Булыжник кивнул Браяру:
— Я правда думал, что ты будешь больше, судя по описаниям Эвумэймэй, — сказало существо.
Браяр не видел, чтобы у него двигался рот, но голос точно исходил из булыжника.
— Для меня честь познакомиться с тем, кто так много для неё значит.
Браяр подумал немного, затем посмотрел на Розторн.
— Ты дала мне ещё одну дозу обезболивающего зелья, так ведь? Дальше я буду пить только ивовый чай.
Рассказ Эвви был длинным. Лекари покормили Браяра и поменяли ему повязки, пока она рассказывала. К тому времени, как она закончила, Парахан, Суда, Ланго и Джимут пришли послушать, поскольку все подробности не слышали. Если бы он не сжимал её руку большую часть этого времени, Браяр бы счёл, что это — очередной безумный сон, от её пленения до её путешествия глубоко в земле, пока они не нашли армию Сэруго.
Сэруго согласилась отвезти Эвви и Луво в Мелонам, где они должны были соединиться с войсками под командованием Капитана Ланго и его спутников. Они бы так и сделали, но их силы наткнулись на янджингских солдат, преследовавших пятьдесят воинов под предподительством Судамини. Теперь войска из Гьонг-ши и Королевств объединились, и Сэруго ими командовала.
— Если ты готов к поездке в повозке, то мы близко к Мелонаму, — сказала Розторн Браяру, когда Эвви закончила. — В нормальной кровати тебе будет удобнее, чем здесь.
— Не нужна мне повозка, — возразил Браяр, свешивая ноги с койки. — Я могу сидеть верхом.
Он поставил ноги на землю, и встал, или попытался встать. Его бедро отозвалось такой болью, что он прикусил внутреннюю сторону щеки, пока из неё не потекла кровь. Браяр сел обратно.
— Повозка, — сказала Розторн.
Джимут кивнул, и покинул палатку.
Чтобы спасти своё самоуважение, Браяр посмотрел на Луво:
— Если ты — гора, то как ты стал таким маленьким?
— Твои манеры как всегда ужасают, — пробормотала Розторн.
Она отмеривала в чашку болеутоляющее снадобье.
— Эта часть меня — сердце горы, и большая часть её разума, — объяснил Луво, поворачивая свой головной нарост так, чтобы казалось, будто он смотрит на Браяра ямками, которые служили ему глазами. — Я не думаю, что твои манеры ужасающие. Для сравнения у меня есть только Эвумэймэй. До этого я никогда не думал, что с мяс… что с людьми имеет смысл разговаривать, поэтому у меня нет мерила для их манер.
— Эвви тоже думает, что с людьми нет смысла разговаривать.
Браяр посмотрел на Розторн.
— Розторн, я думал, что мы согласились завязать с этой дрянью.
— Нам нужно затащить тебя в повозку, мой дорогой.
Ох, это было очень плохо. Та рана должно быть была глубже, чем он сознавал, если она не отчитывала его за грубое обращение к Луво, и не говорила ему молча принимать лекарство. Он понаблюдал, как она капнула в чашку ещё какую-то жидкость.
— Не волнуйся, — сказала она, и улыбнулась. — Вкус будет такой ужасный, что больше ты ни о чём беспокоиться не будешь.
Эвви, тихо сидевшая рядом с Луво, на самом деле захихикала.
Браяр выпил зелье. Оно было даже отвратительнее, чем намекала Розторн. Он боролся с собой, пока не убедился, что его не вывернет наизнанку. Когда у него закружилась голова, он пробормотал:
— Розторн, забери мои семенные бомбы.
— Уже забрала, — сказала она ему, и поманила к себе Джимута и ещё одного помощника. Они постарались поднять Браяра мягко, но он всё равно вскрикнул разок, прежде чем потерять сознание.
Алая нага клевала его в лоб подобно птице, одна голова за другой. Браяр попытался сказать ей, что змеи не клюют, но она его проигнорировала. Он очнулся в дёргающейся, трясущейся повозке. Его нога ныла. Его рвало. Он хотел выкопать в Гьонг-ши дыру до самого расплавленного сердца мира, и закопать там Уэй-шу и его магов, где они больше никогда не ощутят запах никаких роз.
— Неужели так больно? — спросил очень низкий голос у его локтя. — Даже когда Эвумэймэй плакала во сне, её лицо не принимало такую форму.
Браяр повернул голову. День был слишком ярким; он прикрыл глаза, чтобы увидеть говорящий булыжник.
— Я не думал о боли, — пробормотал он. — Я думал о мести.
— Я тоже думаю о мести, — сказала Эвви.
Она сидела с другой стороны от Браяра, привалившись к его сумкам.
— Я хочу сбросить на Уэй-шу несколько Дримбакангов, но Луво говорит, что горы мне этого не позволят.
— Я тебя не виню, — сказал Браяр. — Если бы мне сделали так больно, я бы тоже захотел скинуть на них гору.
— Да, но я оставила боль позади. Могло быть и хуже. Они хотели, чтобы было хуже. Видишь, я в порядке.
Эвви стащила один из своих чрезмерно больших тапок, которые ей кто-то дал, и толстый носок, который был надет под ним. Взявшись за свою лодыжку, она подняла свою стопу, чтобы Браяру было видно подошву.
— Не так уж плохо, верно?
Браяр сглотнул. Обычно стопы Эвви были коричневыми и мозолистыми после того, как она годами бегала по скалам и грязи вообще без обуви. Сейчас же её подошва была вспухшей и розовой, с поперечными горизонтальными шрамами.
— Они пока ещё чувствительные. Я не могу ходить слишком много, но кожа не содрана, и шерсть их не раздражает, — сказала Эвви, поворачивая свою стопу, чтобы критично её осмотреть. — Я даже могу взять Луво и нести его, и ногам не больно. Мне просто нужно помнить, что мои кости сделаны из гранита, чтобы его вес меня не беспокоил. Как твоя рана?
Она отпустила свою лодыжку, и снова надела носок.
— Нормально, — сказал Браяр, стыдясь своего хныканья.
Он всё ещё был немного в тумане, но боль была уже не такой, как раньше. Он улыбнулся Эвви:
— Я думаю, что мне отомстить будет проще, чем тебе. Меня он просто разозлил. Я буду рад, если мы просто прогоним его обратно в Дохан.
Она отвела взгляд:
— А вот это как раз больно. Они забрали всё, что у меня было. Это мне уже никогда не исправить. Ноги мои в любом случае заживут. Но всё, что было моим — пропало, даже мой алфавит, который ты мне дал. Даже…
Она согнулась, уткнув лицо себе в колени.
Браяр извернулся, чтобы сесть, не обращая внимание на боль в ноге. Это было той единственной вещью, которую он мог для неё сделать, после того, как оставил её позади на растерзание палачам.
— Эвви. Эвви, дай мне ту сумку. Ту, у которой на левой ручке вышитый шарик на удачу!
Она пошарила рукой, и передала ему желаемое, не отрывая лица от коленей. Браяр повозился с застёжками.
— Смотри сюда. Смотри, что было у одного янджингского кака, когда наши друзья напали на их лагерь!
Он вытащил её каменный алфавит. Поскольку она всё ещё сидела, согнувшись, он положил скатанный свёрток на её облачённые в тапки ступни.
Эвви разжала колени, чтобы взглянуть. Потом она прошептала:
— Нет…
— Да, — сказал Браяр.
Она развела колени в горизонтальное положение, и протянула руку к тяжёлому тряпичному свёртку. Её пальцы дрожали, когда она распускала удерживавшие его свёрнутым завязки. В ткани было более двадцати шести[3] кармашков, поскольку у ямши, обсидиана, нефрита, сапфира, лунного камня, опала и кварца было много разновидностей. Эвви гладила каждый образец со слезами на щеках.
— Эвумэймэй? — спросил Луво. — Почему у тебя по лицу текут ручьи?
— Она получила назад свой алфавит, — ответил Браяр вместо Эвви, которая была слишком не в себе, чтобы говорить.
Потом ему пришлось объяснить, что такое алфавит, и что такое письменность. К тому времени, как он закончил с объяснениями, Эвви перестала плакать, а армия достигла обнесённого стеной города Мелонама.
Они немного подождали на солнце, прежде чем Джимут проехал обратно, чтобы найти их.
— Они хотят оставить раненных здесь, и двигаться дальше, — сказал он Браяру. — Розторн сказала, чтобы я дал тебе вот это.
Он передал ему маленький пузырёк.
Браяр узнал снадобье сразу, как только учуял его запах. Это было одно из зелий быстрого заживления, которое они использовали лишь в отчаянном положении.
«Если они собираются оставить меня здесь вместе с остальным раненными, то положение действительно отчаянное», — подумал он. «А я не хочу, чтобы меня оставляли!»
Не давая себе времени на то, чтобы струсить — эти снадобья редко применялись не без причины, — Браяр вскрыл восковую печать, выдернул пробку, и проглотил содержимое пузырька. Какое-то время он ничего не чувствовал. Затем пламя пророкотало вверх по его глотке, и подожгло его зубы, зык, глаза и нос. Она запихнул руку в рот, чтобы не заорать, и заставил себя смотреть на стены Мелонама. Это было ошибкой. Каменные стены были расписаны четырёхглавыми оранжевыми богами с кабаньими клыками. В руках они держали копья с челюстями на наконечниках. Глядя на Браяра, они высунули свои языки, и помахали своим оружием.
Браяр прикрыл глаза свободной рукой.
— Браяр? — спросил Луво. — Почему эти боги равнин машут тебе?
— Я не знаю, о чём ты говоришь, — пробормотал Браяр.
Потом он осознал, что именно произнёс булыжник. Он убрал руку со своих слезящихся глаз, и уставился на Луво, моргая:
— Ты их видишь? Ты видишь, как они двигаются?
— А с чего бы мне не видеть богов? — осведомился Луво.
Если Эвви и слышала их разговор, то не подала виду. Она перебралась в заднюю часть повозки, где сидела со своим алфавитом. Она вытаскивала каждый камень из отведённого для него кармашка, и прижимала его сначала к губам, затем ко лбу, прежде чем положить обратно.
— Я думал, что мне это просто мерещится, — пробормотал Браяр.
Потом ему пришлось объяснять, что значит «мерещиться», хотя он не был уверен, что ему в конце концов удалось правильно передать смысл.
— Боги слишком важны, чтобы оставлять их на волю мяс… людского воображения, — сделал наблюдение Луво. — Эти изображения — дверь в дома местных богов. Они почему-то думают, что ты можешь их видеть, поэтому они тебя дразнят.
— Ну, я понял, что дразнят, — признал Браяр. — Что это за слово, которое ты всё время говоришь, и поправляешься? Мяс… что? Это оскорбление? Наверное да, иначе ты не стал бы заменять его на «люди».
— Раньше я думал о зверях, птицах, насекомых и людях как о «мясных существах», — терпеливо объяснил Луво. — Эвумэймэй это расстраивает. Она попросила меня использовать слово «люди» для тех из вас, кто позволяет пропадать двум своим конечностям, перенося весь свой вес на оставшиеся две.
Браяр вздохнул, вопреки боли в горле:
— Мы не позволяем пропадать тому, что делаем руками. Ты думаешь, те твои оранжевые боги были бы такими яркими, если бы художники не обновляли им цвета время от времени? Это люди, которые распространяют цвет на конца инструментов в виде маленьких палочек, которые они держат в руках, — поспешно сказал он, прежде чем Луво успело спросить, что такое «художник». — Мы не могли бы сражаться с солдатами императора, если бы у нас не было руки и оружия, которое мы ими сделали.
— Но и он бы не смог сражаться с вами, — сказал Луво.
Браяр поморщился:
— Это так. Но мы с Розторн делаем руками снадобья, которые помогают раненным вылечиться. Мы также используем руки, чтобы помогать растениям расти.
Огонь снадобья утих, и с ним утихла боль в его ноге.
Джимут, оставивший Браяра пить его лекарство, вернулся рысью, ведя за собой коня Браяра. Мерин был осёдлан и готов к езде.
— Прошу прощения, — сказал он, — но Генерал Сэруго говорит, что неспособные ехать верхом будут оставлены здесь. Мы в двух днях от столицы. Она осаждена имперской армией. И Принцесса Судамини говорит, что Эвви тоже должна остаться здесь. Поле битвы — не место для ребёнка. Это она так сказала, не я, — поспешно сказал он, взглянув на Эвви.
Эвви спрыгнула с повозки.
— Ну уж нет, — отрезала она. — Никто меня тут не оставит. Только не после того, что они со мной сделали. Джимут, где она?
Джимут свистнул проезжавшему мимо солдату:
— Отвези Эвви к Её Высочеству, а? — попросил он.
— Эвумэймэй? — позвал Луво. — Мне пойти с тобой?
Эвви покачала головой, и позволила всаднику затянуть себя к нему за спину.
— Я пытаюсь вести себя хорошо в твоём присутствии, Луво, — объяснила она. — Но сейчас я не хочу, чтобы ты меня смущал.
Когда солдат увёз её к принцессе, Браяр встал в повозке:
— Верхом или пропал, — сказал он своим спутникам.
Они тоже не оставят его позади. Джимут подвёл свою лошадь ближе, пока Браяр не смог взяться за луку седла, и перекинуть свою слабую ногу через спину животного. После этого поместить здоровую ногу в стремя было довольно легко.
Эвви вскоре вернулась со своей собственной лошадью. Выражение её лица было мрачным, но довольным.
— Ты грубила? — строго спросил Браяр.
— Не совсем, — ответила она. — Я сказала, что сражалась в этой войне с самого Перевала Снежного Змея, и они не могут звать меня ребёнком, когда я могу заставлять коней и людей падать. И Розторн сказала, что если мы потерпим поражение, то Мелонам будет следующим завоеванием императора. Так что вот. Дети сражаются по всему миру, а Её Высочество хотела держать меня вне опасности!
— Она знает, что Его Высочество, Розторн и Браяр беспокоятся за тебя, — с укоризной сказал Джимут.
Эвви закатила глаза:
— Это-то я знаю. Но никто не позволял мне быть ребёнком с тех пор, как моя мать меня продала. Так что может мы оставим эту тему?
Браяр скрыл свою широкую улыбку ладонью. Кто-то мог защищать Эвви только тогда, когда Эвви желала защиты; он это очень хорошо знал. Когда Эвви вздыбила шерсть, лучше всего было убраться с её пути.
Один из друзей Джимута прибыл с вьючной лошадью, чьё седло было устроено так, чтобы нести не только пожитки, но и Луво. Эвви засунула Луво в свободное место на седле, затем помогла Джимуту разложить вокруг него поклажу. Как только их повозка лишилась всего, кроме постелей, возчик повёл её в хвост обоза. Джимут ехал слева от Браяра, Эвви — справа. Вместе, с Луво у Эвви под правым боком, они поехали рысью по дороге в поисках Розторн.
Браяр оглянулся на Мелонам. Четырёхглавый бог к северу от ворот развернулся, показывая Браяру обнажённый зелёный зад с четырьмя ягодицами. Бог наклонялся, чтобы Браяр точно уловил суть его послания.
— Ты это видел? — потребовал Браяр у Джимута, указывая на бога.
Джимут посмотрел:
— Стены? Это изображение бога Шидонга, короля ветров и дверей, и покровителя этого города. Ты ведь наверняка уже видел его прежде.
Браяр промолчал. Он сомневался, что Луво счёл бы задницу бога чем-то необычным. Он подумал, могла ли Розторн её видеть. Но её он об этом спрашивать не собирался, это точно. Он не собирался снова рисковать быть прикованным к больничной койке, пока его друзья рисковали жизнями сражении против Янджинга.
— Хорошо, что ты всё ещё с нами, — сказала Розторн, когда они добрались до неё. — Я беспокоилась, что снадобье не подействует, и что нам придётся тебя оставить.
— Едва бы у вас это получилось, — парировал Браяр.
Парахан, ехавший прямо перед ними, оглянулся:
— У вас есть что-то, что лечит быстрее обычных снадобий? — потребовал он, хмурясь. — Почему это не использовали на раненных, которых мы оставили? Мы сейчас же повернём обратно!
Суда положила ладонь своему брату на плечо:
— Возможно, у Розторн есть на то причины, — тихо сказала она.
Розторн поймала гневный взгляд Парахана:
— Ты правда думаешь, что я бы не использовала это, если бы у меня его хватало на всех? Ингредиенты для его редки. На сотню раненных у меня не хватит. Нужно его расходовать экономно. Если Браяр останется с нами, то он может сохранить жизнь многим магам и воинам с помощью своих собственных знаний и снадобий. Спроси своих лекарей, могут ли они справиться лучше!
Суда пнула своего брата:
— Если ты забыл об этих фактах, езжай в разведку, мой дорогой, — посоветовала она. — Покатайся галопом. Поскачи какое-то время с генералом. Скоро у тебя появится много занятий.