В ответ ему посыпались проклятья. Какой-то чумазый малец запустил в фургон булыжником. Камень с глухим стуком отскочил от деревянного борта. Сопровождавшие Морнингера воины взялись орудовать ратовищами, силясь проложить путь сквозь кутерьму. Сие получалось весьма скверно. Средь толпы выискалось с дюжину коренастых молодцев донельзя разбойничьей внешности, кои, не кичась, ввязались в потасовку со стражниками. Какой-то исподволь подкравшийся пузан налег на дощатый бок, норовя опрокинуть карету.
Свите дворянчика удалось совладать с разбушевавшейся чернью, только когда из находившейся подле ворот караулки подтянулось подкрепление. Воины налегли на упиравшуюся толпу, и та внезапно раздалась, точно лопнувшая от непомерного натяжения нить. Дроггу, почудилось, что город попросту выплюнул их, настолько неожиданно они вырвались за пределы стен.
Окрест Нарлаха растекались ряды убогих халуп. Приблизительно через пол лиги слобода обрывалась, переходя в бесконечные поля, среди коих на холмах громоздились обнесенные тыном хутора.
Преодолев никогда не поднимавшийся мост, перекинутый через неглубокий ров с оплывшими краями, фургон въехал на выстланную бревнами дорогу, правда, через пару сотен шагов покрытие исчезло, и повозка запрыгала по рытвинам и ухабам.
В посаде смердело даже похлеще, нежели в приснопамятной Дыре. Здесь прозябало отребье, у коего не хватало ни денег, ни смекалки для того, чтобы обосноваться внутри города. Помимо обожавших помойки ратхов, в предградье обитало немало людей - калек, прокаженных, закоренелых пропойц и скрывавшихся от правосудия лиходеев. Прямо посреди улицы бездвижно распластался какой-то мужик, его одежду торопливо обшаривала парочка крысолюдей. Солдаты Морнингера безучастно прошествовали мимо, городские власти давно забросили попытки навести порядок в слободе, предоставив пригороду возможность жить своей собственной жизнью. Лишь рыжий Кьерн гаркнул на шерстистых пройдох и, те с негодующим сопением убрались прочь.
Подол закончился, они погрузились в безбрежную ниву. Сейчас, за две седмицы до наступления сезона дождей, крестьяне спешно пожинали остатки урожая. Вооруженные серпами и косами земледельцы усердно гнули спины, срезая пучки желтых стеблей. Днесь на поля высыпали все кто мог, бок о бок трудились бородатые мужики и спрятавшие кудри в чепцы женщины, дряхлые старики и совсем крохотные дитяти. Не делалось исключений даже для обремененных девиц. Оставаться на долгие месяцы без хлеба никому не хотелось.
- Гей, орочья морда! - окликнул болдыря рудой карлик.
- Сего тебе, гноме? - после некоторого раздумья отозвался Дрогг.
- Мне тута один кум набаял, что в "Бездонной кружке" давеча видели самого Сверди сына Азгара, - важно сообщил уроженец пещер. - Я ему говорю, мол, врешь ты, а он мне твердит, видел как тебя сейчас, своими собственными глазами. Говорит, я-то врать могу, а глаза-то мои нет. Поспорили с ним на десять желтых драммов. Хотел вот у тебя выведать, Сверди он же того... из ваших... в смысле звероловов. Я шутить не люблю, так что отвечай честно, видал ты в Нарлахе сына Азгара али нет?
- А ты шам подумай, гноме, сто Драконобой мог жабыть в Тарлии? -
- Не играй словами, паскуда, - набычился коротышка. - Говори ясно, шляется по окрестностям Сверди сын Азгара або нет? Коли соврешь, не только шкуру с тебя сдеру, но еще и оскопить не забуду.
- Нет.
- Что нет? - теряя терпение, взревел гном.
- Не шляется.
- Дык, так и я Дварину то же говорил. А он - нет. Дескать, видел Сверди с сыновьями и все тут, - досадливо махнул ручищей Кьерн.
Не желая продолжать разговор, Дрогг отстранился от подгорного грубияна на елико возможно далекое расстояние, кое, в то же время, не давало карлику повода уличить зеленокожего в попытке сбежать.
Мимо проплывали однообразные поля с оседлавшими холмы заимками. Они свернули на юг. Вдалеке забрезжила темная полоска Ашдир-Кфаара, над коей поднимались в небо черные столбики дыма. Тарлийские порубежники беспрерывно жгли громадные костры, дабы сдержать наступление леса, а вместе с ним - и всех обитавших в нем тварей.
Орку чудилось, что они бредут по кругу. Взобравшееся в зенит солнце почало явственно припекать, наводнив жаром тяжелый пропитанный влагой воздух. От палящих лучей спасали лишь время от времени затенявшие светило стаи пузатых облаков, наплывшие с заката и убедительно возвещавшие о скором приходе ливней.
Дверца повозки со скрипом отворилась, и на дорогу кубарем вывалился Фендур. Под звонкий смех сородича карлик распластался на красноватой, похожей на песок земле.
Никто из отряда, включая Кьерна, не стал останавливаться и помогать ему подняться. Посему желтоволосому спустя какое-то время пришлось бегом нагонять ушедших вперед спутников.
- Что, братец, набил тебе Эд оскомину? - глумливо поинтересовался у товарища рыжий.
- Вовсе нет, - отдуваясь, бросил Фендур. - Просто решил ноги размять.
- Энто верно, нечего при здоровом теле сиднем сидеть, - обстоятельно молвил огненнобородый.
- И я так же считаю, - кивнул его собрат. - Но наш приятель комендант, сего явно не разумеет.
- Дык, что с него взять, он ведь всего лишь человек, ни ума, ни силушки, - важно изрек Кьерн.
- Угу, - поддакнул соломенноволосый.
Разговор прервался, и какое-то время подгорные жители шагали молча.
- Вот помнитца лет тридцать назад, когда еще жив был тогдашний сарминхеймский конунг Фандар, - тоном заправского сказителя начал вещать рудой. - Хаживали мы в Дормир, орков, гоблинов да прочую нечисть истреблять. Уж посекли мы их тогда тьму тьмущую. Головы дитятям сапогами давили, баб, аки свиней, потрошили. Кузен мой Брадди
Охальник девчушку орочью, совсем малюсенькую, в пустыне выловил, на костре зажарил и слопал. А наутро у него в животе такие колики начались, что слег он да через пару дней окочурился. Вот тебе наука! У орков-то, оказывается, отрава по жилам течет, что даже огнем праведным не выпаришь.
- Ты бы, братец, потише сие глаголал, - шепотом, кой, впрочем, болдырь прекрасно слышал, одернул заболтавшегося приятеля Фендур. - Говорят, орки за каждого своего десяток убивают. Энтот Дрогг охотник бывалый, подкараулит тебя где-нибудь да глотку перережет. С них, зверобоев, и не такое станется.
- Я ему перережу! - зарычал Кьерн. Судя по легкому шелесту, карлик привычке замахнулся секирой.
- Ну, это мы еще посмотрим, кто кого, - ехидно усмехнулся обладатель золотистой бороды.
Тотчас распалившийся рыжий, взялся кричать о том, что ни один орк никогда не сумел сразить гнома, и что он, Кьерн Ражий, в одиночку истребил целое войско зеленошкурых тварей. Дрогг более не слушал бахвальств подгорного жителя, про себя отметив, что через месяц-другой непременно займется хвастливым карликом. В одном Фендур был прав, орки никогда не прощали убийств соплеменников.
Начало смеркаться. Здесь, на юге ойкумены, ночь наступала неестественно быстро. Высунувший голову из повозки Морнингер повелел сворачивать к ближайшей заимке. К высокому частоколу отряд добрался уже затемно. Их встретил заливистый лай собак. Выбравшись из фургона, юный барон взялся яростно барабанить в запертые на ночь ворота. С другой стороны послышалась отборная брань, коя, впрочем, сразу прекратилась, после того как в дощатом полотнище открылось маленькое оконце и молодой комендант прокричал туда свое имя.
В селении тотчас воцарилась невиданная суматоха. Забегали мужики, заплакали дети, запричитали и заохали женщины. Зажглись десятки факелов. Навстречу важному гостю выскочил сам хозяин заимки - дородный лысый толстяк с кудлатой бородой. Облаченный в одну лишь ночную сорочку владетель хутора настолько подобострастно залебезил перед бароном, что не приходилось сомневаться в том, что пузан замешан в каких-то скверных делишках.
Морнингер как всегда говорил скупо, резко и с изрядной долей высокомерия.
Хозяин препроводил "веледражайших" гостей к особливо предназначенному для проезжих путников дому - слаженной из самана длинной одноэтажной постройке с крытой дерном кровлей. Толстяк с зело важной миной растворил хлипкую дверцу. Из глубин халупы пахнуло гнилью и сыростью.
- Милости прошу внутрь, почтенный государь, - тонкие губы растянулись в затискивающейся улыбочке. - Мои служки вскорости поднесут яства, я их потороплю, уж поверьте. Ежели, что надобно будет, не медлите - тотчас кликните вашего покорного слугу Гарипа Добродела. Коли не я, так кто из моей челяди вас услышит и мигом любую просьбу исполнит.
- Очень надеюсь, что твои слова правдивы, Добродел, - недоверчиво сощурив глаза, молвил дворянчик.
Раскусив суровый норов гостя, толстяк, источая хвалебные словеса и кланяясь в пояс, незаметно попятился и спустя несколько секунд затерялся в окружившей гостей толпе.
Однако долго донимать пришельцев у хуторян не вышло, ибо от незапертого входа послышались голоса. Сызнова забрехали псы. Большинство пейзан споро затрусили к воротам, а те, что остались на месте вытягивали шеи и с любопытством таращили глаза.
Меж раздавшихся створок возник отряд из шести странников. Возглавлял шествие сутулый поджарый старик с клочковатой бородой и кустистыми сползавшими на скрытые за круглыми стекляшками глаза бровями. Человек опирался на изогнутую клюку, от левого плеча отходила толстая палка с покачивающимся на конце узелком. Увитую жидкими седыми кудрями голову накрывал съехавший набок синий колпак. Под легкой накидкой виднелся простой пурпуэн с медными пуговицами. Тощие, будто у курицы, ноги облегали узкие шоссы, переходившие в высокие сапоги. Из оружия старикан имел только маленький ножик, покоившийся в прикрепленных к поясу черных ножнах.
Позади деда бодро семенил навьюченный тюками, аки осел прижимистого купца, гном. Подгорный житель имел каштановую, едва доходившую до верхней части груди бороду. Темный цвет волос выдавал в нем уроженца Миррада - царства карликов, что лежит под Драконьими горами. Бочкоподобную голову коротышки венчал щегольской сиреневый берет с фазаньим пером. Могутный торс облачал расшитый узорами дублет. Короткие ноги прятались в мешковатых портах, а толстые ступни утопали в тяжелых деревянных башмаках. К широкому с золотым тиснением поясу крепились украшенные каменьями ножны, над коими поднималась рукоять кинжала.
Дрогг невольно дернул уголком рта, различив шагавшую следом за миррадцем высокую фигуру. Филлиан Звероборец о чем-то увлеченно беседовал со светловолосым полуэльфом. Красивое лицо рожденного от связи человека с остроухой лесной обитательницей болдыря уродовала заячья губа, встречавшаяся у девяти из десяти представителей оного племени. Из простершегося от тонкого носа провала выглядывали вершинки криво выросших зубов.
- Экий урод... - послышалось снизу бормотание Кьерна.
Тонкое тело полукровки скрадывал длинный следопытский плащ. Над узкими плечами спутника Филлиана виднелись черен одноручного клинка и плечо короткого, в два локтя, лука, с коего отчего-то не была снята тетива. Легко ступали обутые в сработанные из чешуи ящера порушни ноги.
Из-за спин полуэльфа и человека с опаской выглядывал ратх. В отличие от приснопамятного Ризо грызун имел пепельно-серый окрас. Покрытый шерстью доходяга носил длинную до пят накидку из грубой парусины, ушастая голова пряталась под тяжелым капюшоном. Узловатые когтистые пальцы сжимали лоснящееся тело увесистого посоха, кой при случае вполне мог послужить оружием.
Замыкал процессию ярко-зеленый, словно свежая весенняя листва, райзард. Голову полуящера украшала внушительная купа разноцветных перьев. Поблескивающее изумрудными чешуйками туловище защищала бурая кираса из панциря ратты. Жилистая рука стискивала древко булавы с усеянным шипами костяным навершием. К поясу болдыря крепилась плевательная трубка из стебля бомы - произраставшего в болотистых областях Ашдир-Кфаара растения с прочным полым стеблем. Имелся у чешуйчатого полукровки и длинный обсидиановый кинжал, висевший у бедра без всяких ножен.
Вокруг пришедших все с той же напускной угодливостью почал виться Гарип Добродел. Мэтр Тарвион - Дроггу не составило труда сообразить, кем является предводительствовавший явившимся отрядом старик - ловко перенял раболепный тон хозяина, запищав в ответ приторно елейным голоском. Вероятно, тирполисский чародей и владетель заимки еще долго бы осыпали друг друга любезностями, если бы к ним решительным шагом не приблизился барон Морнингер, за ним на цепи понуро волочился грумзард.
- С кем имею честь знаться? - без всякого почтения бросил в лицо колдуну дворянчик.
- Ах! Досточтимый государь, рад встретить вас в этом чудесном местечке! - медоточиво запричитал чародей, однако его маленькие глазки с цепкой холодностью изучали лицо коменданта Нарлаха. - Ронтус Тарвион, дипломированный алхимик, магистр кафедры Материального воплощения первоэлементов Тирполисского университета, кавалер Ордена Ребиса к вашим услугам.
- Сиречь ты - маг? - без обиняков вопросил благородный отрок.
- Никоим образом, нет! - всплеснул руками седовласый мэтр. - Алхимия - не есть магия, алхимия - сугубо тварная область знания...
- Не мели чепухи, колдун, - оборвал старика Морнингер. - Отвечай ясно, куда и зачем ведешь свой отряд? Имеешь ли на то дозволение властей?
- Прошу простить мое вопиющее невежество, но не могу не поинтересоваться, с кем имею честь вести беседу? - совершенно иным, преисполненным стали тоном, осведомился дипломированный алхимик.
- Комендант Нарлаха, барон Эдвард Морнингер, - чванливо задрал острый подбородок юнец.
- Ах, ваше благородие! Я столько слышал о вас и теперича несказанно рад встретить вас лично, - сызнова нацепил маску лживой куртуазности магистр Тирполисского университета. - Вестимо, мы имеем все надлежащие бумаги, печатью самого наместника скрепленные. Эй, Грумо! - окликнул увешанного торбами гнома кавалер Ордена Ребиса. - Предъяви почтенному господину, нашу подорожную и разрешение на охоту.
Услышав последние слова адепта сугубо тварной области знания, Дрогг невольно столкнулся взглядом с Филлианом. Щеки человека вздулись от подкатившего смеха, происходящее мнилось ему крайне забавным. Хотя орку было далеко не так весело, ведь он слыхом не слыхивал ни про какое разрешение, а, следовательно, все его походы в Ашдир-Кфаар являлись противозаконными. А как барон Морнингер обращался с нарушавшими установленные порядки, болдырь помнил отлично. До сих пор перед глазами зеленокожего стоял широкий деревянный помост с крестами, колесами и столбами, на коих под горячими лучами разлагались изуродованные трупы.
Тем временем подозванный Тарвионом карлик выудил из горы котом и вьюков похожий на трубу футляр. Сняв крепившуюся на цепочке крышку, подгорный житель вывалил прямо на землю кипу перетянутых шнурками свитков. Дебелые руки почали деловито копаться в образовавшейся куче.
- Да не соизволит гневаться на мое старческое любопытство веледостойный милорд, - вкрадчиво обратился к юному барону алхимик. - Но мне страсть как хочется разобраться, что за причудливую зверушку вы водите на поводке? - где-то глубоко в голосе магистра кафедры Материального воплощения первоэлементов таилась насмешка. Седовласый мэтр прекрасно ведал, насколько опасны грумзарды и втихомолку потешался над скудоумием таскавшегося с собой подобную тварь рыцаря.
- Это не зверушка, а коварный и вероломный лиходей, совершивший ни один десяток злодеяний супротив Садрийской короны и Его Величества, - выспренне отмолвил дворянчик.
- Но зачем же вы держите под боком такого отвратительного преступника, позвольте поинтересоваться? - с притворным недоумением вопросил милорд Тарвион.
- Сие не вашего ума дело, господин маг, - сухо отрезал отрок.
- Ах, тайны-тайны! Какой загадочной и непредсказуемой они делают нашу жизнь! - патетически возопил кавалер Ордена Ребиса.
- Ваше благородие, извольте лицезреть подорожную. Все как полагается, - пристал к коменданту гном по имени Грумо.
Впрочем, дворянчик удостоил желтый пергамент лишь мимолетным взглядом.
- Милостивые государи, почтенные сеньоры, - перекрывая гомон толпы, зычно заголосил Гарип Добродел. - Милости прошу к столу.