Меила чуть не выронила тетрадь. Миссис Теплтон даже не пыталась сделать вид, что не догадывается о цели ее поисков.
- Нет, - медленно проговорила египтянка, еще не зная, как воспринимать это поведение. - Ничего не нашла…
Миссис Теплтон кивнула, двигая спицами.
- Я почему-то так и думала. Наверняка в Египте были значительные люди с таким именем, - продолжила гувернантка. - Но подумай, как мало записей о них до нас дошло! А если речь идет о Новом царстве, когда погребения знати в основном устраивались под землей, обнаружение сведений о египтянах делается еще более затруднительным.
- Почему вы говорите именно о погребениях? - спросила Меила, изумленная этой лекцией.
- Потому что твои предки, Меила, придавали огромное значение письменной речи, и иероглификой владели только немногие посвященные, - ответила миссис Теплтон. Она явно гордилась собой. - А имена выбивались в камне по большей части во время погребальных церемоний или в храмах, с религиозной целью. Ведь имя, Рен, как считали египтяне, - священный носитель души. Не случайно они думали, что, изглаживая имя, лишают человека существования в вечности.
- “Тот, кого не называют”, - прошептала Меила. Она сама не знала, откуда к ней пришли эти слова.
- А почему египтяне могли стереть имя человека? - спросила она.
Миссис Теплтон не заметила ее волнения, увлеченная своей лекцией.
- Потому же, полагаю, почему современные власти вешают и расстреливают, - ответила англичанка. - Это была для египтян окончательная смерть.
По наступившему в гостиной молчанию миссис Теплтон поняла, что сказала лишнее.
Но Меила никак не показала, насколько впечатлена этими словами. Она встала с кресла, подхватывая тетрадь.
- Я, пожалуй, пойду в свою комнату. Может быть, еще выпью чаю перед сном…
Меила хотела уйти, но задержалась.
- Я и не думала, что вы столько знаете о Древнем Египте! Почему вы не стали египтологом! - сказала она с неподдельным восхищением, глядя на учительницу.
Та рассмеялась, поправив высокую седеющую прическу.
- Я мечтала об этом в твоем возрасте, - призналась миссис Теплтон. - Но мое время прошло.
Она прибавила:
- В следующий раз спроси меня, прежде чем ходить в библиотеку. Может быть, я смогу удовлетворить твое любопытство.
Меила прищурилась: ее опять одолели подозрения.
- Хорошо, мадам. Я пойду, - сказала она и быстро скрылась.
Но тут же высунулась из двери снова и спросила:
- А что у нас завтра?
- Может быть, сходим в театр или оперу? - предложила миссис Теплтон. - Или ты опять намереваешься сидеть в библиотеке?
- Как вы скажете, - ответила Меила.
Она вдруг подумала, что сходить развлечься было бы даже неплохо. В Египте таких мест ни за какие деньги не найдешь.
Закрывшись в своей комнате, египтянка поняла, что отрезала себе пути к отступлению. Имхотеп, Имхотеп - это имя, казалось, шептали самые стены. Это он был Тем, кого не называют…
Она и боялась встречи с ним, и жаждала ее. Как девушка встречи со своей первой любовью…
Повалившись на кровать, юная египтянка заткнула уши, точно надеясь заглушить голос прошлого в своей голове. - Прошу тебя, подожди… не приходи ко мне в эту ночь, - шепотом взмолилась Меила. - Ты слишком велик для меня, и слишком быстро хочешь мною овладеть!..
Она зажала себе рот после этих слов. А потом поняла, что так и есть: Имхотеп, Тот, кого не называют, кто бы он ни был, стремился во что бы то ни стало сделать ее своей.
Меила сложила в угол свои записи и до ночи занималась какими-то пустяками. Потом наскоро выпила чаю и, приняв ванну, отправилась спать.
Ее мольбы были услышаны: на эту ночь Имхотеп милосердно оставил ее в покое. Проснулась Меила свежей и бодрой, в почти прекрасном настроении.
Совершив туалет, египтянка появилась перед миссис Теплтон, сияя улыбкой.
- Я готова! - сказала она. - Куда мы сегодня пойдем?
Миссис Теплтон при ее словах побледнела и осела на стул, схватившись за сердце; и Меила вдруг поняла, что говорит не по-английски. И не по-арабски.
- Что ты говоришь? - прошептала учительница.
- Я спрашиваю, куда мы пойдем? - повторила Меила. В этот раз из ее уст прозвучала английская речь.
Но тот первый вопрос Меила задала на языке, которого никогда не слышала ни она сама, ни ее наставница: на давно мертвом языке Та-Кемет.
* Англичане говорят “before Christ”.
========== Глава 4 ==========
Выпив воды и смочив виски спиртом, миссис Теплтон пришла в себя. Ей пришлось самой позаботиться о себе - Меила впала в оцепенение и только шевелила губами, точно моля какие-то силы о помощи и боясь опять заговорить вслух. Египтянка все еще пыталась осмыслить то, что с ней случилось, когда миссис Теплтон опять подступила к своей подопечной.
- А ну-ка, скажи что-нибудь, - велела она почти бодрым голосом.
- Я боюсь говорить, - ответила Меила. Нервно усмехнулась. - Я сейчас говорю с вами по-английски, но кто знает, когда оно опять начнется…
- Так значит, тебе этот язык незнаком и ты говорила на нем непроизвольно, - уточнила миссис Теплтон. Она снова села на стул, вглядываясь в египтянку, и та невольно ощутила себя подопытным экземпляром.
- Сами же понимаете, - сказала Меила.
Девушка начала успокаиваться, поняв, что говорит по-прежнему и не сбивается на неведомый язык.
- С тобой такое в первый раз? - спросила миссис Теплтон.
- Да, - ответила Меила с жалобным выражением, поводя по сторонам черными глазами и потирая горло. - Вы не знаете, что это может быть?
- Ксеноглоссия, - сказала миссис Теплтон без колебаний. - Это такое психическое явление, когда человек вдруг начинает говорить на языке, ни разу им не слышанном. ОПИ, куда ты так мечтала попасть, много раз расследовало подобные случаи. Хотя довольно часто оказывалось, что чужие звуки и слова человек мог запомнить подсознательно.
- Но ведь это не всегда оказывалось так? - спросила Меила. Она затаила дыхание.
- Не всегда, - подвердила миссис Теплтон после небольшого молчания. - Бывали случаи, особенно касающиеся древних языков, - тут англичанка многозначительно взглянула на Меилу, - когда комиссия устанавливала, что этот язык испытуемый слышать никак не мог. Или вдруг человек начинал говорить на чужом неизвестном наречии без всякого акцента, будто практиковался в нем с самого детства.
Меила пожала плечами.
- А в этом-то что странного?
- Это едва ли не самое странное, дорогая, - ответила миссис Теплтон. - Я как учитель могу утверждать, что наш речевой аппарат приходится готовить к разговору на чужом языке длительным упражнением, а акцент пропадает только у тех, кто имел огромную практику. Ты, например, говоришь по-английски чисто, но понять, что ты иностранка, можно без труда, не поглядев на тебя, а только послушав.
Меила завела за ухо прядь смоляных волос.
- То есть вы хотите сказать, мадам… если я говорила на чужом языке без акцента, значит, это было чудо?.. Мне кажется, это был древнеегипетский, но ведь я не могу утверждать…
- Думаю, что древнеегипетский, - подтвердила воспитательница. - Я слышала, как на нем говорят лингвисты, и, наверное, ты тоже. Но как раз с древнеегипетским факт чуда установить не получится.
- Почему? - изумилась Меила.
- Потому что никто из нас не знает достоверно, как этот язык звучал в повседневной жизни, - ответила миссис Теплтон. - Как ты знаешь, современный коптский язык, язык египетских христиан, считается родственным простонародному египетскому, но это уже совсем не то. А ученым приходится воссоздавать речь египтян, опираясь на письменные свидетельства.
Миссис Теплтон грустно улыбнулась.
- Тут-то и возникает непреодолимое препятствие. Твои предки на письме опускали большую часть гласных, и читать их записи мы можем только в сильно искаженном виде…
Меила кивнула. Но одновременно она ощутила большое облегчение. Значит, сегодняшнее происшествие и в самом деле можно счесть только непостижимой игрой мозга.
Она улыбнулась.
- Ну что, мы пойдем в театр?
Воспитательница кивнула.
- Я попробую достать билеты в Театр Ее Величества… там изумительные постановки Шекспира, и можно без раздумий идти на любую. Только это будет вечером. Пока подбери себе подходящее платье… и, в общем, до обеда ты свободна. Можешь пойти погулять в парке…
- Я пойду в Гайд-парк, это совсем недалеко, - подхватила египтянка. - Погода сегодня хорошая.
- Только не загуливайся, - предупредила миссис Теплтон. - Меня не будет дома до обеда, но тебе откроет Роза.
Так звали их приходящую горничную.
Пожелав друг другу хорошего дня, они расстались.
Меила решила надеть в театр свое темное шелковое платье - лучших выходных нарядов у нее все равно не было: никаких “выходов” в европейском понимании женщины в ее стране не устраивали. На прогулку в парк девушка надела вчерашний деловой костюм, только блузку сменила. И еще купленную в лондонском магазине шляпку-котелок, на какие насмотрелась еще в Египте: европейские туристки и жительницы британского квартала через одну носили такие вот шляпки, похожие на колониальные шлемы их офицеров, и короткие стрижки.
Египтянка вышла в парк и замедлила шаг, решив насладиться этим днем. Кто знает, сколько еще таких дней ей осталось?
Меила шла, любуясь необъятным садом, зелеными бархатистыми лужайками, за которыми ухаживали с таким тщанием. Пахло свежескошенной травой, нежаркое солнце пригревало, а не сжигало все живое, как в Фивах в месяцы засухи*…
Фивы, Уасет, южная столица Та-Кемет… место, где родилась Анк-су-намун, любимая наложница фараона Сети. Меила поняла это так ясно, что уже никто, даже добронамеренная миссис Теплтон, не мог бы заслонить от нее истину.
Солнце неожиданно рассветилось над головой Меилы, как в безжалостный египетский полдень, парковая дорожка под ногами раздалась, стала гладкой и сверкающей - и юная египтянка поняла, что идет по широкой аллее, на ногах у нее сандалии из пальмовых листьев, а надето на ней только полупрозрачное льняное платье, под которым обрисовано все ее медное тело. На талии, под платьем, у Меилы разноцветный бисерный поясок. И только.
Ей жарко, хочется пить и сильно напекло голову. Меила взялась за лоб, приостановившись в тени огромного храма в виде усеченной пирамиды. Ей нужно было что-то вспомнить, она кого-то искала здесь…
- Имхотеп? Ведь ты жив, ит нечер*? - позвала Меила вслух. - Ты жив, возлюбленный, потому что я еще жива!
- Анк-су-намун? - ворвался в ее сознание чей-то голос. Женский голос!
- Что ты делаешь здесь одна? - удивленно и неодобрительно спросила стоявшая перед ней красивая молодая девушка: черноволосая, как сама Меила, но светлокожая и светлоглазая. Должно быть, с примесью ливийской крови.
- Царевна Нефертири? А ты почему пешком, без носилок? - спросила в ответ Меила - Анк-су-намун, оглядывая дочь фараона.
Нефертири была дочерью Туйи, великой царской жены, и, конечно, могла ходить где хочет…
- Мне захотелось пройтись, - ответила Нефертири, улыбнувшись вежливо и снисходительно. - А вот тебе нельзя покидать дворец одной! Хорошо, что его величество* не знает!
Анк-су-намун осталось только поклониться божественной дочери. Нефертири всегда будет выше нее, по самому своему рождению.
Принцесса повернулась, щелкнув пальцами. Ждавшие поодаль стражники в полосатых головных платках тут же подступили к девушке и поклонились.
- Принесите носилки для госпожи Анк-су-намун, - неожиданно приказала Нефертири, указав на женщину пальцем. - Она шла пешком, а это ей не подобает, ведь она скоро станет младшей царицей моего отца!
Анк-су-намун ощутила себя униженной.
- А как же ты? - спросила царская наложница.
- Я с радостью пройдусь до дворца пешком, - ответила дочь Сети.
Их взгляды встретились, и в светло-карих глазах Нефертири Анк-су-намун прочитала несомненное предупреждение. Наложница потупилась.
“Рано радуешься”, - мятежно подумала Анк-су-намун.
Когда носилки доставили, наложница Сети села в них и опустила полог. Она сцепила руки на смуглых коленях.
Где же Имхотеп?.. Она неожиданно почувствовала, что жаждет его любви и его тайного знания, точно воды в пустыне.
- Приди же, божественный отец, возлюбленный брат*, на тебя все мое упование, - прошептала египтянка и бессильно уткнулась головой в колени.
Ее кто-то сильно похлопал по плечу, и жаркий морок рассеялся. Меила вскрикнула и выпрямилась, уставившись на человека, склонившегося над нею.
- Мисс, вам плохо?
Меила схватилась за свою шляпку и поправила ее.
- Нет, не беспокойтесь, - ответила она, приходя в себя.
Перед нею был самый заурядный британец, в пиджачной паре, в шляпе и с тростью, которую он зажал под мышкой, чтобы наклониться к сидящей на скамейке девушке. Очевидно, он испугался, что с нею солнечный удар.
“Не исключено”, - подумала Меила. Или же Анк-су-намун?..
Она еще раз твердо попросила англичанина уйти. Тот оставил ее, на прощанье приподняв шляпу и слегка поклонившись. Меила диковато усмехнулась, проводив незнакомца взглядом.
Какой ей может быть театр, когда с нею такое происходит? Разве можно ей вообще показываться публично?
Так же, как запрещено это было Анк-су-намун, - но совсем по другой причине…
Египтянка причесалась и снова надела шляпку, потом неловко встала со скамейки. Она скажет Теплтон, что у нее заболела голова и она не может никуда вечером идти.
Но ведь англичанка все равно не поверит. Шайтан ее забери с ее проницательностью!.. А что, если заботливая миссис Теплтон приставлена приглядывать за Меилой - приставлена кем-нибудь, кому известно об Имхотепе и Анк-су-намун? То есть о ней, Меиле Наис, - в чем египтянка уже почти уверилась.
По дороге домой она купила себе мороженое у мороженщика, но съела только половину порции, остальное выбросила на газон. Ее тошнило, голова и в самом деле болела, точно она долгое время провела на солнце древних Фив. Должно быть, египтяне в это время дня, так же, как и сейчас, укладывались спать.
Скоро это состояние прошло. Однако если “психические явления”, как выражается миссис Теплтон, всегда отнимают столько сил, не позавидуешь никаким магическим способностям вроде ксеноглоссии…
Она успела переодеться в халат, когда вернулась воспитательница. Меила постаралась придать себе бодрый вид, но англичанка скоро почуяла неладное.
- Что с тобой? Опять что-нибудь?
“Хотела бы я знать, где сегодня ты пропадала”, - мрачно подумала Меила. Но она только качнула головой.
- Все замечательно, миссис Теплтон.
Англичанка больше ни о чем не спросила. А Меила внезапно поняла, что этой женщине больше ничего нельзя рассказывать - ничего, как бы ни хотелось поделиться страшными и сокровенными переживаниями…
Меила Наис найдет себе единомышленников и помощников… но не здесь и не сейчас, нет.
Они пошли в театр на “Антония и Клеопатру”, и прекрасно провели время. Несмотря на то, что обе зрительницы подмечали вопиющие анахронизмы в якобы египетских костюмах и обстановке. Шекспир не нуждался в археологии, он творил свой собственный мир.
Вернувшись домой, Меила почувствовала, что готова лечь спать. Скоро может наступить такое время, когда сон перестанет пугать ее и станет прибежищем… и, что бы ни назначила ей судьба, она должна пройти этот путь. Это неизбежно.
На цыпочках зайдя в комнату Меилы немного погодя, миссис Теплтон увидела, что ее воспитанница спит с улыбкой на губах. Меила Наис странствовала там, куда непосвященным доступа не было.
Сокрушенно вздохнув, миссис Теплтон вышла и прикрыла дверь.
* Время засухи - одно из трех времен года у египтян.
* Ит нечер (др.-егип.) - божественный отец, так египтяне обращались к жрецам.