- Элизабет,- тихо шептал Генрих,- скажите, кто я для вас? Ответьте себе только на один этот вопрос, и все встанет на свои места. Вы все поймете, начнете новую жизнь, я сделаю вас счастливой.
- Я постараюсь ответить... У меня получится.
Вечер был действительно странным. Он ранил и тут же залечивал раны, затем снова вскрывал их и снова залечивал. И как только ему это удавалось?
***
- Ты знаешь, что в нашем мире Мастерами могут стать только мужчины. Женщины отвечают за совсем другие стороны жизни. Они растят наших детей, обустраивают очаг, выращивают овощи для питания всей нашей расы... Так было всегда. Ты не задумывался, почему?
- Задумывался,- кивнул Себастиан.
- И почему же?
- Очень сложно представить, как мужчина справлялся бы с этим.
- Верно! Женщины всегда занимались своими делами, а мужчины своими. Но значит ли это, что женщины были бы менее талантливы в нашем ремесле? Отнюдь. Но в силу своих особенностей они не смогли бы быть жесткими при собирании судеб. Мы бы растеряли их всех, они чувствительны и ранимы. Не допуская их к сбору полотен, мы бережем их! Но ведь Мастера не только собирают судьбы, они еще и сами порой участвуют в них, проживая человеческие жизни, и очень редко это связано с наказанием. Мастера чаще всего спокойные и уравновешенные, любят порядок во всем и редко нарушают правила.
- Кто тогда такая Энж?
- Ты словно пытаешься достроить конец полотна, не построив начало,- проворчал Хранитель. - Обо всем по порядку. Так, значит, выходит, что миром людей правят мужчины? Ведь именно они представляют собой гениев, творящих добро и зло, гениев, выполняющих свои миссии- ведь Мастер не может быть рожден женщиной! Выходит, что все земные женщины ни в коем случае не Мастера? Они просто люди? Что среди них нет особенных? Но это не так!
- И что это значит?
- Это значит, что у тебя плохая память. И в этом не твоя вина,- Хранитель развел руками. - После путешествий в человеческую жизнь память стирается. Ты располагаешь только теми знаниями о своих путешествиях, которые отложились на твоем подсознании...
- О чем ты говоришь?! Я никогда не путешествовал в Человеческую жизнь!
- Ты сейчас испытываешь отчаянье оттого, что твой разум, который несет в себе информацию о твоем теперешнем существовании, сопротивляется правде, которая пытается прорваться их глубин подсознания. Это чисто человеческая черта, Себастиан! Ты слишком много перенес в свой характер и в свою душу из путешествий. Только у людей есть сила, которая может противостоять правде, у Мастеров ее нет. Ты сейчас пытаешься убедить самого себя в том, что я не прав, ведь иначе придется признать многое из того, что грозит стереть осознание себя одним из нас, а это всегда страшно.
Себастиан молчал, Хранитель продолжил:
- Я вижу, что прав... Ты много раз был в Человеческой жизни, Себастиан. Оттого и влюблен в нее. Но живя там, ты чувствуешь, что твое место здесь, среди нас. Появляясь же здесь, стремишься обратно.
-К акова цель моих путешествий? ... Почему ты мне впервые это рассказываешь? Что за бред?! - вспылил Себастиан.
Хранитель рассмеялся:
- В первый раз? Как ты думаешь, почему я зовусь Хранителем?
- Ты хранишь книгу.
- Главное мое предназначение не в этом. Я храню историю... информацию, которую рассказываю таким путешественникам, как ты. И наш разговор происходит не впервые... Все всегда возвращается на круги своя: Энж начинает слушать рок, ты -видеть книгу во снах, после чего приходишь сюда, желая получить ответы. Это все уже было. Я могу тебе назвать точное количество наших разговоров, но тебе и так сейчас трудно.
- И с какими миссиями я отправлялся в Человеческую жизнь?
Хранитель вздохнул:
- Ты отправлялся туда только с одной миссией... Ответь себе сам на свой вопрос, ведь у тебя уже есть идея по этому поводу. Ответь сам,- Хранитель подождал немного,- Ну же, Себастиан, ты знаешь. О ком всегда полны твои мысли? Всегда, постоянно... Ради кого ты пожертвовал бы всем?
- Энж?!
- Да. Ты всегда должен быть с ней рядом. Ты это чувствуешь, ты знаешь это! Любопытно, как меняешься ты сам, ища ее. Вспомни, как ты не находил себе места, до встречи с ней и как изменились твои планы после того, как ты, наконец, ее встретил... И, таким образом, мы вернулись к началу нашего разговора.
- Значит, Энж тоже рождалась в Человеческой жизни?
- И не раз.
- Почему именно она?
- Она чистая. Она светлая. И как никто другой способна донести эти качества до людей. Она несет добро людям, она способна лечить души, даже жертвуя собой. В этом ее предназначение.
- Но причем здесь Лиам? Зачем нужна вся эта подстава с разбитым полотном? Для чего все это?!
Хранитель подошел к столу и коснулся кончиками пальцев до графина:
- Напиток безразличия заварился. Я сделал покрепче. Тебе налить?
- Да, пожалуйста.
Хранитель исполнил просьбу собеседника и продолжил рассказ только после того, как тот сделал большой глоток из золоченой чашки.
- Как бы ни было грустно, любой из Мастеров, часто живущий человеческой жизнью, изменяется не в лучшую сторону. Чистые души впитывают в себя темноту, отдавая свет, и не могут вернуться в наш мир, не измаравшись. Поэтому каждый раз, после возвращения, они проходят проверку...
- История с Лиамом- всего лишь проверка?
- Да, проверка, способная показать ее человечность, сострадание, способность на любовь и самопожертвование.
- Сострадание и любовь- ее извечные качества... Самопожертвование?
- Да.
- И что она должна сделать для того, чтобы пройти проверку?
-Ты знаешь.
-Ты ведь не хочешь сказать, что... она должна пожертвовать собой? Она должна неправильно составить полотно? Лиам не должен страдать?
- Все это вместе взятое.
- Но как же Лиам и его наказание? Я до прихода к тебе разговаривал с Энж, чернота из ее глаз практически пропала...
- Если бы ты помнил что-то из своих прошлых путешествий, то знал бы, что наказание, назначенное Мастером самому себе (как в случае с Лиамом) все муки, на которые он обрекает сам себя, испытывая угрызения совести... наказанием не являются вовсе. Это решать не Мастеру. Лиам настрадался здесь. Ты бы видел его! Но книга решила сделать все по-умному, как всегда. Лиам не должен страдать, он должен умереть. Он должен обречь сам себя на гибель, будучи человеком, страдающим от несчастной любви, и вернуться сюда, забыв обо всем. Именно так, а не иначе. Мы хотели сперва просто отправить его в человеческую жизнь, без всяких любовных заморочек, чтобы он забылся и вернулся вновь сюда. Ну, ты знаешь... хотя, и не помнишь: каждый Мастер, отправляясь в путешествие, вправе взять с собой определенный багаж знаний, умений, качеств, что-то отсюда. Лиам взял лишь свой голос, и все остальное обменял на возможность страдать от любви. Другого способа его успокоить не нашлось, мы согласились. Хотя понимали, что голос Мастера будет выделять его среди остальных людей, ибо будет неземным.
Себастиан понимал теперь, почему очень часто задумывался над тем, что взял бы с собой, путешествуя в Человеческую жизнь; в нем жили воспоминания прошлых путешествий. Сейчас, после открытия Хранителем правды, он мог поклясться самому себе в том, что сборы происходят не впервые. Не в первый раз он собирается туда, ох, не в первый. Ему любопытно было знать, что он брал с собой в прошлые путешествия, чтобы не забыть в этот раз что-то важное. Хотя он был готов разменять весь свой приготовленный багаж только на одну лишь способность, которая помогла бы ему найти Энж в человеческой жизни...
- Вернувшись сюда, Лиам ничего не будет помнить?
- Ты же не помнишь.
Себастиан мерил комнату шагами не в силах успокоиться.
- Значит, Энж убивает Генриха, составляя полотно?!
- Да. Поэтому исчезает и чернота из ее глаз. Думаю, что в этот раз она не пройдет проверку.
- Потому что не умрет за него?
- Совершенно верно.
- Это... жестоко.
- Ты пойми, Себастиан, что если бы она прошла проверку, если бы ее не испугал черный цвет глаз, если бы она смогла пожертвовать собой ради любви, то это ...
- Так вы же все словно сговорились: убеждали ее не приносить себя в жертву! Вы же всех собак спустили на нее, а она, оказывается, была права! Умница, Энж! Я тоже был не на ее стороне, к сожалению... Хранитель! Я чувствую, что у меня слишком мало времени, которого у нас нет! Пожалуйста, расскажи, что делать? Давай так: первый вариант- Энж не жертвует собой, Генрих умирает, Лиам появляется здесь. Что тогда? Что с ней будет? Она останется жива?
- Она останется жива. Жива..., но только это будет уже не она. Она растеряет остатки себя. И все свое существование, собирая полотна, не будет радоваться, любить, проникаться чувствами, испытывать что-то...
- Она станет словно мертвой?
- Вроде того. Она будет мучиться и винить себя в том, что убила носителя. Она станет вторым Лиамом. Он совершил такую ошибку и может теперь служить отличным примером. Полотно его носительницы стало принимать лишь черные кусочки, и он медленно стал сходить с ума, думая, что убил ее.
Себастиан хлопнул себя ладонью по лбу:
- Точно же! Лиам! Энж любит его, а я всегда забываю об этом.
- Ты забываешь, потому что тебе больно? Или потому что знаешь, что она всегда и всенепременно принадлежала тебе? Ее чувства к Лиаму всего лишь временны. Столько веков служить ей верой и правдой, находить ее, где бы она ни была, а потом понять, что она любит не тебя...
- Этот вопрос ты задаешь мне тоже всегда? - Себастиан не дал Хранителю договорить.
- Нет. Его я задаю впервые. Она...еще никогда не влюблялась так в своего носителя. Хотя всегда выбирала любовь. Впрочем, как и ты- надежду. И оправдания у вас своему выбору всегда одни и те же. - Хранитель усмехнулся. - Но вы - молодцы! У вас здорово получается работать в паре. И я удивлен тому, как быстро вы узнаете друг друга здесь, достаточно лишь поставить ваши полотна рядом.
- А второй вариант: она пройдет проверку. Чернота ее убьет. Что после?
- Ты должен побеспокоиться о том, чтобы она перешла в Человеческую жизнь до того, как чернота разольется в ее глазах.
- Ну, конечно, - всплеснул руками Себастиан, - побеспокоиться! Легко тебе сказать... Как это сделать? Я же ничего не помню о путешествиях, как это происходит, что нужно сделать для этого?
- Я объясню. Достаточно вставить свой кулон в полотно носителя.
- Что дальше будет с ней и со мной?
- Ты отправишься за ней.
Себастиан рассмеялся:
- Ну, естественно, а дальше все по хорошо забытому мной сценарию!
- Верно. Вы снова будете путешествовать, находить друг друга, встречаться, расставаться... Узнавая друг друга интуитивно, всегда, но не задумываться почему. Тебе нужно поторопиться, ее музыка уже приобрела оттенки рока. Она борется сама с собой, ей сложно.
- Я знаю. Но я сделаю по-другому, Хранитель. Она на этот раз отправиться за мной, а не я за ней.
Себастиан замолчал, и Хранитель тоже. Он видел, что молодого Мастера мучает вопрос, который, наконец, был задан:
- Скажи... В своих человеческих жизнях мы были... когда-нибудь влюблены друг в друга? Мы любили так, как любят люди? Мы были счастливы?
Хранитель улыбнулся:
- Впервые слышу от тебя этот вопрос.
- Ответь, прошу.
- Да, были. Ваша любовь была великой, Себастиан. Любовь и надежда! Ваши путешествия и нужны для того, чтобы научить людей замечать любовь и надежду, не проходить мимо них. И вот теперь вы снова стали нужны людям.
Подумав, Себастиан тихо сказал:
- Тогда я готов, Хранитель.
- Отлично!
- Но у меня будут условия.
- Как и у всех, переходящих туда Мастеров...
- И наш разговор еще не закончен, у меня куча вопросов.
Хранитель улыбнулся:
- Вопросы, всегда одни только вопросы. Мастерам проще, не находишь? А вот людям... Сколько бы из них хотело задать вопросы своему Мастеру! Вопросы Мастеру- это было бы единственным их желанием, если бы они знали о нем, - видя, как Себастиан направился к двери, предостерег его,- Ты сейчас под воздействием безразличия, будь осторожен, когда пройдет его действие. Может, выпьешь еще?
- Я не хочу быть безразличным в разговоре с любимой женщиной. Ты мне скажешь, где она?
- Когда найду ее сам.
- Я пошел, - Себастиан вздохнул, взлохматил волосы, обернулся у дверей, посмотрел на книгу и улыбнулся:
- "Все правда и все-ложь. Нет ни того, ни другого", так ведь?
Книга ответила ему синим свечением на каждое слово.
***
Запах роз разбудил Элизабет. Открыв глаза, она увидела на прикроватном столике у своего изголовья огромный букет алых роз, которые кричали ей о своей скорой смерти.
Девушка вскочила с кровати и к своему ужасу увидела на полу еще две вазы, с такими же огромными букетами, но на этот раз с белыми и розовыми цветами.
Это было уже чересчур! Она нагнулась над бутонами и в глубине каждого увидела остатки утренней росы.
Ее сердце сжалось от чувства жалости: как же можно ломать жизни рано утром! Неужели нельзя дать дожить хотя бы до вечера!
Накинув поверх ночной сорочки плед, Элизабет спустилась в гостиную, желая застать там Генриха, чтобы потребовать от него объяснений.
Он, конечно же, был там, и, не замечая ее, упражнялся в фехтовании. Его волосы были растрепаны сильнее обычного, не застегнутая рубашка развевалась плащом при каждом резком выпаде.
Девушка сжалась, зная, что вот-вот услышит его голос после нескольких часов молчания. Это всегда было волнительно.
- Доброе утро, - поздоровалась она с мужем.
Он обернулся, и в его глазах вспыхнули огоньки смеха:
- Любовь моя, сколько можно спать! - Генрих подошел к ней и поцеловал ее руку, как всегда задержав взгляд на родимом пятне.
По коже Элизабет поползли мурашки от тепла его руки, но это не помешало ей пойти в наступление:
- Зачем вы срезали столько роз?
- Хотел вас порадовать! - удивился он.
- Вы огорчили меня!
- Почему же?
- Потому что это сродни убийству! Вам не жаль их? Как можно быть таким безжалостным!
Генрих усмехнулся, поняв, что шпага в его руке как никогда дорисовывает образ убийцы, непонятно почему всегда преследовавший его, и, подойдя к настенному панно, повесил оружие на место.
- Я стараюсь не быть безжалостным к людям, и, видимо, сегодня жалости для цветов не хватило. - В его глазах смех сменился грустью. - Любопытно наблюдать, как цветок начинает сильнее пахнуть, стоит его только срезать. Он торопится жить, чувствуя скорую гибель. А если принять цветок за образ живого, то многие вещи становятся понятными, верно? Становится понятным то, почему порой зверь бросается на охотника, сам лезет под пули, либо бежит от преследователей, хотя знает, что его догонят все равно и убьют. Пытается надышаться, пожить еще хоть немного дольше, но только не стоять и не ждать гибели. Перед неизбежной смертью всегда бывает попытка насладиться жизнью.
- Вы говорите ужасные вещи. К чему все это?
Он улыбнулся загадочной улыбкой:
- Совсем скоро вы вспомните мои слова... Немного терпения.
В его глазах было столько истины, что она ему поверила. Она будет помнить это страшное сравнение, мимолетное упоминание о смерти.
- Я решил устроить сегодня для вас день ваших желаний.
- Моих...что? Как это?
- Просто. Я хочу вас побаловать. И сегодняшний день ко всему располагает, сегодня день ваших желаний, ваших побед и, возможно, моего поражения в чем-то. Сегодня вы можете вить из меня веревки, просить о чем угодно... в рамках разумного, разумеется.
- Я хочу, чтобы все розы, которые срезаны, были отданы садовнику, он их прорастил и посадил снова, - приказала Элизабет, думая, что просит о не возможном.
Генрих щелкнул пальцами:
- Пожалуйста! Так и будет.
- Правда?