- Да, – кивнул тот. – Но вы потеряли прототип новейшего СИДа-разведчика по невероятно глупой ошибке в расчетах. И мне весьма интересно, кто из этого отряда лично ответственен за его крушение?
Прежде чем кто-то из стоявших по ранжиру людей за спиной Хакса успел ответить, капитан отчетливо произнес:
- Я, сэр. Я готов понести наказание.
Подчиненные перебросились удивленными взглядами: Хакс не был на поле боя, он руководил их действиями с земли – и от внимательных глаз Фетча эти действия не укрылись. Как не укрылся от глаз Хакса странный блеск, в них мелькнувший на словах про наказание.
Забрак обнял ладонью щеку, задумчиво оглядывая строй, и надолго замолчал.
Все ждали вердикта в такой тишине, как будто это был смертный приговор.
- Мне нравится ваша работа и то, как ваш командир выгораживает вас перед своим собственным начальством, – наконец сказал Фетч. Не успели солдаты выдохнуть, как прозвучало вечное:
- Но.
- Да, сэр? – медленно произнес Хакс.
- Ваши люди принесли Первому Ордену убыток и в любом случае должны быть наказаны, равно как вы – понижены в звании до лейтенанта, – безжалостно закончил полковник. – Ведь вы, капитан Хакс, большой любитель порядка и дисциплины, как мне известно?
- Да, сэр, – уже куда более отрешенно отозвался тот.
Забрак хитро усмехнулся и скрестил руки на груди.
- Что ж, тогда вы согласны с моим решением?
- Никак нет, сэр, – твердо ответил Хакс. – В потере СИДа виноват я. Мои люди делали только то, чего от них требует Первый Орден: выполняли приказ. Следует ли наказывать их, сэр, за то, что они безупречно выполнили свою работу?
Рыжие глаза Фетча сверкнули недобрым огнем, и он медленным, ленивым движением указательного пальца поманил Хакса к себе. Когда капитан приблизился вплотную, забрак склонился к его уху и с явным удовольствием прошептал:
- У вас есть шанс выкупить своих людей. И себя. Если вы готовы обсудить этот вопрос со мной наедине.
Хаксу потребовалось несколько мгновений, чтобы истинный смысл сказанного окончательно осел в мозгу. Он растерянно оглянулся на отряд, а Фетч уже продолжал:
- Иначе ваши люди попадут в штрафбат на месяц, капитан. А вы знаете, какие низкие вероятности выживания там, если вдруг придет бой.
- Месяц?! – потрясенно отшатнулся Хакс, но тут же заткнулся, всё поняв по блестящим глазам собеседника.
Полковник Кадерус Фетч давно ждал, когда он оступится. И теперь момент настал, и забрак не намеревался выпускать капитана из своей хватки.
- Согласен, – выдохнул молодой человек, пока разум не успел осмыслить ситуацию окончательно. – Согласен, сэр.
- Вот и хорошо, – спокойно кивнул Фетч. – Приходите ко мне в пять.
- Есть, сэр.
Воспоминание осыпалось черными лоскутами и провалилось во тьму.
Дверь каюты полковника отъехала, стоило Хаксу к ней приблизиться. Фетч сидел в кресле, и он явно очень ждал появления подчиненного.
- Доброй ночи, капитан, – усмехнулся забрак. – Раздевайтесь. Для начала до пояса.
Хакс сжал зубы, но послушно потянул за молнию формы. Скинув с себя китель, который он осторожно уложил на край стола под внимательным, горящим мрачным предвкушением дальнейшего взором Фетча, капитан через голову стянул черную футболку и вопросительно глянул на полковника. Он был немало удивлен тем, что ему просто не приказали встать на колени и отсосать или же повернуться к начальнику задницей.
Это было бы понятно, но – хоть и мерзко – терпимо. Фетч же продолжал скользить взглядом по его полуобнаженному телу, и на тонких черных губах расцветала довольная улыбка настоящего хищника.
- Иди сюда, – позвал он и подвинулся ближе к спинке кресла, широко расставляя при этом ноги. – Садись. Ко мне спиной.
Подобный приказ вызвал еще больше недоумения и, наконец, породил испуг. Но отказаться Хакс не мог – и поэтому он выполнил то, что от него желали.
- Интересно... – шепнул забрак. Затянутая в жесткую кожу перчатки ладонь прошлась по следам от кнута, вызывая неприятную дрожь вдоль позвоночника, и скользнула по боку к груди. К ней присоединилась вторая, и вскоре Хакс прикрыл глаза, пытаясь расслабленно дышать, пока чужие руки настойчиво скользили по телу, стараясь, как казалось, не пропустить ни одного участка кожи. В этих движениях не было ни намека на удовольствие или ласку – скорее походило на интерес ученого к реакции подопытной крысы.
Капитан не хотел признавать себе, но ему было страшно. Страшно от того, что он не понимал, чего от него хотят и что намереваются делать. Страшно от того, что этот забрак был в два раза мощнее него. Страшно, наконец, от того, каким беззащитным он себя чувствовал рядом с полностью одетым партнером – партнером ли? – и страшно даже от простых скользящих прикосновений этих рук.
От Фетча несло жаром даже сквозь одежду, когда ладони исчезли, грудь вдруг прижалась к спине Хакса, а в ухо ему вкрадчиво произнесли:
- Ты можешь кричать, здесь стены звукоизолированы. Но помни, что любая попытка сопротивления приведет к расторжению нашего негласного договора.
Не успел Хакс осмыслить сказанное, как забрак придвинулся еще плотнее, его левая рука сомкнулась в кулак и с силой вжалась в солнечное сплетение, вынуждая болезненно захрипеть и согнуться вперед, а левый бок неожиданно взорвался жуткой, невыносимой болью.
Даже если бы Фетч сказал, что кричать запрещается, капитан бы всё равно заорал в голос. Попытка дернуться в сторону не обернулась успехом: полковник крепко обнимал его за пояс правой рукой, от пальцев которой тело и драло волнами боли.
Из-за пелены Хакс даже не сразу расслышал глухую вибрацию. Инстинкты голосили, что нужно бежать – бежать, пока у него есть силы бежать, – но разум ставил на этом плане жирный крест.
Фетч протолкнул виброиглу глубже, и рыжеволосый капитан обмяк в его крепкой хватке, тяжело и судорожно втягивая воздух, до побелевших костяшек сжимая пальцы на подлокотниках кресла.
Сцена расфокусировалась до смешанных цветовых бликов, но очень быстро вновь прояснилась. Ничего не изменилось, кроме того, что по подбородку у Хакса струилась кровь, лицо стало белее снега, а рыжие волосы потемнели и прилипли к вискам. Фетч утыкался носом ему в затылок, продолжая прижимать к себе правой рукой, вгонявшей иглу в левый бок, и его рыжие глаза были наполнены таким блаженством, какого Кайло Рен, молча наблюдавший за всем этим, никогда не видел в своей жизни.
Черные пальцы плавным круговым движением довели иглу до конца и ткнулись в кожу, вытащив из Хакса прерывистый полувсхлип-полустон. Фетч опустил сверху всю ладонь, чтобы чувствовать низкую вибрацию, продолжавшую исходить от инструмента, полностью погруженного в тело, а Рен даже через воспоминание другого существа ощутил сумасшедший кайф от вида чужих страданий, который ловил полковник.
Кадерус едва ощутимо надавил, и этого оказалось достаточно, чтобы Хакс жалко застонал и впервые с самого начала мертвой хваткой вцепился в мучившую его руку. Фетч осклабился в усмешке и властно загреб пятерней рыжие волосы, чтобы грубо столкнуть его на пол, на колени, и заставить развернуться к себе лицом. А потом память Хакса зачернела провалами: забрак встал над человеком, черные руки расправились с молнией форменных брюк, одна ладонь вновь жестко зарылась в рыжие пряди, и полковник толкнул голову капитана к своему паху.
Не совсем отдавая себе отчета в том, что делает и каков будет результат, Рен потянулся глубже, к тем воспоминаниям, что таились на самых дальних задворках памяти, – к физическим ощущениям и эмоциональному состоянию. Пробить хрупкую стену стоило одного легкого толчка Силы, и в следующее мгновение Кайло глухо захрипел, вцепляясь рукой в бок, а в него хлынула чужая жуткая, рвущая тело на части изнутри боль, всепоглощающий стыд и тошнотворное чувство собственной ничтожности и бессилия. Удовольствие стоявшего над Хаксом-капитаном полковника липло к покрытой испариной коже, а чуть позже ощутилась ноющая, странная боль в горле, которой Кайло никогда не испытывал, – как будто по задней стенке сосредоточенно и размеренно скребли наждаком.
Ощущение чужого члена в собственном рту не было самым желанным опытом на свете, и юноша наполовину испуганно, наполовину с отвращением отшатнулся от воспоминания. То еще мелькнуло на прощание Фетчем, который всё так же за волосы повалил Хакса спиной на стол и рванул пряжку его ремня, а затем угасло, забирая с собой боль и унижение, но оставляя тянущее чувство измотанности и опустошенности.
Напоследок в голове прозвучал не принадлежавший Хаксу шепот:
- Эту вытащишь самостоятельно и вернешь мне лично в руки. Думаю, ты не захочешь объяснять медикам, как так получилось, поэтому полагаюсь на твой быстрый ум, капитан. Хотя... можешь ходить так, пока у неё не кончится заряд.
И Рен наконец распахнул глаза, чтобы обнаружить себя тяжело дышащим и нависающим над Хаксом, который смотрел в ответ непривычно болезненным взглядом.
- Вообще иглы было три, – усмехнулся мужчина, и привычное невозмутимое выражение лица вернулось на свое место. – Две другие он добавил уже после того, как отымел меня в рот. Просто я пожалел твою психику и заодно избавил тебя от зрелища собственных слез. У меня лицо страшное в такие моменты, ты бы не пережил.
Рен открыл было рот, чтобы выдать что-нибудь вроде “я тебе не ребенок”, но вовремя передумал. Он не испытывал удовольствия от чужой боли и досматривать картину совершенно не хотел. Хотя, быть может, оно того стоило одной возможностью проверить, правду ли сказал генерал про слезы.
Рыцарь подумал. Подумал еще. И еще примерно полминуты.
Воспоминание было жутким. Боль являлась неотъемлемой частью Темной Стороны, но юноша всегда воспринимал её как необходимость и подчас верное решение, но не как жгучую потребность. К тому же боль могла быть полезной, могла отрезвлять и очищать мысли от ненужного хлама, как она была полезной и отрезвляла, когда вуки попал в него зарядом из боукастера. Боли ради удовольствия Рен категорически не понимал.
- Насмотрелся плазмовизора на сегодняшний день или таки за продолжением полезешь? – тем временем поинтересовался Хакс и выжидающе приподнял брови.
Кайло Рен ничего не ответил на насмешку – Кайло Рен молча опустился на колени рядом с креслом. Невидимым толчком генерала придвинуло к краю и, сжав его руки за спиной, заставило гибко выгнуть спину.
- Ты что творишь? – зашипел Хакс, хотя попыток вырваться не предпринял. – Отпусти немедленно, корабль не на автопилоте!
Рен же воспринял его непротивление как побуждение к действию, и длинные пальцы тут же принялись ловко разделываться с пуговицами на рубашке.
Хакс не понимал, к чему этот порыв, ровно до тех пор, пока губы рыцаря не накрыли два почти незаметных, светлых, точечных следа на боку над третьим, проткнутым по новой. По телу прошла яркая, заметная и слепому дрожь, и генерал дернул руками, но они не поддались, а горячий и влажный язык заскользил по чувствительной коже.
Хакс запрокинул голову и зажмурился, сдерживая мгновенно ускорившееся дыхание. Эта связь точно ослабляла его; он был крайне неосмотрителен и недальновиден, когда столь страстно желал её. Но как решить эту проблему, он не имел понятия.
Нужно было найти якорь, или его самого утянет на дно... но что делать, когда якоря просто нет в наличии?
Очередное прикосновение губ, жесткий, но не болезненный укус, а затем язык скользнул по свежей ране; тело будто пробило электричеством, и Хакс приглушенно застонал, роняя голову на грудь.
Именно в этот момент он увидел на радаре три мерцающие точки.
Сейчас их связь была близка к тому, чтобы убить обоих.
- Рен, радар! – что было голоса рявкнул Хакс, и не ожидавший такого окрика юноша резко и изумленно отстранился. К счастью, его выучка тут взяла верх над какими бы ни было эмоциями, и рыцарь вскочил на ноги, прилипая глазами к экрану.
Корпус царапнуло одновременно с тем, как по левому борту полыхнуло зеленым. Преследователь тряхнуло так, что генерал едва не впечатался лбом в рычаг по смене режима гиперпривода, но, к счастью, инстинктивно успел вцепиться одной рукой в руль.
Корабль ухнул вниз и вправо: что-то плохо закрепленное в салоне грохнулось на палубу, а Рен устоял на ногах благодаря чуду, не меньше, – Хакс потом вспомнил про Силу, – и прищурился на радар.
- Стрелять умеешь? – как будто между делом поинтересовался генерал.
- Нет, – неохотно, но мгновенно признал Рен.
- А своей Силой выстрел направить можешь?
Кайло нахмурился, и на его лице отобразилось мучительное размышление. Он мог бы попробовать, но корабли не были стабильны, летели на огромной скорости, и контролировать при этом один небольшой заряд... было слишком.
- Могу рискнуть, – наконец решил рыцарь. – Но...
Хакс в ответ лишь закатил глаза.
- Тогда лучше управляй, ты летал на Соколе, справишься, – бросил он и вылетел из кабины пилота.
Застегивать рубашку обратно не было времени.
====== I-xiv. There is no more use in running, this is something I’ve got to face ======
Комментарий к I-xiv. There is no more use in running, this is something I've got to face Это уже третий раз, когда фик должен бы закончиться, но чет ниуспех.
Пишу по-прежнему я, но моя дорогая Rammstein Engel обеспечивает меня суперспасительной полемикой и идеями, а Gray Thistle так усердно работал с ПБ, что неприлично было бы не афишировать его чудесную работу.
зигует левой рукой
Хакс рухнул в кресло стрелка, когда “Преследователь” резко вильнул в сторону. Потребовалось еще несколько ударов сердца, чтобы сообразить, что, где и как расположено. Кажется, в последний раз он стрелял из бортовых пушек, когда был лейтенантом, а на возвращавшийся после тяжелого боя Финализатор напала свежая эскадрилья Сопротивления.
Тогда, помнится, за прицелы попадали те, кто ближе стоял, а позже Сноук устроил им всем выволочку за самоуправство. А еще позже наградил, разово повысил зарплату и взял на примету тех, кто отличился.
Сам Хакс не был в числе тех, кто отличился: он никого не сбил лично, а был занят тем, что организовывал прикрывающий огонь для вылетевших к противнику СИДов. Все хотели выслужиться – и тогдашний лейтенант не являлся исключением – но немногие в молодом возрасте ставили общий интерес выше личных целей.
Наверное, именно поэтому Хакс теперь генерал, а все отличившиеся до сих пор ходят от лейтенантов до майоров.
- Рен, дави в сторону торгового маршрута, – приказал он во встроенное в стену рубки переговорное устройство. – Два прыжка в гиперпространство...
Резкий фонящий звук активированных энергощитов проглотил дальнейшие слова, и Хакс повысил голос:
- Он не выдержит два прыжка, Рен. У нас один шанс.
Щитовое поле, закрывавшее ют, издало болезненный гудящий свист, но выдержало два прямых попадания. В зеленый экран оптприцела удачно попал один из вражеских кораблей, и генерал, уже вдавив по двойным рычагам бластеров, с невероятным облегчением увидел, что это не Икс-крыл.
Попытка перегнать Икс-крыл по глупости и бессмысленности примерно равнялась бы попытке лобовой атаке патрульного СИДа на Финализатор.
Мчавшимися же за ними были какие-то старые звездолеты, судя по конструкции, времен еще конца Старой Республики, но у Хакса не было времени их рассматривать. У него было время только сжимать контроли то на одном, то на другом рычаге, потому что левой рукой он с напряжением поворачивал тугой рычаг, заведовавший положением ионной турели на крыше. Щитовое поле снова загудело, и перед стеклом стрелковой рубки замелькали ярко-белые вспышки столкновения выстрелов с защитной плазмой.
“Преследователь”, который по закону иронии на полном ходу рвался прочь от преследователей, вдруг резко взял вверх, и целая очередь энергозарядов из правого бластера прошла настолько далеко от цели, что можно было наградить их маленький экипаж медалью за самую лучшую координацию действий между пилотом и стрелком.
- Выровняй, – жестко бросил Хакс в микрофон.
- На радаре пять. Семь. Девять. Одиннадцать кораблей. По оси Зет минус пятнадцать-пять-восемь! – откликнулся Рен. – Они готовы к переходу на Перлемиан. Скорее всего, торговый кордон. Если мы нужны сейчас сопротивленцам, а не охотникам за головами, они не станут рисковать чужими жизнями.