Насмешливо фыркаю.
- Ты что, не согласен?
- Согласен. Только не понимаю, почему тебя это удивляет и напрягает. Так устроена эта углеводородная цивилизация. Ты и сам не прочь присоединиться к ним.
- Всё могло быть совершенно по-другому.
- Что же не стало?
Тима грозит мне пальцем.
- Мизантропище ты старый! Найдём тебе должность начальника крематория.
- Кочегара, - возражаю. - На руководящие посты не гожусь.
Но он совершенно напрасно приписывает мне эти неблаговидные качества. Не далее как вчера, например, я пришёл к странному для себя заключению: в человеке есть одна черта, которая меня реально восхищает и завораживает — это его дерзость. Ради даже простого куража он способен пойти против своей природы и отказаться от уготованного ему блага.
Делюсь своим открытием с Тимохой — мы же собутыльники всё-таки. Он, конечно, начинает спорить. Сыплет чуть ли не Гегелем. Говорит про полёты к звёздам, про 5-ый «айфон».
- Да брось ты, - хлопаю его ласково по плечу. - Ничего гениальней колеса человеку всё равно уже не придумать. А полетим к другим галактикам, так, пожалуй, ещё и в стенку врежемся.
- Какую стенку? - недоумевает Тимофей.
- Кирпичную. Обклеенную фотообоями под звёздное небо.
- То есть ты, вот так запросто, в двадцать первом веке, серьёзно считаешь нашу Вселенную иллюзией?
- Не Вселенную, а твоё узколобое представление о ней.
Он продолжает упорствовать. Обзывается обидными словами и клеит на меня ярлычки.
- Ты плавал когда-нибудь в подсолнечном масле? - спрашиваю его.
- Чего?
- За победу раздают невест.
Передо мной — дорога, вымощенная красной галькой, уходящая за горизонт. Сзади — Элем, будто дышащий мне в спину. Пробую бежать, чего никогда не делал раньше. Ноги проваливаются сквозь твёрдое покрытие, неожиданно ставшее жидким. Я лечу в глубину образовавшегося под ногами колодца. Хочется закричать, но бесполезность этого действия останавливает меня.
Сегодня мне обязательно нужно увидеть Цветочницу. Я всегда встречаюсь с ней, кода чувствую, что не достаёт силы находиться здесь. Или накатывается меланхолия.
Она замечает меня издалека. Призывно машет руками. Подхожу к ней, беру её ладони в свои. Мы слегка соприкасаемся телами. Улыбаюсь, глядя ей в глаза. Она отвечает мне тем же.
- Ты свободна сегодня?
- Для тебя я всегда свободна.
- Есть кому присмотреть за твоим лотком?
- Конечно.
Мой последний вопрос из разряда риторических. Её многочисленные друзья, с которыми она не устает меня знакомить, и которых я тут же почему-то забываю, всегда на подхвате. Есть среди них и откровенные оборванцы, и деловые люди, и опереточные «мачо», и супермены голливудского типа. Будь у Алины такие знакомства, я бы, пожалуй, приревновал. Но здесь ревность кажется чем-то противоестественным.
К тому же, мы с Цветочницей и не любовники вовсе. Сексуальные отношения у нас случились лишь однажды: в самый первый день моего посещения Элема. Я появился там в образе примитивного неофита. Не помню, по чьей инициативе, но мы совершили этот интимный акт прямо возле её лотка под одобрительные возгласы зевак, и с тех пор даже не пытались повторить. Материализовавшись, мои эротические фантазии превратились в абсурд, не содержащий никакой привлекательности, который раз и навсегда следовало выкинуть из головы и прочих частей тела.
Алина почувствовала произошедшие во мне изменения немедленно.
- У тебя есть другая женщина, - заявила она.
- С чего ты взяла?
- В твоих объятьях я ощущаю себя тренажёром.
- Это всё проклятая работа, - попытался отбрехаться я. - Усталость.
Ну, не рассказываться же ей про Цветочницу. Я, кстати, так и не определился для себя, считать ли мои приключения с ней изменой.
Смешно, но после того «первого и последнего раза» я ждал, что меня вызовут на какое-нибудь «комсомольское собрание» за аморалку. Не вызвали и даже в местной газете не пропечатали.
Я не знаю, красива ли Цветочница, но мне хочется думать, что да. Красота её имеет ускользающие от восприятия контуры и никак не соотносится с внешностью. И вообще я не уверен, что она женщина. Или даже человек. Поэтому назвать наши отношению романом и, тем более, любовью не поворачивается язык. Я нуждаюсь в ней — вот и вся недолга. И мне кажется, что это взаимно.
Чтобы хоть кто-нибудь покупал у неё цветы, я никогда не видел, но они всегда имеются у неё в ассортименте и изобилии.
- Куда пойдём сегодня? - спрашивает она.
- Не знаю. Мне просто хочется побыть с тобой. У тебя есть предпочтения?
- Давай посмотрим, как идёт строительство бассейна, - предлагает она.
Проворный какой наш мэр! Именно за это его и переизбирают на должность уже в четвёртый раз.
- Отличная идея!
Мы садимся в вагон монорельса и катим, взирая на прохожих с высоты эстакады. Жизнь мегаполиса проносится мимо нас в красочных картинках.
Авария на перекрестке с участием труппы заезжего цирка. Клоуны выясняют отношения с водителем такси, трёхметровым мутантом, которого они считают виноватым. Погоня своры полицейских за мелким воришкой, укравшим велосипед. Со свистками и стрельбой. На Проспекте проходит парад городского гусарского гарнизона. Женщины наблюдают за зрелищем в неимоверном количестве и ещё большем качестве: разодеты они в самые лучшие наряды всех времён и народов.
На Площадь Любви упал розовый метеорит. В целлофановой обёртке. Многочисленные ловкачи уже растаскивают его на куски, орудуя, кто зубилом, кто болгаркой. Увозят отколотые блестящие кристаллы на тачках и грузовиках.
- Наверное, хорошее из него можно сделать ожерелье, - мечтательно сообщает Цветочница.
Бросаюсь, было, из вагона, чтобы присоединиться к мародёрам, но она останавливает меня:
- Зачем? Ты напишешь заявку, и тебе пришлют этого добра на дом, сколько угодно.
Она права. Где в Элеме мой дом, я не имею ни малейшего представления, но что пришлют — можно не сомневаться.
Высаживаемся на пустыре, огороженном забором, за которым видны высоченные краны и прочая техника. Поднимается пыль от котлована. Через ворота то и дело проезжают грузовики со стройматериалами, направляемые рабочим в оранжевой майке с флажками.
На нас смотрят приветливо, но в гиды не напрашиваются. Мы, держась за руки, гуляем по стройке, уворачиваясь от тачек и автокаров.
- Ты будешь принимать участие в заплывах? - смеясь, спрашивает она.
- Зачем? У меня есть невеста, - смеюсь в ответ.
Мелькает странная мысль о том, знает ли она о существовании Алины.
- Тебе нужна серьёзная девушка. С нормальной профессией и приличной родословной. А не такая подделка, как я.
- Не говори глупостей.
В этот момент на нас выливается тачка бетонного раствора — рабочий не успевает затормозить. Сыпятся извинения. Предлагается помощь. Мы смеёмся, безрезультатно стряхивая раствор с одежды руками. Суровый прораб отчитывает виновного, а потом сопровождает нас в душ — привести себя в порядок. Нам дают какую-то робу переодеться взамен пришедшей в негодность одежды.
Краем глаза я смотрю на неё, стоящую в соседней кабинке, будто провоцирую себя и проверяю на стойкость к соблазнам женского тела. Она замечает мой взгляд и высовывает язык. На том всё и заканчивается, и я облегчённо вздыхаю.
На выходе со стройки нас встречает Фальк.
- Что ты собираешься делать со своим новым открытием? - спрашивает он, не поздоровавшись.
В его интонациях сквозит не раздражение, как может показаться на первый взгляд, а лишь любопытство и едва заметная обеспокоенность. Надо понимать, говорит он об «Учреждении №322».
- Не знаю. Что-нибудь посоветуешь?
- Только одно. Не спеши.
С Цветочницей они перекидываются каким-то странным взглядом: как два старых друга, не желающих афишировать своё знакомство. Или как сообщники.
Дома меня ожидает очередной сюрприз. Вернее, на лестничной площадке. Прилично одетый человек в плаще и старомодной нелепой шляпе.
- Я звонил вам неоднократно, но вы не берёте трубку.
- Не имею привычки отвечать на незнакомые номера. Людей на Земле много, а я — один. И жизнь у меня одна.
Он силится понять, шучу ли я. Я занят примерно тем же самым.
- И вы, посовещавшись с начальством, решили меня подкараулить в подъезде.
- Ну, не в трамвае же с вами знакомиться, - натянуто улыбается он. - А насчёт начальства — вы в точку! Сразу виден намётанный глаз.
- Так чем могу быть обязан?
Человек оглядывается по сторонам, как бы спрашивая: здесь что ли будем продолжать беседу? Но у меня нет планов приглашать в квартиру кого бы то ни было и, тем более, незнакомца. Это всё ещё моя крепость.
По моей молчаливой инициативе мы спускаемся по лестнице вниз и падаем в маленьком кафе через дом от моего. Заказываем что-то незначительное, не претендующее на полноценный приём пищи.
- Буду с вами предельно откровенен, - говорит он, протягивая визитку.
Читаю на ней лишь имя: Виталий. Остальное меня на данный момент не интересует.
- Я представляю одну очень уважаемую фирму, заинтересованную в ваших талантах. Мы в курсе ваших временных неурядиц и готовы протянуть руку помощи.
- Не эта ли «уважаемая фирма» рылась у меня в шкафах пару дней назад?
Кажется, я застаю его врасплох этим интуитивным пассажем. Либо его испуг связан с тем, что он просто не понимает, о чём идёт речь.
- Мы бы никогда себе не позволили такого, - наконец произносит он.
- Ну, раз не вы, значит, кому-то ещё я стал вдруг интересен. Поразительное совпадение.
Виталий понимает это буквально: как намёк на взлетевшую цену вопроса.
- Мы за компенсацией не постоим, - горячо заверяет он, приложив обе руки к груди.
Считаю своим долгом кое-что пояснить:
- Если вы наводили обо мне справки, то должны были выяснить, что никаких материалов касательно проекта у меня нет и не может быть в принципе. Всё осталось там. И ещё: я давал подписку о неразглашении сути проекта в течение двух лет после завершения работы. Мне уголовная статья светит, если поступлю неосмотрительно.
Он снова смущается, но не надолго.
- Ах, вы про это! Нам не нужна ваша модель. Нам нужны вы.
Теперь моя очередь делать удивлённое лицо.
- Я?
- Модель, она сегодня одна, завтра — другая. Но ваши способности, они всегда при вас.
- Мои способности?
Мы смотрим друг на друга в упор, словно играем в старую детскую игру: кто первый мигнёт. Имеет ли он в виду тот способ, с помощью которого родилась последняя версия модели? А если да, то откуда кто-то, кроме меня, может это знать? Чепуха!
- Объяснитесь.
Виталий пожимает плечами.
- Что тут объяснять? Человек человеку рознь. Вы забраковали модель, за которую в любой другой фирме вам была бы обеспечена безбедная старость. Что тогда остаётся предполагать насчет её альтернативы... Простите, насчёт ваших новых идей.
Жучки что ли у них там понатыканы? Не исключено. Или человек свой имелся. Уж не Людочка ли? Или, может, Вадим?
- Вы не допускаете, что я блефовал?
- Вряд ли. Смысла никакого совершенно. И не в вашем характере.
Делаю солидную паузу, но больше для Виталия, чем для себя.
- Так что там за условия?
Виталий оживляется. Впрочем, весьма наигранно.
- Мы предлагаем переехать в Мюнхен. Отдельный дом, охрана, обслуга, персональный транспорт. Зарплата и прочие вознаграждения — вы таких цифр не видели, поверьте. Хватит и вам, и вашим бедным родственникам. Со всеми возможными гарантиями.
- Ну, а делать-то что?
- Это пока секрет.
Виталий доволен собой. У него на крючке — крупная рыба, как он считает. А я действительно не понимаю ни их целей, ни способа моего участия в их достижении. И Мюнхен меня совсем не привлекает.
- Тогда и моё решение останется для вас пока секретом.
- Вам нужно время подумать? - уточняет он, уловив двусмысленность моей последней фразы.
- Вроде того. А то ещё вдруг ваши конкуренты что-то более внятное предложат.
Виталий криво усмехается.
- Не дразните нас. Мы очень, очень солидная фирма.
«Учреждению №322» больше не нужны ни солдат, ни шлагбаум. Это отрытие приводит меня к выводу о том, что они здесь существовали специально для меня. Абсурдно, но логично. С другой стороны, девушка на месте. И шоколадка у меня наготове.
Она расплывается в улыбке при виде угощения и отрывается от чтива. Смелею до того, что решаюсь проверить одну гениальную догадку.
- Скажите, у вас есть каталог всех спящих?
- Простите?
- Картотека?
Она растерянно протягивает мне пухлый потрёпанный журнал, найдя его к собственному удивлению в столе.
- Вы имеете в виду это?
Открываю наугад где-то на середине. Ну, так и есть. Какой я молодец! Перспектива прочесывания всех коридоров «учреждения» меня не прельщает.
- Вы — настоящее золото! - говорю девушке комплимент, от которого она тут же поправляет прическу.
Теперь действую более осмысленно. Открываю список на букву «С»: Смолякова Алина. Место «двести двенадцать», третий ярус, корпус «шесть».
- Спасибо. Эта книжица всегда здесь?
- Да, наверное.
Испытывая нетерпение, более мне несвойственное, бегу на третий этаж. Ярус он у них, видите ли. Но нужно отдать Учреждению должное: порядок здесь полный. Номера и фамилии — всё в идеальном соответствии.
Моя Алина лежит на спине, слегка склонив голову на бок. Руки сложены на груди. Я вижу её дыхание. И даже, кажется, парящие над ней эмоции. В этот момент я вдруг очень отчетливо понимаю, что люблю её, и что это моё чувство к ней никогда не принесёт нам счастья. Потому что оно не человеческое. Мне не нужно обладать ей и иметь от неё что-то для себя. Пусть и она сама, и всё, что у неё есть, достанется ей одной. Но так думаю я, и её это вряд ли устроит.
Я прикасаюсь к ней, ощущая тепло и жизнь. Её глаза раскрываются. Она смотрит на меня. В её взгляде нет ни сонливости, ни удивления.
- Привет! - говорю ей первую банальность. - Как поживаешь?
Она делает попытку подняться на кровати. Помогаю ей. Она садится и осматривается по сторонам.
- Где я?
- Во сне.
Она смотрит на свои руки, будто видит их впервые.
- Как всё реально!
- Не заморачивайся деталями. А то проснёшься.
Как будто я специалист какой-то.
- Всё ещё сердишься на меня?
- Нет. Сильно скучаю.
- А чего не звонишь?
- Ну вот ещё! ТЫ мне должен позвонить.
- Условности.
Окружающая действительность продолжает её отвлекать.
- Хочешь пройтись?
- Да.
Только сейчас она замечает бесконечные ряды кроватей.
- Что это?
- Склад моих привязанностей, как я понимаю. Хотя, не уверен в этом до конца.
- Загадки какие-то.
Что есть, то есть.
- Отложим отгадывание их на потом.
Я делаю то, что делать в Элеме обычно не люблю: перемещаюсь в желаемую точку пространства, зацепив её взглядом. Предпочитаю гулять «по-человечески», ногами или на транспорте. Но сейчас не тот случай. Нет необходимости вести её по этому склепу. В три-четыре приёма мы оказываемся на улице.
У меня нет плана. Я действую наощупь. Экспериментирую. Не даю ей подолгу застывать взглядом на одном предмете. Поворачиваю её голову рукой.
- Как называется это место?
- Элем.
- Это город?
- Ну да.
- А он где?
Понимаю её вопрос. Я сам когда-то безуспешно искал его на карте.
- На другой планете, - сочиняю вдруг очередную небылицу.
- Почему мы здесь?
- Просто хотел показать тебе.
- Это важно?
- Для меня — да.