Однако журналистка не отставала. Обещала заплатить. В итоге Попришкин согласился подумать, и они расстались, обменявшись визитками.
А вот гарнитура помалкивала. И Валере оставалось лишь гадать, что еще уготовят ему светлые умы из фонда Джорджа М. Стофеля. Наверное, предположил Попришкин, отправят в реалити-шоу «Казарма-3», участвовать в котором не брезговали даже люди известные. Побывать там успел и популярный телеведущий, и топовый блоггер, известный своими разоблачениями, и парочка народных артистов, и конечно (ну куда без него!) стареющий, но по-прежнему крикливый лидер одной из парламентских фракций.
Однако гарнитура хранила загадочное молчание. А потом пришел понедельник. И Попришкин на собственном опыте узнал, что бремя славы — не всегда приятная ноша.
В обеденный перерыв он, и думать не думая о плохом, направился к той же кафешке, где в пятницу его подловила парочка журналистов. А когда до входа осталось меньше пяти шагов, путь Валере преградил амбал в кожаной куртке, с трудом сходящейся на широченном плечистом туловище. Выбритая под ноль голова, цепочка на шее и маленькие злобные глазки под низким лбом — угадать род занятий амбала не составляло труда.
О том, чтобы сопротивляться этому монстру, бывшему на голову выше Попришкина и вдвое его шире, не могло быть и речи. Куда там! Валера струхнул и инстинктивно попятился, уже стоило амбалу оказаться в поле его зрения. Только и оставалось надеяться, что встреча эта случайна, и никакого дела у амбала конкретно к Попришкину нет.
Надежда эта не оправдалась.
— Слышь, мужик, — вполголоса обратился к Валере амбал, сцапав его за плечо, а со стороны могло показаться, что вроде приобнял, — отойдем ненадолго. Тут с тобой один уважаемый человек пообщаться хочет.
— Ну… раз ненадолго, — только и смог пролепетать в ответ Попришкин, — тогда… ладно.
А пока шел в сопровождении, вернее, под конвоем амбала, успел прошептать, вспомнив о заветной гарнитуре: «Минин-Котовский, ёпрст… или кто там сейчас на связи… на-по-мощь!»
— Молись-молись, если хочешь, — так истолковал его шепот амбал, — всяко лишним не будет.
Отойти им и впрямь пришлось недалеко. Всего в полсотни метров от кафе ждал джип. Черный, как катафалк. И со стеклами, тонированными настолько основательно, что заглядывать в них все равно, что смотреться в зеркало. Нечего и думать, чтобы увидеть происходящее внутри.
Отворив одну дверей джипа, амбал втолкнул Попришкина внутрь. А сам зашел с другой стороны и устроился на сиденье спереди. Исполняя, не иначе, еще и роль водителя.
На заднем сиденье, куда Валеру чуть ли не швырнули аки куль с мукой, обнаружился еще один пассажир. Хотя пассажир ли? Уж очень уверенно он выглядел, слишком ровно сидел и взглядом смотрел… хозяйским, иначе не скажешь.
Среднего роста, средних лет, вполне еще крепкого телосложения и с аккуратной бородкой, облачен человек был в костюм, вроде похожий на классический, но для повседневного выглядел слишком нарядным. Слишком дорогим.
— Я привел его, шеф, — доложил амбал.
— Вижу, — человек на заднем сиденье небрежно бросил, точно отмахнулся, — так значит это ты подбиваешь клинья к моей Мартине.
Последняя фраза адресовалась Попришкину. Причем хозяин джипа не спрашивал, а, скорее, констатировал факт.
«Ну блин! — сообразил Валера со смесью испуга и досады, — так у этой стервы еще и был кто-то? Да из крутых, похоже. Ну молодцы в этом фонде, ничего не скажешь. Подставили так подставили!»
А вслух отвечал с испуганной торопливостью:
— Да что вы! Да у нас ничего не было. Да мы вообще незнакомы… почти!
— Да ну, — хмыкнул хозяин джипа, — а это тогда что?
Вопрос свой он подкрепил свежим номером какого-то глянцевого журнальчика. Буквально подсунул его под нос Валеры. Открыв ровно на той странице, где было опубликовано его эксклюзивное интервью.
— Это ты как объяснишь? За базар не отвечаешь? Или мне втираешь щас?
— Ну нет же, — Попришкин почти взмолился, — не в том дело. Понимаете… это просто так задумано было. Типа сделки. Мне нужно было прославиться… а Мартине о себе напомнить. Ну мы и договорились. Помочь друг другу. Вот и помогли. Сделка, понимаете? Ты мне — я тебе. Бизнес.
Хозяин джипа и амбал переглянулись.
— Ты че-нибудь понял? — спросил первый у второго.
— Ну, — амбал кивнул, — так он типа из этих… как их. Эскорт-услуг!
И ухмыльнулся, радостный и гордый от осознания своей сообразительности.
— Жигало, — тоном откровенно брезгливым заключил хозяин джипа, точно сплюнул.
— Ничего не было! — уже в отчаянии выкрикнул Попришкин, — у нас с ней…
— А нам пополам, — перебил хозяин джипа, — ты лучше скажи, жигало, под кем ходишь. Тогда и решим, что с тобой делать.
Совершенно растерявшемуся от такой постановки вопроса Валере только и оставалось, что мысленно клясть злополучный фонд.
Ответа амбал и его хозяин так и не дождались. Внезапно их внимание привлек стук. По стеклу дверцы.
— Кого это там принесло? — проворчал хозяин джипа.
Амбал нажал на одну из кнопок приборной панели. Одно из тонированных стекол опустилось, и в салон заглянул молодой человек: щуплый, черноволосый, кучерявый и в очках.
— Ас-саляму алейкум… здравствуйте, — произнес он негромким голосом. Внешность и характерный акцент вкупе с приветствием выдавали в незнакомце выходца с Северного Кавказа. Не то из Чечни, не то из Дагестана или Ингушетии. Попришкин в вопросе не разбирался и точнее сказать бы не смог.
— Чего тебе? — вопрошал хозяин джипа недружелюбно.
— Ну… слышал я, здесь человека хорошего обижают, — пояснил чернявый голосом, преисполненным грусти как будто за всех хороших людей, хоть раз обиженных в этом мире, — ведь это нехорошо, когда добрых людей обижают. Особенно вдвоем на одного.
— А ты вообще кто такой? — насупился амбал, — валил бы отсюда…
— Умаром Амирхаттабовым меня звать, — вежливо отвечал чернявый, — зря вы хорошего человека обижаете…
Похоже, только имени с фамилией и не хватало для полного впечатления.
— Слышь ты… Умар-Амир… как там тебя, — хозяин джипа еще пытался сохранять нахрап, но уже с трудом, — этот что — дружок твой, что ли?
На последних словах он ткнул пальцем в сторону Попришкина.
— А пусть бы и так, — голос Умара прозвучал уже заметно тверже, — нехорошо это…
— Ну блин! — вырвалось недовольное изо рта амбала. Заметно обескураженным выглядел теперь и его хозяин. Обескураженным и… неужели, испуганным?
— Слышь ты, Амирхаттабов, — были его слова, — тогда… забирай-ка своего дружка… и валите оба.
Валеру он буквально вытолкал из джипа. А уже пару секунд спустя машина тронулась, увозя парочку лихих людей прочь.
«Только с черными проблем не хватало», — успел Попришкин услышать напоследок. И почему-то догадался сразу, что речь шла вовсе не о неграх.
— Спасибо, — со вздохом облегчения молвил он, протягивая Амирхаттабову руку, — прямо жизнь мне спасли.
— Да не за что, — флегматично молвил чернявый, ответив на рукопожатие, — я вообще с занятий возвращался… на архитектора сюда приехал учиться, нравится мне ваш город. Шел себе в библиотеку. А тут прохожий меня встретил, попросил помочь. Я думаю, чего бы не помочь… человеку хорошему.
На прощание Валера снова поблагодарил своего спасителя… хотя и уже чисто из вежливости. В объяснение насчет прохожего он не поверил. Как и в то, что очкарик-студент по собственной-де воле, бескорыстно осмелился вмешаться в темные делишки приехавших на джипе людей.
И похоже, неверие Попришкина было оправдано. Уходя, Умар Амирхаттабов зачем-то потрогал ухо. Точно там находился некий маленький, но чужеродный и потому доставляющий неудобства предмет.
Гадать на сей счет, впрочем, не стоило. Удивляться — тоже.
«Не только же мне приходится носить гарнитуру, — подумал Валера, — кто знает, сколько еще клиентов у этого фонда».
V
Наивно было бы думать, что неприятности, связанные с недавно обретенной славой, ограничатся малоприятной беседой в тонированном джипе. Но всю последующую неделю Валера Попришкин позволил себе быть наивным. А еще беспечным аки попрыгунья-стрекоза.
Давешняя журналистка, встреченная в субботу по пути из торгового центра, снова вышла на связь. Да с хорошими новостями: вопрос о вознаграждении нового возлюбленного Мартины был решен положительно. И газета, которую она представляла, жаждет получить с него интервью.
В редакцию той газеты Попришкин, уже нимало не смутившись, поехал прямо в рабочее время. А интервью, что нашептал голос из гарнитуры, оказалось преисполненным романтического пафоса и на редкость жизнеутверждающим.
«Кто сказал, что поп-звезды — это какие-то небожители? — вещал перед диктофоном воодушевленный Валера, — кто сказал, что они чужды простых человеческих чувств? Надо быть безнадежно глупым, чтобы так считать. И не меньшая глупость утверждать, будто звезды… и другие, кто вхож в круг богатых и знаменитых, вправе выбирать себе возлюбленного только из этого круга. Увы, слишком уж он узок. А сердцу не прикажешь. И я верю, что настоящей любви под силу преодолеть любые препятствия!»
Конечно, по возвращении в офис Попришкина ждал вызов в службу внутреннего распорядка. Где, впрочем, он отделался лишь устным замечанием. Ну и, понятное дело, необходимостью объясняться.
Строгая дама средних лет, беседовавшая с Валерой, сама частенько читала ту газету, которой он давал интервью. Как и другую — опубликовавшую снимок Попришкина в компании с Мартиной. О романе одного из сотрудников с поп-звездой она была в курсе. В глубине души Валере даже сочувствовала. И только что напоследок поинтересовалась: «У вас хоть все серьезно?» На что Попришкин ответил предельно уклончиво: «Поживем — увидим». Отделавшийся столь легко, просто-таки приободренный собственной безнаказанность, из кабинета строгой дамы он вышел чуть ли не окрыленный.
Была еще пара интервью. Первое с корреспондентом одного из глянцевых журнальчиков, второе — на радиостанции. Из тех, где большая часть эфирного времени отдана музыке. Трижды тогда прозвучали и песни Мартины. Одна предваряла собой интервью. Другая разместилась точно по его середине. В порядке перерыва, чтобы слушатели не слишком утомились затянувшейся болтологией. Ну и после интервью один из шлягеров едва не закатившейся звезды снова порадовал ее поклонников.
А напоследок радиоведущий не то пожаловался, не то внес предложение. Что лучше-де было бы пообщаться с обоими влюбленными. И слушателям интереснее, и лично ему.
И снова невидимый инструктор от фонда Стофеля подсказал правильный ответ. «Согласен, сам хотел бы того же, — полушутливым тоном молвил Попришкин, — и, конечно, попытаюсь ее подбить на беседу втроем. Но… вы же понимаете. У Мартины гастроли, график…»
Ради болтовни на радио пришлось снова самовольно оставить рабочее место. Иного выхода просто не было: вещала радиостанция в прямом эфире, а разгар рабочего дня у таких как Попришкин чудесным образом совпадал с периодом наибольшего количества слушателей.
И на сей раз пренебрежение дисциплиной Валере не простилось. Повторное нарушение, да еще в течение недели, просто не могло не обернуться штрафом. Впрочем, вознаграждение, полученное за интервью, перекрыло сумму штрафа в несколько раз.
«Что ж, лес рубят — щепки летят», — вспомнился еще по этому поводу Валере чей-то афоризм. Столь же легкомысленный, под стать его тогдашнему настроению.
Так прошла неделя, миновали выходные… в которые Попришкин сам неожиданно для себя ощутил легкий дискомфорт оттого, что ни одна акула, щука или хотя бы ерш пера не беспокоит его, не набивается хотя бы на коротенькую беседу. За выходными, как водится, последовал понедельник. И он-то принес новость, прозвучавшую как гром среди ясного неба.
Поп-звезда Галина Мартынчук, она же Мартина, была найдена убитой у себя дома. Тело обнаружила домработница. А главным подозреваемым, как сообщали из прокуратуры, был не абы кто, но новый возлюбленный певицы. Попришкин Валерий Валерьевич. Фотография прилагалась.
Не заржавело за ищейками и предъявить публике мотив — даже два. Во-первых, Мартина была женщиной весьма обеспеченной. В пентхаусе жила, на лимузине ездила. Тогда как господин Попришкин В.В. ни лимузина, ни пентхауса не имел и наверняка не прочь был наложить и на то, и на другое лапу. Хотя бы на правах наследника. Ну а во-вторых, от любви до ненависти расстояние бывало совсем невелико. Надоело-де влюбленным голубкам ворковать, вот поссорились. А там уже недалеко и до рукоприкладства… и увы, до трагической случайности. Или не вполне случайности.
Об убийстве Мартины и о своей в нем якобы роли Попришкин узнал за завтраком, из утреннего выпуска теленовостей. А едва отошел от шока, тотчас кинулся в офис фонда Стофеля. О работе-кормилице при этом даже не вспомнив.
В кабинете Ильи Котовского-Минина, куда Валера буквально ворвался, мокрый от пота, его как ждали. Минин сидел в своем кожаном кресле молча и неподвижно. Точно кот, во время охоты на птиц выжидающий, когда какая-нибудь неосторожная пичуга подлетит достаточно близко. Рядом присутствовала и Илона Макси — все так же стояла, опершись на стол. Как в прошлый визит сюда Попришкина, точно и не уходила никуда.
— Вы! — не выкрикнул, скорее выдохнул Валера с порога, тыча указательным пальцем в сторону работников фонда, — что, блин, вообще происходит? Меня подставили… вы в курсе, вообще?
Илья Минин и Илона Макси переглянулись — с выражением сочувствия и, кажется, укоризны. «Бедняжка… неопытный, — словно говорили эти взгляды, — ну да со временем это пройдет».
— Меня подставили, — произнес Попришкин уже поспокойней, отчего голос его прозвучал жалобно, — они думают, что это я убил Мартину. Но я не убивал, честно. И я даже знаю… догадываюсь, кто. Хахаль ее… настоящий. Который на джипе ездил… и на меня наезжал. Наверняка из ревности ее и…
— Детский сад, — со вздохом изрек, перебивая его, Минин, — трусы на вешалке.
Его напарница ответила более распространенно.
— Ах, дорогуша, — проговорила она сладким голосом и столь же сладко потянулась, едва ли не заваливаясь, ложась на стол, — не путайте, пожалуйста, мой милый клиент, божий дар с яичницей. Ну какая вообще связь между правдой и теленовостями?
— Да и кому она вообще нужна — правда? — вторя ей, Илья Васильевич пренебрежительно хмыкнул.
— Я ведь уже говорила: хорошими делами прославиться нельзя, — Илона Макси снова выпрямилась, подобралась, а в голос вернулась деловитая серьезность, — согласна, добились мы с вами и без того немало. На радио вас приглашают, газетчики опять же охотятся. Но и только-то! В своем амплуа выскочки и баловня судьбы вы, уважаемый клиент, достигли по-тол-ка. Понимаете? Объясню конкретнее: уже на внимание со стороны федеральных телеканалов вам рассчитывать не приходилось. А слава такая штука, если ее не подпитывать, она быстро выдыхается. Ну продержались бы вы еще недельку-другую. Месяц. Ну, самое большее, два-три месяца. И — пуф! О вас бы забыли.
На предпоследней фразе — вместе с «пуф!» — женщина еще зачем-то щелкнула пальцами.
— Ну-ну. Зато уж теперь-то меня все знают, — проговорил Попришкин с горькой иронией, — как убийцу. И фотка моя в телевизор попала. И, наверное, долго меня не забудут. По крайней мере, поклонники этой Мартины.
— Если вас это утешит, — отозвался со своего места Минин, — то лично я был против этой затеи.
Ответом ему стал сердитый взгляд Валеры. Отнюдь не говоривший, что эти слова его хоть чуточку утешили.
— Дорогой клиент! — голос Илоны Макси звучал теперь торжественно, а сама она подошла к Попришкину и коснулась рукой его плеча, — ваше недовольство я прекрасно понимаю, но уверяю, лично вам волноваться не о чем. Мы не какие-нибудь мошенники или бандиты. Фонд Джорджа М. Стофеля — серьезная организация, заботящаяся о своих клиентах и ставящая их интересы превыше всего…
«Где-то я подобное уже слышал, — пронеслось в голове Валеры, — хотя стоп! Похоже, сам и говорил… когда-то».
— …ситуация у нас под контролем, — продолжала витийствовать, точно входя в раж, рыжеволосая Макси, — разве к вам домой среди ночи или с утра пораньше заявились люди с корочками и ордером на обыск? Нет ведь? Потому что не будем забывать о такой удобной штуке, как презумпция невиновности. Я доступно объясняю? Могу еще проще: новости новостями, но подозрения органов — это только подозрения. Виновность вашу им еще предстоит доказать.