Закатив глаза, он посмотрел на Пэнси, которая сидела с округлыми глазами, как у кота, слегка выпятив губу.
— Ты тоже хочешь подарок? — бровь полетела вверх.
— Да, очень! Ведь скоро Рождество.
— Ты вон у Теодора попроси, — кивнул он на сидящего парня, — он у нас самый богатый здесь.
Пэнси вмиг посерьезнела, и ее маленький кулачок врезался в его грудь.
— Не смешно.
— Смешно, — грубо ответил он и убрал ее ладонь с себя. — Следи за своими жестами.
Она слегка приоткрыла рот, посмотрев в изумлении на свою новую лучшую подругу.
Знает ли Пэнси, что ее новая лучшая подруга два раза подряд пыталась совратить парня, который ей очень нравится? И пока неизвестно, зачем именно.
Он медленно перевел взор на Марию, которая коротко улыбнулась ему, но моментально нахмурила лоб, недовольно покачав головой.
Актриса. И часто ты так играешь на публику? Или это твое хобби? День прожит зря, если не подделала свои эмоции?
Хотя его день проходил примерно так же. Грустно — ты холоден, весело — ты холоден, — безразлично — ты холоден. Но он не лицемерил и не врал друзьям, как делал этот сущий ангел в коротком платье
— Ты что, Драко? — голос Пэнси был далек от негодования. Скорее, разочарование, копившееся несколько месяцев.
Но ты все равно его никогда не забудешь. И он знает. И он почти пользуется.
Почти.
Он медленно поднялся с места, не обращая внимания на грустный взгляд девушки, которая ерзала на месте. Блейз вопросительно глянул на него, но Драко ничего не ответил, проходя мимо других столиков.
Его раздражало это общество. Одни приперлись, чтобы показывать, какие у них пупер-супер отношения, другая — врунья еще та, Пэнси — чтобы повилять попой перед ним, а Теодор с Гойлом — фиг знает, зачем. Просто так. От нечего делать.
Он толкнул дверь вперед, заходя в небольшую туалетную кабинку. Свет тускло освещал помещение и падал на тонкую линию его скул, на глаза.
Он выглядел уставшим и вымученным. Хотя сегодня довольно-таки неплохо спал.
Довольно-таки — это тогда, когда мать не приходит в страшных кошмарах, его не хотят убить, а Темный лорд не крутит перед ним часы со временем, когда нужно будет убить Грейнджер.
И от этих мыслей стало совсем не по себе.
Он был трусом. Был, есть и будет. Потому что боялся даже задуматься об этом. Так как ее смерть была неминуемой. Чем-то, с каждым днем подходящим.
И как она только держалась? Почему не побежала к своему святому Поттеру, не разрыдалась перед Уизли? И Дамблдор еще не в курсе?
Неужели настолько дурочка, что думает, что Волан-де-Морт оставить ее в живых? Настолько, что может предполагать, что она — дороже его семьи?
Но она действительно стала ближе к нему. Как бы этого не хотелось остановить, это происходило. С каждой гребанной минутой его гребанного существования.
Именно поэтому он ревновал, он думал о ней. Он хотел сделать ей приятно. Как никому и никогда, кроме его мамы.
И вдруг теплые руки касаются его спины, медленно проводят по шеи, заставляя кожу покрыться мурашками.
И — да, блин! — ему жутко захотелось, чтобы это была именно Грейнджер. Чтобы он напомнил ей о неизбежности смерти, чтобы она сделала что-то наконец.
Маленькие пальчики находит пуговицу на шеи, вторую. И очень быстро расстегивают.
Но противный голос опровергает его надежды:
— Что случилось?
И он чуть ли не отскакивает от стойки с краном, убрав руки с плеч.
Девушка с интересом смотрела на него, словно ее совершенно не смутило его действие. Словно ее вообще ничто не могло смутить.
— Что ты хочешь?
Он был холоден. И ему было неприятно от того, что эта Мария стоит напротив, выпятив свою грудь, и смотрит так, будто он чем-то ей обязан.
Свали куда-то, фу. Иначе он не отвечает за себя.
— Поговорить.
И ее — уберисьблин — рука вновь тянется к нему. И он почти сливается со стеной.
Почему этот туалет такой маленький?
— Отьебись, а? Теодор заволнуется.
— Какая разница на него? — она легко улыбнулась и подступила на шаг к нему. — Мы тут вдвоем, не думай о нем.
И — разве так мало места? — Мария остановилась в считанных сантиметрах от него. Ее палец накручивал локон, отпускал его и вновь хватался за волосы.
И его тошнило от ее приторных духов, которых было слишком много. От ее короткого платья, которое было слишком непозволительным. От ее взгляда, который был слишком дерзким. От голоса и жестов.
От близости.
Только не с ней, только не снова.
— Отьебись, Финч, — его губы кривятся в отвращении. Более сильном, чем это бывает с Грейнджер. — И отойди уже.
Но она остается на месте. И вдруг становится серьезной. Бросает занятие накручивания волос, убирает фальшивую улыбку. И — кто бы мог подумать — в глазах появляется беспокойство.
Это дар. Вот честно. Так менять эмоции умела только она.
Даже позавидовать можно.
— Что… что случилось? Драко? — ее голос звучал так хрипло. С дрожащими нотками.
И он вдруг открыл для себя, что, когда Грейнджер произносит его имя, ему это нравится в сто раз больше, чем из этого шлюховатого рта, который только и будет делать, что сосать.
— Святой Салазар! Не делай из себя дурочку, — он произнес это с наибольшей злостью в голосе, на которую был способен. — Хотя и делать не приходится.
Он поправил рукав, аккуратно застегнув пуговицу.
И ее взгляд моментально стал другим, снова. Яростным, почти безумным. Словно у хищника отобрали добычу, которую он искал несколько недель.
Она пылала. И слишком сильно злилась, чтобы скрыть это.
— Что, черт возьми, происходит?
— Это я хотел бы у тебя узнать.
Он сдвигает ее легким движением руки, проходя вперед. Оборачивается, чтобы посмотреть в зеркало. Поправляет волосы, приглаживает их. И, как бы напоследок, бросает:
— Надеюсь, в мое сливочное пиво ты ничего не подмешала? Или мне придется просить Гойла отпивать из стакана первым?
— Драко!
Она подлетает. И, наверное, хочет залепить пощечину, судя по перекошенному лицу и поднятой руке. Но он перехватывает ее запястье, прислонив девушку к стене.
И впервые он увидел это — страх, явно не поддельный. В круглых глазах, быстро моргающих ресницах, учащенном дыхании.
Да, сука, бойся меня. Потому что я сделаю так, что ты не захочешь и на день в этой школе остаться.
— Отпусти!
— Пожалуйста.
Он с силой встряхивает ее, оттолкнув к холодной двери. Голова со стуком врезалась в дерево, и волосы, до этого ровно лежащие, стали более-менее растрепанными. Из груди вырвался ох.
— Ты больной?
— Аналогично.
Драко, взяв ее за руку, отстраняет от выхода и быстрой походкой возвращается за стол.
— Да клянусь! — орал Гойл. — Ударил.
— Мг, — пробурчал Теодор, поглощая содержимое стакана. — Больше пиз…
Он с грохотом уселся на свой стул, схватив напиток. Двумя глотками он опустошил все, что там было, не замечай повисшую тишину.
Тупая Мария. Когда она отвалит от него? Есть же миллион парней, которые заплатят за общения с ней. Пусть шлюхует к ним.
Но ему она не нужна, дура тупая.
Он был зол. Даже слишком для одной худой девушки. Однако ее стервозность выводила его из колеи.
Он посмотрел на Блейза, по виду которого можно было понять, что ему есть, что спросить. Драко коротко кивнул, переводя взор на идущую девушку.
Пыталась привести себя в порядок. Но патлы были растрепанным, кофта помятой, а она — какой-то выжатой.
Ха. Никто не обращался с тобой так, да? Опустилась с небес на землю один раз в жизни?
Поздравляю с прибытием, тебе тут рады.
Она села примерно так же, как и он, и отъехала слегка в сторону. Мария не смотрела ни на кого, только рассматривала свои кроссовки.
— У вас что-то случилось? — первой подала голос Астория, которая почему-то скрылась за спиной Блейза.
Ага, блядь, случилось. Твоя подруга — сука. Все? Проблема решилась?
Он покосился на опустевший стакан, не отвечая. Мария, видимо, решила принять туже тактику.
Ее сопение прервало всю тишину, которая медным тазом повисла над ними.
— Вы что, блин, издеваетесь? — воскликнул Теодор.
Он отставил свой бокал, подскочив на месте. Маленькие крысиные глазки пылали, а лицо стало багрово-красным. Пэнси вскрикнула, пролив на себя пиво, а Астория сильнее вжалась в руку мулата.
Не адекватный.
— Ты что психуешь? — прохладно поинтересовался Драко, наконец соизволив одарить его взором.
И, как оказалось, он только и ждал этого, высокомерно вздернув подбородок.
— Да что ты себе, сука, позволяешь?
И тут уже пришла очередь Драко подниматься горой над этим мерзким парнем.
И как он посмел так говорить с ним? Что он там сказал?
Сука?
Это Малфой сука?
— Драко, Теодор, — с места позвал их Блейз, постучав кулаком по столу.
Однако никто и ухом не повел.
Если ты хочешь, Нотт, чтобы он убил тебя прямо сейчас, — ты только скажи. Он с радостью размажет твою уродскую голову о соседнюю стену и будет любоваться своим произведением вечно.
— Что он себе позволяет? — звонким голоском вставила Мария. Теодор яростно посмотрел на нее. — На каких правах ты это говоришь? Я что, твоя девушка?
Слизеринец, чуть приоткрыв рот, изумленно покосился на нее. Но постарался оставить на своем лице лютость.
Черт, и это было даже смешно.
Старайся-старайся, ничего не выйдет.
Драко продолжал невозмутимо смотреть в предательские глаза, которые начали бегать по всему кафе, будто пытаясь найти выход.
Вот вам — пожалуйста, идеальный пример слизеринца. Гордость, образованна из ничего, и в любой ситуации отпор назад, чтобы спасти свою шкуру. Даже в такой мелочной.
— Между вами что-то было? — подключилась Пэнси. Обращалась она к Драко.
И какая тебе, в жопу, разница?
Он отвернулся от нее, смотря, как медленно отворяется дверь. Как заходит Гермиона с улыбкой на лице, а за ней — Уизли и Поттер. Как они начинают ржать на все кафе, а затем замирают, заметив, как в центре сидят они, двое из которых стоят и смотрят друг на друга так, будто быки.
Он мельком глянул на Грейнджер, которая медленно теряла радость.
И это нищеброд так веселит тебя? Хм. Миленько.
Она уставилась на него с вопросом в глазах, но он лишь отвел взор, чтобы, не дай Мерлину, кто-то заметил, как он глазеет на нее.
Они прошли за дальний столик, и Драко проводил их печальным взглядом.
Это что, специально? Пришла злить его?
Хотя, вероятно, у нее и в мыслях не было. Потому что ее голову небось забивает этот бомж.
Ну да. Естественно.
— Ясно! — прям над ухом орет Пэнси. Так, что даже Гермиона подскочила на месте.
Она встала со стула, отодвигая его к стене. И, схватив плащ, быстрыми шагами удалилась из “Трех метел”, взмахивая темными волосами.
Ой. Паркинсон. Скатертью дорожка.
— Пэнс! — ошпарено подлетает Астория. Она собирается побежать за подругой, когда рука мулата касается ее запястья, заставляя сесть.
— Брось.
Блейз посмотрел на Драко впервые за время их перепалки с Теодором. И посмотрел так, будто сам не верил, что ничего не могло было быть.
И — черт — почему кто-то должен был этому верить, если они даже не отрицали этого факта?
Что что-то, мать его, произошло.
— Да ничего не было! — на весь зал заорал он.
И — м-да — весьма не вовремя, потому что Теодор, который садился на место, вновь поднялся в полный рост, созерцая на него зло.
И не надоело притворяться королем школы?
— Хм, — едко хмыкнула Мария, закинув ногу на ногу. Она беспристрастно бросила на Гермиону секундный взгляд, будто это ничего не значило, и добавила: — Если для тебя это “ничего не было”, то… — она просто пожала плечами и потянулась к напитку.
И, он мог поклясться, что она сказала это слишком громко, потому… потому что зачем-то посмотрела на Гермиону, зачем-то повысила тон на последней фразе.
Будто эти слова предназначались ей, а не пылающему Теодору.
Драко перевел взгляд на девушку и чуть ли не облегченно выдохнул — она сидела лицом к нему, говоря о чем-то с Уизли. Первый раз он был рад, что она ведет беседу с рыжим.
— То я даже не знаю, что сказать.
В этот раз, Гермиона расслышала. И, оторвав взор от друга, подняла голову на Драко, держа в руках небольших размеров пиво.
И — фак — он готов был убить всех.
И — фак — почему этот Уизли на него смотрит?
И — фак — пусть этот Поттер отвернется.
— А вы чего уставились? — как гром среди ясного неба прозвучал его голос.
И Гермиона, поморгав ресницами, уставилась на Джинни.
Ох. Он только заметил, что тут есть еще одна из многодетной семьи бомжей.
Блейз издал смешок, который отправил в кулак, подставленный к лицу.
Смеешься? Да, есть, над чем.
Нахрен.
Схватив свою куртку, он вылетает на улицу, попутно надевая ее.
Нахрен.
***
Ветер по-зимнему обдувал его лицо. И была вероятность подсушить всю кожу, превращая ее в корочку.
Да ладно, зато вид хороший. Правда из-за разбушевавшейся погоды почти ничего не было видно, кроме бесконечных снежинок и мелкой дорожки внизу.
И было хорошо — стоять самому и думать о своем.
Самому. Без окружения шайки, поддельных друзей. Ты чувствуешь себя свободным, как птица в небесах. Будто весь мир принадлежит тебе, и ничто не может сломать тебе крылья.
Он уже поостыл, но игра Марии, которую она затеяла, бесила его.
Что он мог ответить на эти вопросы? Что? Не врать же. А молчание — явный признак того, что что-то да было. Только как этим идиотам докажешь, что виновата она, потому что ручки “случайно” подлили зелье.
Доказывать? Раньше ему не приходилось ничего доказывать. Единственным его доказательством была фамилия — Малфой. И все вопросы решались сами собой, словно их и не было.
Как просто.
Только что-то в этом году система перестала действовать. И он впервые почувствовал себя не защищенным под именем, под его статусом.
— Чисто из принципа, — кричал кто-то сквозь снегопад, — не буду больше читать это.
— Чисто из принципа, — ответил ему недовольный голос, — ты не читаешь никакие уроки.
И возмущенное цоканье языком.
И — только не это — сюда шла эта супер троица во главе с мальчиком, у которого на лбу зиял шрам.
Да-да, привет, компашка грязнокровки, “избранного” и нищего. Приятно будет провести с вами время.
Нет, Драко сейчас стошнит только от одного сознания того, что ему придется стоять с ними тут хотя бы одну минуту.
Он и они.
— Что ты тут делаешь? — подал голос Уизли, выходя вперед.
Маленькие глазки из-под длинных светлых ресниц косились на него.
Он медленно перевел взор на Гермиону, которая стояла поодаль, говоря о чем-то со своим вторым дружком. Видимо, еще не заметила, какая компания собирается.
У Драко настроение, как на заказ. Очень кстати.
— Это я у тебя хочу узнать, — его голос был более ледяным, чем висящие на крыше сосульки.
Грейнджер, услышавшая другой голос, резко обернулась. И явно изумилась. Она быстро подбежала к рыжему, предусмотрительно бросив предостерегающий взгляд на обоих.
— Что это вы тут делаете?
— Тебе-то что, Грейнджер? — презрение, ну конечно же.
И она действительно раздражала его сейчас. Пришла сюда, на Астрономическую башню, с этими оборванцами. И они еще начинают коней мочить.
Валили бы по-хорошему.
— Не груби ей, Малфой.
Опачки. Вот и святой Гарри нарисовался, выступая из-за худой спины.
— Гнию под твоими угрозами, Поттер.
Устрашающий ты наш.
Наш. Фу. Звучит мерзко.
— Ты договоришься когда-нибудь, — Уизли подошел на пару шагов вперед, выставляя руку над головой, чтобы снежинки не попадали в глаза.
— И? Что ты сделаешь? — смешок.
И испуганный взгляд Грейнджер. Подергивание мальчиков за локти. И ноль реакции.
Что, домашние песики не слушаются?
Сожалею.
Давно не подкармливала?
— Например, дам тебе по грязной морде.