Сборник мистических рассказов
«Кто-то может вернуться»
Автор: Монастырский
Запишите нас
Более века назад, с тех пор как человечество получило в свои руки, записывающие аудио и видеоустройства, Перри начал коллекционировать голоса. Сегодня старику Перри уже было 144 года, и он не бросил своё хобби.
Правда, в последние годы Перри значительно реже, чем раньше записывал на свой, такой же древний и забытый, как и он сам, диктофон Panasonic, свои разговоры и беседы с различными людьми. Теперь он только их слушал.
Да, поначалу когда-то очень давно Перри начал записывать на плёнку своих родственников, близких, друзей, соседей и разных знакомых. Потом, когда постепенно никого из них не стало, а Перри всё жил и жил, он стал записывать разговоры с теми, с кем случайно доводилось говорить о каком-то важном и необычном событии.
Слушать записи спустя годы и десятилетия старику было очень интересно. Увлекала Перри не только тема разговора, которая теперь уже слышалась по-другому, а ещё и голоса, передающие эмоции тех, с кем он когда-то общался, и кого уже не было на этом свете.
Устраиваясь поудобнее в своём кресле-качалке, почти полностью с головой накрывшись клетчатым пледом, старик Перри отдавался целиком своему любимому занятию и, надев наушники, часами внимательно слушал и слушал звуки из своего прошлого. Смысл теперешней полужизни-полусуществования свёлся к прослушиванию сотни ранее записанных кассет, и старик с его любимым занятием ничуть не мешал быту своих праправнуков, с которыми жил в собственном старом доме, не один раз ремонтированном поколениями жившими и умершими в нём.
Часто Перри отматывал записи на определённое заинтересовавшее его место и сосредоточенно вслушивался в тот или иной момент беседы. Часто слёзы неожиданно срывались с глаз Перри, и он подолгу не мог успокоиться, утопив до упора большим пальцем клавишу паузы Panasonicа и сжав его в трясущемся кулаке. Часто старик крепко зажмуривал веки и мысленно торопился скорее туда, где остались все, туда, куда иначе никак нельзя было вернуться, потому как не существовало путей, ведущих Перри обратно кроме этого. И если человеческое счастье имело право быть, то счастье Перри было там – в его прошлом. Звуки, доносившиеся из наушников, с каждым годом приобретали новые оттенки, наполнялись новым смыслом и всё сильнее и сильнее тревожили сердце и душу Перри.
И вот однажды, слушая голос и смех своей сестры, Перри вдруг заметил одну очень существенную закономерность. Он поспешил взять карандаш и большой белый лист бумаги и, аккуратно разложив его на письменном столе, начал перечислять имена людей, записанных когда-то им на плёнку, с указанием дат их смерти. Он чертил линии, стрелки, писал цифры, складывал, умножал и делил числа, заштриховывал часть их, а другую часть перечёркивал.
Проведя за этим занятием без перерыва несколько часов, Перри рухнул в кресло-качалку и онемел от ужаса, охватившего его с ног до головы. Так и есть! Его предположение подтвердилось…
Старик понял, что оказывается каждый раз после записи на диктофон кого бы там ни было, этот человек погибал по разным причинам ровно через девять месяцев! И никто, и ни сам Перри не замечал никогда этого совпадения! Да и каким же образом, аудиозапись могла повлиять на судьбу всех этих людей? Почти сотни людей… Нет, это было невозможно!
Перри с трудом поднялся с кресла и подошёл к письменному столу. Он снова провёл арифметические действия с имеющимися числами, включив в расчёты дату начала первой совершённой им аудиозаписи, и убедился, что, таким образом, к его жизни каждый раз прибавлялось по девять месяцев жизни каждого им записанного человека. Мало того, старик вычислил, что именно завтра заканчивается его срок. Это было так неожиданно! Завтра, именно завтра, жизнь Перри либо оборвётся на этом 144-ом году, либо он успеет записать новую жертву…
На следующий день старик поступил так, как поступили бы многие, оказавшись в такой щекотливой ситуации. Но Перри, спасая себя, записал на свой Panasonic голос своего самого юного на тот момент родственника – двухлетнего малыша Айзека, с интересом ползающего под ногами среди специально разбросанных прапрапрадедом ярких игрушек.
«Да, будет его душа в раю», – пробормотал себе под нос Перри, заигрывая с мальчишкой и гладя его морщинистой ладонью по белобрысой макушке.
Довольный собой старик, улыбаясь, поплёлся к себе в комнату и, надев наушники, неторопливо прилёг в своё кресло-качалку.
Безусловно, так история Перри могла длиться до бесконечности, но тонкие миры, невообразимая загадка которых была им раскрыта, не могли без внимания оставить нашего умника. И вот, устроившись как всегда поудобнее, почти полностью с головой накрывшись клетчатым пледом, старик нажал на клавишу пуска своего диктофона, но, впервые, клавиша хрустнула под большим пальцем и вдруг развалилась на мелкие части. Гарантированный японцами срок эксплуатации Panasonicа закончился ещё в прошлом столетии.
Леденящая душу дрожь, вызванная непредвиденной ситуацией, вспыхнула и промчалась по позвоночнику Перри, молниеносно ударив в голову приступом ужаса. Старик запаниковал, задёргался и попытался вскочить из своего кресла, но оно уже не отпустило его из своих объятий. Любимый клетчатый плед внезапно отяжелел, будто став на мгновение железобетонной плитой, и так сильно придавил тело к спинке кресла, что у Перри перехватило дыхание. Секунда, и изо рта старика вырвался какой-то беззвучный вопль, более походивший на последний глоток воздуха рыбы, выброшенной на берег рукой безжалостного рыбака. Ещё секунда, и старое сердце остановилось. Плед медленно сполз с мёртвого тела хозяина и, свернувшись на полу, улёгся, как верный пёс, у его ног.
Шёл снегопад или дорога домой
Мой отец, которого я несколько лет не видел, умирал. В конце рабочего дня позвонили из моего небольшого городка детства "Т" и сообщили, что он находится при смерти. Заехав на автозаправочную станцию, не заезжая домой, где меня ждала Метти с дочерями, я сразу направился к родителю, в надежде застать его живым. Наши с отцом отношения нельзя было назвать хорошими, но и плохими уже тоже нельзя было считать. Мой зрелый возраст и его старость нам обоим были на руку.
Шёл снегопад. Жители нашего шумного города ликовали. Через четыре с небольшим часа наступал Новый 2012 год, непрерывно искрящийся и мигающий фейерверками и цветными лампочками, которые перестали отражаться в чёрных стёклах моего автомобиля лишь только я выехал на заснеженную трассу. Здесь дожидалась меня последняя ночь. Прибавив на одно деление печку, я представил, как в снежной безветренной мгле постепенно пропали красные фонари габаритных огней.
Трасса была пуста, все давно отмечали долгожданный праздник. Крупные хлопья снега, освещаемые ближним светом фар, неторопливо кружили и падали на моём пути. Зелёные цифры часов на приборной панели показали мне 20:15. Справа от дороги из темноты друг за другом показались два дорожных указателя: один с надписью «Счастливого пути», другой – указатель расстояния до моего города «Т. – 850». На рассвете я должен добраться до дома моего детства, где не был более 7 лет. Вглядываясь в ночную дорогу, я погрузился в свои воспоминания. Завтрашний мой визит будет уже не таким, каким он был раньше, когда была жива мама.
Вдруг появившийся одноглазый грузовик, тяжело кативший мне навстречу, вернул меня к реальности. Он моргнул два раза своим, не перегоревшим левым глазом, и коротко, но громко дал гудок. Я притормозил, сравниваясь с ним, чтобы узнать значение сигналов, но он не снижая скорости, так и проехал мимо. Я не успел разглядеть водителя, зато заметил, что лобовое стекло его кабины было полностью засыпано снегом, у него не работали дворники. Я следил за удаляющимся от меня в сторону города странным грузовиком через боковое зеркало, менее чем через минуту от него не осталось и следа, он сгинул в новогодней ночи. Придурок. Я снова прибавил скорость, недоумевая о значении этой встречи, и тут же забыл о ней.
Зелёные цифры часов на приборной панели опять показывали мне 20:15. Первый раз в жизни вижу, как зависают электронные часы. По крайней мере, у меня такого ещё не было. Кнопки для установки времени не среагировали на мои нажатия. Я надавил на кнопку подсветки наручных часов. Циферблат вспыхнул ярко – голубым светом, освещая даже моё лицо. Стрелки стояли на месте – 20:15. Тогда я достал из кармана куртки мобильник и разблокировал его. Связь отсутствовала (…) и время на экране тоже замерло на 20:15. Положив телефон на переднюю панель, я решил, что одновременный сбой всех часов (плюс телефона) – это и есть тот «правдоподобный» случай, когда снаряд падает оба раза в одно и то же место. Даже три раза!
А ведь я выехал из города не менее как полтора – два часа назад. Вспомнив, что сразу при выезде на трассу забыл засечь километраж по спидометру, я обнулил счётчик. Где–то через 600 километров я буду уже рядом с домом, в котором сейчас умирает мой отец. Конечно, теперь-то он желает меня увидеть.
Каждый имеет право прожить жизнь так, как ему хочется. По крайней мере, он не сделал меня таким же, как он. У меня было иначе, чем у многих моих друзей. Это их отцы пытались мастерить своих сыновей, мой же был занят самим собой. Я всегда был предоставлен себе, сам совершал ошибки и сам исправлял. Ему за меня незачем и некогда было беспокоиться. Я потом перестал вовсе ждать от него какой-либо помощи и на десяток лет вообще забыл о его существовании. Может он умер ещё тогда? Позже при встрече, оправдывая себя в моих и, прежде всего в своих собственных глазах, он назвал отсутствие воспитания воспитанием. Я даже молча согласился, дабы не ранить старика. У меня уже были свои взрослые дети, которых я никогда не оставлял без внимания больше, чем на время двухнедельной командировки. Моё согласие с его мнением утешило его тогда, а я просто перевёл разговор на другую тему и укатился от него за тысячу километров.
Шёл снегопад. Как быстро в размышлениях летит время, я проехал уже 192 километра. Зелёные цифры часов по–прежнему показывали 20:15. Ни одной машины, ни туда и ни обратно, ни догнать и ни обогнать. Здоровенные хлопья, освещаемые ближним светом, продолжали тихо падать на белоснежную трассу. Справа от меня на мгновение из темноты друг за другом показались два дорожных указателя: один с надписью «Счастливого пути», а другой – указатель расстояния до моего города «Т. – 850»? Но, не сбавляя скорости, я промчался дальше. Видимо устали глаза и мне показались те же самые надписи, что и при выезде из города. Проехав ещё около получаса, я решил, не дожидаясь пока на моём пути появится населённый пункт, остановиться и выйти из машины, чтобы немного передохнуть. Ни одной машины. Ну, кто в такую погоду, да ещё и в новогоднюю ночь поедет на межгород? Только при чрезвычайных обстоятельствах, только.
Я вздохнул и выключил двигатель. Вышел на улицу, захлопнув дверь. Куртку моментально засыпал падающий с молчаливого чёрного неба снег. Как тихо и необычно. Будто не настоящий мир. Истинный остался там, позади, где веселье и радость, праздник и смех.
Подняв под капюшоном голову вверх, я всматривался в каждую падающую на меня снежинку, одновременно получая непередаваемое наслаждение от освобождения мочевого пузыря. Но тут неожиданно с боку я вдруг услышал знакомый короткий и громкий сигнал старого грузовика, откуда-то (****ь!) вынырнувшего недалеко от меня и так же, как в прошлый раз, не тормозя проезжающего мимо. Я даже забыл о мочеиспускании! Я опять не смог разглядеть, кто там был за рулём, но снова отчётливо увидел, что лобовое стекло кабины было полностью засыпано снегом. Я только смотрел ему вслед…
Проехав ещё пятьдесят километров, я решил, что нужно включить музыку, дабы отключится от мыслей о странном грузовике, но на первой же песне "Назарет" выключил магнитофон, решив, что в тишине лучше.
Но мы же с ним не едем по кругу? Да, нет чушь какая–то. Просто такой же второй грузовик ехал оттуда же откуда и первый. И лампочки правых фар у них тоже одновременно перегорели, так же как и у меня зависли трое часов. Я проверил и убедился, что на всех часах до сих пор было 20:15.
Шёл снегопад. По памяти уже недалеко будет известный каждому, проезжавшему когда–нибудь по этой дороге одинокий отель «Белый волк» с придорожным кафе, там я выпью чашечку кофе и перекушу. Заодно узнаю точное время. Уже, наверное, за полночь.
Помню, ещё 20, нет 22 года назад, мы останавливались в этом отеле шумной компанией друзей, большая часть которых уже на том свете. А ведь я всех так ясно помню. Александр, Тод, Рон, Бетти.. и … Хелен… С каждым годом имена только прибавляются. Тогда в «Белом волке» мы смеялись и отрывались (да, от земли!) пару дней, мы отмечали 1988 Новый год. Как будто позавчера (…). С остальными друзьями теперь встречи только случайны или когда действительно прижмёт. Нет, надо чаще встречаться! Обязательно! Вот вернусь и соберу у себя всех, даю себе слово! Хочу увидеть я… всех…
Нереальные хлопья снега, освещаемые ближним светом фар, продолжали сопровождать меня. Я набрал скорость. Справа из темноты друг за другом показались два дорожных указателя: один с надписью «Счастливого пути», а другой – указатель расстояния до моего города «Т. – 850». Стоп!!! Я ударил по тормозам, меня кинуло, но машину я удержал. Быстро включил заднюю скорость и резко сдал назад, так что оба указателя оказались передо мной. Я щёлкнул дальний и обомлел. Действительно это были те же самые указатели, которые я видел, выехав из города! На моём спидометре было 264 километра плюс минимум полторы – две сотни, которые я не засёк сразу!
Ночь одним выдохом задула новогодние огни и опустилась над самой землёй. Она уставилась на меня через лобовое стекло, медленно и тяжело дыша. От неё разило гниющим мясом. Мне казалось, что она сжала со всех сторон мой автомобиль и уже никогда меня не отпустит. Я незаметно и осторожно протянул руку вперёд, включил первую передачу и резко рванул с пробуксовкой вперёд. Набрав максимальную скорость, я в ужасе нёсся от погони, ничуть не страшась вылететь в кювет. Я мчал в «Белый волк», только там я найду объяснение происходящему.
Впереди сверкнул огонёк. До него мне чуть–чуть. Это, конечно же «Белый волк», я точно знаю. Я ездил по этой дороге не раз и прекрасно помню расстояние от города до отеля. Огонёк приближался ко мне, я не сбавлял ход. Всё хорошо, в зеркалах никого!
Я успокаивал себя и вспомнил детей и жену. Какое счастье, что они есть у меня! Я, выехав второпях к отцу, только и успел поговорить с ними пару минут по телефону! Но всё же, в конце, я успел сказать им самые важные слова.
Я заехал под знакомую огромную вывеску «Белый волк» освещавшую оранжевым светом всю территорию парковочной стоянки, на которой стояла ещё пара машин, полностью заваленных снегом. В окнах кафе я приметил несколько торжествующих, судя по их жестам, людей. У всех Новый год!
Я взял с передней панели телефон и посмотрел на экран. Связи так и не было, а все трое часов показывали 20:15, хотя, наверное, уже около часа ночи. Большее расстояние я проехал. Заглушив двигатель, я вышел на улицу и, захлопнув дверь, поставил машину на сигнализацию. Она в ответ мне пикнула и пару раз моргнула фарами.
Шёл снегопад. Куртку моментально засыпал падающий с молчаливого чёрного неба снег. Как тихо и необычно. Только теперь там за закрытым окном кафе издавались глухие праздничные звуки. Хм.. Всё равно, будто это не настоящий мир. Подняв под капюшоном голову вверх, я всматривался в каждую падающую на меня снежинку, сверкающую, будто в волшебной сказке, на фоне светящейся надписи «Белый волк» и был безумно доволен. Глубоко вдохнув свежего новогоднего воздуха, я направился к кафе и остановился у одного из окон.
Мне показалось, что я увидел там парня очень похожего на моего, погибшего в 93-м году друга Александра. Я приблизился к стеклу и заглянул вовнутрь кафе. За большим столом в центре зала сидели мои… умершие друзья. Их было так много… И Тод, и Рон, и Бетти.. и … Хелен (!). Они все дурачились и выпивали точно, так как тогда, двадцать два года назад, на Новый 1988 год!