— О-о-о, больно как… было! Что это? — И вдруг как заверещит: — Вон! Уходи немедленно! Бесстыдник, насильник, негодяй! — Кота, ясное дело, в гневе и в грустях не разглядела.
— Ну поругайся, побрани меня. — Тинери улыбнулся, скрестил руки на груди и уселся на низкий табурет у окна, дескать, я не при делах, природу, вот, наблюдаю.
— Развяжи меня. Сейчас же… — тихо и как-то неуверенно донеслось из-за его плеча. — Я сама справлюсь, срамное дело — женское. Это родины, да? — голосок месмы задрожал.
— Не бойся, милая, — не поворачивая головы, ответил Брай. — К слову, разве видала ли когда, как бабы… женщины без помощи дитя на свет производили? — продолжал забалтывать испуганную Дарнейлу хитрец. Но тут кот не удержался и ляпнул:
— Да, точно, помощь-то всяко бывает, особо от мужика. Но тока в начале, маленькая такая «помощь», что сопелька, а потом уж с ножками-ручками становится… Э?
— Сгинь, зараза языкастая! — прикрикнул на дурня воин. А месма вроде и не расслышала словоблуда, покраснела вся, и в вырезе рубашки видно стало, задышала рыданием, застывшим взглядом следя, как на пол с дубового сидения ее стула закапало, быстро натекая в лужицу.
— Всё нормально, воды — уже немного осталось, умница! — Тинери мигом опустился между ее распяленных ног. — Вытолкни дитя магией, силой своей освободись от бремени. Кричи!
И она закричала! Просто как зверь, только на миг замолкая, чтобы набрать воздуха для вдоха. Было, наверное, что-то еще, что-то падало. Кажется, разбилось окно…
— Кровь, кровь! — полуобморочно шептал Бон, вцепившись в спинку кресла. Он отмер от повелительного крика: «Подними ее! Уже!». Зажмурившись, схватил тело Киллы, путы отпустили, рванул на себя и услышал только, как она завыла сквозь зубы, потом какой-то хлюп, смех Брая и булькающее курлыканье… Ребенок! И тут Бона выключило… Однако сверток с чем-то мокрым, сине-красным он крепко прижимал к своей груди.
Воцарилась абсолютная тишина.
— Ну, кто там? — спросил рыцарь. Он уложил молодую мать на постель и как заправский мясник обтирал бурые разводы с рук. — Сейчас, только послед схоронить надо…
— Схоронить! — пискнул Фаркат. — Ой, ага… — Опомнился, помотал головой, даже нахмурился. — А я почем знаю… Ребенок! На, забери это лысое, страшное от меня! — Хотя слышать снова он мог, даже соображать немножко, но был весь белый и приплясывал на месте. — Мне это, в нужник нужно.
— Обоссался, кот? — ухмыльнулась плечистая бородатая повитуха, протягивая руки, чтобы забрать у трусишки новорожденного.
— Хуже... — рванув с места, честно просипел мальчишка. — Держи, я щас!
И уже на лестнице до него донеслось:
— О! Де…
(1) вот она, Бражная:
*
Нелегка солдата доля. Ё-хей — еще налей!
То рубись на поле боя,
То корми червей собою.
Что до славы и покою -
Не видали мы такое. Просто, друг, бери и пей!
*
Льется жидкою мочою — ясно дело, не графья! -
Из казенного бочонка.
Эй, пригожая девчонка,
На полатях ляг со мною,
Поиграй с моей "свечою"! (Мой ладней, чем у коня!) и т.д.
(2) — левонное солнце — в зодиакальном знаке Leo, август по-нашему.
(3) — рыбка типа уклейки.
========== Заговор ==========
Поскуливающий Фаркат, как пожарник, бегущий с «кишкой» к горящему дому (Ха, в кишках-то дело и было!), скатился по ступенькам до выхода нижнего флета.
— Что он сказал?! — спросил у деревянной двери. — Нет, нет, не может такого быть! — возразил он уже сам себе, и пальцы перестали лихорадочно развязывать тесемки гульфика... Да и нужда как-то отступила.
— Хотя это было бы неплохо, даже очень замечательно! — Орошая чахлый кустик у поленницы, решил мудрый сиде и, едва заправивши длинную тунику в убогие штаны, побежал назад, наверх, в башню:
— Брай?
Тот обнаружился у постели — укладывал новорожденную дочку месмы в спешно приготовленную Аркаем корзинку. Сама Дарнейла была в сознании, но выглядела не то что испуганной, а какой-то недоумевающей.
— Котик? — спросила она. — Я тебя вижу. Вот ты и вернулся… остроносый, надо же! — И улыбнулась, потянувшись к тому слабой рукой, но тут же схватилась за неопавший живот. — Я умираю?
Фаркат, с разбегу от самого входа в спальню проехавшись к кровати на коленях, тут же оказался у ее изголовья:
— Пустяки! Рыцарь говорит, детей у тебя будет двое. Слушай, я тут смекнул — это здорово… А?
Килла откинулась на подушки и предсмертно застонала, сил у нее осталось немного.
— Ну, что ты стоишь? — засуетился Бон, подскакивая к вдруг оробевшему командору. — Святки, то есть схватки — надо помогать! Она не сможет, колдуй!
Это вывело Тинери из ступора.
— Я не могу! — рявкнул он. — Лоны все пустые, без магии!
— Тогда пусти — я всё сделаю! Много видел смертей — надоело! — Фаркат насупился, потом, слов уже не тратя, махнул рукой, показывая Браю, куда положить бредящую месму. А потом резво запрыгнул с ногами на стол и приказал:
— Держи ее за плечи. — Сам подышал в сложенные лодочкой ладони и, раскрыв их, дунул — появился искрящийся золотистый дымок, а руках у Фраката оказался… кусок сливочного пирога.
— Да что ты делаешь, шут гороховый! — Тенери перехватил тело Дарнейлы одной рукой, отпуская тому подзатылок. — Не время дурковать!
— Не отвлекай! Экий длиннорукий! — Бон даже не обернулся, только по-кошачьи потер ухом о плечо. — Больно же! Меня вообще бить нельзя.
— Это почему? — автоматически спросил Брай, не зная, что делать… Ситуация была идиотской и опасной. Килла почти не дышала, одна нога ее свесилась со стола, живот не шевелился и будто обмяк, родовые потуги прекратились.
— Потому что принц я! — буркнул взлохмаченный Бон. И… сложив губы трубочкой, ласково промурлыкал, будто запел: — Иди сюда, сластеночка, вкусный пирожок кушать, воздухом дышать, молочко попивать и по травке бо’сыми ножками гулять. Вот тебе на язычок липкое повидлице, золотая корочка — покажи головочку… Повернись, не ленись, хватит, маленький, спать — выходи погулять!
И… Ребенок будто послушался — роженица в руках Брая изогнулась коромыслом и исторгла на скомканную скатерть громко заоравшего крупненького мальчишку.
— Получилось! — придушенно вскрикнул Фаркат Бон и свалился со стола!
А потом всё закрутилось еще пуще, словно расколдовал кто время и звуки ожили — загудел турней. Рыцари в двери к магистру ломиться начали, Аркай едва отбивался: то вода в бочках протухла, то дневальный доложил, что кормить прибывшие кводы пора настала, а кашеварить, дескать, некому — сиде куда-то делся, то доспех чистить во дворе принялись, аж зубы у Бона заломило от лязга. И устал он безмерно. Правда, пуповину перерезать, обмывать и пеленать младенца Брай того и не звал, сам справился... Дарнейла спала. Мирно и спокойно обнимая два тугих свертка... Слава Морене, замолчавших, после того как неумелая мамочка сообразила приложить их к груди.
Фаркат больше не помогал, только мешался, бродя, как ленивое привидение по спальне, ставшей вдруг совсем маленькой и тесной. А потом и вовсе свернулся на лавке у окна причудливым клубком, даже голову меж колен зажал; на слова не реагировал, вставать отказывался.
Но, когда уже к утру архонт распорядился послать в деревню воинов, подал-таки голос:
— А завтрак как же?
Брай Асси-лон Тинери, и сам с синими тенями под глазами — ведь трое солнечных коло(1), почитай четыре, в седле да без сна провел! — присел рядом:
— Кормилицу надобно. И имена дать по обряду пора.
— И думать не смей! Обряд! Сами выкормим — коза на что! — встрепенулся Фаркат. — Как явятся гонты (2) новую месму благославлять — так и проболтаются брехушки воксхолловские — никак нельзя. Я решил, — он припал к уху Брая, обнял за шею почти нежно и слюняво зашептал, — не отдадим Иржика и всё!
— Так ведь и казнить могут за такое! — Тот отстранился и с сомнением поглядел в улыбающуюся рожу Фарката. — О таком и не слыхивал никто!
— Вот потому-то и выгорит у нас дельце! Предъявим Матери-гонте Имнею — вот вам месмочка. — Кот довольно захихикал. — Всё честно! Одни родины — одно дитя.
— Ты уже и имена придумал, прохвост! — Вздохнул хранитель и защитник волшебниц. — На плаху вместе пойдем.
— А, ничего! — Махнул рукой Фаркат. — Меня уже один раз вешали, два раза топили… Проклинали, вообще не припомню сколько раз. Переживем!
(1) Коло — сутки, поворот двух светил.
(2) Гонта — восприемница новорожденных месм; увы, она же забирает сыновей в Орден; не позволяется мальчиков с матерями даже на вскармливание оставлять.
http://www.pichome.ru/fzF
http://www.pichome.ru/fzE
========== Думы и задумки ==========
Двухсотлетняя Симмерай Астокля была типичной гмыженкой (1), то есть родилась она в обычной семье и была только третьей ученицей у Геновии Малатесы из Пангуана. Даже дочери у нее не было, не получилось полюбить… Поэтому титула и земель не унаследовала; это другие месмы гордо носили имена Калмейская, Никузанская… Да вот взять хотя бы эту даже не вошедшую в возраст Гейсарнейскую выскочку — а уже, поди ж ты, месму родила! Того и гляди Великая, если девчонка ей по нраву придется и вообще — избранницей наречет!
Симмерай задохнулась сухим кашлем.
— Четыре квода Ордена… Кхе-кхе, пропади ж ты! Ах, если б не немощь моя, не вовремя как! …Эту кильку охраняют, и сам Магистр пишет, что «…из-за неспокойного состояния на границе с баронством Квитарст, через которое лежит путь в Обитель Дум небесной матери Модены, решил лично сопроводить в путешествии достопочтенную Дарнейлу Киллу с приплодом, двором и слугами…» Двор у нее, дворняжки безродной, имеется! — Гонта Астокля отшвырнула свиток. — И кто же это Браю Тинери поведал, что я хворая? Он ведь уже почти полворо'та (2) в Ледяном поле Ронхи разбойников изводит, — сказала она, закашлявшись, своему сидящему на высоком стропиле башни врану. И тут же замолчала, обдумывая остальное втайне:
«А коли девчонка сама на церемонию прибудет, то и Дары придется полно отдавать. Остальные Восприемницы, простушки блаженные, и рады будут башмаков дорогой не бить, да с младенчиком в Моденином дому поцацкаться! И лишку наболтают про Владение и Силу!» — Остальные мысли гонты были темны и нерадостны.
— Возьми нас с собой, Браюшка! — С самого утра Фаркат крутился под ногами собирающего отряд архонта. Тот только рычал и отмахивался, торопя рыцарей к отъезду.
— Мы с Зулом Гийома прямо в Захруте на постоялом дворе обождем, как мышки будем сидеть. Ну скучно же нам в турне.
— А что как лон Рейдент запоздает? Снега уже вот-вот сойдут? Распутица. — Тинери проверял подпруги у коляски, в которой собирались ехать госпожа месма и семимесячная Имнея Целата.
— Ну ты нам денег поболе оставишь. Я совсем в одиночестве свихнусь! Сам куда навострился, коли дороги плохи? — не переставал канючить кот. — Вот мы и перебьемся как-нибудь с Ирж…
— Тц! Нам нужда велит. — Шикнув на него, водитель воинства Астарлингова дернулся из-под коня и прямо о тяжелое литое стремя головой ударился. — Всё из-за тебя, лешачье отродье! Ты и так у нас полоумный, свихнется он — за дитем смотри! Делами займись или просто с глаз уйди, заполошный недопа (3)! — По виску рыцаря поползла темно-багровая «змейка».
— Ой! — воскликнула вышедшая во двор Дарнейла и метнулась с высокого крыльца на помощь. — У тебя кровь, Брай! Я сейчас, потерпи!
— Тьфу, смотреть противно — прямо Самурей и Соккия (4)! — Бон, наморщив нос, скривил кислую рожу, глазищи закатил, а губы уточкиной гузкой вытянул и препротивно причмокнул. — «Без тебя, моя услада, мне и Витларда (5) не надо!» — нараспев проблеял нахалюга. — Усю-сю!
— Да ты, да как ты!.. — Дарнейла покраснела и отпрянула от рыцаря. — Стишки позорные обо мне смел придумать, никому я не навязывалась!
— Лови его, Борк! Синел! — громом прозвучал рев командора. И за резво поскакавшим по ступеням Фаркатом помчались два солдата.
Некоторое время спустя, когда Килла уже уняла боль в разбитой голове Брая Тинери, сбивший дыхание, вспотевший, как обжежчик (ну те, которые в лесу уголь в ямах готовят), воин явился и доложил командиру:
— На крыше он сидит, сир. Снять арбалетом? Сами без приказа не решились.
— А товарищ твой где? Может, он уже подстрелил негодяя? — пряча улыбку, спросил Брай. Знал, что остроносый прохвост успел уже свести дружбу буквально с каждым рыцарем или оруженосцем в новоприбывших кводах.
— Да разве его догонишь! — искренне пожаловался запыхавшийся латник Синел Маркоди. А дальше соврал, выгораживая кота: — Запер я его было в подвале, да по водостоку пострел ушел… в лес, наверное. А что на сей раз мальчишка натворил? За что наказывать?
— Гражданского — не стану. А вот вам за ложь и неповиновение командиру — месяц ссылки и гауптвахта в Гейсарнее до моего возвращения. И, как солнце на Пеши (6) взойдет, приказываю засеять поля во владении госпожи. Пошли вон.
Задрав голову, командор крикнул тени, прячущейся за входным портиком башни:
— Вылезай, кот, едем!
Вот туточки должен я пару слов добавить — для понятку. Месмы ведь только несколько веков как среди наших в почете зажили, а в старину бывало — ой, не добрый путь упомнить, и топили бедняжек, и посжигали немало. Да как мор от народа при короле последнем отвели — так и разрешил он добрым спасительницам в стране селиться, Обитель от налогов навсегда освободил, большие вольности узаконил… Так что и армия своя у месм имелась. Но не об этом я — в годы скитаний приноровились те быстро от груди нажитых младенцев отнимать, но без всякого вреда, наоборот, до трех лет дочери месм (что про мальчиков — не ведаю, только взрослыми воинами их народ видал) быстро росли, чтоб, значит, если с матерью что — выжить. Поэтому в дорогу шустрых близнецов—листопадничков брать Дарнейле было не боязно…
(1) — гмыженка, не имеющая дара практической магии ученица; такие девушки, например, никогда не смогут летать.
(2) — полворота, ворот — год, полный оборот вокруг Солнца.
(3) — человек приносящий неудобства, баламут. Местное такое словцо, воксхоловское.
(4) — знаменитая любовная поэма, сентиментальная и слезливая. Средневековая мыльная опера.
Говорил Самурей, взор слезою блестел:
«Нам прощаться пора — уж восток заалел!»
И взрыдала она, та, что он оставлял:
«Ты жениться спешишь, как отец приказал?
Не обманешь меня! — говорит Соккия. -
Мне и жизнь не мила, если я не твоя».
Отвечал Самурей: «Вот камыш зашумел,
Гнут деревья враждебные ветры.
Нам жестокий тиран разлучиться велел,
Но тебе я остануся верный!
Не отдам злой судьбине в обиду».
Сам за руку берет и к обрыву влечет ...
И никто бедных больше не видел.
Меж крутых бережков Вязка речка течет.
А по ней по волнам плат кровавый плывет...
Дурацкая побасенка, но бабам нашим какой год уже нравится. Это я так кусочек привел… для ознакомления.
(5) — Витлард — аналог Рая или города в небе, где живет Небесная мать Модена и Астарлинги.
(6) — знак рыб, март.
========== Дороги ==========
На розовый снег ложились длинные синие тени; большак был хорошо наезжен, и даже тяжелые рыцарские кони двигались легко. Бон свесил ноги по одну сторону седла и только немного придерживался рукой за высокую луку.
— Вот ты старый... в смысле взрослый совсем, так скажи мне, Брай, с высоты собственного опыта, чего уж такого прекрасного в плотских соитиях?
Одетый в серый овчинный плащ Тинери тронул поводья своего вороного и подъехал к заднему окошку кареты. Нагнувшись, заглянул внутрь, где в приятной теплоте сумерек на подушках крепко спали его любимые... Маленький Иржей сжимал в кулачке длинный материн локон, а Имни подкатилась Дарнейле под бок и, похоже, сосала золотое шитье на рукаве ее бархатного платья...