Ну, что ж... это в детских сказках вовремя приходит чудо и случается всякое радостное волшебство. А байки для взрослых насквозь материалистичны и проникнуты запахом Истины. Да и что такое -- покувыркаться в койке. Зато Мышкель тряхнул стариной и побередил свои связи. Никто в этой истории с принципами не поступился, ибо таковых и не наросло, зато вытащили таки Репу с зоны -- по УДО. Первую неделю сержант запаса Даниил Чудин бухал по-черному. А потом... давайте не будем совсем уж строить из нашего бедолаги суперзлодея. Нет, не пришил Репа деда. Просто однажды почетный железнодорожник Николай Васильевич Потасуев, одемшись по параду, выбрался из квартиры, перекрестился -- и пропал. Никто так и не узнал, куда.
А у Аннушки родился малыш, пухленький и аппетитный. Репа имел право сомневаться в своем отцовстве, ибо расчет сроков получался каким-то стремным. Но не опустился молодой человек до скандала, стал полновластным хозяином в квартире и любящим папой. Лидия Петровна теперь как мышка, Аня же лишилась фирменного огонька в своих очах.
СОЛДАТ
Жил был солдат Миша. Хороший был вояка, справный, противника уничижал нещадно, территорию зачищал, слабых и убогих защищал. Был Миша родом из глухой деревни, лесом воспитанный, молоком да водою ключевой впитанный, сказками бабушкиными убаюканный. Послужной список что надо: довелось Мише повоевать в Чечне, Кавказ усмирять; потом нанялся на Донбасс, людей русских от волынян да галичан отбивать. Ну, а в последнее время занесло нашего Мишу в далекую арабскую страну Сирию, где солдат помогал ослобонять неведомо государство от исламистов безумных.
Извоевался Миша, исстрелялся, и отпускают вояку домой. Но тут весточка пришла: родная глухая деревня нарушилась, а вся родня повымерла. Да и зачем возвращаться, коли за годы воинской доблестной службы всему штатскому солдатик разучился, а способен он лишь к ратному делу... Можно наняться во французский иносраный легион (или не знаю, как эту цивильную банду еще звать), или стать солдатом удачи -- воевать за деньги и без принципа. Но столько уж страданий Миша насмотрелся, что душа поизносилась. Хочется чего-то такого... да и сам он не поймет, чего.
И тут Миша совершил очевидную глупость: оставил воинскую часть с оружием, по-русски говоря, дезертировал. Пошел Миша странами арабскими куда очи потухшие глядят. Долго брел он, выбрел на оазис красы неземной. Кругом пустыня барханная, а тут все благоухает и птицы райские поют. Сначала подумал: и впрямь рая сподобился, после пригляделся -- часовые вышке по периметру стоят.
Подошел солдат, оружие сложил, представился. За время войны Сирийской язык пустынь он чуток выучил. Часовой солдат доложил своему сержанту, сержант -- майору, майор -- генералу, тот -- местному шейху. И удосужился шейх устроить солдату аудиенцию.
При встрече, на коврах персидских с наложницами милыми, забитыми, но ласковыми, выяснилось: учился шейх в юности в России -- на агронома -- и очень много положительных впечатлений о далекой северной стране сохранил. И даже по-русски что-то помнит. Правда, тогда страна была империей, звавшейся СССР, влиятельной и уважаемой. А теперь -- неизвестно что. Благодаря приобретенным на Севере знаниям шейх смог обустроить свой оазис, практически превратить его именно что в рай. Теперь шейхово племя живет в благоденствии, разве только покой обчества по периметру приходится оберегать, ибо на лакомый кусочек зарятся другие племена. Времена теперь неспокойные, да говорят, новая империя силу набрала: сеет рознь промеж народами Востока, бередит межрелигиозную ненависть, хочет пригрести к своим ручищам нефтяные разработки и умы. Поскольку у шейха своя вышка нефтедобытная есть, очень он беспокоится грядущими перспективами.
Кстати, шейх поинтересовался: как сейчас в Союзе с агротехническими знаниями? А что Миша скажет: он по другому профилю. Свое крестьянское прошлое он похерил напрочь, зато выучился хорошо сражаться и невзгоды терпеть.
Шейх сжалился над русским солдатом Мишей и нанял его сторожить оливковый сад. Там все по уму: к каждому деревцу подведены трубки, по которым вода питательная из артезианских скважин поступает. Но вот беда: повадилась туда темная сила и деревья ломает. Никто так и понять не может, откуда она, треклятая, возникает и куда исчезает.
Как принято, дали Мише три месяца испытательного сроку. Месяц он дежурит, два -- все проходит в штатном режиме. А по истечении третьего месяца приходит солдат сад осматривать и видит: половина оливковых деревьев поломана. Ну, думает Миша, в Чечне меня пуля миновала, на Донбассе пронесло, в Сирии арабская богоматерь миловала, а здесь теперь плахи не миновать.
Пригорюнился солдат -- пожить еще все же охота. А то все в войнах да конфликтах, хочется и для себя чего-то доброго, ладного. Прислонился Миша к стволу оливы, осел наземь, стал думу печальную в мозгу головном перекатывать. Тут слышат шум... глаза открыл -- то дрон налетел небывалой величины. Стал беспилотный аппарат деревья крошить. Изловчился солдат -- и, минуя пропеллеры, за стропила уцепился. В этот момент дрон ввысь взвился... Смотрит Миша: оазис прекрасный все меньше и меньше в размерах становится. Опомнился парень, что калаша своего внизу оставил, но уж не спрыгнешь: вЫсоко. Да к тому ж может, шейх и любит русский дух, но по менталитету он все же восточный деспот, возьмет -- и головушку буйну снесет на хрен. Дрон же на высоте где-то с километр подъем прекратил -- и пошел на бреющем параллельно скудной земле в сторону рассвета. Внизу все пустыня, лишь изредка верблюжьи караваны ползут да разбитая боевая техника из песков поблескивает. Много лет в этом краю заморском война идет, все разорено да заброшено. Похоже, Шайтан здесь порезвился, как говорится, от души. Вот странно... раньше народы арабские вроде в мире сосуществовали, пусть и худом, но с притерками. А пришли ценности демократические из-за окияна -- настал кирдычно-каючный хаос.
С час, наверное, дрон пробреял -- чихать стал. Видно, топливо в механизме кончилось. Чует солдат: аппарат наземь спускается. Вот ведь умная машина, железо, а о сохранности печется! Почти без удара дрон в расщелину свалился, ну, разве только чуток пассажир бока намял. И заглохла машина, лежит бездыханная. Изучил дрона солдат: надписи на стропилах имеются, но на языке Мише незнакомом. Это точно не здешняя вязь, ее вояка чуток изучил. Местность вокруг -- коричневые скалы. Ни воды, ни провизии, ни оружия, один только авось в подмогу. На всякий пожарный Миша камнем сшиб один из винтов, военный человек все сущее способен использовать в качестве оборонительного средства. Вооружившись, опасливо двинулся по каньону.
Глушь кругом, аж в ушах свист: то называется мертвенной тишиной, на Руси такой не бывает. Устал идти, ведь по камнищам то вверх, то вниз карабкаться приходится. Тем паче тьма наступает, которая в здешних краях делает это торопливо. Лег -- любуется на проявляющиеся в небесах звезды. Среди галактик по небу то и дело НЛО шныряют разноцветные. Да, подумал Миша, даже там теперь неспокойно... и с этой мыслею уснул.
Снится солдату его оставленная часть, которую бешеные исламисты окружили и бомбят из всех видов вооружения. И все это наш странник наблюдает с высоты птичьего полета, на дроне сидючи, и почему-то как дурак лыбится. Опомнился: как же так я оставил своих собратьев, корит себя парень, ведь теперь каждый штык наперечет... Сдезертирствовал, остался теперь без Родины, ума и чести! И тут командир снизу кричит: "Жульенов, мать твою так! - (такая у Миши фимилья) - Ты почему пост оставил, раскудрит тя в лопатку?!"
Проснулся Миша в холодном поту. Прокричал в пустоту:
- Скотина ты, Жульенов!
И лишь только небо молчало в ответ. Еще до рассвета солдат отправился в дальнейший путь по каньону. Едва Солнце коснулось верхушек скал, вышел путник к городу пещерному. А у ворот часовой стоит. Взял Миша наизготовку дронов винт, ближе подходит, а тот недвижим яко столб соляной. Пригляделся: Господи-боже, да это ж камень! Стал Миша обследовать пещеры, и кругом ему встречаются окаменевшие солдаты, вельможи, да и простой люд. Зашел в самую большую из пещер -- а там...
Стол там стоит, яствами да винами уставленный. Эх, сказал себе Миша, была -- не была, пусть даже казнят, хоть от пуза нажрусь! Наелся-напился солдат, хотел было отвалиться -- тут шум. И входит красавица в шелках, а позади нее свита. Говорит женщина на чистокровном русском языке:
- Я местная шахиня. А ты, по физиономии смотрю, вроде как мой земляк.
У Миши и впрямь морда русского Вани.
- Неужто вы из Руси, любезная? - Учтивничает Миша.
- Было дело... А как же ты попал сюда, служивый? - Вопрошает шахиня.
Миша и рассказал: про рай рукотворный советский, про шейха, про сад оливковый и дрон. А про дезертирство свое умолчал.
- А-а-а... - Заявила красавица. - Знаю, знаю. То злодеи из Пиндостана лютуют. Хотят у нас на Востоке подобие ада создать -- вот и вредят.
И свою историю поведала красавица. Вышла замуж за ассирийца, с которым познакомилась на курорте турецком. Он царство сулил, а оказалось, муж -- шах этого пещерного города. Дыра дырой, да к тому же в такой глуши. Давным-давно, еще при македонском царе Александре, город процветал, здесь был центр астрологии, алхимии, метафизики, а так же других заумных наук. Мужа убили в очередной междоусобной войне, пришлось стать шахиней Василисе (так красавицу звать). Пришла одна беда -- раздвигай но... то есть, отворяй ворота. Напасти на город пещерный стали сыпаться одна за другой яко из рога изобилия. Вот верно, судит Миша.
Так вот, продолжает шахиня. К пещерному городу однажды нечистая сила подступила. Сначала держали оборону, но лукавые наслали на жителей вирус неведомый, от которого каменеют. Почти все окаменели, разве только Василиса с небольшой свитой каким-то чудом иммунитет обрели. Теперь вот ждут новой напасти. Хотели и Мишу пулей снайперской взять, ибо вначале посчитали: он тоже шайтанов засланец. Но сердце красавицы подсказало: надо погодить.
- А вот тебе, - торжественно заявляет Василиса, - священная книга ассирийского народа. Иди в храм пещерный и читай ее. Просто читай три ночи кряду. Искушения, страсти тебя одолевать будут -- читай до третьих петухов. Три ночи продержишься -- город священный ассирийский спасешь, и тогда замуж за тебя выйду.
- Ну, что ж, - отвечает Миша, - читать -- невеликая наука.
Но врет солдат. На самом деле не большой он любитель читать. Непривыкший Миша к наукам, а от одного только книжного запаха мужика воротит. Раскрыл фолиант -- там тарабарщина. Но что делать: взялся за гуж -- не говори, что не муж.
В первую ночь стали одолевать Мишу погибшие в боях страшных товарищи: "Сдайся силе непреклонной, брось читать..." Потом командиры упрекать принялись за дезертирство. Следом мать родная укоряет за предательство Родины. Но терпит, терпит вояка, знай себе дундит. Так до третьих петухов и устоял.
Утром на свет Божий из темной пещеры выбрался -- тут и стол накрыт. Утробу набил, напился вина хмельного и провалился в небытие. Очнулся: Василиса со свитою стоят, готовы вновь в храм пещерный препроводить. И все молча, без никаких слов.
Вторую ночь налетели дроны несметные: кружатся, страху нагнетают. Возник шейх, корит: "Что ж ты, солдат русский, допустил нарушения сада оливкового, да потом и убег? Проклятия мерзкого ты достоин, неверный!" Понимает Миша: наваждение это все. И не бросает читать, крепится. Так до третьих петухов и дотерпел. Снова, выбравшись, напился-наелся и вырубился напрочь. Проснувшись, увидел Василису со свитой, которые готовы его опять в храм пещерный затолкать. Смалодушничал Миша: хотел сбежать хотя б куда... чует, что третья ночь последней будет в его жизни непутевой. Но крепко его евнухи за локти держат, не дают увернуться и слинять. И все молчком, молчком. Только затылком солдат чуял тяжелый взгляд красавицы, когда во мрак заходил.
Перед началом чтения Миша вспомнил старые предрассудки: очертил себя кругом, трижды перекрестился и плюнул через левое плечо. И началось. Ведьмы, вурдалаки, черти с ладаном да ангелы падшие из углов выныривают и как бы атакуют, издавая при этом неприличные звуки. Но Миша читает, не сдается, лишь краешком глаз сечет все это безобразие. За ними появились злобные духи всех евразийских злодеев: Тимура, Малюты Скуратова, Лаврентии Берия, Усамы Бен Ладена, Брейвика... Набрасываются, зубами вострыми скрипят, но терпит, терпит Миша танец смерти. А после принялись налетать бабы голые, и каждая прелестями соблазняет. Да еще и ласкают парня нашего за все места... вот это искушение! Отмахнулся солдат от страшной красоты и пуще прежнего долдонит. Тут слышит: "Самого, самого зовите!" Да, думает солдат, сейчас сам сатана придет -- и будет мне капец...
И появляется тот, на которого Миша даже краешком глаза глянуть боится. Это же самое страшное, когда неизвестно что. Это Нечто будто обволакивает, хочет в себя затянуть. Чует Миша: там, куда засос творится, вечная комната с тараканами. Еще пуще читает солдат тарабарщину, не сдается. И тут -- петухи третьи! Как раз последняя страница священной книги закончилась. Луч света проник в храм пещерный -- и все страхи земные развеялись, только легкая розовая дымка осталась.
Выходит Миша наружу: а там толпы ликующего народу. Впереди всех Василиса стоит по параду одетая. Заявляет шахиня:
- Мишка, Мишка, где твоя улыбка? Спас ты народ наш, все окаменевшие к жизни вернулись! Теперь я твоя во веки веков, а ты -- шах великий, вот. Добра наживать нам не надо, у нас и так все уже есть, а вот счастья человеческого не мешало бы...
И стали Миша с Василисой править во славу Божию -- неважно, Аллахом Его звать, Святой Троицей, Атманом или Яхве. И пошли у них детки. Жаль только, выросли все обалдуями, гламурными светскими львицами, да тормозными мажорами. Но это уже совсем другая история.
ДАРЬЮШКА
Жил в одном поселке лесопромышленник Херов (ударение на втором слоге), некрупный, но крепкий и деловитый. Случилось у него горе: умерла супруга любезная. Осталась дочь, Дарьюшка, одна в жизни радость. Херов все на делянках пропадает да на нижних складах и пилорамах руковОдит, а, чтоб Дарьюшка под приглядом была, взял себе из соседнего поселка новую жену, Катерину.
Она моложе прежней, и у той тоже дочь, Изольда. Ну, думает Херов, теперь в доме лад будет. Так все вдовцы полагают, хотя сказки этому не учат. Катерина же свои порядки завела, при которых Изольда -- прынцесса, Дарьюшка же Херова -- прислужница. Херов все дни на работе, ведать не знает, что под крышей дома на самом деле творится, Дарьюшка боится стукнуть отцу, ибо мачеха в страхе держит, загнобить грозит. А приедет тятенька ночевать -- все как бы мирно, спокойно, одна лепота.
Старая как мир история о своей рубашке, которая всегда ближе к телу. У Катерины тоже как бы правда: в жизни она натерпелась от всяких мерзавцев, вот и выбрала слабое звено, чтоб зло выместить. Дарья и полы драит, и белье стирает да гладит, и посуду намывает. Все модные прикиды покупаются Изольде, Дарьюшка лишь донашивает. То же касается и высокотехнологичной электроники.
И вот однажды Херовой дочке перепал старый айфон, ибо Изольде купили гаджет самой последней модели. Пошла Дарьюшка к колодцу, вещь от Изольдиных слюней оттереть. Трет - и любуется, впервые у ней такая штуковина. А тут -- бзык! -- айфон и выскользнул. Ручки-то натруженные, да и волнуется от радости нечаянной. И надо же такому случиться, что полетела штучка заморская аккурат в шахту, и в воду -- бульк! Колодец глубокий, колец шестнадцать, не увидать...
Пригорюнилась Дарьюшка, пошла и доложила все мачехе начистоту. Та и наорала по своему обычаю:
- Ах ты, уродина несуразная, сволочь недобитая, ступай -- и как хочешь доставай!
На самом деле гаджет не жалко было, он бы в помойку улетел. Но хотелось поизмываться над падчерицей, Катерина и сама не понимает, с чего это в ней такой бес. Наверное, Фрейда не читала или школьную программу по литературе мимо ушей пропустила.