— Может, на пару дней, — уклончиво ответил Колпак. — У меня команда без присмотра, а они бывают хуже детей.
Они покинули пещеру вместе.
Чуть подтянуться на едва выпирающем камне. Оттолкнуться от опорного, чтобы схватиться за выступ, а затем подтянуться еще раз, чтобы схватиться за подоконник. Джейсон без труда выполнял заученные движения, несмотря на ощутимо мешающийся сверток за спиной. Забравшись на подоконник, он постучал в окно. Хозяин комнаты тут же распахнул его, впуская Тодда внутрь.
— Через дверь ходить тебя не учили?
— Через дверь меня пропалит Альфред, а для него я всю ночь провел в своей комнате, — пояснил Колпак, протягивая Дэмиену свою ношу. — Держи. Это тебе.
— Что это? — скептически спросил мальчишка, однако, развернув, едва не вскрикнул от восторга. — Но она же твоя!
— Моя, — ответил Джейсон. — Но я слишком редко бываю в Готэме, так что, боюсь, заржавеет. А ты точно присмотришь.
— Спасибо, — отозвался Робин, все еще восхищенно рассматривая подарок. — Ты собрался еще куда-то?
— Да, — отозвался Тодд, уже готовясь спрыгнуть с подоконника. — Есть еще одно место, куда надо заскочить перед отъездом.
— Уже?
— Прости, напарник, — грустно улыбнулся Колпак. — Но мне правда пора. Передавай Альфреду привет. И если будут проблемы с отцом — обращайся.
— Спасибо… друг, — шепнул Дэмиен выпрыгивающему Джейсону.
Горизонт светлел, но до восхода солнца было еще далеко. С момента прибытия Джейсона в Готэм, это был первый не дождливый и не пасмурный день. Отличный день, чтобы нанести визит месту, в которое он хотел бы никогда не возвращаться. Фамильное кладбище.
Серое надгробие выделялось на зелено-черном фоне. Первые лучи выхватывали темнеющие буквы.
Ричард Джон Грейсон.
Джейсон присел и дотронулся до могильного камня рукой.
— Я не знаю, как сказать правильно, — тихо проговорил он. — Ты бы знал. Ты всегда знал, что нужно сказать. Как поддержать, решить проблему. Черт возьми, Дик, почему? Почему ты не мог смотреть по сторонам? Почему ты позволил им убить тебя? Неужели так сложно было быть осторожнее?
Я не справляюсь. И никогда не справлюсь. Им нужен ты, с твоей гребаной улыбкой, которая меня так раздражает. С твоей привычкой обниматься без повода. Нет, может, у тебя-то повод был, но я его не видел. И какого хрена мне сейчас этого не хватает?
Они хотят видеть во мне тебя. Пытаются разглядеть хоть что-нибудь общее, обмануться. Это неправильно. Я — не ты. Я не могу быть как ты. Чертов Грейсон. Ты бы сейчас смеялся надо мной.
Дик. Ты им нужен. Ты нужен мне. Ты нужен нам всем.
Восходящее солнце осветило парня, стоящего на коленях перед надгробием, прежде чем скрыться за чернотой тучи. На Готэм вновь надвигалась гроза.
— Прости, Птичка, но хоть в чем-то я тебя заменил.
Дику, видимо, надоело стоять, поэтому он присел на край кровати. Какое-то время молчал, а затем, наконец, устало спросил:
— Джейсон, за что ты меня так ненавидишь?
— Я? — переспросил Колпак. — Тебя? Ненавижу? О, нет, Дикки. Я довожу тебя, действую на нервы, злюсь. Но ненавидеть? Нет.
— Почему?
— Почему я злюсь? — Тодд приподнялся на здоровой руке, не обращая внимания на боль в ребрах. — Я злюсь, потому что ты, невнимательный идиот, дал так легко себя поймать и убить. Злюсь, потому что я — не ты. Я не могу стать тобой для них. Для Альфреда, Тима, Дэмиена, Брюса… для самого себя. Как вот ты думаешь, кого бы раньше позвал Бэтс, если мелкий сбежал из дома? Даже не так. К кому бы мелкий сбежал из дома? С кем бы Тим делился проблемами? Я злюсь, потому что ты всегда был нашим старшим братом. Я опять попытался стать тобой и не смог. Я злюсь, потому что ты им нужен. Но тебя нет.
Джейсон не видел лица брата, но чувствовал, что задел за живое. Грейсон был слишком привязан к семье, слишком тосковал, слишком долго не видел их. Короткие разговоры с Брюсом не давали полного представления о том, что творится дома, не давали понять, насколько он нужен. А сейчас, после доходчивого объяснения, все встало на свои места.
Найтвинг поднялся с кровати и подхватил со спинки стула куртку.
— Эй, Грейсон, куда ты? — спросил Колпак у закрывающейся двери.
Тодд лег на спину и тихо выругался. Еще никогда несколько сломанных ребер и вывихнутая рука не приносили столько боли, как сейчас. Джейсон считал, что боль усиливалась от бездействия и ощущения неопределенности. Он почти не знал, как дела у Роя — знал только, что друг жив и по-прежнему не высовывается, как и было велено. Он не знал, сколько еще ему придется торчать в этой школе — их с Грейсоном задание все еще было тайной. Не знал. И это убивало.
Джейсон вспомнил, что сказал ему Дик и улыбнулся. Грейсон был прав почти во всем, кроме одной детали. Тодд не такой уж плохой брат. Но он не будет об этом напоминать.
In the still of the night I hear the wolf howl, honey,
Sniffing around your door
Роскошная блондинка с шестым размером склонилась над Джейсоном, чуть оттянула ему футболку, а затем, отстранившись, поманила за собой.
In the still of the night
I feel my heart beating heavy,
Telling me I gotta have more [5]
Тодд, поддавшись искушению, потянулся к девушке, но она внезапно захрипела, а сам он получил резкий и сильный удар под ребра. Джейсон недоумевающе посмотрел на объект своего вожделения и…
Проснулся.
В темной комнате было душно. Парень сонно скинул одеяло, потер ощутимо болевшее место предполагаемого удара (ему казалось, что это все-таки было частью сна), и только теперь понял, что стало причиной столь неприятного пробуждения.
Грейсон.
Дик извивался на своей половине кровати, кричал, хрипел и хватался за горло, словно пытаясь стянуть удавку, но в итоге только душил самого себя. Джейсон растеряно посмотрел на брата, не зная, что сделать.
— Дик, — тихо позвал он, осторожно пытаясь дотронуться до плеча брата. — Дикки?
Ощутив прикосновение, Грейсон схватил не ожидавшего подобного Тодда за руку, не просыпаясь дернул на себя и швырнул на пол, впрочем, свалившись сверху и ощутимо придавив.
Джейсон испугался. Найтвинг смотрел на него полуоткрытыми безумными глазами. Найтвинг вжимал его в пол. Найтвинг душил его одной рукой, а второй наносил удары. Колпак попытался сделать рывок, но слишком поздно — воздуха уже не хватало, да и сошедший с ума брат словно прибавил сил.
— Нет… Никогда… Вы не тронете меня… — прохрипел Грейсон, впечатывая кулак в пол рядом с головой Тодда. — Не тронете…
— Дик! — отчаявшись, попытался крикнуть Джейсон. — Дик, очнись. Ты убьешь меня, Дик!
Найтвинг на мгновение остановился, словно узнавая его, и чуть ослабил хватку на горле. Этого хватило, чтобы сбросить его и перехватить так, чтобы полностью лишить возможности для атаки.
— Грейсон, черт тебя побери, проснись! — рявкнул Тодд над ухом брата. Тот в последний раз испуганно дернулся, а затем расслабленно обмяк.
— Джей, что… — начал было Дик, но Колпак только усадил его и вышел в ванную. Схватил из сушилки большое полотенце и подставил его под ледяную воду. Умылся сам, отгоняя собственных призраков. И вернулся к брату.
Грейсон сидел, опустив голову и чуть вздрагивая. Джейсон накрыл его плечи мокрым полотенцем.
— Мне помогает, — тихо пояснил Колпак в ответ на недоумевающий взгляд.
Хотелось отвернуться, найти причину, чтобы выйти. Джейсон не мог видеть Дика настолько подавленным и разбитым. Но только присел рядом и обнял брата одной рукой.
— Прости, — сказал, наконец, Грейсон. — Я не соображал, что это ты.
— Я заметил. Дик, послушай, это нормально. Ты… Ты умер и воскрес, я даже спрашивать не хочу, что они с тобой делали, пока ты был в плену. Я просто…
— Я знаю, Джей, — Дик оборвал его. — Спасибо.
Тодд усмехнулся.
— Я тут, блин, речь подготовил, душу ему приготовился изливать, а он…
Дик фыркнул и сгреб младшего в объятия.
Он вернулся где-то через час, проветрив голову от лишних мыслей и остатков раздражения на Джейсона. Как можно тише открыв дверь, Дик бесшумно проскользнул к столу, только чтобы услышать насмешливый голос брата:
— Даже не надейся, что я сплю.
— Я и не сомневался, — отозвался Дик. — Настолько плохо?
— Еще хуже. Дик?
— А?
— Извини. Ты прав, я перегибаю, — вздохнув, с трудом произнес Тодд.
— Ничего, — улыбнувшись, ответил Грейсон. — Ты тоже извини.
Найтвинг вытащил из куртки сверток, явно позаимствованный из местного медпункта, положил его на стол, мельком взглянул на часы — до связи с мистером Мэлоуном оставалось где-то около получаса.
— Грейсон! — возмущенно донеслось с кровати. — Я что-то не понял. Где мои обнимашки?
— Что? — удивился Дик, ожидавший от брата любой фразы, кроме этой.
— По закону жанра, когда мы с тобой миримся, предварительно почти поубивав друг друга, ты лезешь обниматься. Поэтому ты либо до сих пор злишься, либо обнаглел, — пояснил Джейсон.
— Я думал, ты это терпеть не можешь.
— Не могу, — согласился Колпак. — Но чувствую себя некомфортно.
— Ладно, будут тебе обнимашки, — рассмеялся Грейсон. — Но сперва ты, как нормальный человек, примешь обезболивающее, потому что мне на твое замученное выражение лица смотреть больно.
— Твоя забота меня доконает, — недовольно проворчал Джейсон, но послушно взял таблетки.
Дик осторожно, чтобы не задеть поврежденную руку, обнял брата.
— Мир?
— Перемирие, — фыркнул Тодд. — Когда у нас в семье был полный мир?
Джейсон блаженно улыбался потолку и, кажется, дремал. Грейсон, возившийся с передатчиком, был немного удивлен такой реакции на обезболивающее, но решил подумать об этом позже.
— Мистер Мэлоун, это Птичий Смотритель.
— Слушаю, — произнес знакомый строгий голос.
— Завтра, наконец, нам объявят задание. Возможно, какое-то время не будет возможности выйти на связь.
— Отцу привет, — сонно донеслось со стороны кровати. Дик замер. Еще ни разу он не слышал, чтобы Красный Колпак назвал Бэтмена отцом.
— Под чем он? — после некоторого молчания поинтересовался Брюс.
— На упаковке написано, что обезболивающее, — растерянно ответил Грейсон.
— Присматривай за ним.
— Хорошо, — ответил Птичий Смотритель, не обращая внимания на то, что собеседник отключился. — Присмотрю.
Брюс Уэйн откинулся в кресле и задумчиво посмотрел в потолок пещеры. Давно требовалось хорошенько обдумать инцидент еще двухнедельной давности, но он все откладывал. Оттягивал, как мог, прикрываясь более важными делами, вроде проверки систем безопасности в Аркхэме, или неуклюжих попыток вернуть отношения с сыном в нормальное русло. И если первое он мог выполнить с закрытыми глазами, то второе вызывало ощутимые трудности. Джейсон, хоть и вернул мальчишку домой и отговорил от безумных идей, не смог помирить их, хотя честно пытался.
Джейсон.
Мысли Темного Рыцаря снова вернулись к старшим сыновьям, и снова не было ни одной более-менее объективной. Брюс не знал, что думать, не знал, плакать ему или смеяться.
От размышлений его отвлекло появление дворецкого.
— Альфред, — задумчиво произнес Уэйн. — Как бы ты отнесся к тому, что твой сын привел домой своего парня?
— При всем моем уважении, сэр, я бы обрадовался, даже если бы мой сын привел домой шимпанзе, если бы это ему помогло, — невозмутимо ответил Пенниворт. — Но мы ведь говорим о мастере Джейсоне?
— Да, — Бэтмен не удивился проницательности дворецкого.
— Что ж, если это действительно так — вам стоит порадоваться за своего старшего сына. И решить проблему с младшим, — с легким нажимом сказал Альфред.
— Что на этот раз?
— Мальчик очень добр и пытался помочь мне приготовить ужин. При нарезке хлеба произошли некоторые… хм… сложности. Думаю, теперь нам нужна новая кухня…
Брюс удивленно посмотрел на собеседника, а затем встал и отправился оценивать масштабы «помощи» сына.
Дэмиен незаметно выскользнул из пещеры уже после того, как отец и Альфред ушли. Робин осторожничал. Ему совсем не хотелось попасться на том, что он подслушивал. Даже если разговор был не очень значительным. Впрочем, Дэмиен, кажется, услышал то, что могло бы его заинтересовать. Расследование по делу Джейсона Тодда началось.
Комментарий к Глава 2. In All Conscience. [1] – Дикки Эклунд и Микки Уорд – братья-боксеры, а так же главные герои фильма “Боец”(2010)
[2] – строчка из песни “Spiel Mit Mir”. Если смотреть по тексту – Джейсон легко отделался.
[3] – отсылка к фильму “Американский Психопат”. Эпизод, в котором Патрик Бэйтман(Кристиан Бейл) убивает топором Пола Аллена(Джаред Лето).
[4] – песня “In All Conscience” группы Epica .
[5] – песня “Still of the Night” в исполнении группы Whitesnake
====== Глава 3. Yo-ho-ho and a bottle of rum. ======
Алекс работал в баре восемь лет. За эти восемь лет он успел повидать всякого — Лондон хоть и не был самым безумным в мире городом, но умел удивлять. Алекс видел фриков всех мастей, разнимал футбольных фанатов, научился не задавать вопросов при виде странных людей. Алекс хотел жить, а его дети хотели есть.
Алекс не был англичанином. Он даже не был британцем. Но за восемь лет он научился принимать всех людей, которых видел, и не смеяться над странностями посетителей. В конце концов, он просто бармен.
Алекс привык к однополым парам. В его родной стране такое было бы невозможным, но он все-таки был в Лондоне. Здесь было возможно все, и Алекс к этому привык. Но парочка, которая этим вечером зашла в бар, поразила даже его.
Они были похожи: одинаковый цвет волос, глаз; Алекс принял бы их за родных братьев, но когда парни подошли чуть ближе, различие между ними стало слишком заметным.
У того, что повыше было хищное, чуть жестокое лицо, щетина только усиливала это злое выражение. Внешне злое. Парень пытался закрыться и показать миру свои колючки, но в глубине взгляда было что-то хулиганистое.
Второй был на полголовы ниже своего спутника, двигался плавно, грациозно. «Танцор», — подумал Алекс; он был барменом, а значит, умел разбираться в людях. У танцора было слишком детское лицо для взрослого парня, улыбка, с первого момента располагающая к себе. Они о чем-то переговаривались, высокий усмехался, а танцор возмущенно фыркал.
Алекс никогда бы не подумал, что они — пара. Но тут высокий неожиданно легко и почти нежно приобнял своего спутника и поцеловал.
Алекс, в чьей родной стране такое посчитали бы дикостью, невольно бросил взгляд на парней и признал, что смотрятся они эффектно. Поцелуй… Ах, что это был за поцелуй. Не каждые парень с девушкой могли бы повторить ту страсть, с которой целовались эти двое. «Любовь», — ворчливо подумал Алекс, не замечая того, что слишком пристально следит за целующейся парой. Как, впрочем, и все в баре.
Высокий прикрыл глаза; одной рукой он слишком ласково для своего вида вцепился в волосы партнера, а другой, едва прикасаясь, скользил по его спине. Танцор, напротив, широко распахнув глаза, наблюдал за лицом своего спутника, схватившись пальцами за его плечи.
Наконец, парни смогли оторваться друг от друга, под бурные аплодисменты всего бара, и подыскали себе столик. Краем уха Алекс мог различить их разговор, если они, конечно, говорили достаточно громко.
-…и я не думаю, что это хорошая идея, — предостерегающим тоном говорил танцор.
— Брось, Птичка! Я хочу отметить нашу помолвку, — не унимался высокий. — Эй, приятель.
Алекс понял, что обращаются к нему и кивнул официантке, чтобы она обслужила пару.
Высокий заказал текилу. Танцор пытался взять сок, но в итоге тоже был вынужден пить текилу. Высокий был решительно настроен на праздник.
Дик никогда не думал, что ему может быть настолько плохо. Голова гудела, пересохшие губы не желали слушаться, во рту был какой-то до безумия отвратительный привкус. И очень хотелось пить. Кажется, именно от этого он и проснулся. Он попытался сесть и понял, что это была не лучшая идея. Тело предательски отказывалось слушаться, а голова кружилась, на каждое движение или слишком резкий звук реагируя пульсирующей болью. Дик вернулся в горизонтальное положение и приготовился умереть от жажды.