Страх вспыхнул на дне разума, но Тей перехватил его, выманил наружу, провел наполненные страхом мысли сквозь подавляющие фильтры и очистил голову. Хотя бы над этим он еще сохранял контроль.
Потом он ощутил легкое изменение равновесия, как будто пол покосился под ногами, и его одеяния приподняло ветерком, что внезапно наполнил все вокруг, а через миг утих.
— Я это почувствовал. Объясни. Ты можешь ответить.
И к Тею внезапно вернулся голос.
— Мы поднялись настолько высоко, что гравитация планеты ослабела, — сказал он так спокойно, как только мог. — Зато включилась гравитация корабля. Процесс редко происходит так гладко, что это не заметно. Мгновенная флуктуация давления воздуха — это самый обычный индикатор…
Голос исчез, прежде чем он успел закончить мысль.
— Видишь? — сказал Наследный Король. — Ты демонстрируешь свою ценность. У меня есть гордость, как мне и подобает, но я не слеп. Я понимаю, что есть вещи, которые мне нужно знать, и я их еще не знаю, и вещи, которые я обязан сделать, и ты нужен, чтобы их выполнить. Это правильно. Ведь каждому королю нужен герольд, не правда ли?
Тело Тея повернулось, так что он уже не смотрел в ангар. Ноги двинулись следом, и он зашагал от обзорной галереи к высокой стрельчатой двери. Его тело шло и тащило внутри себя разум.
Тей не был готов к столь ужасному отчуждению от самого себя, к полному отрыву от тела, которым он владел и управлял десятилетие за десятилетием. Каждый шаг был рывком, каждый наклон при ходьбе казался пьяным и неуклюжим, как будто он в любой момент мог опрокинуться. Он хотел заглушить свою оптику и провести успокаивающие упражнения в темноте, но даже это было за пределами его возможностей. Беспомощный пассажир, он смотрел, как его металлическая рука протягивает вперед печать Марса и створки бронированной двери с грохотом расходятся в стороны, чтобы пропустить его внутрь. Его тело снова начало шагать. Ровнее, естественнее. Им уже манипулировали более умело. Бочонок шаркал ногами позади.
— Понадобятся изменения, — непринужденно сообщил Король ему в уши, заворачивая за угол к лифтовым шахтам. Подбежали два члена экипажа, встали у стен и уставились на него, но Король, видимо, не заинтересовался ими и не перевел на них взгляд Тея. — Тебя надо будет переделать, прежде чем ты станешь по-настоящему полезен для меня. И тело, и разум.
Тей увидел, как его тело шагнуло на борт вагона-перевозчика, а потом — как Бочонок зашел следом, и через миг вагон тронулся с места.
— И, разумеется, мой создатель может пожелать произвести еще какие-то изменения, когда мы снова встретимся с ним. И я подчинюсь его воле, ибо он есть Наследник и Магистр, что превыше самих Королей.
Рука Тея снова протянула печать. Произошел краткий обмен кодом между ней и считывающим устройством вагона, раздался звон принятой команды. Они ехали на мостик «Рамош Инкалькулят», и всю дорогу Король говорил в голове Тея.
— Тебе не понравятся изменения, — Тей подумал, что в его голосе почти можно различить сожаление. — Или, по крайней мере, «тебе», с которым я сейчас разговариваю. «Ты», которым ты станешь, когда мои изменения завершатся, будешь ими наслаждаться.
Внутреннее освещение сверкнуло красным: они прибыли на мостик.
— Но я не буду оскорблять тебя, ожидая отсутствие сопротивления. А вот мы и на месте.
XXXIII
Мхорок Тобин чувствовал жар усталости, поднимающийся из ног к спине и плечам, как будто он пробежал вверх по лестнице в сто ступеней с тяжелым ярмом на шее. К этому он был привычен: так «Рамош Инкалькулят» передавал ему сенсорный аналог подъема к орбите. Но помимо него ощущались повреждения от бессмысленного побоища, разразившегося на кладбище перед тем, как они взлетели. Он чувствовал ряд очагов боли, которую излучал воздух возле его правой голени — там словно был еще один, дополнительный слой кожи, на которой только что вскрылась вереница волдырей. Это были следы от очереди, выпущенной откуда-то из останков Шагающего Короля. Левая стопа Тобина то и дело подергивалась от ощущения, будто где-то в сапоге тлеет окурок палочки лхо. Так горела отметина от тяжелого лазера, который, судя по ощущениям, пробил щиты и испортил резервуар с хладагентом где-то во внешней части корпуса. Больше всего его разум глодало мучительное ощущение сбоку левого бедра. Оно намекало на какое-то структурное повреждение, на шальной выстрел, задевший одну из основных опор в ангаре для титанов. Эта гигантская полость в брюхе «Рамоша» и так казалась ему чуждой — незнакомый простор с удаленными внутренними стенами, неровный ручеек обратной связи с новыми кранами и макросервами. Но с тех пор, как они поднялись, ее покрывал целый новый слой странных данных, независимый от остальных потоков информации, как будто проклятая машина, которую они подхватили с Ашека II, ожила и начала корчиться.
Все это исходило изнутри корабля, а снаружи уже закончилась атмосфера, но начался пояс обломков, оставшихся от космических боев. Визуальный интерфейс Тобина был сфокусирован на голосхемах орбитального мусора и сетке точечной обороны, которая отбивалась от попадающихся на пути кусков с помощью гравитационных пращей и выстрелов из электромагнитных катапульт. Даже для такого опытного пилота, как Тобин, это была нелегкая работа, и поэтому, разумеется, именно сейчас сервитор-страж должен был объявить о прибытии магоса Тея.
Тобин не стал поднимать на него взгляд. Он был в единении с кораблем и его функциями, так что мусорная голова мог только выдать приказ высшего приоритета или же ждать. По левой лопатке пробежала волна ощущений, похожих на мурашки, и ушла в бок — одна из бригад отражателей спроецировала гравитацию корабля наружу как раз вовремя, чтобы направить крутящийся навстречу обломок по другому курсу. Тобин открыл схему, одобрил курс и открыл линию обмена данными с ячейкой бригады, чтобы похвалить ее начальницу и успокоить машинных духов в гравитационной праще. Отсоединившись от линии, он снова ощутил эту возмутительную тряску из ангара титанов. Что там еще? Когда они взлетели, он, несмотря на огонь, трижды проверил данные от этого отсека, и знал, что машина Архиврага надежно закреплена. И к тому же там с нею был Тей, он ведь, черт возьми, поднялся на борт внутри этой твари, и лишь недавно…
Панель внутреннего ауспика исчезла со зрительного экрана Тобина. Меньше чем через секунду погас пляшущий зеленый рой, отображающий вокс-потоки. Холод, который пронизал живот Тобина, не имел никакой связи с данными от корабля.
Времени вокализировать не было. Быстрая очередь кода по общему каналу приказала экипажу всех отсеков занять боевые посты. Моргнули и пропали линии манифольда, соединяющие его с грузовым отсеком. Сжатый сигнал тревоги ушел к зиккурату, предупреждая его об экстренной ситуации на мостике, и тут же раздался хор металлического грохота — люки мостика наглухо закрылись. Тобин начал вытаскивать себя из систем корабля так быстро, как только смел, и как только он покидал их, они исчезали вокруг него. Он был словно человек, бегущий по земле, что исчезает в сантиметре от его пяток; он мчался по освещенному залу, где вокруг один за другим гасли светильники.
Когда он вернулся к своим физическим ощущениям, в клиновидном, сводчатом помещении мостика царило немыслимое спокойствие. Сервиторы сидели, развалившись, в своих нишах, и их вид не выдавал ничего странного, пусть хотя бы тиком истощенных мышц. Инфосферы по-прежнему сияли мерцающим зеленым светом, стебли люменов, оплетающие стены, по-прежнему блистали белым золотом. Все так же летали под потолком три горгульи из серебряной филиграни, оставляя позади хвосты из потоков благовоний. Мягкий звон машинных тотемов, свисающих с их крыльев, звучал контрапунктом к басовой ноте двигателей, гудение которой отдавалось по всему корпусу.
Тобин покрутил вспотевшей головой, увидел магоса Тея, потянулся, чтобы ударить предателя зондом ноэтического перехвата, и его отшвырнул назад взрыв болезненной статики, от которого он откинулся на командный трон, оглушенный, с помутившимся сознанием.
XXXIV
Тей почувствовал импульс, который поразил Тобина, ощутил, как Наследный Король запустил разряд внутри его тела и с ревом вышвырнул его наружу. Хватка Короля становилась сильнее, и хотя поначалу его манипуляции были исполнены злобной грубости, он учился управлению с хищной, пугающей скоростью. Тей почувствовал, как его правая рука вытягивается вперед, а потом с болезненным скрежетом из ладони вышло три дендрита с оптическими кристаллами. Они зашевелились над ближайшей консолью и вонзились в ее панель.
— Одним из изменений будет, к примеру, вот это. Мы переделаем тебя в нового пилота этого корабля. Когда мы найдем моего создателя, я стану его крепостью и колесницей, но этот корабль будет моим.
Тей ощутил, как начинается соединение — как будто кровь истекала через дендриты в панель. Инфосферы по всему мостику замерцали янтарным и красным, и вялые тела сервиторов задергались им в такт.
— Это теперь мое. Все мое, — в голосе Короля слышалась нотка нетерпения. — И ты будешь связывать меня с ним. Тот, другой, со временем станет ненужен, ты ведь позаботишься об этом?
Хватка Короля менялась, он обращал силы внутрь. Тей поборол страх и приготовился. Скоро настанет конец.
— У тебя есть твои навыки. У тебя здесь так много всего. Так много! Так много того, что полностью принадлежит мне.
Напор Короля погружался все глубже в его голову. Мысли пульсировали под его давлением. Что-то начало царапать поверхность его ментальных заслонов, как невидимые когти, терзающие стальную дверь. Все нервы Тея с головы до пят визжали и гудели.
— Меня не гневит твое сопротивление, — раздался голос Короля, когда он снял верхний слой сознания Тея и прикоснулся к его ободранным мыслям, — но это весьма жестокое заблуждение — думать, будто ты способен остановить меня. Покажи мне, как управлять кораблем. Ты будешь вести его, служа мне. Покажи!
Вес Короля обрушился на Тея, и его сознание поддалось, как мягкий плод под пятой сапога. На мгновение в голове не осталось ни одной связной мысли; даже восприятие перестало иметь смысл — все вокруг превратилось в нагромождение неясных форм и ощущений, пока сознание не восстановило себя и не организовало чувства заново. Образы и ощущения сплетались и сливались, пока Король шарил в его голове.
Тей начал концентрироваться на путях, исходящих из его разума, и увидел пылающие потоком данных каналы, ведущие к системам управления кораблем. Он смотрел, как наружу исходят команды, а обратно приходят показания, и слышал крики экипажа — по всему кораблю оживали механизмы, включался и выключался свет, дрожала и пульсировала искусственная гравитация. Он в отчаянии наблюдал, как в манифольде корабля появляются кодовые аватары магосов, с трудом пытающихся восстановить спокойствие в его системах, но их колотит и сминает расширяющийся ураган власти Короля. Мысли Тея содрогались в конвульсиях, пока Король раздирал его архивы умений и вытаскивал коды управления кораблями в активный режим. Изуверский Интеллект обладал невероятной силой разума, что поражала и приводила в ужас.
Тей ничего не мог поделать против грубой мощи, и поэтому он бежал от нее. Время заканчивалось. Он должен был двигаться, пока оно еще оставалось на его стороне.
Тей отменил даже попытки добраться до сенсоров собственных конечностей и отключил центры восприятия. Узел инфометок и референтных ссылок исчез из его зрения, и вид мостика остался голым — ничего, кроме того, что показывали ему глаза без всякой поддержки. Тобин отползал на спине назад, пытаясь увеличить расстояние, и слепо тыкал в воздух дулом какого-то маленького тупоносого пистолета для самообороны. Два сервитора на контрольных панелях корчились, работая в ускоренном режиме. Их темно-красные накидки были заляпаны питательной жидкостью, сочащейся, словно слюна, из вырванных трубок. Другие обвисли в своих ячейках или упали лицом вперед на кафедры. А хуже всего было то, что, как увидел Тей сереющим зрением, некоторые сервиторы снова начали двигаться, подчиняясь кодовым командам, которые, по всей видимости, исходили от него.
Без паники. Этого он себе не дозволит. Тей отрезал последние связи с чувствами и оказался один среди темных вихрей и водоворотов своих мыслей. Он начал строить маршрут вглубь самого себя, чтобы найти место в громадном лабиринте своего аугментированного разума, где он мог бы укрыться от…
Пласты данных корабля поднялись вокруг его сознания, как полукруг мегалитов. Ускорение хорошее, орбитальная траектория почти в порядке, но нуждается в уточнении. Карты системы вспыхивали и вращались вокруг, и он нашел среди них маршрут, который вывел бы корабль из замусоренной эклиптики Ашека. Внутренние системы по-прежнему представляли сложность — слишком обильные, слишком незнакомые — но еще будет время разобраться с ними, когда «Могильный камень» уверенно ляжет на курс, ведущий за пределы системы. Топка реактора пульсировала в ритме с его собственной, и варп-камера только ждала…
Нет.
Тей беззвучно зарычал и вырвался на свободу. Это были не его мысли. В его разуме было что-то иное, и оно использовало его мысли и умения против его воли. Там, внутри, с ним был Король. Тей нашел достаточно сил, чтобы закрыть суб-индекс управления кораблем, и увидел, как данные, которые только что были понятны с первого взгляда, превратились в непроницаемое месиво рун и линий, в котором он узнавал только форму планет системы Ашек.
— Нет, — раздался среди его мыслей голос Короля, — хватит. Поверь мне, ты пострадаешь больше меня, если мы начнем наш путь с нападок. Я хочу выйти на стабильную орбиту, а потом хочу немного посмотреть сверху на свой дом, прежде чем мы улетим. Позаботься об этом, а не то я реактивирую эту часть тебя и позабочусь сам.
Тей продолжил молчать и отбросил набор мыслей, который контролировал его конечности и внешние коммуникации. Он не ждал, что это заглушит голос Короля, и был прав.
— Этот мир был моим домом, — сказал Король. — Мой создатель сотворил бы здесь великие дела, если бы пробудил меня вовремя. Но мы должны повернуться лицом к будущему. Будут и другие миры.
Тей предугадал следующий ход Короля с форой в долю мгновения и стер свои файлы об индустриальных центрах Миров Саббат, пока к ним не успело прикоснуться громадное ментальное присутствие Короля. Оно последовало за ним, а он побежал вглубь, в лабиринт собственных мыслей, мимо истинных воспоминаний и фальшивых, созданных загрузками данных. Еще одна команда вычистила ресурсы о мирах-кузнях, об их названиях и природе, о самой их концепции. Через миг после того, как Тей отрезал от себя этот инфоулей, он больше не понимал, что такое «мир-кузня».
— Я понимаю, — тон Короля по-прежнему был ровным и невозмутимым. — Я знаю, что нужно моему создателю.
У Тея кружилась голова. Его мысли уже не принадлежали ему. Все превратилось в бешеную круговерть, и директивы Короля врезались все глубже и глубже в его разум, вытаскивая в онлайн мысли и воспоминания против воли их хозяина.
— Ему нужно это, — и они увидели блестящие, как спинка жука, орбитальные кузни, высоко над усеянными кратерами материками Экторры-Лем. — Ему нужно это, — и они уставились на громадные башни плавилен, что высились над Яллурном. — Ему нужно это, — мимо проплыл монтаж пяти гигантских космопортов Артемии и огромные колонны танков и БТРов, с грохотом поднимающиеся по широким мостам из дворов мануфакториев, столь свежие, что их металлические панцири блистали в зеленоватом солнечном свете. — Ему нужно это.
Кастабург. Риза. Триплекс Фалл. Фортис Двоичный. Урдеш. Вергаст.
горящиелестницывадго#ящиел#стницы#ад#ор
Тею удалось ухватить клочок данных из своих недавних ментальных логов и швырнуть им в сознание захватчика — микросекунда помех, которая могла бы его замедлить. Если это и была демонстрация неповиновения, то объективно жалкая: даже загнанный в угол клерк, кидающийся бумажками в мчащегося навстречу орка, выглядел бы поживее. Однако на миг Тею все же удалось взять неприятеля врасплох. За один миг времени обработки мыслящая громада Короля схватила фрагмент его инфосозерцания, словно клочок шелковистой шелухи, затянутый в пасть автоматической молотилки.