- Но ведь эта составляющая спит где-то глубоко внутри и не может проснуться сама. И если бы у вас была возможность выбора, вы бы никогда не будили ее, так ведь?
- Это, безусловно. Никогда. Я же не идиот. Не мазохист!
- Это самое главное. Как граница понимание этого факта отгораживает вас от того чудовища сотканного из зла. Вы слышали про классификацию форм Малдурума? - Джейсон отрицательно потряс головой. - Эта классификация была предложена очередным мудрецом, скрывшим свое имя, чтобы мы не отвлекались от оставленных им идей. Так вот там Малдурум как некое явление был разбит на пять форм. Пятая форма - полное затмение, характеризуется полным подавлением разума, разрушением всяких остатков настоящей личности и одержимостью различными маниакальными жаждами и идеями. И у вас именно пятая форма. Вы такой не один, ведь этот безымянный мудрец на ком-то основывал свою классификацию! Просто поймите главное. Вы, настоящий вы это то, что вы сейчас - доброе, раскрывающее всю лучшее в человеке, тянущееся к миру и гармонии существо под названием артэон. То чудовище это ошибка, временное состояние в которое для защиты нашей общей родины, скажем так, вы вынуждено погружаетесь. Погружаетесь лишь на время, лишь для выполнения боевых задач. Там вы не контролируйте себя, ваше безумие берет над вами верх. Офицеры, недосмотревшие за вами виноваты в произошедшем больше чем вы. На вас, на настоящем Джейсоне не лежит вина за преступления Малдурума, ведь это ужасное состояние в своей пятой форме характеризуется полным фактическим раздвоением личности. Можно сказать что, то чудовище, которым вы становитесь в объятиях Малдурума эта полноценная другая личность, другое существо. Вы правильно сказали, у вас с ним просто одно тело, одни глаза на двоих, - она пыталась утешить его как могла. - А что касается тяжелых воспоминаний осевших в голове, воспоминаний которые вы воспринимаете как свои. Скажите вы помните свои сны?
- Конечно.
- Помните мысли, что блуждали в голове во время сна, отчасти запахи и даже вкусы? Но ведь это происходило во сне, а не в реальности. Это было, но было не по-настоящему. Также и в случае с этими воспоминаниями. Относитесь к ним как к снам. Несерьезно.
- Спасибо, - шмыгнул носом Джейсон. Желая продолжать общение, он сделал вид, что задумался над словами этой милой артэонки, хотя в действительности уже не раз слышал все это из уст доктора Росс.
- Сейчас двадцать минут двенадцатого. День - среда. Скажите, чем вы, настоящий Джейсон, сейчас занимаетесь? - спросила она, глядя на наручные часы.
- Сейчас лето. Если мои друзья не на смене Энергожертвования, то значит прошлым вечером, мы прогуляли до поздних звезд на небосклоне. А возможно и до рассвета. Мои маленькие друзья еще спят... - отвлекшись от всех переживаний, пусть и на доли секунды, он улыбнулся. - Рурхан! Господи! Я плохой друг. Как он, что с ним?!
- Он здесь, на территории базы. Жив и здоров. В полной безопасности ожидает вашего возвращения. Давайте вернемся в атмосферу вашего утра среды.
- Как он? Я имею в виду психически. Также накачиваете его наркотой?
- Подробнее о состоянии вашего друга поговорим позже. Пока это будет для вас стимулом к восстановлению. Сначала давайте убедимся, что вы полностью снова с нами.
- Так ладно мое утро. Наши маленькие друзья, лежебоки и лентяи спят. И будут нежиться в кроватях еще до двенадцати минимум. Мы с моей любимой сидим дома. Скорее всего, у меня. Никаких утренних пробежек, она бремена, но мы все равно уже встали. Мы с моими домашними за накрытым столом после завтрака сидим на кухне. Мои младшие брат и сестра играют во что-то, забавляют нас собой. Моя любимая сидит у меня на коленях, в утреннем халате с чашкой кофе. Мы не можем надышаться друг другом. Беседуем с моей мамой пока отец, уткнувшись в газету, периодически вторгается в разговор, зачитывая для нас наиболее интересные статьи. Не нарушая общей идиллии, мы с ней шепчемся, решая, как проведем предстоящий день. Неважно, что она шепчет, главное быть к ней ближе, чувствовать нежность ее губ, - окончательно позабыл обо всей тяжести Джейсон. На его уставшем лице появился отголосок внутренней радости. Вот уже который раз подобный трюк безотказно действует на него. Сколько раз так поступала доктор Росс, но Джейсон все также, будто в первый желанно улетел в облака. Он глубоко вздохнул. Эти простые каждодневные вещи, простые будни мирной жизни, сейчас это все казалось чем-то бесценным, невообразимо прекрасным. Сердце болезненно сжалось.
- И ни слова о Малдуруме! - довольно заметила она. - Думаю кто вы по-настоящему - вопрос решенный.
- Вы так и не спросили, как я выжил.
- Не поняла? - наморщилась она.
- Вы знали о моих плечевых отметинах. Теперь знаете, за что я их получил. Вы военный специалист, вам известно о наказании за военное преступление. Я изнасиловал и убил девушку. Мои офицеры за такое должны были вывести меня перед строем и отрезать голову у всех на глазах.
- Как же вы выжили? - она поняла, что слишком рано улыбнулась.
- Вы все знаете. Вы все прочитали в личном деле. Может больше не надо наивно продолжать этот разговор? Ну, в смысле продолжать, но только не делать вид, что я вам говорю что-то новое.
- Нет. Все совсем не так. Действительно что-то мне о вас известно. Я же не могла прийти неподготовленной. В заметках доктора Росс лишь общие факты. И прошлась я по ним довольно бегло. А смысл он ведь всегда в деталях и мелочах. На самом деле моим следующим вопросом должна была стать причина ваших нынешних мучений. Что стало причиной вашего погружения в состояние "невозврата". Чего так испугалось ваше сознание, что предпочло бездну Малдурума истинной сущности? - она задела Джейсона за живое. - Какую новую вину вы на себя навесили? - углублялась она, видя как некий страх, которым он жаждал поделиться, встрепенулся внутри него. - Но как хотите. Давайте сначала поговорим о прошлом.
- Знаете, простите... - вдруг стеснительно сжался Джейсон.
- За что?
- За то, что проявил своеволие в нашем разговоре. Вы доктор, вы задаете вопросы, вам виднее, о чем нам говорить. Поймите. Я вовсе не из тех, кто любит утомлять других своим нытьем... - стеснительно замыкался в себе Джейсон.
- Джейсон! - прервала она его. - Прекратите выстраивать барьеры в нашем общении. Все нормально, я здесь чтобы слушать. То, что вы поддерживайте разговор это нормально. Естественно и даже очень хорошо. Тем более беседа с буйными пациентами имеет минимальный предел по времени. У нас еще полчаса, - дала она Джейсону официальную причину выговориться. - Говорите, о чем считаете нужным, я скорректирую, если что.
- Раз уж мне вас еще полчаса мучить своим бредом, то тогда ладно... И... как же я выжил? Когда животное внутри меня насытилось телом той несчастной. Весь в крови. Серьезно, мои руки были вымазаны в крови по локоть. Утром как есть, я вернулся в лагерь. Я и не пытался скрыть свое преступление, - говорил Джейсон, она слушала с неподдельным интересом.
- Что послужило причиной такого поведения. Вы в состоянии объяснить?
- Я жаждал наказания. Понимал, что совершил нечто ужасное, мне хотелось, чтобы меня порвали на куски.
- Большинство оступившихся в Малдуруме больше всего боятся ответственности за свои преступления. До смерти боятся, что кто-то об этом узнает. Ваше поведение нетипично.
- Знаю, но это утешает слабо. Не смягчает вину, - Джейсон замолчал, опустил взгляд. Крик отчаяния и ужас застыли в его глазах.
- И что произошло дальше? - подталкивала она его. Джейсон был так напуган, что вздрогнул от ее голоса вопросом нарушившего тишину.
- Потом начался полный конец. Трындец всему. Понимаете? - печально улыбнулся он. - Мы расположились в храме в центре Холмов Страхиса, я уже говорил об этом. К храму сбежалась толпа разгневанных местных жителей. Всем по большому счету было плевать на убитую невольницу, рабыню, ведь там она просто вещь. Разные наглые жирующие за счет рабов рожи, тамошняя интеллигенция, пришли выразить возмущение моим поступком. Меня с руками в крови сперва спустили в подвал. Там сержант долго орудовал своими кулачищами, воздавая тому животному, или мне, не знаю, первые шаги надвигающегося наказания. Мне так казалось. Наш командир взвода, лейтенант Статум тоже довольно-таки молодой парень, собрал всех наших ребят в главном зале храма. Даже все патрули были отозваны. Местные долбились в двери, этих недовольных становилось все больше. Надо мной должен был случиться суд. Полевой военный трибунал, где за совершенное преступление мне должны были перерезать глотку и бросить подыхать в луже собственной крови. Я думал, меня вытащат, выкинут из храма, сначала отдадут на растерзание недовольной толпе, а потом прикончат. Но в итоге все случилось наоборот.
Ребята встали кругом, сержант приставил нож к моему горлу, тут я, конечно, понял, что хочу жить, но было уже поздно. Дергаться было бесполезно. В центр круга этого первобытного суда при свете факелов вышел офицер, мой командир взвода. Старший лейтенант Статум. И то, что он сказал, было ужасно, недопустимо, невозможно я бы сказал. Вы серьезно ничего не слышали об инциденте в Холмах Страхиса? - Джейсон будто специально затягивал рассказ, но его действительно возмутил тот интерес, с которым слушала доктор.
- Нет, я ничего не знаю. Так что случилось дальше Джейсон?
- Офицер велел меня отпустить! - Джейсон печально засмеялся. - Понимаете, он сам сошел с ума. Мы с ним поняли друг друга взглядами. И это чистый ужас как он есть. Там в кошмаре Малдурума, где мы рядовые - больные чудовища, жаждущие крови. Не все, но большая часть. Офицеры это единственное что должно держать нас на правильном пути. Ведь их специально отбирают, проверяют, контролируют. Наши офицеры теоретически разумнейшие из артэонов, прирожденные специально отобранные лидеры, те, что погружаясь в свое человеческое зло, сохраняют здравомыслие. Там они в прямом смысле слова заменяют нам разум. Каждое их слово закон, их фантазия наполняет наши головы. Рядовые - психи, балансирующие на грани просто не способны сопротивляться сумасшествию, идущему от командира. Представьте себе участь стада, если пастух от долгого одиночества в горах сошел с ума?
Велев меня отпустить, старший лейтенант Статум, задвинул долгую полноценную речь, в которой все перевернул, все извратил в головах десятков слушавших его ребят. Мой первый взвод почти весь состоял из новобранцев. Мы вместе проходили учебку и вместе продолжили служить. После обучения к нам, конечно, закинули нескольких стариков, но в целом все были моего возраста. Этот безумец говорил о свободе, о полной свободе от морали, что дает Малдурум. Наши настоящие жизни он называл неполноценным самообманом. Ведь только в Малдуруме наши глаза широко открыты, мы видим этот мир во всех красках. Он заставил всех ребят поверить в то, что их артэонские сущности - истинные они, это нечто неполноценное, что только в Малдуруме они живут по-настоящему. И молодые ребята, как покорное стадо пошли за этим сумасшедшим пастухом. Это было верное самоуничтожение. Но мне хотелось бы верить, что они жертвы. Ведь они были молоды, их головы пусты, внутри только безумие Малдурума, они не могли воспротивиться рвущемуся изнутри желанию безумной свободы, которое так искусно подогревал этот психопат в погонах. Служили бы эти ребята у хороших офицеров, монстрами они бы не стали. Меня он назвал первым освободившимся, едва ли не героем, не побоявшимся свободы, что дает Малдурум. Я весь избитый, задыхаясь, лежал там окруженный толпой марионеток в руках больного психопата. Тех людей, что снаружи долбились в ворота храма, этот разрушитель назвал врагами. Говорил что они наши рабы, мы их хозяева. И только силой мы можем заставить людское стадо признать этот порядок. Кто-то из сержантов воспротивился. Он вызвал этого сержанта на дуэль. Они схватились там же, на глазах у разгоряченной толпы. Старший лейтенант Статум убил сержанта, по каким-то диким животным обычаям продемонстрировав всем окровавленный нож, видимо символизирующий его победу, правоту в глазах окружающих психов.
Потом началось веселье. Все эти сумасшедшие во главе со своим командиром, вооружившись до зубов, будто собрались в бой, двинулись из храма. Обуянные своей свободой сначала перебили всю толпу, что была снаружи, долбилась в ворота. После двинулись в деревню... Это очень смешно, если так подумать, - непонятно для доктора улыбнулся Джейсон. - Мы ведь по идее миротворцы, должны защищать их! - из Джейсона вырвался приступ нездорового смеха. - Извините. В общем, я веселье пропустил, - потом он помрачнел и добавил, - а то неизвестно что еще мог бы натворить там.
Тот сержант, что избивал меня в подвале, свое дело знал. Сперва я не мог дышать, потом голова стала кружиться. Я отполз в угол и там, то ли заснул, то ли потерял сознание. В себя пришел уже вечером. Храм наполнял запах дыма и крики женщин. В центре закопченного пропахшего гарью и каким-то злом центрального зала горел огонь. На вертеле жарилась туша какого-то копытного животного. Эти сумасшедшие уничтожив пол деревни которую должны были защищать, стащили все награбленное в храм и устроили своего рода пир. Это была чудовищная вакханалия. Эти безумцы бухали, жрали всякую хрень, что притащили с собой. Тут же блевали. Я помню какие-то фрукты в золотой посуде, жареное мясо валяющееся повсюду. Какие-то дорогие ковры, какой-то прочий хлам, какой-то бред. Так же с собой они притащили женщин. Они насиловали их, прямо там же где жрали. Но кто-то предпочитал уединение, женский плач и визг доносился отовсюду. Они заковали своих новоиспеченных рабынь в кандалы, чтобы те не могли убежать. Я помню валяющиеся в углу, буквально сваленные кучей изуродованные женские тела, надо полагать изнасилованный отработанный материал. Ну что сказать? Ребята конкретно затерялись в Малдуруме, в своем безумии.
Я аккуратно брел, стараясь не наступить на валяющиеся пьяные тела. Они звали присоединиться, но я промолчал. Не знаю, наверное, меня спасло чудо. Всему избитому, разбитому, едва стоящему на ногах мне было не до безумия. А они смеялись, вели себя как настоящие монстры, наслаждались болью своих заложниц, - Джейсон всерьез задел доктора своим рассказом.
- Я вышел на улицу. В лунной ночи, все окружающие огромные дома, богатые поместья, амбары, все пылало огромным пожаром. Они уничтожили все. Все аж заволокло дымом, падал пепел. И в дыме ясно чувствовался запах сожженной плоти. Ребята повеселились на славу, устроили настоящий локальный апокалипсис. Можете представить себе состояние, когда жизнь становится настолько гадкой, что на все становится наплевать, ничего уже не волнует? Но тут я услышал звук наверху, где находилась колокольня. Это был мужской крик и какой-то грохот - звуки борьбы. Снова аккуратно пройдя через пирующих чудовищ, которые уже стали набрасываться друг на друга, отношения между собой выяснять, я поднялся наверх. Там в темном помещении у окна лежало тело в армидейской броне. Это был старший лейтенант Статум, его дико искромсали, лужа крови затопила почти весь пол. Убийца был в комнате, он сидел в темном углу. Это был сержант, который успокоил раз и навсегда сумасшедшего офицера. Держа окровавленный нож в руке, дымя сигаретой, сидя в темноте он рассказал что этот трус... Статум после всего того что натворил, решил покончить с собой, повеситься на колокольне. Но этот сержант, не дал ему уйти так просто, перед смертью устроив ему ад, заставив его... кишки свои жрать. Извините...
Сержант сказал, что нам нужно выбираться отсюда, все кто пировали внизу уже трупы. Он пояснил, что нужно забрать еще одного в подвале. "Сейчас, - помню, сказал он, - только немного отдохну". Я был согласен с ним, нужно было уходить. Я сел в темноте напротив него, ждал. Но он так и сидел беззвучно, просто замерев. Он самоотключился, не смог больше быть частью этого кошмара.
Я двинулся один. Веселье в главном зале затихало. Кого-то убили, кто-то спал пьяный в стельку. Спустившись в подвал в темном помещении, где до этого били меня, своего рода пыточной, я обнаружил одного рядового. Он был лишен брони, жестоко избит, его нога, ребра были переломаны. Также на его теле под нижним комбинезоном были ожоги от раскаленного железа. Руки были связаны веревкой. Увидев меня, он забился в угол и рыдал. Молил не трогать его. Оказалось, он тоже не разделил общего веселья, пытаясь вразумить ребят, артэонизировался, став самим собой. Бессмысленно призывал всех к морали. Но ребята, или те животные, которые управляли их телами, его не послушали. Его спустили в подвал, где долго издевались и избивали.
Это был рядовой Джерими Конрад, я знал его еще с учебки. Он всегда был тихоней, особо не выделялся. В том подвале я объяснил ему, что не являюсь частью общего кошмара. Он, резко подскочив со слезами, умолял меня одуматься, говорил, что все это ужас, и мы должны спасаться пока не поздно. Я понял тогда что, следуя за ним смогу выйти из этого кошмара удержавшись от безумия. Я взвалил его на себя, мы начали выбираться. Но на лестнице встретили полупьяное чудовище. Он с мечом в руке спускался в подвал, как я понял, чтобы добить Джерими. Мы снова спустились вниз и там, я схватился с этим чудовищем. Я убил его, я убил своего сослуживца. Победив в драке или скорее в грызне двух псов, я задушил его, что есть сил, сдавил глотку руками. Сумев не привлечь к себе внимание, чудом каким-то, мы с Джереми выбрались из этого кошмара. После несколько суток брели по лесам, избегали местных жителей. Перемещались только ночью. Хорошо, что нам не нужна не вода, не пища, иначе я бы здесь не сидел. Мы все же дошли до одной из наших застав. И вот что странно, то, что не дает мне покоя. Если бы я не оступился, случилось бы все это? Не я ли своим преступлением побудил лейтенанта Статума к действиям? "Открыл ему глаза" - как он сказал мне... в одном из ночных кошмаров.