Они были очень похожи, мать и дочь. Те же синие глаза, темные волосы, короткий точеный нос. Но мать, в свои неполные сорок, уже расплылась и обрюзгла от постоянного поглощения шоколада за просмотром мыльных опер, и юная красота дочери служила ей всего лишь горьким напоминанием о том, что утратила она сама.
- Лисси, я думаю, девочка не знает, какое слово ты имеешь в виду, - тихо заметил отец.
- Она уже не маленькая, - возразила мать, - но и недостаточно взрослая, чтобы шляться до утрам со всякими…
- Они не такие! – с жаром воскликнула Мелисента, - они талантливые. И скоро станут знаменитыми. Там даже журналисты были.
- Вот и хорошо, - угрожающе заметила мать, - выясним из газет, с кем ты там ошивалась. И играть он будет в тюрьме.
- Лисси, успокойся, - отец, наконец, решил, на чьей он стороне, - ты вечно подозреваешь самое худшее.
- Мама, - взмолилась Мелисента, - это был концерт. Можно, я просто пойду погулять с Кристи? Я вернусь вовремя, обещаю.
- Твоя Кристи – шлюха, - фыркнула мать, - и ты туда же. Чтоб в одиннадцать была дома. И оденься, как приличная девушка, а не как уличная тварь.
- Хорошо, мама. Спасибо.
Мелисента пулей бросилась к себе в комнату, пока мать не передумала. Отец проводил ее грустным взглядом.
Девушка быстро оделась, и глянула на себя в зеркало, проводя щеткой по волосам. Перед глазами мигнуло и поплыло. В зеркале мелькнуло незнакомое лицо. Миндалевидные синие глаза в темной бахроме ресниц, яркий маленький рот, черный шелк волос. Она сама. За спиной у отражения заколыхалась темная зелень, словно ветер качнул ветви. Вспыхнули далекие звезды. Все погасло.
Мелисента, тяжело дыша, схватилась за край туалетного столика. Снова взглянула в зеркало, но странное ощущение прошло, и за спиной у отражения был всего лишь полуоткрытый платяной шкаф. Она выскочила из квартиры, едва не забыв ключи и телефон, и еще минут пять стояла в подъезде, примеряя на лицо нежную улыбку. Он, должно быть, уже ждет ее…
Она взглянула на часы в телефоне. Восемь. Такси вчера довезло их за полчаса. Но это было ночью, когда дороги были почти пусты. С пробками будет дольше. И обратно… Значит, у них есть час. Всего час.
Ей стало тошно. Всего час на торопливые объятия, жадные поцелуи и все остальное. Возможно, мама права…
- Плевать, - решила она, - пусть утром говорит, что хочет. Все мое время только для него.
Она тряхнула челкой и открыла дверь подъезда.
Войцех ждал ее на другой стороне узкой улочки. Он уже успел поохотиться этой ночью. На этот раз, соблюдая всю возможную осторожность. Толстый бомж до визита к Фьялару и парочка глазеющих на вечерний город провинциалов потом. Ровно столько, чтобы в него больше ни капли не влезло. До утра должно хватить, даже если все пойдет не так, как задумано.
Девушка вышла из подъезда, и сердце остановилось.
- Что за черт, - подумал он, - я брежу наяву.
Сердце он еще не запускал, стараясь сберечь всю кровь до того момента, как ему снова придется надеть свою маску.
Она была прекрасна. И в своем белом вязаном платье и черных ботиночках смотрелась совсем ребенком. Еще в клубе он спросил, сколько ей лет, и по старой, еще петербургской привычке, забыл, что «семнадцать» в этом веке вовсе не означает «девушка на выданье». Уже потом он сообразил, что встрял бы в неприятности, даже будучи живым. Даже если бы ему нечего было от нее скрывать. Но вчера он не смог удержаться. Крис был прав, он видел в ней всего лишь редкостный деликатес. Именно поэтому слова Криса так взбесили его, тот бросил ему в лицо правду, выставлявшую Шемета далеко не в лучшем свете. Но он сполна расплатился с ней за этот приз.
А потом она сказала «Пусть будет больно». И свет померк, и время остановилось. И рассвет, которого он не видел уже два века, опалил его.
- Привет, - улыбнулась Мелисента, разглядывая его.
Войцех был чудо как хорош, в голубом замшевом пиджаке, надетом поверх темно-синего кашемирового свитера, и белых джинсах. Она увидела тонкие усы над верхней губой и счастливо рассмеялась.
- Когда ты успел? Они, правда, щекочутся?
- Сейчас проверим, - Войцех притянул ее к себе и приник к ее губам долгим и глубоким поцелуем. Сердце бешено застучало, дыхание чуть сбилось… Все под контролем.
Мелисента, задыхаясь, оторвалась от него и украдкой оглянулась на окно второго этажа. Занавески не шевельнулись, сквозь щели мигал голубоватый свет. Мать, выполнившая свой родительский долг, вернулась на диван к просмотру очередного сериала. Но торчать под окнами все равно было опасно.
- Поедем к тебе? – спросила она. И тут же залилась краской от собственной смелости. Которая, на самом деле была трусостью, призналась она себе. Страхом, что родители увидят их вместе.
- Нет, - Войцех улыбнулся.
Девушка посмотрела на него испуганным взглядом.
Войцех, не обращая внимания на прохожих, все еще спешивших по домам в этот не самый поздний час, опустился на одно колено, прямо в уличную пыль, рискуя запачкать свои сияющие белизной джинсы.
- Прости меня, Принцесса. Я вчера потерял голову и забыл, что первый долг рыцаря – служение даме. Надеюсь, сегодня мне будет предоставлена возможность загладить вину.
- Ты сумасшедший, - Мелисента растерянно улыбнулась и потащила его вверх. Но с таким же успехом могла попытаться оторвать от обочины бордюрный камень.
- Совсем сумасшедший, - с печальной улыбкой подтвердил Войцех, - ты себе даже представить не можешь, насколько. Ты позволишь мне сегодня быть твоим рыцарем?
Мелисента чуть слышно вздохнула. Конечно, обязательная программа, вроде ужина в ресторане или похода в кино, свидетельствовала о серьезности намерений. По словам подружек. Но ей вовсе не хотелось вести с ним пустые разговоры, сидя по разным сторонам столика, на глазах у чужих людей. Только совсем рядом, близко к его бьющемуся сердцу, она могла открывать ему свои потаенные мечты, страхи и надежды. Но и отказать значило обидеть его. Девушка кивнула.
- Встань, благородный сэр. Сегодня я повелеваю тебе быть моим спутником, защитником и рыцарем.
Она не удержалась и рассмеялась, но тут же опять приняла серьезный вид.
Войцех поднялся и, галантно предложив ей согнутую в локте руку, направился к перекрестку с центральной улицей, ловить такси.
На этот раз поездка не заняла и четверти часа. Мелисента выпрыгнула из машины и с восторгом огляделась. Кони-Айленд. Астропарк. Девушка вопросительно взглянула на Войцеха. Тот чуть заметно кивнул, и она повисла у него на шее, заливаясь счастливым смехом.
Они начали с колеса обозрения, жарко целуясь на самой вершине, среди звезд и легких перистых облаков. Прокатились на карусели, прижимавшей их друг к другу. Раскидали всех соперников на автодроме. С деланными воплями ужаса съехали по шестидесятиградусному спуску «Циклона», старейших горок США.
В Дантовом Аду, где из темноты выскакивали трупы, грозили пальцами скелеты и заунывно стонали привидения, Мелисента и в самом деле вжалась в оберегающие объятия Войцеха.
- Слишком я верю во все это, - тихо призналась она, когда двухминутная поездка по замку ужасов закончилась, - слишком хочу, чтобы хоть что-то в сказках оказалось правдой. Даже если это только страшная часть сказок.
- Нет сказки страшнее реальности, - прошептал Войцех в ее волосы, и она не услышала этих слов. Он и не хотел.
Лучшим оказались качели. Войцех раскачал лодку почти до горизонтального взлета, и они, не отрываясь, глядели друг другу в глаза, наслаждаясь полетом. Даже у Войцеха захватывало дух, вбивая горячее дыхание, которое он даже на таком расстоянии от нее не решался остановить, в расширившиеся от возбуждения ноздри. Он уже сам не разбирал, где проходит грань между маской и нахлынувшими на него полузабытыми чувствами, возвращавшими его в давние годы юности, где под сенью старинного замка раскачивалась среди цветущих вишен старого сада такая же лодка.
Потом он отвез ее домой. Мелисента все же решилась сказать ему о требовании матери вернуться к одиннадцати. После этих слов что-то оборвалось в нем, но он не подал виду, не желая портить ей такой прекрасный вечер.
У них оставалось еще четверть часа, и они взахлеб целовались в подъезде под лестницей, включив на всякий случай будильник.
Войцех гладил маленькую грудь через мягкую шерсть платья. Она бедром чувствовала его желание, и на сегодня ей было этого достаточно, просто знать, что она нравится ему, что он хочет ее. В этом было обещание следующей встречи.
Его рука, скользившая по ее телу, привычно передавала в мозг тактильные ощущения. Тепло, чуть ворсистую шершавость платья, мягкость шелковистых волос. Но он не чувствовал ничего. Это ничем не отличалось от случайного прикосновения к котенку, дивану, соседу в метро. Единственным желанием, доступным его бессмертным инстинктам, было желание вонзить клыки в нежную шею, захлебнуться одуряющее пахнущей кровью. И до фантомной боли в сердце, до кровавых слез, нежность и стремление защитить ее. От всего мира. От самого себя.
Она вошла в дверь квартиры, и его сердце остановилось снова. Он не помнил, как сделал это.
========== 30. Пресс-релиз. Мидгард. Разное ==========
Хильда сидела в неприметном придорожном кафе на окраине Лос-Анджелеса. Грязноватый стол, пластиковые стулья, несколько запоздавших дальнобойщиков в углу, пытавшихся развлечь пышную, но бойкую официантку. Валькирия поглубже надвинула капюшон флисовой куртки, недовольно приглядываясь к шумной компании. Она уже поохотилась этим вечером, и драка с поглядывающими в сторону симпатичной рыжей девчонки водителями в ее планы не входила.
С планами вообще все шло наперекосяк. Переговоры с Ксавьером, мятежным лидером Гангрелл, не дали ничего. Бывший юстициарий преследовал только ему известные цели и известия о пробуждении Всеотца принял скептически. Хильда в очередной раз убедилась, что честь и благородство в эти дни стали понятиями весьма растяжимыми, если не позабытыми вовсе. Ксавьер, скосив свои блестящие черные глаза к приплюснутому носу с провалами круглых ноздрей, выдававшему его звериную натуру, презрительно цедил слова, насмехаясь над пророческими снами вообще и над видениями Брунгильды в частности. Война с оборотнями, волчьими отродьями, которую он вел на протяжении многих веков, полностью поглотила его после ухода из Камарильи. Но считать ее частью войны между Одином и Локи Ксавьер категорически отказывался. И, предсказуемо, пригрозил Хильде, что если она попытается втянуть в свои планы молодых Гангрел, то ее пребывание в Калифорнии закончится быстро и эффективно.
С Брунгильдой связаться не удалось. Старшая Валькирия словно исчезла с лица земли. Что в переводе на современный язык означало «Абонент вне зоны доступа, оставьте сообщение». Сообщений Хильда оставила предостаточно, но действовать приходилось на свой страх и риск. Подруги, с которыми она прибыла в Лос-Анджелес, затаились в ожидании решения своего лидера. И сегодняшняя встреча должна была определить, каким будет это решение.
Тот, кого она ждала в этом Всеотцом позабытом кафе, наконец, появился в черном проеме дверей и направился к столику. Водители, смерив пришельца оценивающими взглядами, снова переключили свое внимание на официантку. Смуглокожий мужчина с тонкими черными усиками над презрительно поджатыми губами впечатления грозного противника не производил, но полицейская форма, надетая на нем, уничтожала всякое желание это проверить.
- Чем ты собираешься расплатиться за контракт? – Фарид Ар-Раша даже приветствия ее не удостоил, и Хильда не сумела скрыть ненависти в брошенном на Ассамита взгляде.
Представитель клана Ассасинов, единственный, которого ей удалось найти в Лос-Анджелесе, следовал мудрому правилу оставлять сокрытое на самом видном месте, где никому и в голову не придет его искать. Его легенда об отце, сотрудничавшем с израильскими секретными службами и навлекшем на себя месть самого Ясира Арафата, в то время бывшего еще «простым» председателем ООП, выдержала пристальную проверку секретных служб и обеспечила ему доверие со стороны американских властей, и даже место на государственной службе. Полицейская форма давала ему не только защиту, но и доступ к драгоценной информации, которую Клан Ассамитов – наемных убийц, работающих с равным успехом на Шабаш и Камарилью, но не присоединяющихся ни к одной из сект, использовал с пугающей эффективностью.
- Ксавьер, - так же коротко ответила Хильда.
- Вождь? – Фарид покачал головой, на тонких губах появилась недоверчивая усмешка, - неплохо-неплохо. И почему это я должен верить, что тебе удастся до него добраться?
- Многие желали бы до него добраться, - Хильда сурово сжала губы, - Ксавьер – предатель.
- Допустим, - ассасин оперся подбородком на скрещенные пальцы рук и в задумчивости поглядел на валькирию, - но мне нужна кровь, а не смерть. Ваши внутренние дела меня интересуют мало. Мы работаем за плату, а не за идею.
- Идея тоже неплоха, - возразила Хильда, - хаос, который воцарится в Штатах после исполнения заказа, позволит всем заинтересованным сторонам половить рыбку в мутной воде.
- Это не мне решать, - нахмурился Фарид, - но я передам в Аламут твои соображения. Вернемся к делу. Как ты собираешься добыть кровь Вождя? Тебе он не по клыкам, это очевидно.
- Говорят, нью-йоркская стая заигрывает с Волками, - сквозь зубы процедила Хильда.
Ей не хотелось делиться с наемником столь драгоценной информацией, но другого выхода она пока не видела. Нужно было убедить Ассамита в способности честно расплатиться по контракту.
- Лучше, - согласился он, - но я все равно не вижу, почему бы оборотни отдали кому-то его кровь.
- Я не собираюсь связываться с оборотнями, - Хильду передернуло от отвращения, - я собираюсь столкнуть их лбами в нужное время и в нужном месте, и забрать твою плату без предупреждения.
- Уже похоже на план, - согласился Фарид, - но тебе понадобится время.
- Тебе тоже, - отпарировала Хильда, - я начинаю готовиться. И тебе советую.
- Мне понадобится дьявольская уйма времени, - согласился наемник, - и не мне одному. Подобной операции у нас не было с 11 сентября.
Хильда улыбнулась. Фарид, безусловно, выдал секрет Полишинеля. Нужно было обладать мозгами зомби, чтобы не догадаться, кто стоял за той историей. Но сам факт, что ассасин прямо упомянул об этом, радовал. Кажется, сотрудничество обещало стать плодотворным.
***
Дарин стянул прикрывавший доспехи толстый меховой жилет и протиснулся в узкую щель, из которой тихим серебристым сиянием пробивался лунный свет. Осторожно и тихо высунул наружу длинный нос. Странная девица, одетая явно не по сезону, опять была тут, наворачивая круги вокруг облитого голубым льдом конусообразного пика. От девицы веяло холодом и смертью, цверг чуял это даже на расстоянии. Разведчик покачал головой и вернулся обратно в пещеру, где остальной отряд ждал его у маленького походного костерка.
- Не знаю, кто она и что, - заявил он, прихлебывая майский эль из большой оловянной кружки, обычно висевшей у него на поясе, - но ее появление здесь мне не нравится.
- Ты думаешь, она их ищет? – спросил Строр, откладывая в сторону топор, уже наточенный до остроты бритвы.
- Думаю, - с тревогой произнес Дарин, - иначе, зачем бы ей околачиваться здесь. И не ищет, уже нашла. Боюсь, она собирается их открыть.
- Но Двери Ночи открыть с этой стороны невозможно! – вмешалась Харис, единственная в отряде девушка, опытный боец и незаменимый следопыт.
- Значит, она знает что-то, чего еще не знаем мы, - покачал головой Дарин.
- Не знаем, как же, - фыркнула Харис, - это каждый младенец знает.
- Рагнарёк, - кивнул головой Строр, - не будь я цверг, это Рагнарёк.
- Дождались? – хмыкнула Харис.
Дарин кивнул, но на его бородатом лице не было радости.
- Собираемся, - приказал он, - новости должны быть доставлены в Подгорные Чертоги как можно скорее.
Затушив костерок и убрав, на всякий случай, все следы своего присутствия в пещере, цверги цепочкой двинулись вниз по темному извилистому коридору.
========== 31. Сохо, Манхэттен, Нью-Йорк. Фьялар ==========