- Что с вами? Вы как-то напряглись?!
- Я?! Нет что вы. Все нормально. Это, наверное, какие-то остатки Малдурума еще не выветрились, - прокашлявшись, спешно оправдывался он. Но легкая напряженность, зависшая в воздухе, ощущалась все сильнее.
- Тогда начнем!
- Давайте, но все же. Так, а вы еще психолог или уже психиатр? - зажато в ее присутствии, осторожно интересовался он.
- Сразу могу вас успокоить. Я психолог. Военный психолог. И сейчас мы будем помогать вам, снова вернуться в нормальный мир.
- Слава богу! - вздохнул Джейсон. - Я тут побуянил немножко. Боялся, что меня спишут в разряд конченых... дураков.
- Я проинформирована. Вы набросились на медиков со скальпелем... Собрались куда-то бежать, требовали дать вам бедному свободы! - иронизировала она.
- Да-а-а! - сейчас сам себе удивлялся он. - Я могу! Да могу такое, к сожалению, - ему стало стыдно, но она улыбкой переводила все в шутку. Они оба посмеялись.
- Расскажите мне как обычно, что у вас на душе. Я готова слушать, - без энтузиазма говорила она.
- А где доктор Росс? Она курировала меня, - поинтересовался Джейсон. Этот доктор, она прекрасна, как и все молодые артэонки. Блестящая гладкая, будто шелковая кожа, белоснежная улыбка и приятный аромат. Чуть старше Джейсона. В ее обществе ему было все больше дискомфортно, во всяком случае, изливать душу молодой девчонке, обнажать свое безумие перед почти ровесницей было неприятно. Мудрая доктор Росс, пожилая артэонка с белыми волосами, была заботлива как мать, с ней он мог говорить обо всем. А эта вчерашняя девчонка в его глазах была плохой заменой любимого доктора.
Доктор Росс. Военный психолог, что работала с ним, помогала ему избавиться от симптомов Малдурума. Он был очарован ею. Разумная, с чувством юмора, с годами как хорошее вино ставшая просто бесподобной. В реальности она никогда не одевалась в черное, скорее наоборот предпочитала светлые тона. Джейсон ведал ей детали своих злодеяний в Малдуруме, и от этого как от исповеди получал душевное облегчение. Его особое отношение, привязанность к доброму доктору перешло с ним в Малдурум. В ее облике воплотилось его безумие. Сначала в Малдуруме он просто творил жуткие вещи, думая о том, как будет ей о них рассказывать, как будет ее удивлять, когда вернется домой. И однажды она сама пришла к нему в больных малдурумных галлюцинациях и попросила чем-нибудь удивить.
- Это все из-за моего возраста? - поинтересовалась молодой доктор сейчас работающий с ним. - Простите. Я знаю, в моем нынешнем состоянии этически не красиво работать с пациентами, в основном являющимися солдатами, возвратившимися из долгой командировки. Представляю, какой дискомфорт я вам создаю. Но все же этой профессии, как и любой другой необходимы новые кадры. Поэтому появление подобных мне неизбежно. К тому же ехать к своим пациентам "к черту на рога" именитые профессионалы не хотят. Такую работу предоставляют молодым. Думаю лет через двадцать, когда я наберусь опыта и моя внешность, в виду возраста не будет превращать пациентов в похотливых животных только тогда я стану настоящим психологом. Пока прошу меня простить.
- Нет, это вы меня простите... - спешно пытался оправдаться Джейсон.
- Доктор Росс ведет свою практику только в пределах Армидеи. В командировки во внешний мир она, насколько мне известно, не выезжает в принципе. Вы хоть понимаете где мы сейчас?
- Нет.
- В приграничной базе Альфагейт...
- Все вспомнил... Нам было велено прибыть сюда. Почему нам не дали сразу двинуться домой?
- Здесь вы находитесь уже больше недели. У военного следствия возникли вопросы к участникам вашего отряда...
- Дайте-ка угадаю, все произошедшее в Мерзлом лесу решили замолчать? Следаки нас допросят, а потом зашьют все протоколы в папку под грифом секретно?
- Правительству виднее...
- Так со мной еще будут работать следователи? Будут допрашивать? - Она, в ответ, кивнув головой, закрыла глаза. - Вот блин! Еще несколько часов сидеть, ждать пока они все запишут. Эти бюрократы. И это после того что мы пережили? Бред! - лениво вздыхая, сокрушался Джейсон. - Хотя уже надо бы привыкнуть.
- Да, к сожалению, от бюрократии в военном ведомстве никуда не деться. Но есть и хорошая новость, во всяком случае, для вас. Вы все еще находитесь под опекой доктора Росс. Которая продолжит работу с вами, когда вы вернитесь в Армидею. Она ждет не дождется вас дома. Всех вас, ее "любименьких", "бедненьких". Знаете. Передавая мне ваши личные дела, она велела, прежде всего, позаботиться о вас! - улыбнулась она.
- Да доктор Росс очень заботливая.
- Вы и сами понимаете, что наш разговор с вами ограничится лишь этой встречей, но возможно еще парой сеансов, если вам вдруг станет одиноко. Поэтому нам как доктору и пациенту смысла нет сближаться. Мой разовый акт врачебной заботы был бы бессмыслицей. Но все же, эту беседу мы вынуждены будем довести до конца. Так ведь?
- Как скажите мэм.
- Значит, начнем сначала. Вы сказали, что работа военных следователей это нудная бюрократическая волокита обремененная массой протоколов. То есть вас уже допрашивали. Также. Вы насколько я знаю, относитесь к категории солдат именуемых "мечеными" в виду красных отметин на погонах. Не хотите рассказать мне об этом. Как так получилось, что вы еще совсем молодой парень уже переступили черту, оступились, совершив военное преступление? Я здесь чтобы слушать.
- А что в моем личном деле, с которым вас ознакомила доктор Росс вы не нашли ответы на эти вопросы?
- Джейсон успокойтесь. Не надо так напрягаться. Поймите ценность общения со мной. Я не знаю о вас ничего, вы могли бы рассказать мне все с самого начала, полностью излить душу как в первый раз. Ведь как я поняла из записей Саманты... то есть доктора Росс, эти душеные травмы из Малдурума все еще тревожат вас.
- Вы не поймите неправильно, я не такой. В смысле я вовсе не пытался язвить вам или выказывать свое недовольство вами как специалистом. Просто пока у меня все внутри как-то заторможено.
- Молодец, умница, - улыбнулась она. - А теперь просто расскажи мне все что хочешь.
- С чего начать?
- С чего угодно, во времени мы не ограничены.
- Спасибо, - с легкостью выдохнул Джейсон. - Все это началось в учебке. Ну, этого кошмара длиною в полгода после восемнадцати лет. Там я впервые погрузился в Малдурум, столкнулся с безумием, о котором и не догадывался, - он напряженно вцепился в подручники кресла. - Но там под жестким контролем офицеров моя ужасная сущность не могла проявить себя. Потом была первая полноценная командировка на юг. Я начал дико гнать. Во время одной из мелочных ссор ранил сослуживца в ногу, меня больше месяца продержали в глубокой земляной яме. Думали, что холод ночей и дождь выбьют из меня всю дурь...
Мы сидели на южной границе Грионского союза. Даже в патрули не ходили, вообще ничего не делали, просто простаивали. Просто фактом своего присутствия устрашали возможных врагов наших союзников. Ссоры, мелкие стычки между погруженными в Малдурум чудовищами происходили постоянно. Вокруг той ямы, в которой держали меня, появлялись множество других. По соседству сидел очень интересный кадр "покусанный белочкой". Понимаете?! Ну, в смысле мучающийся от белой горячки. Первые несколько суток, он орал гимн Армидеи и морской пехоты! - Джейсон рассмешил ее.
- Хотя бы было нескучно.
- Да среди сумасшедших скучно быть не может. Потом как оказалось, за время того простоя в ходе пьяных драк было убито несколько молодых солдат. Эти смерти наше командование списало на боевые потери. Смешного в этом мало...
Случилась полноценная боевая тревога. Всех грешников повытаскивали из ям, все батальоны подняли и построили. Грионский союз - наш главный друг за периметром, он тоже не един и состоит из трех независимых друг от друга полисных государств. Два из них, южная Фриния и центральный Ираклид что-то не поделили друг с другом. Нас как миротворцев подняли с границы и перегнали в район нарастающего конфликта. Нашему взводу было поручено взять под охрану один из богатейших районов на окраинах Фринии - деревушку Холмы Страхиса. Это было живописное место, все фринийские богачи настроили там себе поместий. Мы должны были не допустить разграбления имущества в ходе возможных боевых действий. Разместились в одном из местных храмов. Ходили в патрули, следили за порядком в этом райском уголке, - приступая к самому тяжелому, Джейсон остановился, думая как лучше описать, что последует далее.
- Я... в смысле то чудовище, увидел... увидело местных женщин, - он говорил тяжело и очень боязливо, стесняясь своего безумия. - Тогда как помню, мое больное сознание охватило желание, не желание, а жажда тела настоящей женщины. Ведь артэонки они как куклы, тела доведены до идеала, это уже какие-то произведения безупречного искусства. Ни естественного волосяного покрова, ни естественных запахов, почти. Все как-то искусственно, красиво, но не натурально, что ли. Я вас не пугаю? - сам себя боясь, поинтересовался он.
- Я практикую всего пару лет, но поверьте мне, слышала и не такое. Продолжайте. Просто говорите.
- То, что я сейчас говорю это как бы воспоминания, да? В смысле я пытаюсь описать все таким, каким видел, когда был чудовищем? Вы понимаете?
- Разумеется. Мы сейчас не касаемся вашего "Джейсона", мы говорим только о сущности рисуемой Малдурумом. Продолжайте.
- Спасибо... Тогда, жажда плоти, не знаю какой-то грязи, больного наслаждения двигала мной. Неописуемая жажда, желание утолить которую перебивало все. Я утратил над собой всякий контроль. Ночью сбежал из нашего лагеря. Зная, что по ночам некоторые рабыни стирают вещи в ручьях между холмов, подкараулил одну из таких. Лишил сознания, утащил в какой-то амбар, там привел в чувство, а после жестоко изнасиловал, наслаждаясь криками. Затем убил! Сделал то, что хотел с криками, грязью, как животное! - Джейсон замолчал, у него просто не было сил что-то говорить дальше. Чтобы скрыть разыгравшиеся эмоции, он закрыл лицо руками. Доктор Ротстен подала ему стакан воды.
- По статистике шестьдесят процентов преступлений совершенных в Малдуруме приходится на изнасилование. Жажда сексуального удовлетворения в принципе погранична с безумием. Из всех сводящих с ума желаний это самое осязаемое. Вы стали его очередной жертвой. Я надеюсь, вы понимаете, что, несмотря на угрызения совести, фактически не несете ответственность за злодеяния в Малдуруме. На самом деле, вне вашего отягощенного чувством вины сознания, вы в этом не виноваты. Фактически вина лежит на тех, кто вас туда отправил, научил убивать, показал, что такое Малдурум. Вы просто жертва чудовищных обстоятельств. Вот сейчас в своем естественном состоянии вы осознаете тяжесть содеянного, чувствуйте вину?
- Конечно! Шутите, я себя за это ненавижу. А как иначе, естественно ненавижу! Понятно, что в моей жизни, нет дня без воспоминаний того звериного безумия. Самое страшное, что я все помню. Все досконально, понимаете. То больное наслаждение, запахи, даже мысли крутящиеся в голове в момент изнасилования. Понимаете, это в полной мере был я. Я, вот это вот тело видите, я издевался над этой девушкой и убил ее. И в то же время то был я лишь физически, - он посмотрел на доктора моля о прощении, понимании. - Внутренне, то было что-то другое, чужое. Вернее настоящий я спал, пока мое сознание находилось во власти лютого зла. И вот это сводит с ума. Мучает вопрос не только о моей вине, но и о том, что я вообще такое? Что за существо человек или это только артэоны такие придурки? Глубина нашего сознания она неописуема... В итоге все равно тело то одно. Фактически я и то чудовище мы с ним одно и то же. Это зло, которым я становлюсь в Малдуруме, это есть некая часть меня. Какая-то составляющая меня как человека.