Девушка стояла и просто смотрела на удаляющуюся фигуру. На плащ, который развевался за ней. На черные туфли, которые мелькали, пока он поднимался по ступенькам. На платиновые волосы, которые подлетали при беге.
— Драко… — вырвалось у нее.
Что случилось? Что вообще, к черту, происходит?
Ее сердце бешено стучало, отдавая пульсацией в голове. Ноги еле держали, а руки дрожали, липкий холод прошелся по спине. Вдруг что-то скрипнуло позади, и Гермиона подскочила на месте. Как же страшно было находиться одной в огромном замке, когда остальные ученики уже расположились на уютных диванах в своих гостиных.
Только сейчас Гермиона поняла, насколько спокойнее ей было с Малфоем. Пусть они и терпеть не могли друг друга, но само ощущение того, что ты не один, гораздо приятнее чем то, что она испытывала сейчас.
Так, Гермиона, успокойся. Не первый раз остаешься сама в пустынных коридорах. Она протяжно вздохнула, раздумывая, что теперь делать: как-никак их поставили в пару дежурить по школе, и в первый же день все пошло наперекосяк; и это если не учитывать тот факт, что на первое собрание старост она просто забыла прийти, от усталости завалившись спать по приезду в Хогвартс.
Ее взгляд наткнулся на белый пергамент, лежащий у неё под ногами. Нахмурившись, она сказала себе под нос:
— Драко. Драко, ты оставил…
Гермиона подняла взгляд на лестницу, где уже никого не было. Он не оставил, он выронил маленький листочек, на котором мелким шрифтом красовался текст, а внизу стояла фамильная печать.
Прочесть? Читать ли Гермионе это наверняка кошмарное письмо, если оно так испугало Драко и заставило его забыть обо всем, понестись куда-то?
Конечно, ей было интересно. Было до невозможности интересно узнать, что же кроется за этим неаккуратным почерком.
Если Гермиона осмелится сделать это — прочитать, — то нарушит “личное пространство” Драко, потому что этот текст был адресован ему и никому другому. Только Малфой мог прочитать послание, а не какая-то девчушка, оказавшаяся рядом. Но, если посмотреть с другой стороны, он сам виноват. Не Грейнджер же схватила и забрала личную вещь, а Драко потерял, проявил неосторожность. И это его проблема, что кто-то может узнать тайну семьи.
Будто бы он сам не прочел его, оказавшись на месте Гермионы.
Проблема было в том, что Гермиона это понимала прекрасно, но уже наклонилась за белым листом. Взгляд уже пробежал по строчкам. И ее сердце сжалось от жалости.
“Драко, сегодня приходил доктор Дилариус, у него печальные вести. У Нарциссы вовсе не грипп, как мы думали. Ее кто-то отравил… Это сильный яд, противоядия нет. Я постараюсь сделать все, чтобы продлить твоей матери жизнь.
Я договорюсь с Дамблдором, чтобы при первой же возможности тебя отпустили домой хотя бы на день. Добираться домой придется не со мной, ты понимаешь. Покинуть мать в таком состоянии я не могу. Ни при каких условиях не распространяйся об этом, понял? Министерство не должно влезать в дела нашей семьи. Письмо лучше сжечь. Мы выясним, кто стоит за этим, и он заплатит самую высокую цену.
Береги себя, Драко.
Отец”.
Девушка облокотилась о холодную стену, прижав дрожащую руку ко лбу. Нарциссу отравили? Как такая семья, как Малфои, могла пропустить этот момент? Не узнать, что есть заговор, есть предатель.
Безусловно, ей стало жаль Малфоя. Первый раз в жизни она готова была понять его и, быть может, поддержать, будь он сейчас рядом. Судя по письму, Нарциссе осталось жить недолго. Как это — остаться без матери в столь юном возрасте?
Драко еще был обычным ребенком. И это вдвойне тяжелее для него.
Гермиона чувствовала, как пульсирует кровь в её висках. Как же она жалела, что прочла эти строки. Что вообще оказалась в этом месте в это время. Она не должна была видеть это. Это чужая тайна, чужая трагедия. Как же плохо с ней играет ее любопытство иногда.
Что сделает Малфой, когда догадается, что она все знает? Он ведь рано или поздно об этом узнает, потому что Гермиона не умеет врать. А еще не сможет смотреть на него без сожаления. Как бы там ни было, кем бы Драко ни был, он не заслуживал потери мамы.
Пусть она всегда мечтала увидеть страдания младшего Малфоя, но… не такие.
Она отклонилась от стены, еще раз посмотрев по сторонам, чтобы убедиться, что никто не видел, как она читала чужое письмо.
Нарцисса больна, неизлечимо больна.
“Сожги письмо”.
Гермиону одолела обида и грусть за Нарциссу, которая могла и не делать ничего плохого в жизни. А что, если бы на месте Малфой оказалась ее мать?
Гермиона судорожно выдохнула, убирая ужасные картинки, где ее мать больна, из головы.
Сжечь письмо.
Она достала палочку, прожигая взглядом страницу. Уничтожая того, кто сделал это.
Девушка никогда не встречалась с Нарциссой Малфой и не могла что-либо знать о ней. Если Люциуса Гермиона ненавидела, как и его сыночка, то о миссис Малфой сказать ничего не могла.
А что, если бы такая ситуация произошла с кем-то из членов ее семьи? Ведь никто не защищен от завистников и их дурных мыслей.
Девушка даже представить боялась, что делала бы, случись с кем-то из ее семьи что-то настолько же ужасное. Когда ты сам не можешь ничего поделать и остается надеяться на лекарей, которые, может быть, смогут помочь, найти противоядие.
Нет, она не прониклась горем семьи Малфоев, не собиралась сочувствовать Люциусу. Никак и никогда. Просто на одну долю секунды она задумалась о том, что будет, если с ее мамой случится подобное. Пусть отравлять ее некому, она человек порядочный, но есть же болезни, которые создал не человек. Сколько же их – тех, что неизлечимы? Тех, от которых каждый день умирают тысячи людей?
Сжав палочку тонкими пальцами, она направила ее на лист бумаги.
— Incendio! – почти шепотом произнесла Гермиона.
Письмо загорелось: пламя охватило его целиком. Когда оно сгорело почти целиком, Гермиона бросила его на пол, растирая по полу остатки пепла.
***
Драко несся по коридорам, не помня себя. По крайней мере, ему так казалось. На самом-то деле, он делал мелкие шаги на заплетающихся ногах, пытаясь унять приступы страха. Душа Малфоя разрывалась на части от боли, готовой выплеснуться на всех и все, что попадалось на пути.
Его матери становилось хуже с каждым днем, она умирала. Завтра ее могло не стать.
Его мамы.
Он летел, представляя ее облик. Светлые, с темными прядями волосы, что всегда красиво лежали на худых плечах. Добрые, иногда строгие глаза. Легкая улыбка, что постоянно радовала его. Тонкий нос, линия скул. Правильный, всегда гордо поднятый подбородок.
Он не мог потерять ее.
Драко испытывал всепоглощающую ненависть к той твари, которая сделала это. К тому, кто отравил Нарциссу. Злость долбила ему в голову так сильно, что он буквально не соображал ничего: ни куда он шел, ни что за люди окружали его по пути.
Это не могло случиться с ним, с его семьей.
Пусть это будет неправдой. Пусть это будет глупой ошибкой.
Он упал на каменный пол, не обращая внимания на насмешливые взгляды третьекурсников.
Драко Малфой редко плакал и старался прятать свои чувства где-то глубоко внутри, но сейчас ему было все равно. Он плевал на каждого, кто проходил мимо. Его не волновало ничего, кроме матери. Не оставалось ничего, за исключением горячей, удушающей боли, которая давила в районе Солнечного сплетения.
Драко всегда знал, что отец растит из него идеального мальчика на побегушках, который со временем займет его, Люциуса, место. Но никто не спрашивал, хочет ли этого сам парень? Всем было плевать. Всем, кроме матери…
Она понимала его, как никто другой. Нарцисса поддерживала сына всегда и во всем. А именно этого и не хватало Драко — любви. Он научился жить без этого чувства, предаваясь лишь поверхностным ощущениям. Но лишиться его совсем было немыслимо. Даже для такого человека, как Драко Малфой.
Забегая в свою гостиную, чудом не выломав дверь, он думал о том, что сказал матери во время последней их встречи. Похоже, они поссорились, и все эти дни мать ему ничего не писала.
Мерлин… Они действительно поругались, и теперь Нарцисса умирает. А Драко, Драко не сказал, как любит ее, как ценит. Как ему тяжело без нее здесь.
Его сердце замирало при каждом шаге, что вели его в комнату мальчиков. Он боялся, что не успеет. Что она никогда не увидит строк, где будет красоваться его: “Я тебя так люблю, мама”.
***
Как всегда серьезная Минерва МакГонагалл сидела за старинным столом, покрытым многолетней пылью. Множество свитков беспорядочно лежало на его поверхности. И, кажется, это немного смущало профессора, потому что она старалась разложить их на свои места. Ее губы были сжаты в тонкую линию, а рядом с ней, около очередного листа бумаги, лежало самопишущее перо. Она внимательно посмотрела на Гермиону, приподняв одну бровь.
Со вчерашнего вечера Грейнджер не видела Драко ни на завтраке, ни на уроках, ни в коридоре с друзьями. Нигде, будто он исчез.
Едва заметное волнение поселилось в ее сердце, заставляя Гермиону думать о нем. Тяжелый груз висел на ее хрупких плечах. Гермионе было тяжело думать о семье Малфоев. Дело было не в том, что это произошло именно с Драко, а в том, что ей всегда было жаль людей, терявших своих близких из-за убийц. Безжалостных тварей.
И самое странное в этом всем было то, что Гермиона не злорадствовала, не было хоть какой-то радости из-за того, что Малфою больно. Нет, все было сложнее.
Тяжело вздохнув, Гермиона села напротив Минервы, которая поглядывала на нее сквозь свои круглые, уродливые очки.
— Добрый день, мисс Грейнджер, — сухо поприветствовала её МакГонагалл. — Как вам уже известно, сегодня после занятий должно состояться собрание старост.
Гермиона неловко кивнула: ей до сих пор было стыдно за то опоздание. Сегодня утром она получила письмо, в котором было указано время и место собрания с просьбой не опаздывать. Будто бы она дурочка, которая вечно все забывает.
— Мне известно, что все ученики получили письма и осведомлены о предстоящей встрече, — твердо продолжала она. – Все, кроме мистера Малфоя, — МакГонагалл многозначительно посмотрела на Гермиону.
Она постаралась сделать самый равнодушный вид, на который она в данный момент была способна, однако что-то в ее груди неприятно кольнуло.
Что, даже его сокурсники не знают, где его носит?
— Профессор Снегг сообщил, что Драко не появлялся с момента вашего вчерашнего дежурства, — профессор изобразила кашель. — Он так же не явился на завтрак и пропустил все уроки, — беспокойно проговорила она, вопросительно приподняв брови. — Вы последний человек, имевший контакт с мистером Малфоем, кроме одного мальчугана. Вам известно, где он может быть?
Гермиона судорожно сглотнула, не имея представления о том, куда мог исчезнуть Драко. Ей было бы спокойнее знать, что он не наломал дров за это время, но Грейнджер боялась встречи с ним. Драко и так на дух ее не переносил, а что будет в таком его состоянии? К тому же, если он узнает, что она прочла его письмо.
— Нет, профессор, я не знаю, — она попыталась ответить твердо.
Гермиона смущенно опустила глаза вниз, чувствуя, как кровь приливает к ее голове.
Спокойно, Гермиона. Спокойно.
Вдруг в стекло врезалось что-то, расцарапав его. Гермиона подскочила на месте, испуганно посмотрев на профессора. МакГонагалл же, удивленно покосившись в сторону ученицы, спокойно встала со стула и открыла форточку. Маленькая сова протягивала лапку, постукивая крылышком по деревянной раме. Профессор, недоверчиво взглянув на Гермиону, приняла послание и закрыла окно. Она снова села за стол и бегло прочитала письмо.
На пару минут в кабинете повисла тишина. Только самопишущее перо царапало что-то на пергаменте.
— Хм… — задумчиво протянула Минерва. — Хм… — повторила она снова, читая слова.
Сова, до этого сидевшая на подоконнике и явно ожидавшая награды, зло посмотрела на МакГонагалл. Затем, ударив клювом о стекло, улетела прочь.
Женщина оторвалась от чтения и задумчиво посмотрела на Гермиону.
— Мисс Грейнджер, я знаю, что у вас с мистером Малфоем… — она вновь кашлянула, сцепив пальцы в замок, — сложные отношения, но если о Драко что-то станет известно, сообщите мне. И если вы хотя бы догадываетесь, где он может быть, немедленно проверьте это место. Я очень на вас надеюсь, мисс Грейнджер, — добавила она, секунду помолчав, — всех старост уже отправили на поиски Драко.
— Всех?
Гермиона произнесла это так, будто сама МакГонагалл виновна во всей этой ситуации. Да неужели? Прямо-таки все пошли искать Малфоя.
Даже Рон?
— Всех, мисс Грейнджер. А что, вас что-то не устраивает? – профессор вновь сняла очки и положила их на деревянный стол. Перо взметнулось вверх, словно возмутившись.
Она устало поглядела на ученицу, которая отрицательно покачала головой.
Ее? Нет, ее все устраивало. За исключением того, что ей нужно было бежать на поиски Драко. Он что, маленький мальчик? Сам дорогу не найдет?
Она тяжело вздохнула, сложив руки на груди. Ладно, учителей понять можно было: ученик шастал неясно где. Никто не знал, что с ним произошло. История Хогвартса знала лишь пять случаев, когда ученики покидали территорию школы без ведома профессоров.
Одна книга чуть не влетела в голову Гермионе, и та отмахнулась от нее, нетерпеливо посмотрев на профессора. МакГонагалл взмахнула палочкой, и книги перестали летать.
— Его и так ищут пять старост. Зачем еще я?
Не то чтобы Гермиона не хотела помочь МакГонагалл. Нет, она, наоборот, даже с радостью сделала бы все, что требуется, но не в этой ситуации. Не тогда, когда нужно искать Драко. Даже с учетом того, что она ему сочувствовала, Гермиона слишком недолюбливала его, чтобы оставить этому делу столько собственных сил.
— Необходима любая помощь, мисс Грейнджер, — нетерпеливо отвечала профессор. Она снова опустила глаза в раскрытое письмо и нахмурила лоб.
— Но…
— Никаких “но”, мисс Грейнджер, — Минерва слегка повысила голос. Она сердито посмотрела на ученицу. — Вы сейчас же пойдете его искать. Это не просьба, — МакГонагалл немного склонила голову, внимательно глядя в карие глаза Гермионы. – А сейчас, прошу меня извинить, я очень занята.
***
Она шла по широким каменным коридорам Хогвартса в сторону Северной башни. Эта часть замка считалась неприступной для учеников, будучи темной, сырой и безлюдной. Гермиона уже минут двадцать ходила там, но не встретила ни одного человека.
Она не понимала, как можно было так спрятаться, что несколько старост и профессоров не могли отыскать Драко? Как будто у него была мантия-невидимка.
Гермиона прошла несколько коридоров и поворотов, пока не услышала чье-то приглушенное дыхание. Она тихо, подкрадываясь на носочках, подошла к двери.
Гермиона положила ладонь на холодную ручку и зажмурила глаза. Если он действительно находится там, то явно не обрадуется ее неожиданному визиту. Он сбежал ото всех, а тут еще и она пришла.
Гермиона ругнулась про себя. Конечно! Кто, как не она, должен был отыскать его?
Простояв так несколько секунд и решив, что весь этот бред нужно выкинуть из головы, она все же толкнула дверь, и та послушно отворилась.
Драко сидел на полу в заброшенном классе, облокотившись спиной об огромный шкаф из черного дерева. Пряди платиновых волос спадали на бледное лицо. Тени падали на него, отчего синяки под глазами казались темнее, а складки на лбу отчетливее. Белая рубашка и штаны выглядели помятыми. Он сидел согнувшись. Драко скукожился, хотя всегда следил за каждым своим движением, как и подобает аристократу.
Гермиона никогда не видела его таким разбитым. Малфой будто превратился в другого человека.
Он провел так много часов, думая о родителях, в особенности о матери. О том, что будет дальше. Как мать будет бороться с ядом, а врачи помогать.
Тело затекло оттого, что Драко просидел в одной позе несколько часов. Кажется, если бы он попытался сейчас встать, то ноги просто не выдержали бы.
Если бы у него была возможность, то он сбежал бы из этой проклятой школы куда угодно, лишь бы не находиться в этом идиотском помещении среди толпы учеников.