Саше стало противно от самой себя. Надо извиниться. Не ждать до утра, а пойти и извиниться прямо сейчас.
Она спрыгнула на пол и направилась вниз, стараясь не растерять свою решимость. В кухне было темно и безлюдно. Ясно, разошлись.
Саша постояла у косяка, дергая себя за прядь волос. Подняться к нему в комнату? Как-то неудобно, ночь на дворе… Хотя, вряд ли он спит – она ушла с кухни минут двадцать назад, а они чуть позже. Женщина поежилась и медленно пошла наверх, стараясь ступать как можно тише. Подойдя к двери Хведрунга, она замерла в нерешительности. Постучать? Или все-таки отложить до утра? Нет, дорогая, нечего откладывать. Накосячила – имей мужество извиниться сразу.
Она сделала шаг вперед и тихонько постучала в дверь. Звук разнесся по темному коридору, словно гром, и заставил ее нервно вздрогнуть. Спустя несколько секунд дверь распахнулась и перед ней предстал чем-то жутко недовольный Хведрунг, одетый в одни брюки. Рубашки, как и обуви, на нем не было.
Саша ойкнула про себя и усилием воли заставила отвести взгляд от словно выточенного скульптором торса. Однако… А в рубашке он смотрится совсем иначе. Рядом с Донаром – так вообще худышкой.
- Зачем пришла? – пропитанный недовольством голос оторвал ее от этих мыслей и заставил снова поднять взгляд.
- Я… я пришла перед тобой извиниться. Я обещала тебе, что мы вместе разберем этот архив, а сама рванула туда, как школьница за приключениями. Мне очень стыдно, – она нервно сглотнула, стоя с запрокинутой головой и заставляя себя смотреть ему в глаза, не отвлекаясь на другие подробности.
- Проходи, – он отступил в сторону, приглашая Сашу войти в комнату, освещенную неярким теплым светом.
Заставляя себя не пялиться, Саша проскользнула мимо и огляделась. Комната отличалась от ее жилища и комнаты Анджея. Другая мебель – гораздо дороже, чем в ее комнате, тяжелые шторы, стол из темного дерева. На столе – черный, как облитый лаком ноутбук и дорогущий письменный набор. Огромная кровать, застеленная темно-зеленым покрывалом. Интересно, а за какие заслуги Хведрунг получил такую комнату? Старк вроде декларировал, что все участники группы равны… Хотя, Старк много чего декларировал.
- Садись, – мужчина кивнул ей на одно из стоящих у стола кресел, а сам сел во второе. Саша хотела сделать замечание о том, что неплохо бы одеться, но сдержалась. В конце концов, это она пришла извиняться, и нечего устанавливать тут свои правила.
- Так за что ты пришла извиниться? – зеленые глаза пристально уставились на Сашу, заставив поежиться от ощущения, что ее сканируют.
- Я обещала тебе, что мы вместе разберем архив. И сама поперлась в комнату к Анджею. Мне жутко стыдно, я не знаю, что на меня нашло… – Саша спрятала ладони между коленками, опустив глаза и ощущая, как у нее краснеют щеки. Она ощущала себя нашкодившей школьницей, сидящей перед грозным, но ироничным директором. И ей было действительно очень стыдно.
- Ты все доходчиво объяснила Донару, я не обижен,- спокойный голос с хорошей долей сарказма словно хлестнул ее. – Хотя, пожалуй, я возьму с тебя виру* за обиду.
- Что, прости? – Саша чуть склона голову, приподнимаясь и отрывая спину от спинки кресла.
- Виру. Объяснить, что это? – до Саши дошел смысл слова, и она улыбнулась в ответ.
- Не стоит. Так что я тебе должна? – она выбила пальцами дробь по подлокотнику кресла и снова в него откинулась.
- Желание. На мой выбор,- улыбка сидящего напротив полуголого мужчины сделалась поистине иезуитской, а фраза эта была произнесена таким тоном, что у Саши невольно побежали мурашки.
- Хорошо. Только в рамках уголовного кодекса, – она ухмыльнулась в ответ, толчком поднимаясь из кресла. – Я прощена?
- Я подумаю. Спокойной ночи, – поднялся ей на встречу, и Саша который раз почувствовала себя кнопкой. Она никогда не комплексовала из-за своего роста, но рядом с Хведрунгом казалась уж совсем миниатюрной.
- И тебе хороших снов, – она улыбнулась и вышла за дверь. Оказавшись в темноте коридора, она тихонько выдохнула. Надо же, как оно обернулось. Теперь она еще и в долгу у этого… а он очень даже ничего. Широкие плечи, узкие бедра, рельефные, но не перекачанные мышцы. В сочетании со светлым оттенком кожи, темными волосами и зелеными глазами – очень даже ничего парень!
Так, стоп. Саша хорошенько выругалась про себя, положив руку на ручку двери своей комнаты. Не туда ее понесло, конкретно не туда. Черт его знает, что он там себе придумает. Будем надеяться, что обойдется очередной песней. Хоть персональным концертом, черт с ним. Главное, что она извинилась, и эти извинения явно приняты. Ну, и слава богу.
Она приняла душ и с каким-то умиротворением забралась под одеяло, прижимая к себе умильно урчащего кота. Том улегся повыше и мурчал где-то под левым боком, согревая хозяйку и навевая ей сон.
Мягкие, теплые пальцы гладили Сашу по спине, заставляя нервно вздрагивать от прикосновений. Нет, они ей нравились, очень нравились… Но она не видела того, кто к ней прикасается. Пальцы перешли на живот и поднялись выше, нежно касаясь кожи, то чуть усиливая нажим, то отпуская и начиная скользить словно перышко. Саша ощутила тепло дыхания на щеке, и на секунду ей показалось, что этот кто-то улыбается. Она ощутила легкое прикосновение губ к шее и ниже. Это ощущение, странное, но безумно приятное, заставило ее задышать чаще и улыбнуться. Пальцы продолжали перемещаться по ее коже, заставляя то вздрагивать, то расслабляться. Ощущения, возникшие из легких, невесомых прикосновений, становились все сильнее и заставляли женщину податься навстречу их источнику. Она запрокинула голову и снова ощутила дыхание. Саша потянулась ему навстречу, чуть приоткрыв губы, как вдруг на её живот упало что-то тяжелое, перекатилось по нему и издало дикий рев.
Резко открыв глаза, она подпрыгнула и увидела Тома, стоящего на кровати в нескольких сантиметрах от нее. Шерсть кота стояла дыбом, глаза мерцали, словно два зеленых угля. Он шипел и пятился от хозяйки, пытаясь ударить ее лапой с выпущенными когтями.
Саша затравленно оглянулась и, никого в комнате не увидев, потянулась к рассерженному животному.
- Ну, ты чего? Кис-кис-кис! Тоооом, ну ты чего!
Взяв кота на руки, она начала его баюкать, постепенно успокаиваясь сама. Дааа… такими темпами не то, что у кота, у нее самой март начнется. Как в сентябре послала подальше очередного ухажера, так и все – с котом только и обнимается. Еще и Хведрунг сегодня… блин, надо ж было так удачно к нему постучаться!
Саша залезла под одеяло, не выпуская Тома, улеглась поудобнее и постаралась уснуть, выкинув из головы все мысли. Утро вечера мудренее.
*древнерусская и древнескандинавская мера наказания за убийство, выражавшаяся во взыскании с виновника денежного возмещения. Также вирой именовалось денежное возмещение за другие преступления.
====== 14. Выходной. ======
Следующий день прошел в разборах бумаг и особых потрясений не принес. Саша сидела, как на иголках, и сортировала черновики Анджея, пытаясь разобраться в этом хаотичном облаке записей. Хведрунг копался в благополучно переведенном на английский язык ноутбуке, периодически кидая на Сашу взгляды из-за монитора. Она отвечала ему тем же, отвлекаясь от бумаг и разминая затекающую шею.
Хрустнув шейными позвонками в очередной раз, Саша поймала на себе долгий заинтересованный взгляд и вопросительно подняла бровь.
- Что?
- Давно болит? – он качнул головой, повторяя Сашино движение и разминая шею.
- Давно. Остеохондроз – любимая болячка гуманитариев, – она усмехнулась и снова опустила взгляд к бумагам, – Сижу же постоянно. То за компьютером, то над книгами. За рулем тоже постоянно езжу. Ездила, в смысле, дома.
- Какая у тебя машина? – он продолжал смотреть на Сашу, улыбаясь уголком рта.
- Маленькая и зеленая, как лягушка, – та улыбнулась в ответ. – Peugeot 207, хетчбек.
- Давно водишь? – он снял ноутбук с колен и сцепил пальцы в замок перед собой, оперевшись локтями на колени.
- Права есть с восемнадцати, а активно езжу последние четыре года. Как машину купила, вообще перестала пешком ходить – обленилась, – она переложила стопку с колен на стол и с чувством потянулась, откинувшись на спинку стула. – Слушай, пошли до кухни, хоть кофе попьем. А то сидим тут уже три часа.
- Пошли, – он поднялся и придержал дверь, пропуская Сашу вперед.
Запах кофе разносился с кухни, проникая во все уголки большого дома. Саша колдовала у плиты над большой туркой, найденной в шкафу. Кофеварка – это, конечно, хорошо, но кофе, сваренный в турке с кучей специй, ни с чем не сравнится.
- Что ты делаешь? Не проще было включить машину? – Хведрунг сидел за столом и уже минут десять терпеливо наблюдал за крутящейся у плиты женщиной.
- Проще. Но я зелье варю, – она поднялась на цыпочки и попыталась достать баночку с гвоздикой, которая успешно вывернулась из рук и была поймана в сантиметре от носа. – Кстати, как ты относишься к кофе с алкоголем?
- Нормально. Делай давай, раз позвала!
- Да делаю я, делаю! – Саша бросила в турку пару кусочков лимона, три маленьких веточки гвоздики, покрошила туда палочку корицы, и отправила следом за всем этим несколько кусочков сахара. Высыпала кофе грубого помола и, залив ингредиенты холодной водой, поставила турку на плиту. – Тебе понравится.
- Уверена? – голос за ее спиной приобрел бархатный оттенок иронии и заставил Сашу усмехнуться.
- Уверена. Я редкостный маньяк в употреблении кофе! – Саша назидательно подняла вверх ложечку, которой помешивала готовящийся напиток. – Потому потерпи чуть-чуть и насладись лучшим в мире зрелищем!
- Это каким еще зрелищем? – Хведрунг критически оглядел Сашу с тыльной стороны, за что был награжден насмешливым взглядом.
- Как другие работают!
- О, на это можно смотреть вечно! Работай, слуга моя! – он расхохотался, запрокинув голову.
- Может, еще и на колени встать? – хмыкнула Саша, не сразу поняв двусмысленность произнесенной фразы. Зато Хведрунг её понял и зашелся, помимо смеха, еще и кашлем, заставив Сашу спешно отвернуться и беззлобно выругаться про себя. Несет ее последнее время, ой, несет…
Кофе вышел отменным. Крепким, пряным, оставляющим за собой сладковатое, чуть терпкое послевкусие. Они сидели друг напротив друга и молча смаковали напиток. Саша курила, выпуская в потолок струйки вишневого дыма между глотками. Ей в голову сама собой пришла мелодия давно знакомой и любимой песни, и она прикрыла глаза под словно звучащий в голове голос. Потрясающие стихи Марины Цветаевой*, положенные на музыку и исполненные Хелависой…
- Чему улыбаешься? – мужской голос вырвал ее из плена мыслей, заставив раскрыть глаза.
- Да так, под хороший кофе вспомнилась хорошая песня. Не, петь не буду! – Саша категорично подняла чашку на уровень глаз и отсалютовала ей.
- Про что хоть песня? – Хведрунг смотрел на нее с легким прищуром зеленых глаз, в которых плескалась непонятная Саше усмешка. Она привыкла к таким взглядам, но в упор не понимала причины. И чем больше не понимала – тем больше хотелось выяснить.
- Обращение к богине Иштар. На мой взгляд, больше похожее на заговор, в смысле заклинание, – Саша затушила сигарету и с сомнением посмотрела на турку, – Еще хочешь? Пока не остыло совсем.
- Давай, мне понравилось, – он протянул ей кружку и снова откинулся на спинку стула. – Кстати, давно хотел спросить. Почему ты занимаешься именно историей Скандинавии?
- А так исторически сложилось. У меня жизнь, как череда случайностей: хороших и не очень, – Саша разлила кофе по кружкам, и, усевшись на свое место, продолжила. – Голос потеряла, пошла учиться на истфак. Выбрала факультет по наитию – пришла в университет, в котором хотела учиться, и подала документы туда, где вступительными экзаменами были любимые предметы – история и английский язык. В какой-то момент увлеклась историей Средних веков, стала читать много литературы. На русском языке ее мало, на самом деле. Пришлось искать переводную, переводить самой. Так языки начала учить. Понравилось, затянуло. Первый раз поехала в Европу с группой студентов и влюбилась в Париж по уши. Начала учить французский. Далось легко, как-то даже слишком. А потом к нам на факультет приехал преподаватель, долгое время проживший в Дании. Я ради интереса пошла на его спецкурс по истории Средневековой Скандинавии... и пропала. С третьего курса университета я себя нигде, кроме этой темы, не видела. Защитила диплом, поступила в аспирантуру, меня оставили при кафедре. Сначала практики у студентов вела, а четыре года назад защитила диссертацию и получила степень по истории Европы…
- Так почему именно Скандинавия? – Хведрунг спокойно перебил ее монолог, делая глоток кофе.
- Почему? Да нравится мне Северная Европа. Что-то есть в ней такое… Это как другой мир. Мифологическая система мира, хоть и схожа со многими политеистическими культами, стоит особняком в мировой культуре. Мне безумно импонирует пантеон божеств – более запутанных отношений, чем в той же старшей Эдде… ну, поискать надо еще. Даже греки с их не в меру любвеобильным Зевсом и стервозной Герой, на мой взгляд, не переплюнули. Да, и, знаешь, я с детства любила истории про викингов! – Саша широко улыбнулась, вспоминая, какими влюбленными глазами она смотрела на седовласого преподавателя, в свое время построившего в ее воображении Мировое дерево и миры, трон Одина у корней Иггдрассиля, картины конца мира и битвы богов с чудовищами. – На самом деле Скандинавская мифология так крепко зацепила меня именно потому, что она конечна. У нее есть конец времен и судеб. И это безумно интересно – искать во времени, в котором ты живешь, начало этого конца или гадать, не наступил ли он уже? Вот так.
Мужчина изучал Сашу задумчивым взглядом, потихоньку цедя кофе. На его губах блуждала улыбка, словно он продумывал, как задать очередной вопрос и стоит ли его задавать вообще.
- А что ты скажешь о богах этого пантеона? – он поставил чашку на стол и подпер лицо ладонью.
- О богах? Что их много! – Саша поставила полупустую чашку, встала и полезла в холодильник за чем-нибудь съедобным. Не найдя ничего нового, соорудила два сэндвича с беконом.
- И все? – Хведрунг бесцеремонно сцапал сэндвич и запустил него зубы.
- Ну, а что ты хочешь услышать? Кто мне больше всех нравится? – Саша взялась за свою порцию, отщипывая бекон маленькими кусочками.
- Ну, хотя бы.
- Ну, одного кого-то выделить не могу. Если анализировать по гендерному*** признаку, то из женских божеств мне импонирует Фрейя. Прежде всего – за свою двойственность, как богиня плодородия и, одновременно с этим, богиня войны. Один из моих преподавателей в свое время выразился: «Фрейя – она как русская баба, только богиня. И милая, и нежная, но, если что, и по лбу дать может не слабо»…
- А из мужских? – губы сидящего напротив мужчины сжались в одну ниточку, и стало невозможно понять – это он так улыбается или наоборот, старается не выдать раздражение от Сашиных рассуждений?
- Локи, – Саша закинула в рот очередной кусочек. – Это вообще фигура уникальная и ни в одном пантеоне больше не встречающаяся в той роли, в которой он представлен в Скандинавской. Духи-трикстеры, так или иначе, присутствуют практически во всех системах. Но нигде они не подняты до уровня божества верховного пантеона. Да и характер сего персонажа мне нравится…
- Почему? – Хведрунг оперся на стол руками, подавшись вперед.
- Импонирует та непосредственность, остроумие и продуманность, с которой он делает пакости. Ну, не только пакости, конечно, но как факт. На мой взгляд, его роль в мифологическом мире Скандинавии не меньше роли Одина. Ну, и еще, если верить древнескандинавскому гороскопу, я нахожусь под покровительством этого божества, – Саша захихикала в чашку. – А также меня здорово интересует то, что курили скальды, придумавшие его биографию. Я все понимаю, дети от разных существ женского пола, но чтоб самому… Это как-то слишком лихо. Ну, и, «Перебранка Локи» из «Старшей Эдды» – это, конечно, шедевр!..