Улыбнись мне в ответ, Саске.
Улыбнись.
***
Тоби и белый ублюдок, от которого несет смрадом и требухой, наклоняются ближе. Наруто сжимает зубы и шагает вперед, и говорит, и просит подождать. Просит их, но на деле — лишь Саске прислушивается к его словам.
Ты слушаешь, Саске?
В этом месте тоже нет ветра, и хрустальные капли воды капают с каменных холодных стен. В их негромком перезвоне единственное, что по настоящему важно, затихает и сглаживается.
Не слыша сердца, нельзя сказать, что жив. Ты жив, Саске? Мы с тобой — живы?
- Подожди, — срывается с тонких губ. В черной беззвездной ночи серая пелена скрывает эмоции.
Ты знал, что твои глаза похожи на небо, Саске? Темное, холодное, бесконечно далекое, бесконечно одинокое небо. Дай мне дотянуться.
Позволь.
Говорят, в битве двух первоклассных шиноби они мгновенно читают мысли друг друга при столкновении их кулаков. Говорят, они могут заглянуть друг другу в душу и понять, что чувствовал тот, чьи кости трещали, а глаза молили о прощении.
Я простил тебя, Саске. Простил.
- Скажи, — вырывается хрипло — как стон, как последняя клятва, — смог ли ты заглянуть мне в душу? Понять, что я чувствовал?
Ответь.
- Ты увидел, что случится, если мы сразимся вновь?
Ответь же!..
Вот он я — перед тобой. Неужели ты так и не понял?.. Неужели ненависть и боль так сильны в твоей душе — так же сильны, как я смог услышать? Неужели ты не слышишь, неужели не чувствуешь — вот он я. Бери. Уничтожай. Разрушь. Насыться.
Убей меня, Саске. Мне нет жизни в твоей тьме.
- Мы погибнем вместе.
Здесь сталь и копоть, и кровь покрывает каждый метр прожженной земли, а вода под ногами — алые крылья погибших синехвостых птиц. Наши птицы счастья погибли здесь, Саске.
Ты сам их убил.
- Я возьму на себя бремя твоей ненависти…
Я справлюсь. Я смогу. Ты просто услышь.
- И мы умрем вместе.
Я обещаю.
Что еще мне сделать? Что еще положить к твоим ногам, как еще мне вывернуть душу, что еще отдать? Бери, бери… Я твой. Возьми все, что есть — весь свет, всю силу, всю радость, все надежды, разрушь все мечты, уничтожь меня — но живи. Будь собой.
- Потому что я — твой друг.
Ты не друг мне. Ты все — все, что есть, что было и будет. Ты часть жизни, ты суть, ты смысл, ты опора, ты светоч в ночи, ты — мой свет. Погрязший во тьме, запутавшийся, одинокий. Я здесь. Посмотри. Улыбнись для меня.
- Если сложится так, что мы оба погибнем, — говорит Наруто и ерошит рукой спутавшиеся, пропахшие гарью волосы, — больше не станет ни Учиха, ни джинчурики или кого-то еще… Исчезнет твое бремя. И мы сможем понять друг друга в следующей жизни!
Перестук капель отражается от пропитанных кровью стен и стремится вверх, ввысь. В бескрайнюю небесную синь.
***
Что-то чувствуется в груди. Неясная тяга — горячая, тяжелая, словно бремя тысяч прожитых лет. Словно чья-то потерянная связь. Наруто не может понять, в чем дело, но чувствует — это связано с Саске.
Это ли не ирония — в конечном итоге все и всегда связано с Саске.
Он отправляется на остров в Стране Молний и, встречая там свою тень — того, кем мог бы стать, того, кто не боится признать — обида гложет внутри, — он думает о Саске. Тот посмеялся бы и сказал — вот видишь. Все они, кто в Конохе, — такие.
Смотря в глаза матери, дотрагиваясь до ее нежной кожи и видя перед глазами уродливые рваные раны, он думает о Саске. Что бы он сказал про его маму — его прекрасную, воинственную, погибшую мать?
Обещая поверженному лису спасти его от ненависти, он думает о Саске. Тот нашел бы язык с Девятихвостым Демоном — ведь ненависть, сжигающая их, безумно похожа. Иногда Наруто кажется, что его не хватит на них обоих и на весь мир. Но потом он отбрасывает глупые мысли. Ведь это его путь.
Когда Итачи просит позаботиться о Саске, у Наруто получается выдать залихватскую фразу. Большое достижение — улыбаться, когда внутри все кричит и бьется в судорогах сжигающей Саске ненависти. На какое-то мгновение Наруто кажется, что он и впрямь чувствует его боль.
Клоны разбегаются в разные стороны — тысячи клонов и тысячи мест. И всюду боль, кровь, смерть. Сталь лязгает о сталь, на прозрачной глади лезвий застывшая кровь кажется ржавым полем свежей гречихи, и люди Альянса гибнут сотнями.
Неисчисляемыми тысячами тысяч.
Где ты, Саске?.. Где же ты…
***
Мадара и Обито.
Да, сука-жизнь, это очень смешно.
Наруто смотрит на окруживших его Хвостатых и чувствует лишь невыносимую усталость. И даже наконец обретенная, почти долгожданная дружба с Курамой не в силах ее побороть. Просто — еще один камень с плеч. Просто — ненависти в мире стало чуть меньше. Но главный груз все так же давит грудь, мешая вдохнуть.
Среди бесчисленных сражений — механических, рефлекторных, запутавшихся в вязкой трясине тумана, — Наруто неожиданно просыпается от невыносимой, невероятной боли в груди. И от отчаяния, и надежды, и обиды — такой невозможной, что нечем дышать.
И распирающее, впервые мелькнувшее счастье душит сильнее всего.
Ты встретил Итачи, да, Саске?..
***
Десятихвостый.
Еще смешнее, правда?..
***
В сером кружеве пыли кровь Неджи кажется темной кляксой пролитых на бумагу чернил.
Ты знаешь, Саске…
Жизнь шиноби — дуновение от крыльев порхающей бабочки. Сожги тонкую вязь узоров — и ветер стихнет.
Ты ведь умеешь сжигать?..
***
Наруто чувствует их чакру до того, как силы окончательно исчезают. Первый, Второй, Третий, отец.
Они спешат как могут и где-то в глубине души Наруто знает, что они успеют. Верит в них.
И Саске… Саске тоже спешит.
***
Здравствуй, Саске.
Я рад, что ты пришел.
- Команда номер семь снова в сборе! — восклицает Наруто и кулак стукается о ладонь с глухим лживым звуком.
Это ложь, Саске.
Тебя нет с нами.
***
Присмотрись, Саске…
Знаешь…
Рычит Акамару, и черные жуки Шино витают тысячами жалящих крупинок. Кричит Ино, и Чоджи превращается в огромную смертоносную махину. Хината ступает погибшему брату след в след, и только Шикамару замечает: это не экзамен на чунина. Это. Война.
А Десятихвостый пылает черным огнем проклятых глаз.
Это война, Саске.
Мы дети наших отцов, отчаянное поколение, верящее, что беда минует и обойдет стороной. Счастливые, улыбающиеся, пылающие верой и надеждой.
Присмотрись.
Ты чувствуешь бездну? Она ждет.
Не ходи туда, Саске.
Останься со мной.
***
Джинчурики Десятихвостого, Обито, Учиха Мадара, воскрешенные Каге.
Честно говоря, Наруто уже запутался во всех этих поворотах, которые отчебучивает жизнь, поэтому собирается поступить так же, как делал всегда: пойти и набить всем морду. А разбираться как-нибудь потом. Если это потом вообще когда-нибудь настанет.
- Успокойся! — голос Саске разрывает нетерпение и странным образом не успокаивает. Горячит и раздражает, и огромный бушующий ураган чакры внутри мгновенно сужается в смертоносную огненную воронку. Дай ей волю — и она сметет все на своем пути.
- Следи за боем! — говорит Саске, и Наруто следит. А руки дрожат от предвкушения и готовности мгновенно сорваться вперед.
- Не суетись, Наруто, — говорит Саске, и Наруто ждет. — Не беспокойся за них, а просто наблюдай и анализируй их бой.
Вихрь внутри качается огненным водоворотом, и все ближе друг к другу пламенеющие потоки. Все сильнее напряжение.
Наруто ждет.
Ты чувствуешь, Саске?
Потому что я чувствую, как пламя у тебя внутри закручивает пришлый ледяной смерч.
***
Ты чувствуешь это?
Скажи мне, Саске, ответь! Мне важно знать.
Как сливается чакра, как бывшие незыблемыми границы распадаются пеплом на стылом ветру, как стираются грани, как ветер ревет, подхватывая сияющее антрацитовой мглой пламя, как сердце стучит, копируя чужие тона, как бьется в унисон…
И кажется, что воздух один на двоих — врывается в легкие и пахнет мечтой.
Ты чувствуешь это?
Сливаются лица, гибнут люди. Чакра Обито давит сотнями молотов на плечи — тяжелая, мутная, душащая. И люди должны быть важны, но на деле — ничто не важно. Ты рядом, Саске.
И губы разъезжаются в безудержной, счастливой улыбке.
***
В ночной тишине гремит звон тысяч кунаев, и крики сотен людей почти заглушают гудение собранной в огромные шары чакры. И распускаются на узловатом дереве гигантские мясистые цветы.
Ты знаешь, Саске…
У Учихи Обито совершенно нет вкуса.
***
Всюду лица — скукоженные, искореженные, с выпитой до дна чакрой и пустыми мертвыми глазами. Тысячи мертвых лиц.