— Мне пожалуйста черного чая и картофельных криспов — спокойно ответил Гарри. Он не хотел стандартного британского завтрака. Ему хотелось сегодня немного разнообразить свое ежедневное меню.
— Семь сиклей и четыре кната — быстро озвучил сумму к уплате Том. Каким бы известным не был человек, но деньги, есть деньги.
Гарри сел за крайний стол и тут же приступил к трапезе. Черный, духмяный чай тут же появился около его тарелки с легким хлопком. Гарри втянул запах и счастливо улыбнулся. Ему казалось, что это лучший его жизни завтрак.Тут в Дырявый Котел вошла небольшая группа из пяти человек. Трое из них были с белоснежными волосами. Можно было бы подумать, что это Малфои, но понаблюдав за ними некоторое время, и внимательно рассмотрев их он понял, что глубоко ошибался.
Это были трое странных людей, которые так и манили свое красотой. Все они были женского, но различного возраста. Младшая девочка казалась таким ангелочком, как-будто сошедшей с небес. Девушка, которая была средней по возрасту, была божественно красивой. Она, казалось, вызывает какие-то странные чувства внутри. Таких чувств Гарри еще никогда не чувствовал. Старшая, была уже женщиной и выглядела совсем по-другому. Она казалась снежной королевой, как и средняя девушка. Гарри сначала не мог понять, почему так.
Спустя несколько мгновений пристального рассматривания странных девушек Гарри окинул взглядом зал, и то, что он увидел очень быстро привело его в чувства.
Похотливые лица мужчин, ненавистные лица женщин могли бы вселить ужас и страх в не подготовленного человека, вот только Гарри привык к гримасам ненависти, и поэтому посочувствовал им.
Старшая девушка кажется почувствовала его эмоции и повернула к нему свою очаровательную головку. Они мгновенно встретились глазами, и Гарри почувствовал, как его тело начинает его подводить.
В его голове быстро пробежали воспоминания ненависти Верона и тети Петунии он тут же успокоился и дружелюбно им улыбнулся, а после уставился в свою кружку пытаясь понять, что та нарисовано на дне.
Флер Делакур и другие
Девушка снова выдохнула. Как же ей надоели все эти похотливые и ненавистные взгляды. Ну почему никто не может понять, как ей тяжко стоять под такими взглядами. Ей так и хотелось перекинуться в свою истинную форму и порвать всех, кто здесь присутствовал, но это могло испортить сотрудничество Франции и Англии.Мать послала ей подбадривающую улыбку, пытаясь вселить в нее уверенность и одновременно ее успокоить.
Она не слушала, о чем разговаривает ее отец с заместителем министра, а попыталась отгородиться от всего окружающего мира, как она делал во всех публичных местах, только, от этого стало ненамного лучше. Британцы совсем не могли сдерживать свои эмоции и тем самым становились похожими на обычных животных, которых ведут инстинкты.
Тут ее облило волной стыда и отвращения. Но оно не было направлено на нее. Нет, оно было направлено на толпу, и только это заинтересовало ее. Она мгновенно повернула в ту сторону и увидела невысокого мальчика с глазами насыщенного зеленого цвета. Мгновенный контакт, и, казалось бы, он тут же сдастся под ее чарами, но он с интересом рассматривал ее, а потом отвел взгляд уставившись в кружку.
Девушка попыталась запомнить внешность, но как только она отвлеклась, то его образ выветрился, но в воспоминаниях так и остались светиться зеленые глаза.
Родители девушки заметили ее вспышку пристального интереса к одному из столиков, но решили расспросить позже. Им ведь тоже интересно.
Гарри Поттер
Гарри вошёл к себе в комнату. Он поднял книгу и посмотрел, как один из игроков эффектно забрасывает мяч в кольцо на тридцатиметровой высоте, но тут же захлопнул её. Даже квиддич — лучший, по его мнению, спорт в мире — не занимал его в эту минуту. Он положил книгу «Летая с Пушками Педдл», которую подарил Рон, на столик возле кровати, подошёл к окну и раздвинул шторы.
Тисовая улица выглядела как раз так, как и положено выглядеть улице респектабельного пригорода в утренний субботний час. Все портьеры на окнах были задёрнуты, через которые не видно было ни одного живого существа — ни прохожего, ни даже кошки. Скоро он уже покинет этот «не очень» гостеприимный дом. Когда Гарри спустился на кухню, все трое Дурслей уже сидели за столом, и даже не подняли на него взгляд. Дядя Вернон загородил свою широкую багровую физиономию утренним выпуском «Дейли Ньюз», а тётя Петунья сосредоточенно резала грейпфрут на четыре части, спрятав лошадиные зубы за поджатыми губами.
Дадли выглядел рассерженным и угрюмым, даже казалось, ещё больше раздулся. Это кое-что значило, если учесть, что он обычно занимал собой всю грань квадратного стола. Тётя Петунья положила ему в тарелку четверть не подслащенного грейпфрута, опасливо проворковав:
— Это тебе, Дадличка, милый мой.
В ответ он только злобно посмотрел на неё. В его жизни произошли крутые и очень неприятные перемены с того дня, как он принёс домой годовой табель успеваемости.
Как всегда, дядя Вернон и тётя Петунья старались найти оправдания его скверным оценкам: тётя утверждала, что Дадли — очень одарённый мальчик, но требует особого подхода; дядя держался другой позиции — ему не нужен сын «неженка и зубрила». Столь же деликатно они касались и обвинений в хулиганстве, записанных в табеле.
— Он, разумеется, шумный мальчик, но и мухи не обидит! — восклицала тётя Петунья со слезой в голосе.
Однако, в конце табеля было несколько вежливых замечаний школьной медсестры, которым даже дядя Вернон и тётя Петунья не могли найти оправданий. Сколько бы тётя Петунья ни причитала, что Дадли крупный мальчик со здоровым детским жирком и что растущему организму необходимо много еды, факт оставался фактом — у поставщика школьной формы уже не было бриджей достаточно большого размера. Острый глаз тёти Петуньи различал неуловимый отпечаток пальца на её сверкающих чистотой стенах и насквозь видел соседей, но отказывался замечать то, что было очевидно школьной медсестре: безо всякого сомнения, Дадли разнесло до размеров молодого кита из породы касаток-убийц.
И вот, после многих скандалов, где в ход шли такие веские аргументы, что от них дрожал пол в спальне у Гарри, и потоков слёз, пролитых тётей Петуньей, был объявлен новый режим. Диетическая программа, присланная медсестрой школы «Воннингс», была прикреплена к холодильнику, из которого убрали всё, что обожал Дадли: газировку и пирожные, шоколадки и бургеры, чипсы и булочки. И вместо этого наполнили овощами, фруктами и зеленью — «кроличьей едой», как выразился дядя Вернон. Дабы умилостивить Дадли, тётя Петунья настояла, чтобы и вся семья села на ту же диету. Поэтому Гарри тоже получил свою четвертинку грейпфрута. Она была намного меньше, чем у Дадли. Тётя Петунья явно считала, что лучший путь поддержать моральный дух Дадли — это уверить его в том, что еды у него, во всяком случае, больше, чем у Гарри.
Но тёте Петунье было невдомёк, что спрятано под поднимающейся половицей в комнате наверху; у неё и мысли не возникало, что Гарри вовсе не собирается следовать диете. Сообразив, что ему грозит всё лето просидеть на одном грейпфруте, он сразу послал к друзьям Буклю с сигналом SOS. И те, к их чести, не пожалели усилий. Из дома Гермионы сова вернулась с большущей коробкой печенья без сахара, так как родители подруги были стоматологами. Хагрид, хогвартский лесничий, не пожалел целого мешка твердокаменных кексов собственного приготовления. Если честно, то к ним Гарри не притронулся — слишком велик был его опыт в поглощении стряпни Хагрида, а его зубы были ему дороги. Миссис Уизли прислала их семейную сову, Стрелку, с чудовищных размеров тортом и пачкой пастилы. Бедняга была уже в преклонном возрасте и целых пять дней приходила в себя после такого путешествия. А на день рождения, который для Дурслей просто не существовал, Гарри получил сразу четыре великолепных торта — от Рона, Гермионы, Хагрида и Сириуса. У него и сейчас ещё оставались два и поэтому, предвкушая роскошный завтрак, который он себе устроит наверху, Гарри спокойно взялся за свой грейпфрут, дабы не вызвать ненужных подозрений.
Неодобрительно хмыкнув, дядя Вернон отложил газету и хмуро уставился на собственную четвертинку грейпфрута.
— И что это? — проворчал он.
Тётя Петунья строго взглянула на него, кивком указав на Дадли, который уже прикончил свою часть и мрачно смотрел в тарелку Гарри своими поросячьими глазками. Дядя Вернон, обречённо вздохнув, взъерошил густые усы и взялся за ложку.
Раздался звонок, и дядя Вернон, поднявшись с кресла, вышел в прихожую. С быстротой молнии, пока мать была занята чайником, Дадли стащил остаток отцовского грейпфрута. Гарри подумал, что он аппарировал к себе фрукт, хотя такое невозможно.
Из прихожей донеслись звуки разговора, чей-то смех, и затем отрывистый ответ дяди Вернона. Парадная дверь захлопнулась, и послышался треск разрываемой бумаги. Тётя Петунья поставила на стол заварной чайник и недоуменно оглянулась: где это дядя Вернон? Минуту спустя он вернулся, красный от злости.
— Ты! — рявкнул он на Гарри. — В гостиную, живо!
Сбитый с толку, и ломая голову над тем, в каких грехах его обвиняют на этот раз, Гарри встал и вслед за дядей Верноном пошёл в соседнюю комнату.
— Итак, — Дядя Вернон со стуком закрыл за ними дверь, твёрдым шагом дошёл до камина и повернулся к Гарри с таким видом, словно собирался объявить ему, что он арестован. — Итак.
Гарри так и подмывало спросить: «Итак, что?» — но он счёл разумным не подвергать характер дяди Вернона такому испытанию с утра пораньше, учитывая то, что его нрав и без того ожесточён голодным пайком. Поэтому Гарри решил принять вид вежливой озадаченности.
— Это только что принесли, — сказал дядя Вернон и угрожающе помахал перед Гарри исписанным листком сиреневой бумаги. — Письмо. Насчёт тебя.
Гарри растерялся ещё больше. Кто мог написать о нём дяде Вернону? Да ещё прислать письмо по обычной почте?
Комментарий к
Как то так так.
Мне кажется, что получилось неплохо, но я всегда открыт для конструктивных предложений.
ПС: Отбечено
И да: комментарии мне очень сильно помогают =)
========== Глава3 ==========
К двенадцати часам следующего дня, все школьные принадлежности Гарри уже были уложены в чемодан, в том числе и наиболее ценное имущество: мантия-невидимка, которую он унаследовал от отца; метла «Молния» — подарок Сириуса, и волшебная Карта Хогвартса, которую в прошлом году ему вручили Фред и Джордж Уизли. Гарри освободил от запасов еды тайник под кроватью, дважды перепроверил каждую щёлку и закуток в спальне — вдруг оставил где-то перо или учебник. В завершении всего, снял со стены календарь, на котором старательно зачёркивал дни, оставшиеся до возвращения в Хогвартс.
Тем временем атмосфера в доме номер четыре по Тисовой улице накалилась до предела. Неминуемый визит в их жилище целой компании волшебников поверг Дурслей в крайнюю нервозность. Узнав, что Уизли прибудут завтра к пяти часам, дядя Вернон не на шутку встревожился.
— Надеюсь ты сказал этим людям, чтобы они оделись подобающим образом, — проворчал он. — Видел я, в какой хлам вы там рядитесь. Нет чтобы носить нормальную одежду, как подобает порядочным людям.
Гарри ощутил что-то вроде дурного предчувствия. Мистер и миссис Уизли редко бывали одеты «прилично», по меркам Дурслей. Их дети могли ещё нарядиться на каникулах по магловской моде, но родители обычно ходили в длинных мантиях разной степени изношенности. Гарри мало волновало, что подумают соседи, но его беспокоило, как бы его родственники не нагрубили Уизли, если те и впрямь будут выглядеть согласно худшим представлениям Дурслей о волшебниках.
Дядя Вернон надел свой лучший костюм. Дело тут было отнюдь не в гостеприимстве — он стремился приобрести вид величественный и устрашающий. Дадли, напротив, как-то весь сжался. И совсем не оттого, что диета, наконец, возымела эффект, а потому, что он просто струхнул. Последняя встреча с взрослым волшебником подарила ему закрученный поросячий хвостик, высунувшийся наружу прямо сквозь брюки. Чтобы от него избавиться, дяде Вернону и тёте Петунье пришлось заплатить немалые деньги в частной лондонской клинике. Поэтому никто не удивлялся, что он то и дело нервно ощупывал себя сзади и боком передвигался по комнатам, чтобы ещё раз не подставить врагу ту же мишень.
Ланч прошёл почти в полном молчании. Даже Дадли не высказывал недовольства едой (домашний творог с тёртым сельдереем). Тётя Петунья вообще ничего не ела. Скрестив руки на груди и поджав губы, она словно закусила и даже отчасти пожёвывала язык, как будто удерживая гневные речи, готовые обрушиться на Гарри.
— Они, разумеется, приедут на автомобиле? — зарычал через стол дядя Вернон.
— Э-э-э… — протянул Гарри. — Думаю, что да.
Дядя Вернон фыркнул в усы. Будь это обычный случай, он бы непременно спросил, что за автомобиль у мистера Уизли, ведь он обожал посудачить, насколько велики и роскошны машины соседей. Но Гарри сомневался, что дядя Вернон полюбит мистера Уизли, даже если тот, ездил бы на «Феррари».
Десять минут шестого… пятнадцать… Гарри уже и сам всерьёз забеспокоился. В половине шестого из гостиной донёсся торопливый шёпот дяди Вернона и тёти Петуньи:
— Никакого уважения.
— Мы могли быть приглашены в гости.
— Может думают, их пригласят на ужин, если они приедут позже?
— Ну, уж этому не бывать, — произнёс дядя Вернон, и Гарри услышал, как он встал и принялся прохаживаться по гостиной.
— Заберут мальчишку и скатертью дорога, больше им тут нечего делать. Если они вообще приедут. Может, день перепутали. Подобные типы, сдаётся мне, пунктуальностью не отличаются. Или поехали на какой-нибудь дрянной машинке, которая на полдороге и сло-ма-а-а-А-А-А!
Гарри подпрыгнул. Судя по звукам в гостиной, все трое Дурслей повскакали с мест и в панике куда-то бросились. В следующее мгновение насмерть перепуганный Дадли вылетел в холл.
— Что случилось? — удивился Гарри. — В чём там дело?
Но Дадли как язык проглотил. По-прежнему держась за ягодицы, он со всей возможной для его туши скоростью устремился на кухню. Гарри поспешил в гостиную.
Из камина — тот давно был заколочен досками, и его роль на том же месте исполнял электрокамин с фальшивыми углями — доносился громкий стук и какая-то возня.
— Что это? — задыхаясь, спрашивала тётя Петунья, вжавшись в стену и с ужасом глядя на камин. — Что это, Вернон?
Их сомнения разрешились буквально через секунду — из-за досок стали слышны голоса:
— Ох! Фред, нет, давай назад, назад… Тут какая-то ошибка… скажи Джорджу, чтобы он не… ОЙ! Джордж, нет, здесь нет никакой комнаты, быстро назад и скажи Рону…
— Пап, может, Гарри услышит и сумеет нас выпустить…
По доскам позади электрического огня забарабанили кулаки.