========== I. ==========
Мы и есть масло. Вы и я – масло в огонь. И шансов у нас еще меньше, чем у снежного кома в адском пекле.
Джеймс Джойс, “Улисс”
И именно в этот момент мне на голову упал кирпич. В глазах у меня потемнело, и какое-то время была одна темнота, а потом начались сны. Очень яркие сны. Как живые.
Стивен Кинг, “Извлечение троих”
– Мне нужны деньги, Сел, – интересно, Тиерсен хоть когда-нибудь звонил брату по другому поводу? – Достаточно. Мне нужна машина, немного на аренду квартиры и еще на разные расходы, – он прислоняется к стенке, оттягивая пальцами провод. – Разные, местами непредсказуемые… Да, это поразительно, но все в наши дни стоит денег. И, если ты не можешь одолжить мне их… Зато я честный! Я не говорю тебе, что женился, что моя жена больна лейкемией, и только твои целебные вложения смогут продлить наше счастье на пару лет!.. Ладно, хотя бы на то, чтобы купить машину? Я же верну тебе их, не навсегда забираю… Да, я нашел приличную работу во Франции, приеду и расскажу тебе. Только вышли сейчас что-нибудь, чтобы мне было, на чем добраться… Да-да, поезда еще ходят, подожди, я сейчас скажу, сколько мне не хватает, – Тиерсен достает из кармана куртки блокнот, прижимая трубку плечом. На отдельной странице у него записаны варианты сумм в зависимости от того, как пойдет разговор.
Селестин на том конце провода, разумеется, возмущается громко, сбрасывает несколько сотен и берет клятвенное обещание вернуть деньги и приготовить подробный отчет о новой работе перед встречей с ним. Тиерсен смеется и кладет трубку.
Улыбчивая девушка за окошком кивает ему, когда он выходит из кабинки для международных звонков. Тиерсен с легкой ностальгией думает о том, что несколько лет назад он бы, не задумываясь, пригласил ее этим же вечером в кино. Но сегодня у него другая жизнь.
Тиерсен кладет ключи на столик в прихожей и снимает ботинки перед тем, как зайти в комнату, лавируя между неаккуратными развалами книг. Цицеро сидит перед стеллажом и флегматично бросает за спину снятые с полок тома, изредка попадая в расставленные коробки. Некоторые книги он кладет в две небольшие стопки рядом с собой, задерживая их в руках чуть дольше.
– Мне предложили хорошие деньги за эту библиотеку, – говорит с легкой меланхолией в голосе.
– Мы можем забрать ее с собой, если найдем жилье, – Тиерсен со вздохом оглядывает как-то опустевшую комнату: они продали почти все вещи, и патефон, и коллекцию пластинок, и письменный стол, и пишущую машинку, даже кушетку отдали совершенно за бесценок. И теперь, когда в квартире осталась только та мебель, которая была, когда Тиерсен сюда въехал, он чувствует себя чуть неуютно, но какое-то щекотное предвкушение замещает это, грея солнечное сплетение.
– Не нужно, Тиерсен, – Цицеро качает головой. – Это всего лишь книги. Они стоят денег, нам нужны деньги. Нам не нужны книги.
– Надеюсь, этих денег на все хватит. Еще Сел пришлет кое-что, – Тиерсен опускается на пол рядом с Цицеро, касаясь его плеча. – Слушай, может, мой подарок развеселит тебя? Помнишь, ты просил когда-то… – Тиерсен расстегивает куртку и лезет во внутренний карман, доставая бумажный сверток, от которого легко пахнет оружейным маслом. – Пока один. И я не знал, какой ты хочешь, и не могу сделать тебе гравировку… – Тиерсен смотрит внимательно, как загораются глаза Цицеро, когда он разворачивает бумагу, доставая чуть поблескивающий пистолет, изящную беретту. Рукоять отлично лежит в мозолистых пальцах, ловко, словно сделанная на заказ игрушка для своего маленького владельца, когда Цицеро довольно вытягивает руку, любуясь. И Тиерсен выдыхает с каким-то спокойствием: он до сих пор чувствовал некоторое опасение, будто захотел бы вырвать оружие из пальцев маленького итальянца, как только тот взял бы его. Но все правильно, все так, как должно быть, и не может быть в руках Цицеро игрушки уместнее. Но насчет кое-чего Тиерсен еще чуть беспокоится.
– Я хочу, – говорит он тихо после того, как получает восторженный взгляд, – увидеть, как ты застрелишь из него кого-нибудь. Я хочу это увидеть.
– Думаю… Да, Цицеро покажет это тебе, – маленький итальянец ухмыляется и, не отпуская пистолета, наваливается на Тиерсена сверху, целуя грубо и откровенно. Какая-то книга упирается в позвоночник, и Тиерсен вытаскивает ее, зашвыривая куда-то в дальний угол и обнимая Цицеро за спину.
Стук в дверь неожиданный, и Цицеро резко, будто маленький зверек, поднимает голову, оборачиваясь, и быстро слезает на пол. Тиерсен едва успевает заметить, как пистолет вместе с бумагой почти мгновенно оказывается погребенным под книгами в коробке, и это ему нравится. Цицеро снова возвращается к разбору стеллажа, и Тиерсен встает, вздыхая и трепля его волосы, и идет открывать.
– А я услышал, как дверь хлопнула, вот и решил зайти, – Назир стоит на пороге, как-то странно опустив руки в карманы широких брюк. – Тебя все дома не застанешь последнее время. Хотя у нас после твоего ухода работы прибавилось, конечно, сам тоже едва домой выбираюсь.
– Не льсти мне, дружище, – Тиерсен усмехается, прислоняясь к косяку. – Это на тебя не похоже.
– Просто я подумал, что надо бы выпить вместе, пока ты не уехал. А то мы все тебя, конечно, проводили, но вроде как я и ты-то – хорошие друзья были, так, может, посидим в баре как-нибудь напоследок? А то во Францию не наездишься.
– Это можно. Только не сегодня, дел по горло. Давай в воскресенье.
– О’кей, – Назир улыбается краем рта и смотрит через плечо Тиерсена. – А я смотрю, твой приятель тоже переезжает?
– Нашел нового соседа, – Тиерсен кивает.
– А ты-то теперь будешь в особняке жить, в окружении богатеньких невест? Мой адресок какой-нибудь не подскажешь? – Назир смеется коротко.
– Если меня на порог пустят – в первую очередь, – Тиерсен тоже улыбается и прощается с ним, закрывая дверь.
– И какие такие у тебя дела, Тиерсен? – хитро спрашивает Цицеро, тут же поворачиваясь и откладывая книги.
– Самые важные, – Тиерсен абсолютно серьезен. – Сложить нормально все эти книги, перевязать и подписать коробки, начать уже собирать вещи в дорогу, присмотреть в газете приличный автомагазин и… да, перебрать и почистить карабин, давно собирался это сделать.
– А что насчет моего ствола? – Цицеро хихикает и пробегается пальцами по краю коробки. – Не хочешь… им заняться?
– Думаю, да, – Тиерсен молчит секунду и ухмыляется. – Обоими. И начнем с этого.
– Ну, вообще-то я всегда хотел кабриолет, – Тиерсен задумчиво оглядывает машину, поглаживая кончиками пальцев блестящий лак. – Но он выглядит чертовски… непрактичным. Хотя цена соблазнительная, конечно… – он с сожалением оглядывает еще раз черный капот, убирая руку.
– Живем один раз, Тиерсен! – голос Цицеро неожиданно громкий, и молодой продавец – Тиерсен машинально сокращает названное им “Рикардино” до “Рики” – вздрагивает. Маленький итальянец все время ходил где-то между машинами, заинтересованно скользя взглядом по всему, что ему попадалось, и неожиданно оказался совсем близко, почти дыша в плечо. – Где ты еще найдешь такую крошку? Цицеро не хочет дурацкий седан, Цицеро хочет его! – он обходит продавца и деловито кладет ладонь на капот кабриолета, поглаживая, и Тиерсен думает, что надо бы на будущее отучить его называть имена. Но он подумает об этом позже. Сейчас так сложно оторвать взгляд от того, как белая ладонь скользит по черному металлу. Тиерсен тоже хочет эту машину. Хочет слышать, как рычит ее мотор, черная, блестящая, она похожа на дикого, необъезженного коня, и готовы вспыхнуть узкие фары, она готова сорваться с места, подчиняясь своему новому хозяину.
– Так что там с ценой? – спрашивает Тиерсен, все смотря на темные, едва в красноватый, сиденья, на низкое, скругленное приятно лобовое стекло.
– Машина немного уценена, – Рики кивает. – Состояние в полном порядке, но это старая модель, а сейчас всем подавай что-нибудь новое. Такую девочку уже нигде и не встретишь.
– Это не девочка, – Цицеро поворачивается и смотрит на продавца так, будто тот совершенно слепой. – Это парень, и отличный парень! Я уверен, мы подружимся! – он отстукивает пальцами по металлу, обходя машину, и запрыгивает на сиденье, закидывая ноги на дверцу. Рики удивленно поднимает брови, но Тиерсен только невозмутимо пожимает плечами.
– Не хотите сделать круг?
Тиерсен недолго борется с желанием, как-то уже привычно уступая ему.
– Не думаю, что в этом есть необходимость. Мы ее берем.
– Уверены? Ну ладно, тогда пройдем внутрь, – Рики улыбается, и Тиерсен идет за ним, оставив Цицеро что-то нашептывать автомобилю. Кажется, они действительно “нашли общий язык”.
– Скажите мне, Рикардино… Рики, почему на самом деле уценена машина? – Тиерсен опускается в кресло и достает сигареты. – Я закурю?
– Да, конечно, – Рики пододвигает ему пепельницу. – Но я, кажется, уже сказал вам… Старая модель…
– Рики, ты и сам отлично знаешь, как это неубедительно. Я видел пятна, – Тиерсен с удовольствием затягивается, а Рики вздрагивает.
– Да, их все замечают, – он опускает взгляд и смотрит в стол. – Ну что же, тогда давайте не будем тратить время и посмотрим другие…
– Да подожди, – Тиерсен поднимает руку с сигаретой. – Я еще не сказал, что отказываюсь от машины. Пока я просто задал вопрос, – Рики вздыхает и все-таки поднимает глаза:
– Это кровь. Весь пол под водительским сиденьем и дверца в ней, чехол на сиденье я сменил, но остальные пятна никак не оттереть. И, конечно, никто не хочет брать машину, в которой кого-то хотели убить, – он замолкает, но Тиерсен качает головой:
– Мне все равно, главное, чтобы машина была чистой. Не в буквальном смысле. И если в ней всего лишь кто-то истекал кровью – мы просто снизим цену еще на несколько сотен, и ты навсегда сможешь об этой проблеме забыть. Так что, если в остальном все в порядке…
Рики неверяще улыбается и, замерев на секунду, торопливо достает бумаги из стола и кладет их перед Тиерсеном, будто тот передумает прямо сейчас.
– Да, в остальном нет никаких проблем. Я сам сходил в полицию, попросил их все проверить.
– Ну и хорошо, – Тиерсен кивает. – И пока я читаю, можешь рассказать об этой истории с убийством, люблю такие, – он не любит, но знает, что любит Цицеро, и это будет прекрасная сказка на ночь и еще одна интересная история в его коллекцию.
– Да там и рассказывать-то нечего, – Рики видимо расслабляется и тоже достает сигареты, закуривая. – Тогда тоже дело шло к вечеру, и этот странный человек… Тоже такой весь черный, как эта машина. Я даже не сразу понял, что с ним не так. Он приехал, остановил машину и все сидел в ней, а когда я уже собирался выйти к нему, он поднялся и пошел ко входу, держась за живот. Я сначала решил, что прихватило, мало ли, и что он в туалет попроситься хочет, но потом увидел, как кровь капает… Хотел сразу полицию вызвать, вы понимаете, я человек законопослушный, мне проблемы не нужны, но… Он такие деньги предлагал, я думал, он совсем с ума сошел, – Тиерсен понимающе усмехается, перелистывая страницу. Он слышал подобные истории, рассказанные таким же тоном, сотни раз и только надеется, что ему самому теперь не придется их рассказывать. – В общем, доплатил мне так, будто я ему новый автомобиль вместо старого отдал, а не наоборот. И все просил меня сохранить его, говорил, мол, не продавай, ни в коем случае не продавай, вернусь через неделю – и заберу. И как будто прощался с ним, все по капоту гладил, ну, тогда я и решил, что он совсем двинулся от кровопотери. А потом он уехал и, конечно, не вернулся ни через неделю, ни через год. И я с тех пор эту проклятущую машину никому продать не мог.
– Очень познавательно, – Тиерсен кивает, откладывая бумаги. – А теперь обсудим цену, и я заплачу наличными.
Когда он выходит из дверей, помахивая ключами, Цицеро довольно жмет на клаксон, и этот звук оглушающе громкий, резкий в вечерней тишине стоянки. Но Тиерсен только смеется.
– Двигайся, это мой автомобиль, – он берется за дверцу со стороны водительского сиденья, и Цицеро с явной неохотой перелезает на пассажирское. – Ладно, я же дам тебе прокатиться, – Тиерсен смотрит на светлые окна и удерживается от того, чтобы поцеловать Цицеро в красные губы. – Но сейчас я хочу его опробовать, – он с удовольствием заводит автомобиль, и тот слушается мгновенно, будто все эти годы только и ждал, когда кто-нибудь сядет в него. И, пока Тиерсен выезжает со стоянки, урчит, словно дикий механический зверь, подстраиваясь под его движения. Цицеро хватается за дверцу и взвизгивает довольно, когда Тиерсен набирает скорость.
– Эй, мы просто едем домой!
Но Цицеро, конечно, не слушает его, откидываясь на спинку сиденья и жадно дыша открытым ртом. И когда он кричит громко, Тиерсен только поворачивает голову и улыбается: ветер растрепывает рыжие волосы, губы растянуты в совершенно счастливой улыбке, и желтые глаза горят именно так, как Тиерсен любит.
– Ладно, мы можем чуть-чуть покататься. Чуть-чуть, – и он кладет свободную руку Цицеро на плечо, чувствуя, как восхитительно послушен ему автомобиль, и будто совсем нечего бояться в нем. И поэтому, когда Цицеро жарко хохочет, потираясь о его предплечье щекой, и кусается, Тиерсен его не останавливает.
Франция встречает их немного прохладной погодой. Тиерсен уже почти отвык от нее, и это немного странно – они проехали всего несколько часов, а легкий речной ветер уже холодит кожу. Цицеро пытается разобраться с неудобно большой картой, и она бьет его по лицу, выскальзывая из пальцев, когда он старается прижать ее к панели.
– Тьфу, дрянь! – Цицеро снова распрямляет непослушную карту и вглядывается в мелкие, убористо напечатанные названия. – Где мы вообще, Тиерсен?
– Где-то… здесь, – Тиерсен смотрит ему через плечо и тычет пальцем в одно из мест. Он действительно много путешествовал, по Франции в том числе, и ориентируется по карте, которую хорошенько изучил накануне.
Цицеро прикидывает оставшееся расстояние.
– Дерьмо, ехать еще полдня! – он складывает карту и недовольно сует ее в бардачок. – Цицеро скучно! Совсем нечем заняться! – и устало откидывается на сиденье, барабаня пальцами по дверце.
– Я попробую починить радио потом, – Тиерсен спокойно смотрит на дорогу. Радио у этой машины действительно странное, вроде исправное, но словно нетронутое, с очень тугими ручками и кнопками, такое, будто и не включалось и не работало никогда. – Хочешь, поиграем во что-нибудь? Например, ты можешь загадать что-то, а я буду задавать тебе вопросы и угадывать.
– Скучно! – Цицеро капризно запрокидывает голову.
– Кто знает больше слов на букву “с”?
– Скучно. Животрепещущее слово, – Цицеро ворочается. – Я всю задницу отсидел, Тиерсен!
– А что ты предлагаешь? – Тиерсен отвечает флегматично, ради собственного спокойствия он давно приобрел привычку почти не слушать Цицеро в такие моменты.
– Купить газеты на ближайшей заправке, – говорит маленький итальянец ядовитым тоном и отворачивается, ковыряя темную кожу на дверце. И Тиерсен чувствует странно, как будто мотор рычит чуть громче, и едва удерживается от совершенно глупого желания сказать: “Тш-ш, мальчик” и погладить руль.
Но Цицеро быстро отходит, сидеть и дуться на скуку даже унылее, чем скучать, а он не может находиться в бездействии слишком долго. И поворачивается, глядя на Тиерсена украдкой. Тычок под ребро резкий, и Тиерсен легко дергается.
– Осторожнее, вообще-то я веду, – но это не может быть серьезным аргументом, когда Цицеро хочется повозиться с ним. Впрочем, от этого толчки и щипки – “Скучно! Скучно! Скучно!” – не становятся менее болезненными, и Тиерсен, стараясь следить за дорогой, ловит маленького итальянца за ухо. – Прекращай вести себя как ребенок, – но он не так уж серьезен и скоро отпускает ухо, позволяя Цицеро щекотать его под ребрами. И замирает, когда пальцы пробегаются под курткой, очерчивая мышцы живота под тонким джемпером, и останавливаются на широком ремне. Тиерсен тоже чувствует эту короткую горячую вспышку под кожей, и щекотную – по плечам.
– Хочешь, остановимся где-нибудь? – спрашивает спокойно, вспоминая, что им должно встретиться по пути.
– Не люблю мотели, – Цицеро мотает головой, опуская руку ниже, проводя по крепкому бедру под легкими брюками. – Могу пристрелить тебя нечаянно, – смеется громко, и от этого Тиерсен чувствует еще горячее будто по самим венам.