— И-и-и? — снова тихо спросила я.
Макинтош выглядел немного встревоженно, но лишь мгновение, пока наконец не сказал:
— И… о том, что мы уж начали планировать нашу свадьбу.
Я растаяла от слов жеребца, целуя его и чувствуя, как он держит меня. И наконец, как будто нарочно пытаясь разбить мне сердце, наши губы разомкнулись.
— Ну… Ладно тогда, — сказала я, чувствуя, как слёзы катятся по моим щекам. Раздался шум приближающейся небесной повозки, приземлившейся у дома на холме, рядом с озером.
— Я… так долго этого ждала. Наверное, я смогу подождать ещё немного.
— Я люблю тебя, Мэрипони, — прошептал он мне на ухо.
— А я тебя, Макинтош, — ответила я.
Мы стояли, обнявшись, ещё несколько секунд, а затем разошлись. До того момента, как я не осталась тут одна, под звёздами, я не замечала, насколько холодна ночь. Я слушала шаги жеребца, шедшего по мостику, а потом обернулась и увидела, как он тоже обернулся в мою сторону, а затем залез в повозку.
И тут я закрыла глаза, почувствовала движение своего рта и услышала очень тихий шёпот, сошедший с самых кончиков моих губ:
Ты скоро станешь отцом, Мак.
Я тотчас же вышла из воспоминаний, уставясь на мягко светящуюся дугу под моим рогом. Любовь. Она была подобна звёздам. Я никогда не видела её раньше, не так, как сейчас, по крайней мере. Не так, чтобы щемило в груди. Глори и П-21 озабоченно смотрели на меня.
— Ты… в порядке, Блекджек? — спросил П-21.
Была ли я в порядке? Не знаю. Почему как только я начинала что-то делать, мои мысли или чувства тут же уводили меня куда-то в сторону? Я села, стараясь привести эмоции в порядок.
— Кто такой Макинтош? — спросила я, глядя на своих спутников.
— Ты все уроки проспала, что ли? — спросил П-21, глядя всё ещё озабоченно. — Биг Макинтош был героем эквестрийской армии. Он так и не стал офицером, но был всегда смел и несгибаем вплоть до своей гибели при попытке покушения в утёсе Разбитого Копыта.
«Покушения?»
Внезапно я вспомнила старые дневниковые записи Хосса с фермы у затопленного поля.
— Он погиб, защищая Принцессу Селестию, — сказала я, оглядываясь на просмотренный шар. — У него был кто-нибудь?
Они недоуменно посмотрели на меня.
— У него кто-нибудь был? Семья? Дети? — я с трудом проглотила подступивший к горлу ком. — Кто-то по имени Мэри? Может, Мэрипони?
— У него были младшие сёстры, Эпплджек и Эпплблум… но больше никого. Мне так кажется, — сказала Глори, качая головой.
Чёрт. Теперь я понимала, что чувствую. Неужели там, выше звёзд, была какая-то садистская тварь, которая решала, в какие ещё бездны скорби и сожаления меня окунуть? Нет… Я не могла позволить себе так думать. Иначе жизнь стала бы просто невыносимой.
— Извини. Наверно, там было плохо, — мягко и заботливо сказала Глори.
— Нет… — тихо ответила я.
«Он погиб и оставил её одну с ребёнком, всеми забытую».
— Там не плохо. Там прекрасно.
И от этого было ещё тяжелее. Прикрыв глаза, я вышла из комнаты подышать свежим воздухом и смыть под дождём хоть немного своей печали.
Освежившись под дождём, я рассказала обоим моим спутникам о том, что было в шаре памяти. Удивительно, но рассказ о том, что у героя Эквестрии была любовь, которая так и не попала в учебники истории, казалось, тронул П-21 сильнее, чем Глори. Мне не давал покоя вопрос, почему о ней забыли. Хранила ли она молчание, чтобы защитить своего жеребёнка или кобылку от тяжести той трагедии? Пробовала ли она поговорить с Эпплджек? Или просто редактор решил, что она не заслуживает упоминания? И самый больной вопрос — как сложилась её дальнейшая судьба? Погибла ли она вместе с ребёнком Макинтоша рядом с тем озером, отравленным радиоактивными осадками, когда мир вокруг неё рухнул?
Я знала, что это не должно меня интересовать. Её не было в живых уже больше двухсот лет. Зачем же было волноваться за давно умершую пони? Было ли это от тщеславия? Хотелось ли мне, чтобы кто-то помнил Охранницу двести лет спустя? Или это было от одиночества, от того, что мой мир, в котором раньше было Стойло и несколько сотен пони, теперь сжался лишь до полу-дюжины знакомых, и мне отчаянно хотелось дружбы с кем-то добрым? С тем, кто мог бы научить меня чему-то хорошему в жизни? Ведь просто взгляд на статуэтку Флаттершай вдохновлял меня на то, чтобы быть лучше. Мне нужно было стать лучше.
Я пересмотрела воспоминания ещё три раза, но это не принесло мне ничего больше, кроме сожаления.
Как бы я хотела, чтобы к утру дождь закончился. Вернее, мне хотелось, чтобы он закончился, и я впервые увидела луну, звёзды и, наверное, солнце тоже. В действительности же дождь был недостаточно сильным, чтобы помешать нам продолжить путь, но зато этого хватило, чтобы превратить землю вокруг в жидкую грязь. Мы были к северу от НПЦ Айрошод, но мне хотелось взять у П-21 бинокль и хорошенько осмотреться вокруг. Западнее виднелся холм, и я надеялась, что мы сможем разглядеть Шоссе Сансет с его вершины. Хотелось бы видеть, сколько уже охотников за головами сидит у нас на хвосте.
Склон, поросший колючим кустарником и желтеющей травой, был не слишком крутым. Всё же, насыщенная влагой земля порой предательски скользила под ногами, пока мы взбирались наверх. Навигатор ПипБака отметил это место как Холм 255. Внезапно прямо под нами раздался металлический скрежет. Целый склон под нашими копытами начал съезжать вниз. Глори взмыла вверх, а я подхватила своей магией ногу П-21, так что мы смогли уйти в сторону.
К моему изумлению, из под пропитанной водой почвы показался огромный кусок металла. Медленно, он выходил из-под земли, и вскоре я уже смотрела на покрытую слоем грязи башню двухсотлетнего танка. Вокруг и под ним виднелись сотни старых, ветхих костей. Я внимательно провела взглядом по полю к западу от нас. Там возвышались лысые отвесные горы. На севере было озеро; мне только показалась, или я и вправду видела отсюда крошечные руины газебо? На юге можно было разглядеть множество ветвей Медицинского центра Флаттершай.
Но к юго-западу было только поле битвы. Даже две сотни лет не могли скрыть следы сражений. Закованные в броню скелеты лежали рядом с удивительно изящным оружием зебр. Я увидела огромный светящийся кратер к юго-западу от холма; и он был не единственным. Маленькие ручейки и озерца заражённой воды были повсюду; даже на вершине холма мой датчик радиации легонько потрескивал.
На вершине холма крошилось бетонное кольцо, и я смогла разглядеть сделанную баллончиком надпись: «Позаботься о…», но оставшаяся часть была съедена временем. Достав бинокль, я осмотрела местность позади нас.
— Ого, да там куча народу отсюда и до Мэйнхэттэна.
Я видела, как они движутся, словно муравьи, по линиям асфальта между Могильником и Мегамартом. К югу от нас, похоже, было довольно много путешествующих на восток от клиники. Однако дальше, за клиникой, большая часть дороги, судя по всему, была заброшенной. Я увидела несколько больших прямоугольных зданий по ту сторону извилистого шоссе и улыбнулась.
— Думаю, если нам удастся незаметно обойти Медицинский центр, то у нас появится возможность ускользнуть.
Тут я заметила, что П-21 не слушал меня, а смотрел сверху вниз на танк.
Он задумчиво потёр копытом подбородок, осматривая обломки, теперь уже лежащие на своих грязных гусеницах.
— Как думаешь, мы сможем заставить эту штуку работать?
— Ты хочешь починить танк? Эта рухлядь пролежала под землёй две сотни лет! — сказала я скептически. Потом моргнула и посмотрела на Глори. — Думаешь, мы сможем его отремонтировать?
Хвала Селестии, серая пегаска лишь недоуменно уставилась на обломки.
— Да я даже не представляю, с чего тут начинать!
Оставив обломки бронированной довоенной машины позади, мы направились на юг. Навигатор ПипБака только что отметил это место как «Не понячья земля». Учитывая количество обломков оружия и брони зебр, это было весьма точное название.
Я включила радио, радуясь, что у нас есть музыка чтобы развеять уныние. Нам не пришлось долго ждать пока ДиДжей (вчера Крышечка наконец-то объяснила мне, что такое ДиДжей) вышел в эфир:
«Не могу винить Сапфаир Шорс за храбрость и дерзость. Это была песня „Не собираюсь вешать нос“. Итак, если вы слушали нас ранее, вы, вероятно, слышали, как Охранница объявила войну Парадайз Моллу. Похоже, что Парадайз ответил тем же, назначив за её голову огромную награду.»
«Да, я знаю, времена сейчас нелёгкие. И я знаю, что такое количество крышек любому вскружит голову. Но, учитывая, откуда идут эти деньги, я хочу спросить вас: что помешает им в ту же секунду, получив желаемое, забрать свои деньги назад и просто опустить вас за хвост в Впадину Бримстоуна? И, даже если они позволят вам уйти, сможете ли вы наслаждаться каждым днём своей жизни в постоянном страхе перед бандитами и работорговцами? О…»
Послышался шелест бумаги, и ДиДжей прочистил горло.
«И небольшое объявление от администрации Башни Тенпони: эти крышки считаются результатами рейдерской деятельности, поэтому даже не думайте приносить их сюда. Мы никогда не сможем стать лучше, если будем убивать каждого, кто пытается поступать правильно. Продавать пони другим пони и доводить пони до смерти на каторгах — это просто-напросто неправильно, неважно, что вы об этом думаете. Так что учтите это.»
Снова заиграла музыка.
«А теперь у нас Свити Бель с песней „Бесценный“.»
Впервые за всё время моё отношение к этому ДиДжею стало чуть-чуть теплее. То, что из меня делали героя, приносило пользу и раздражало одновременно, но слышать, что кто-то в открытую выступает против охоты за моей головой, было очень приятно. Конечно, лучше бы он сообщил, что это Деус назначил награду, но, с другой стороны, это было бы лишним комплиментом тому ублюдку. Это также объясняло, почему так много охотников прочёсывали каждый дюйм между Мегамартом и Мэйнхэттеном: если ДиДжей Pon3 был на моей стороне, то они, вероятно, думали, что сейчас я там.
Вдруг послышались выстрелы.
Стреляли не мы и не в нас. Я немного успокоилась и достала дробовик. Выстрелы доносились с юга, и мы быстро направились туда. Л.У.М. показывал множество жёлтых отметок. Глори аккуратно парила между холмами, когда мы обнаружили штурмующих. Дюжина пони стреляли наугад в бункер, защитники которого вели ответный огонь через бронированные амбразуры.
— А ну вылезайте оттуда! — кричал горчично-коричневый пони в боевом седле с двумя прикреплёнными штурмовыми винтовками, когда мы подошли к ним сзади. — Мы с вас за них шкуру сдерём, сожри вас брамин!
— Не лучший аргумент, чтобы заставить их выйти, — сказал П-21, посмотрев на меня. — Может, просто обойдём их, и пусть палят себе дальше?
Пожалуй, это была разумная идея. Жаль только я была глупой пони. Я подошла сзади к пони со штурмовыми винтовками и левитировала свою дубинку.
— Эй, что тут такое? — громко спросила я.
— Зажали группку воров-Крестоносцев наверху. Съели трех наших браминов, — сказал пони с боевыми винтовками, почесав свой рябой бок копытом. Меня не волновала степень его чистоты, но должна заметить мне понравились его блестящие солнцезащитные очки. Очень клёво.
— Двенадцать взрослых палят по Крестоносцам? — спросила я недоверчиво.
— Агась… Ну прост, эт уже третий брамин, которого они слопали, — он проскакал мимо меня к двери бункера.
— И ты уверен, что это были эти дети, а не, например… радигатор или что-то ещё? — спросила я. Сомнение промелькнуло в его взгляде, и жеребец нахмурился ещё сильнее.
— Ну… Я думаю. Наверное, — пробормотал он и взглянул на меня. Он опустил свои очки и уставился на мою броню. Затем, его глаза расширились и цветы жадности расцвели в них.
— Лучше не надо, — предупредила я, ткнув его кончиком дубинки в подбородок и пристально глядя ему в глаза. — Ты не доживёшь до того момента, когда сможешь получить свою долю.
— Ясно. Понял. Думаю, не стоит тут больше мокнуть под дождем. Пошли, парни! — произнес он с болезненной ухмылкой. Пони ещё несколько раз пальнули, но быстро сбились в кучу, переговариваясь между собой и всё чаще поглядывая в мою сторону.
— У меня есть явственное предчувствие, что скоро, нам с ними придётся сражаться, — кисло сказал П–21, когда толпа направилась дальше на юг. — Как по мне, эта группа просто гогочущая засада.
— Если они выстрелят первыми, узнают, насколько хреновой была эта идея, — сказала я, приблизившись к двери бункера. — Можете выходить, Крестоносцы. Они ушли.
Ружейный выстрел по моей броне показал мне, что они не очень-то и убеждены в этом. Долбануло сильно, но пластины выдержали. Метки оставались желтыми, поэтому мне ничего не пришло на ум, кроме то, что это был предупредительный выстрел. Я протянула мою магию и сильно дернула ручку. Винтовка, парящая в воздухе, показалась сквозь щель.
— Эй! Полегче! — донёсся недовольный голос изнутри.
Прозвучало ещё несколько фраз, а затем жеребята и кобылки один за другим начали появляться в поле зрения. На всех были одинаковые накидки с одинаковой нашивкой. Глаза фисташковой единорожки расширились при виде меня.
— Ухты — ж… Да это же Охранница! — Во мне появилось немного гордости, но затем, кобылка повернулась к остальным трём. — Если мы её вынесем, то у нас будут тысячи и тысячи крышек!
Эта гордость скрючилась, умерла и сгнила в удушливом облаке разочарования.
Если мне придётся убивать Крестоносцев, то я лучше сама водружу свою голову на плаху к Деусу, и им достанется максимальная награда.
— Не будь глупой, Пурри, — возразил розовый жеребёнок с пурпурной гривой. — Она убивает рейдеров взглядом. И кроме того, она помогла ребятам Бон.
— И из-за неё гули сожрали Скудл, Аллегро, — ответил жеребенок — скептик с фиолетовой гривой.
— Она спасла и нас тоже. Или ты думаешь, что те разводчики браминов дали бы нам вот так просто уйти?
Фиолетовая кобылка с серебристо-белой гривой, которая была определённо самой молодой среди них, посмотрела с любопытством на нашивку на моей броне.
— И она тоже Крестоносец.
— Нет, Соната. Она слишком старая, — нахмурившись, сказала Пурри, обходя вокруг меня, чтобы взглянуть на нашивку. — Что за… Почему ты носишь нашу нашивку? — сердито спросила она. Интересно, думала ли она, что нашивка, по достижению определенного возраста, просто отваливается.
— До скольких лет можно быть Крестоносцем? — она нахмурилась, открыла рот, затем опять закрыла его в замешательстве. — Я хочу помочь Крестоносцам всем, чем только смогу.
— Хех, не часто приходится такое слышать, — с улыбкой сказал розовый жеребёнок. — Я Аллегро, эт мой братишка Адажио, это — Соната. А вон то существо с рогом — Попурри, иль просто Пурри.
Он приблизился ко мне и добавил:
— Она нормальная, просто вредина.
— Нет! — прокричала она. — Я просто думаю, что мы не должны быть радушны с ней. Из-за неё съели Скудл! — Пурри осуждающе показала на меня копытом.
Я вздохнула, усаживаясь перед этой четвёркой.
— Да, я сделала это. Я поступила глупо. Она пыталась подсказать мне, что нужно делать, но я не слушала.
Выражение лица Попурри стало чуть менее угрюмым.
— Я думала, что она просто глупая и испуганная пони. Но это я была глупой. А должна была быть ещё и испуганной. Было бы справедливее, если бы это я погибла тогда, но вышло иначе. Погибла она. И я всю оставшуюся жизнь буду сожалеть об этом.
Мне оставалось только надеяться, что они поверят. Не думаю, что смогла бы воевать с ними, если бы этого не случилось.
Попурри нахмурилась, но отвела гневный взгляд. А вот тройка земных пони, похоже, приняла мои извинения.
— Всё в порядке, мисс. Что ни говори, гули жрут всех без разбора, — торжественно произнесла Соната.
— Так что было нужно от вас тем пони? — спросил П-21, кивнув головой в сторону толпы, удаляющейся к югу.
— Они думают, что мы охотимся на их браминов, — фыркнув, ответил Аллегро. — У нас всего одно ружьё, а брамины отнюдь не глупы! Ну… не так глупы, как радсвины. Но всё повесили на нас. Плохая репутация и всё такое, — он указал копытом на воронку. — А между тем, в этих старых взорванных бункерах обитает куча мутантов.