Дом Визария был выстроен из тёсаного камня и крыт черепицей. Слишком мал для того, чтобы в нём жила большая семья. А для одного велик. Я тогда ещё не видел иных жилищ кроме наших родовых землянок, где проживало по три десятка человек, да бревенчатого дружинного дома враз вмещавшего всех старших воинов. Да ещё дорожных гуннских кибиток, но то и вовсе не взаправду жилище! Мне казалось в новинку, что в городе люди живут наособицу друг от друга.
Таким же необычным выглядел огородик, разбитый вокруг дома. Хорошая земля: сама родит, ничего расчищать-жечь не надо! Зачем такой земле много людей? В огороде хозяйничал огромный человек с чёрной кожей. В первый момент мне показалось, что он просто одет в тёмное, и я обратился к нему с вопросом прежде, чем успел разглядеть лицо:
- Эй, здесь ли живёт Визарий?
Человек разогнулся и двинулся к калитке, сильно хромая. Когда он открыл мне, я заметил, что на правой руке не хватает двух пальцев. Он был страшен - этот незнакомец с чёрным лицом, и глаза его блестели недобро.
- Что тебе нужно от Визария? - хрипло спросил он, не впуская меня во двор. Могу поклясться: ему не очень хотелось со мной говорить.
Я едва не повернул обратно. Меня остановила мысль об обиде жреца и о том, что все наши надеются на меня.
- У нас заведено сначала приветить гостя, а потом толковать о делах.
Хорошо, что я ни слова не сказал о мече. Теперь я знаю, что чёрный не пустил бы меня на порог, заикнись я о нём. А так он угрюмо посторонился, давая мне дорогу.
Внутренность дома была тоже странной, да я толком не разглядел - мой взгляд сразу упал на человека, что сидел у окна, держа на коленях таблички, и что-то писал. Старая собака дремала, положив голову ему на сапог. Я почему-то сразу понял, что это он.
Он был воином. Я не знаю, когда это было, мне неведомо, за какого вождя он сражался. Но взгляд был – не ошибёшься. И широкие плечи под тёмной рубахой с незнакомыми оберегами у ворота, и стремительный поворот головы. А вот руки были другими: с узкой ладонью и длинными пальцами. Пальцы бережно сжимали стило, я не мог представить их на рукояти меча. Но взгляд всё-таки выдавал.
Этот взгляд меня накрепко привязал будто канатом, когда сидевший поднял голову.
- Визарий, к тебе, - сказал чёрный, и голос прозвучал ворчливо.
А я уже не мог избавиться от светлых пристальных глаз.
- Чем я могу тебе помочь, мальчик из рода Лебедя? – спросил он.
Этот Визарий знал обо мне больше, чем я успел бы рассказать за полдня. Всё началось при отце отца моего отца. Пробудились великаны-отыры, сидящие под Водой с тех пор, как покарал их могучий Торум в начале времён. Пробудились – и море полезло на сушу. Болотный старик тоже обрадовался. Трясина поглотила наши угодья и борти. Тесно стало в лесах, неладно. Резались почём зря. Когда один засыпал, другой просыпался, чтобы караулить, и всё равно не спасались. Целые рода вырезали враги, приходящие ночью. А трясина хоронила следы. И лишь болотные духи-кули пировали на костях. Потом пришли из степи кочевые гунны, они брали у нас меха и женщин. Но в тот раз им не нужны были меха. Потому что море глотало их пастбища. И вожди степняков предложили вместе идти на закат – искать земли и славы. Другие рода долго думали, а род Лебедя – недолго. И род Филина. И род Бобра. С тех пор мы шли и сражались, ненадолго оседали и снова шли. И нас тоже стали звать гуннами, и никто уже не знал, что означает подвеска с лебедем на моём поясе. Да. А этот Визарий знал!
- Моему вождю нужен Меч Истины, - сказал я, как было велено.
И увидел немой крик в глазах чёрного человека.
Визария мои слова тоже не обрадовали. Он тронул рукою бороду, на короткое время опустил голову. Я поразился, до чего высок у него лоб. Длинные волосы с проседью на висках закрыли лицо. А когда вновь поднял взгляд, лицо было очень спокойным. Только низкий голос звучал глуше, чем прежде:
- Томба, мальчик голоден. Накорми его, пока я буду собираться.
Чёрный заворчал, будто дикий зверь. Он хромал вокруг стола с такой яростью, что я испугался, чтобы мне не надели на голову миску с бобами. Или сделали что-то похуже. Странный раб у Визария – дерзкий. Или не раб? Кто их тут поймёт! Волосы стриженые, но имперские все стригутся коротко, совсем силу не берегут. Хорошо хоть у Визария причёска правильная, иначе с ним ехать стыдно было бы.
Визарий поднялся на ноги. Ростом он был не меньше моего брата Ойки, только тоньше в половину. Ойка – гордость дружины – в те поры могуч был, как лесной богатырь-менкв. Сухую бедренную кость руками ломал. Злые языки толковали, что Ойка и глуп, как дикий менкв, ну да я не больно слушал. А Визарий был узок и гибок.
Он неспешно двигался по комнате, укладывая котомку, и всё же собирался очень скоро. Старая белая сука семенила за ним, стуча коготками, и заглядывала в лицо. Длиннопалая ладонь на мгновение легла ей на голову, потрепала мягкие уши. Потом на лавку рядом со мной упал нетолстый мешок. Я едва успел бросить взгляд, а Визария уже не было рядом. Откуда-то из задней комнаты доносились голоса.
- Ты не собирался больше этим заниматься, - резко сказал чёрный Томба.
Короткий вздох и ответ:
- Это до самой смерти, ты ведь знаешь.
- Я знаю, что смерть приходит к тебе слишком часто, - ответил хромой.
- И ни разу не задержалась надолго, - усмехнулся Визарий, возвращаясь в переднюю хоромину.
На левом бедре у него висел Меч. Я никогда не видел таких мечей. Но мне не дали рассмотреть.
- Пойдём к твоему вождю, - сказал мне Визарий.
Я вскочил, дожёвывая бобы. Воин кинул серый плащ на плечо, взял котомку, в последний раз погладил собаку.
- Вернись обратно, Визарий! – сказал Томба вслед.
- Я вернусь, - просто ответил тот.
Не стану рассказывать, как мы шли за моей кобылой. С Визарием это было нетрудно. Люди расступались перед ним, как вода перед носом лодки. И нахальный корчмарь не потребовал дополнительной платы за овёс, что сжевала моя Пегашка.
А на выходе с рынка что-то приключилось. Я успел только заметить, как изогнулся от боли щуплый парнишка, которого воин поднял за вывернутый локоть. Потом быстро вынул из посиневших пальцев свой кошелёк, и отправил воришку в пыль. У нас паренька убили бы. Я так ему и сказал. Визарий обернулся через плечо, и голубые глаза были неласковы:
- Кошель с монетами не стоит, чтобы за него умирать.
Это был странный взгляд на справедливость, но я не стал спорить с человеком, носящим Меч Истины.
Этот меч мне очень хотелось разглядеть. Он был не похож ни на что виденное раньше. Начать с того, что лезвие длиннее наших на пядь самое малое. И в то же время рукоять короткая, чтобы биться одной рукой, лишь изредка перехватывая обеими. Но самой странной была его крестовина. Наши мастера делали массивным яблоко, чтобы уравновесить тяжесть широкого клинка, но о крестовине не заботились – она едва прикрывала пальцы. А вот меч Визария имел широкую крестовину с острыми рогами. Эти рога были украшены незнакомым чернёным узором, я всё пытался рассмотреть, но рука воина, придерживающая меч у бедра, мешала мне.
Любопытство взяло верх во время ночёвки в лесу. Я проснулся раньше. Визарий ещё спал, повернувшись спиной к погасшему костру и закутавшись в плащ. Меч лежал у руки, тускло поблёскивая. Я подсел рядом.
Мне не хотелось вынимать его из ножен. Страшно такой клинок будить. У нас были сказания о мечах, которые отказывались возвращаться, не порубив плоти, не испив свежей крови. Меч Истины наверняка был из таких. Я просто изучал загадочных зверей на длинном перекрестье.
- Ты можешь взять его и рассмотреть, - сказал Визарий. Я бы поклялся, что он крепко спал мгновение назад.
Получив позволение, бережно вынул Меч Истины из ножен. Солнечный луч блеснул на клинке, словно меч взглянул на меня холодными глазами, но раздумал сечь и вновь погрузился в дремоту. Да, он был необычным! Клинок воронёной стали, заточен с обеих сторон. Наши тяжёлые мечи имели заточку лишь с одной. Ко второй трети длины клинок расширялся, а потом снова сужался к концу. В середине лезвия был широкий дол, это сильно облегчало оружие.
- Не имеет смысла, - сказал я. – Это уменьшает силу удара.
- Таким мечом можно не только рубить, - ответил Визарий. - Колющий удар чаще бывает смертельным.
- А для чего это? – спросил я, трогая рога на рукояти.
- Чтобы защитить пальцы. Ты видел руку Томбы? Он был великим воином, но меч подвёл его.
- Это было в бою?
- Это было в бою. Мне предстояло убить друга. Но меч подвёл Томбу, и мы оба остались живы.
Он говорил странно, а я не решился расспрашивать.
- Ты знаешь толк в оружии, Ильча. Но ты ещё не воин.
- Мне нравится помогать кузнецу, - ответил я.
Он кивнул:
- Это лучше, чем убивать самому.
- Меч Истины делал великий мастер, - сказал я, желая сделать ему приятное.
Это почему-то развеселило Визария, морщины легли у глаз:
- Ты думаешь, Меч Истины – это он? Меч Истины – это я!
Больше он ничего не сказал.
Мы двигались очень скоро, хотя Визарий всё время шёл пешком. Он не отставал от Пегашки ни на шаг, и я не заметил, чтобы он запыхался. К вечеру восьмого дня мы вышли из чащи, и нашим глазам предстали знакомые росчисти, шесть длинных землянок, рублёная дружинная хоромина. Наши люди обустроились здесь недавно, когда Иктан сказал: «Империя сильна, дальше не пойдём!» Срубили палисад на высоком обрыве, посеяли ячмень. Иные привыкли, как гунны, за скотиной ходить, иные стали рыбачить, как прежде. Зверь в лесу тоже есть. Немного надо, чтобы почувствовать себя дома.
Визарий бросил взгляд на деревню, кивнул про себя и направился к дружинной хоромине, не задерживая шага. Я видел, как глядели ему вслед женщины, работавшие в поле, и почему-то мне было страшно.
Дурные вести быстро бегут. Когда мы вошли, вождь ждал нас. Мирташ от него по правую руку. И воинов набилось, как плотвы в морду. Рыжие косы моего брата Ойки, как всегда, краснели справа от Мирташа. Жрец Распятого бога находился тут же, но располагался особняком.
Вождь поднялся навстречу прибывшему. Он не каждому оказывал такую честь, и седины в голове у него было гораздо больше, чем у Визария:
- Приветствую тебя, Меч Истины, служитель сурового Бога! Я вождь этих людей, они называют меня Иктаном, сыном Инмара и Эквы.
Чужак ответил учтиво, как полагалось:
- Приветствую тебя, меднолобый Иктан, вождь косатых богатырей. Пусть твой мёд будет крепким, а удача – вечной! Какая беда заставила тебя прибегнуть к Мечу Истины?
Прежде у нас желали, чтобы ловушки были полными. Но сейчас многое изменилось.
Вождь жестом пригласил его сесть, сделал знак кравчему подать пиво. Я остался стоять за спиной Визария. Меня не замечал никто, кроме брата, а я видел, что ему хочется меня побить. Что я сделал не так?
Вождь начал разговор:
- Один из моих людей учинил великую обиду этому жрецу – сжёг храм Распятого бога. Я не хочу ссориться с Империей. Закон велит покарать мерзавца.
- Который слишком хорошо владеет мечом? – спросил Визарий, поглаживая бороду, чтобы скрыть ухмылку. Но я достаточно изучил его, чтобы услышать – голос звучал едко.
- Это так, - ответил вождь, не смущаясь. – Однако, дело не только в этом. Никто не видел, чтобы он поджигал храм.
- И всё же ты уверен в его вине? – снова перебил Визарий.
- Только у Лугия были причины это сделать. Его выгнали с пира за насмешки над жрецом, - подал голос Мирташ.
Взгляд Визария заморозил слова у него на языке. Потом пришелец снова оборотился к вождю:
- Ты знаешь о Правде судных поединков. Я не стану драться, пока не буду уверен.
- Ты волен в своих действиях, Меч. Сколько тебе нужно времени? В чём ты нуждаешься?
Визарий сказал, поразмыслив:
- Не могу сказать, когда разберусь до конца. А нужна мне лишь пища да кров, - он усмехнулся. - Ну, и то, что ты заплатишь по окончании дела.
При этих словах на лице Ойки появилось брезгливое выражение, словно он чистил помойную яму. Это не укрылось от светлых глаз Визария.
- Да, и ещё! Дозволь мальчику, которого посылал за мной, сопровождать меня и далее. Я не знаю ваших людей, мне нужен кто-то здешний.
- Пусть будет так, - приговорил Иктан.
Визарий повернулся, чтобы уйти. Ему не дал Мирташ. Он поднялся с места, и голос его звенел от волнения:
- Послушай, Меч! Я не хочу, чтобы ты думал, будто все здесь тебе враги. Приходи завтра на двор, где тренируется дружина. Пусть они увидят, как выглядит настоящий поединщик.
И поскольку Визарий не прервал его речи, Мирташ решился на улыбку:
- Да и я хочу узнать тебя поближе. Тебя и твой меч.
Чужак кивнул:
- Будь по-твоему, сын вождя.
И мой страх немного отпустил. Кажется, я всё сделал правильно.
***
Визарий растолкал меня чуть свет. Мы спали на сеновале. Никто не решился бы впустить в дом чужака, вот и мне приходилось мыкаться вместе с ним.
- Вставай, мальчишка, - сказал он, стаскивая с меня одеяло.
Я услышал крики петухов и звуки уходящего стада. Было слишком рано для воинских занятий, но Визарий так не думал. Он выгнал меня наружу и заставил бегом покрыть на лесной дороге расстояние четырёх перестрелов. Стоит ли говорить, что я с трудом поспевал за ним – ноги у наёмника слишком длинные, а сам он словно из хорошего железа. Загоняв меня до полусмерти, с головой окунулся в реке, разодрал гребнем длинные волосы и сказал с насмешливой улыбкой:
- На твоём месте я подумал бы всерьёз о кузнечном ремесле. Для воина ты слишком тяжёл.
Это был странный взгляд на вещи. Мой брат Ойка с ним не согласился бы. Зачем герою бегать, если у него топор и панцирь из рыбьего клея? Герой должен крушить вражеский палисад, покуда сородичи бьют из луков по засевшим в ограде трусам. А если враг убегает, пусть преследуют гунны на быстрых конях! Но с Визарием не поспоришь.
- Теперь ты отведёшь меня к человеку, которого обвиняют в поджоге, - сказал он, когда мы поели.
Лугий больше не жил с воинами, но из селения не ушёл. Он был слишком гордым, чтобы бояться. Мы нашли его в охотничьей хижине. Сняв рубашку, Лугий колол дрова. Утренний холодок щипал жилистое, покрытое шрамами тело, но ему словно дела не было до этого.
Когда мы подошли, он выпрямился во весь рост и всадил топор в колоду.
- Здравствуй, воин. Моё имя Визарий, люди называют меня Мечом Истины, - голос наёмника звучал ровно, в нём не было враждебности.
- Я знаю, кто ты, палач, - ответил желтоволосый. – Ты пришёл за моей головой?
- Ты хочешь сказать, будто сжёг тот храм? – спросил Визарий с интересом.
- Я не буду оправдываться перед тобой, - дерзко ответил Лугий.
- Иногда это нужно делать, - усмехнулся воин. – Ты немногое знаешь о Мечах Истины.
- С меня довольно, что ты наёмный убийца, - выдохнул певец. – Зачем ты говоришь со мной?
- Затем, чтобы понять, - сказал Визарий. – Говорю же, ты немногое знаешь о Мечах. А я слишком часто убивал на потеху толпе, чтобы торопиться в таком деле.
- Ты невысокого мнения о своём ремесле! – лицо Лугия украсила язвительная усмешка.