И вот однажды Полковник повез своего полковниченка в элитную спортшколу; постреленыш там каратэ-до занимается. Помахал мальчик папе ручкой, пошел к проходной -- тут дядька выскакивает, хватает чадушку -- и давай ноги делать. Никакое тебе каратэ-до не сподмога. В тот момент Полковник уж в свой джип уселся. Пока пузень свой вытолкнул -- киднепера и след простыл...
Случайно мимо проходила Фрося. Погналась она за злодеем, и шустро-то как! Проходит сколько-то минут -- возвращается баба торжествующе, отпрыска полковничьего под руку ведет. Мальчик отцу доложил: сражалась няня с разбойником храбро, даже в глаз дала. Не преминул добавить, что и сам ногой супостата пнул. И даже неважно для Полковника: подстроен был инцидент или все взаправду выдумано. Главное: Евфросиния вернулась, так что камень с души спал.
Вернулась Фрося под ярмо добровольного рабства. По-прежнему все стало, разве только Полковничиха на нашу героиню уже не львицей, а змеею подколодной глядит, хотя и помалкивает. Задницей чувствует: случись чего -- Евфросиния может и промеж глаз вдарить.
А с Димой беда приключилась. Поддался таки сержант искушению ментовскому, обложил данью ларьки близ Елоховского собора. В юности лет парнишка в своем поселке тоже рэкитирствовал, так что в этом деле он не целка был. Здесь надо сказать: если б в систему не влился -- за просто так бы сожрали. Нашелся подлец в органах, который стукнул на Дмитрия куда надо. Просто, наверное, невзлюбил. Взяли Диму при исполнении, засудили, да на зону кинули.
Но Дмитрий там не горевал: занимался художественной самодеятельностью, ходил в передовиках производства, даже в бригадиры выбился. И вышел по УДО с чистой совестью. А куда деваться урке с волчьим билетом? На поселке такого не ждут ни мать, ни брат с сестрой. Короче, ломоть оторванный. Осталось разве опуститься и сбомжеваться.
Евфросиния изредка находила досуг, чтоб к Елоховскому собору съездить. Нет -- не куполами золотыми насладиться; все надеялась благодетеля своего отыскать. После случая с киднепингом не видала она Димы и про парня ничего не знала.
Наверное в последний раз Евфросиния в святое место пришла. Глядит: изможденный бомж, вроде бы на Диму похожий, хотя на человека -- не очень. Нет, точно: он!
- Вот ведь какой... бумеранг. - Раздумчиво произнесла Фрося.
- Да ладно. - Бравирует Дима. - Все бывает.
- Ну, ничего... солдатик. Сёдни опять у моей именины. Поехали со мной. Отъешься...
...На кухню пробрались незаметно. Евфросинья своего спасителя яствами потчует да отборными винами поит. В употребление идет всё: и шампанское, и коньяк, и текила и все прочее. В то время в зале пируют хозяева и прочая охуэлита. Всем хорошо, веселье в разгаре. Дима меж тем терпит пораженье пред змием зеленым; раздухарился парень, рассупонился:
- Щас им скажу. Щас все им скажу. Буржуины-эксплататоры грёбаные.
- Да што ж ты им скажешь, голубчик... - Старается успокоить пыл своего гостя дорогого Евфросиния. - Они и без тебя все знают.
- А то, что простой народ их обихаживает, а они тут барствуют, генералы.
- Спасти-то ты меня спас, теперь погубить хочешь.
- Из рабства вызволить. И мы с тобою, Евфросиньюшка, в деревню поедем, хозяйство заведем.
- В какую такую... где нас ждут?
- У тебя руки есть, у меня и поболе того. Уже не про...
В этот момент в кухню ввалился хозяин. Полковник сразу узнал похитителя своего каратиста, хоть того жизнь и пообтерла:
- Ух ты гой еси злой молодец!
- А ты, буржуй недобитый, толоконный твой лоб!
Сцепились они в смертной схватке. Тужатся, пыхтят, мутузят, а не одолеет никто, оба шибко поддатые. А Фрося рядом мечется, ручищу отвела, хочет физический спор самцов апперкотом разрешить. Наконец изловчилась... Бац! В нокдауне лежит ее Димитрий. Аккурат промеж глаз своему спасителю и въехала -- случайно, конечно.
Оно конечно, уж и гости в кухне столпились, наблюдают драму. Полковничиха орет:
- Ага, знала я знала, что она скотина двуличная. В тюрьму, в суд, на урановые рудники обоих! И кому мы детей до...
- Цыц! - Отрезал наконец отдышавшийся Полковник. Приказного тона ему не занимать. - Что-то здесь не так. А нут-ка, Фрося, рассказывай...
Евфросиния все и выложила. Сановные гости слушали с придыханием. Закончив, домработница пронзительно пукнула. Очнулся Дима, голову приподнял, простонал:
- Русским духом пахнет...
- А ведь она не врет. - Сказал один из гостей, между прочим, отставной генерал госбезопасности...
Другие новые русские принялись галдеть, обсуждать ситуацию. Одни верили, иные сомневались, ибо наслушались в своей жизни всяких сказок да легенд из уст прохиндеев. В итоге, по советской общинной привычке решили голосовать. Победила правда.
Евфросиния с Димой уехали. Полковник дал денег на покупку дома в деревне. Завели скотину, стали поля возделывать. Дима женился на сиротке, пошли у них дети, а Фрося для них как родная бабушка. В принципе, та же работа, что и Полковника, только без понтов и подальше от Москвы. Вырученные от продажи продуктов крестьянского труда деньжонки Дима отсылает на образование своих брата с сестрою, он думает, выучатся -- людьми станут.
Одно время у Фроси мужик завелся, бородатый такой, из местных -- по прозвищу Цыган. Но он выпить любил, и по этому делу башкой дурной делался. Дала промеж глаз и выгнала. А потом Цыган попался на воровстве чужой собственности и в тюрьму сел. Мало пока еще совершенства в этом мире. Хотя и встречается.
РЕПА
Николай Васильевич и Лидия Петровна Потасуевы воспитывали внучку Аннушку сами, но, похоже, недовоспитались, хотя и пыжились. Тому способствовал ряд обстоятельств, которые у нас останутся скелетами в шифонере. Внучка, будучи дерзкой и упоротой, выросла и стала взрослой. Ну-у-у... почти -- если зрелостью можно считать половую готовность. Всякое бывало в процессе выпестования, но красавица получилась ничего так, хотя не особо выдающаяся. Так -- обычный бухгалтер в государственной конторе с каким-то нехорошим огоньком в томном взоре. Что бывает, когда чадо балуют: чаще всего, оно начинает заблуждаться в вопросе своей исключительности. В случае девиц, в таковых взрастает ожидание исключительной судьбы, которая тебя одарит всеми благами без твоих трудовых усилий -- просто за то, что ты уродился. Так и вырождаются.
Однажды Аннушка привела в дом крепенького такого, стриженного в манере бокс парня, Даню Чудина, более известного под погонялом Репа. Этот самый, прости Господи, молодой человек слыл в округе законченной скотиной, некоторые даже желали юноше сдохнуть. Бандюган -- чего с него взять. Но Аня натура романтичная, ей нравятся сильные мужские личности, а Репа все же на такового несколько смахивает. Воспитанный на противостоянии с отчимом, Даня имел четкие понятия о бытии, умея постоять за таковые. Оттого, наверное и влился в мир то ли криминала, то ли околобизнесполуспортивной сферы. Отчим, кстати, околел при странных обстоятельствах. А чего вы хотите от поселка без будущего? Его обитатели стесняются прошлого, панически боятся грядущего, а посему умеют жить сегодняшним днем, а это тоже в некотором роде искусство.
Вначале сожитель вел себя пардонно, наверное, еще только приглядывался, но очень скоро начал чудить -- конечно, прежде всего на почве злоупотребления зельем и всего такого психоактивного. Старики терпели, надеялись повлиять на внучкиного гражданского, с позволения сказать, мужа, но куда там. Так бывает: надеющийся обелить черное чаще всего очерняет свое белое. Хотя еще не до конца ясно, чем, собственно чернота в этом мире отличается от белизны.
Люди бывают разные, красавицы же все одинаковые: красивые. Или по крайне мере последние стараются все подогнаться по некий шаблон, не понимая, что родиться надо все же счастливой, а шарм не в табле. Аня с младых ногтей мечтала вырваться из затхлого мирка, расцвесть на благодатной почве, вернуться однажды в поселок кралей -- в мехах и брульянтах -- и плевать на всех с высокой колокольни. Задатки для того были, но надобно еще и все остальное. Вы же и сами замечали, как дурнеют в таких вот поселениях обаятельные создания и сколь великолепны вырвавшиеся из черных дыр солнышки.
Оно конечно, свои пропасти поджидают и в мегаполисах -- потому как открывший, что и большой русский город -- тоже жопа, выбирает тренд перманентного обретения свободы с попиранием предыдущего уровня. А это уже свобода абсолютная, которая суть есть полное беспросветное рабство. Быть в плену у своих же амбиций -- участь наипечальнейшая. Ну, да: кому сейчас нужна духовная воля -- это же вам не роман Ивана Тургенева.
Даже попытка обрести благодать любви в поселках заканчивается унылыми буднями. Короче, молодой бугай стал Аннушку побивать. В глубинке еще сильно верование в то, что бьет -- значит любит, но есть же в конце концов совесть и УК РФ. Дошло до плохого: Николай Васильевич, увидев вновь обезображено гематомами внучкино личико, вызвал полицию. Лидия Петровна отговаривала старика, потому как то ли внучатого то ли зятя, то ли не пойми кого шибко жутко боялась, но ветеран железнодорожной отрасли был непреклонен. Приехавшие на вызов менты встретили со стороны Дани и его дуры сопротивление, в результате чего дебоширу здорово начистили репу, а девку заткнули и простили.
Короче, состоялся суд и Репе вкатили в пятак -- скорее не за Аннушку, просто не надо было возбухать супротив блюстителей, для которых поселок -- исчадие быдла, которое надо гасить, мочить, а желательно из пулемета расстреливать. Судилище получилось скорым, никто и очнуться не успел. Девушка на суде пыталась спасти хахаля, на ее стороне была и бабуля, которая искренне боялась, что Репа выйдет и пришьет деда. А Николай Васильевич стоял на своем: дом такого упыря -- небо в клеточку. Короче, посадил дед Репу. Мир преисполнен акциденций, вот.
Мы, русские делимся на тех, кто уже свалил из "Рашки", или по ряду причин пока этого не сделал, причем свалить можно как в горизонтальную, так и вертикальную сторону. Я ж говорю: обрести свободу в пятом, духовном измерении способны разве те, кто хотя бы книжки читает. Я имею в виду, умные. Но народонаселение предпочитает глупые книги, что и хорошо, и скверно. Раскольников-то глупых не читал. А Репа вообще читать не приучен, он и сам -- литературный персонаж, к чему такому глазенки-то портить. Кстати, нелюбителям литературы и изящных искусств хорошо в любом казенном доме, ибо они не знают, что такое нравственные страдания над вымышленными мирами. А это тоже вариант духовной свободы, ибо нищий духом не стремится ни к какой иммиграции в принципе.
Зона -- квинтэссенция Рашки во всех ее ярких проявлениях. Именно тюрьма -- обитель подлинного русского духа, который рождал такие проявления нашей культуры как Аввакум Петров, Федор Достоевский, Варлам Шаламов и Сергей Довлатов. И о философии нар. Ежели ты попадаешь в казенный дом, это означает, высшая сила тебя испытывает, иначе говоря, любит. Ты же получаешь дополнительную преференцию: с точностью узнаешь, любишь ты Рашку либо что-то иное. Репа попал на красную зону, где начальники, уча Родину любить, на самом деле прививали ненависть к отеческим гробам. Короче, Даниле небо в клеточку медом не казалось. По все вероятности пенис... тьфу -- то есть, пенитенциарная система наладилась выпендрежника обломать, иначе говоря, вставить ему кой-куда путевой знак исправления.
Что касаемо Аннушки. Прошел месяц, другой, третий, а ощущение пустоты не покидает, тем более что прынца что-то не возникает, кругом одна кляцающая гнилыми зубами серость. Замуж не сказать чтобы невтерпеж, но как-то все не так, что ли. Да, по большому счету Репа - быдляк, но с ним жизнь драйвом была наполнена.
Николай Васильевич был близок к благодати, ибо жил по совести и говорил искренне, с плеча -- отчего, наверное, на железной дороге не продвинулся. От его характера Лидия Петровна в первые годы брака имела намерение разбежаться, но потом привыкла. Вот ведь какая наша обыденность... Сначала человек рождается, потом учится говорить. Очень скоро приходится учиться говорить далеко не все, что думаешь. Даже шуты, которые по должности за базар не отвечают, вынуждены правду-матку наизнанку выворачивать, в противном случае у них отрезают орган мышления, зачастую -- вместе с головой.
В первую руку Аня подбила своих стариков, чтоб они двинули к классной руководительнице Репы Марье Ивановне Жучкиной. Даниил Чудин не всегда был таким. Он одно время даже хорошо учился и не получал по поведению "неуд". Что-то сломалось в подростке, наверное, среда сожрала. Хотя... кто-то из одноклассников поступил в институт, в военное училище, в полицию. Некоторые девочки воздали крепкие семьи. Но значительная доля детей выросла -- и из волчат, поросят, цыплят, козлят, ягнят и обезьянок -- выросли волки, свиньи, петухи, козлы, бараны и гамадрилы.
Марьванна, оказалось, относится к Репе даже с какой-то теплотой. Да, хулиган (по ее мнению, дело в родительском упущении), но ни единого плохого поступка по отношению к себе со стороны Чудина женщина не помнит. Тем более по ее предмету географии Данила учился со вкусом, даже доклады писал о путешествиях -- причем, не по казенным домам.
И почему училки не было на том злополучном суде? Мариванины трогательные обращения в органы, в которых служат и Жучкины ученики, особого действия не возымели. Она и на поруки обещала взять, и народным образованием клялась, и к великодушию взывала. Начальник судейский на личном рандеву так и заявил: "При все уваженьи, уважаемая Мариванна, ваш этот гражданин Чудин столь начудил, что даже теперь Господь-Бог ему не товарищ". Не получилось, короче, при посредстве педагога Жучкиной вытянуть Репу из тюряги.
А меж тем мужик на зоне больно страдает, трогательные малявы на волю шлет. Наверное, начальники на красной зоне совсем уж задолбали путем перевоспитания.
Снова Потасуевы устроили мозговой штурм. Вдруг вспомнилось: Даниил имеет светлую деталь биографии: он исполнил священный долг в рядах вооруженных сил великой нашей Державы. И даже бывал в каких-то там точках. Порешили найти и обезвре... то есть, сподвигнуть на доброе дело непосредственного командира младшего сержанта Чудина, капитана Кошкина.
Кошкин уже вышел в отставку. Узнали, что проживает вояка в городке неподалече. Видимо, крышу у офицера войною совсем уж снесло, ибо трудится он в организации по отлову и уничтожению одичавших домашних животных, а в личной жизни у вояки полный... этот... трындец. Нашли, стали обхаживать, отпаивать и все такое. Аннушка к тому же не преминула использовать всю свою витальную силу, а в нагрузку и флюидальные волны. Кошкин, почувствовав тепло женщины, проникся и написал под диктовку что надо куда надо, сходил, произнес где правильные слова: мол, страна лишается Защитника Отечества, славного воина и рубаху-парня. Хотя на самом деле капитан Кошкин смутно помнил сержанта Чудина -- их столько было на боевом пути офицера.
И снова наступлю на больную мозолину: когда куда-либо приходит быдло, наступает быдлец, порой даже полный. И куда бы быдло не пришло, кончается одинаково. Кошкин, бывший русский военный офицер, знающий, что такое мужская честь и гражданская совесть, жестоко запил -- и это еще не самое худшее, что может случиться. Это у солдатиков посттравматические синдромы, а у солдат Родины -- разрывы Матрицы. Разномастные Репы из всех городов и весей в действующие войска приходили и уходили (либо вывозили запакованными в цинк), а Кошкин накапливал, накапливал и накапливал вселенскую тоску. А тут еще какие-то Чудин, Аннушка, старики...
После того как все инстанции отворотили от ворот, отставной капитан Кошкин учинил форменный развратный дебош. Ладно бы еще, домогался до Анны (та вообще-то неровно дышит на военных, пусть и отставных), так нет: раздел тело свое донага, все ризы положил и принялся гневно обвинять пенсионеров в том, чего они толком и не делали. Ну, и дед по своему характеру тоже наговорил всякого. Еще полшага - и посадил бы Кошкина, но здесь Бог отвел. Свезли офицера в больницу и под капельницу положили.
И осталась крайняя надежда: начальник поселка по фамилии Мышкель. Здесь положено говорить не "глава" и не "председатель", а именно что "начальник". Здесь наметился четкий тренд: давненько Мышкель глизища положил на Аннушку, еще со времен школьных лет видной дивчины. Девица же начальника поселка, как говорится, презирала всеми персями души.