- Точно. Одно и то же действие может носить прямо противоположный смысл.
Татьяна попыталась встать, но снова бухнулась в сугроб.
- Знаешь, я останусь здесь ночевать. Сил встать уже не осталось. Присыпь меня снежком.
Я зачерпнул рукой снег и присыпал им Татьяну. У нее, откуда из-под одежды, глухо зазвонил телефон. Девушка вздохнула.
- Ищут. - Вытащила трубку и приложила к уху. - Але, мам..., да я у девчонок..., все нормально, я трезвая, мальчишек с нами нет, едим тортик и запиваем чайком. Не надо ему приезжать, что вы со мной, как с маленькой, сама приеду. Могу я отдохнуть от работы и от вас хоть немного..., всё, давай, с новым годом!
Татьяна убрала телефон под одежду и села.
- Всё, разрушили чудо. Пошли домой.
Я подскочил и помог Татьяне подняться. Только сейчас я почувствовал, что вся одежда на мне мокрая, а спина начинает замерзать. Силы покинули нас окончательно. Еле волоча ноги, мы добрались до моей ледяной избушки. Дома было тепло и пахло праздником. Может быть, только в моем представлении.
- Константин больше не спит на матраце? - Спросила Татьяна, глядя, как я подкачиваю его, чтобы он выдержал двоих.
- Нет, пока я его лечил, он спал на полу, потому что не мог ходить и ходил в туалет под себя. Так он привык спать там, больше не лезет ко мне.
- Бедняга, Костик. - Татьяна потрепал ему за ухом. - Ты, настоящий мужик.
Диван был готов. Мы сняли с себя мокрые одежды и развесили их на обогревателях. Татьяна осталась в трусиках и бюстгальтере. Я дал ей свою чистую майку. Мы улеглись и накрылись двумя одеялами.
- Толик, ты не обидишься, если мы просто уснем? - Это был прямой намек.
- Нет. - У меня, в принципе, у самого не осталось сил. - А ты не обидишься, если я не стану к тебе приставать.
- Обижусь, но завтра.
Татьяна легла спиной ко мне. Я прижался к ней, просунул свою ногу, между ее. Признаться, от близости женщины сердце забилось чаще. Усилием воли я подавил гормон и быстро заснул.
Будь у меня друзья, они наверняка умерли бы от зависти, если бы увидели, какие красотки просыпаются в моей постели. Я мог бы бесконечно лежать и любоваться, как спит Татьяна и терпеть отлежанную руку, на которую она примостилась головой, но Константину приспичило на двор. Он начала царапать дверь и тихо скулить. Надо было успеть до того, как случится непоправимое. Татьяна зашевелилась и открыла глаза.
- Прости, это Костян в туалет захотел.
- Угу. - Ответила она неопределенно, не открывая рта.
Я, признаться, и сам давно хотел выйти на улицу. Стояла тихая солнечная погода. По голым ногам пробежал морозный озноб. На мне была надета только куртка. Хрум-хрум, заскрипел под ногами снег. У нас с Константином были разные столбы-опоры для справления естественных нужд. Его был ближе и он уже закончил моцион.
- Ты не против, если я сегодня воспользуюсь твоим столбом?
Константин был не против. Пар повалил от того места, где моя струя поливала металл. Сзади скрипнула дверь. Я повернулся, не прекращая процесс. Татьяна, в одной майке, вышла на двор, закинула назад руки и потянулась. Её рот растянулся в улыбке, когда она поняла, что я пытаюсь поприветствовать ее.
- Ты собрался что-то напИсать на снегу? - Спросила она со смехом.
- Ой, прости! - Я отвернулся. - Привет! Как спалось?
- Отлично. А где тут у вас места для девочек?
Я закончил процесс и закутался в куртку.
- Слушай, девочкам столбы не подойдут, да и снега тут навалило, попой не присядешь. Вон там... - Я показал в место, где сходились откос и мост, - снега почти нет и место защищенное.
- Спасибо. Иди домой и не подглядывай. Я сейчас приду, приготовлю что-нибудь.
- Куртку накинь. - Я снял куртку, Татьяна послушно надела ее.
Это было почти фантасмагорическое зрелище, в моем доме хозяйничала женщина. Стены дома никогда еще не впитывали таких вкусных запахов. Представляю, как были удивлены редкие водители, унюхавшие посреди дороги запах готовящейся еды. Даже Константин полностью принял факт наличия третьего лица и не сторонился Татьяны. Он даже простил ее отдавленную лапу. Как два мужика, мы смотрели в телевизор, искоса бросая взгляды на суету женщины у плиты. Была в этом моменте необычная полноценность, завершенность, гармония. Я почувствовал, что так оно и должно быть в нормальных отношениях женщины и мужчины.
Желудок начало подводить, в ожидании. Я сидел в подаренных мне тапках и рассматривал носки на них, изображая общение между тапком правой и левой ноги.
- Я вижу, чем ты себя развлекаешь в одиночестве. Еще немного и у тебя появится виртуальный друг, или подруга. Моя конкурентка.
- Ну, с твоей конкуренткой я буду видеться каждый день.
- Понятно, твой комплекс хочет сказать, что я мало уделяю тебе внимания?
- Мой комплекс загнал меня под мост и вообще он не может сказать ничего путного. А вот я знаю одного одинокого Робинзона, которому одна девушка дала надежду поверить в свою полноценность, и теперь он хочет видеть ее так часто, как это получится.
- Слушай! - Татьяна произнесла с придыханием, как будто ей явилось божье откровение. - Я знаю, как избавить тебя от синдрома правдолюба.
Она села рядом со мной на матрац. В ее руке была вилка.
- Осторожнее с вилкой на матраце. - Предупредил я. - И как же?
- Тебе нужно выдумать себе вторую личность, понимаешь?
- Не совсем. - Признался я.
- Синдром раздвоения личности знаешь?
- Слышал немного.
- Так вот, представь, что ты вообще не Толик, и никогда им не был.
- А кто я?
- Да кто угодно, хоть Пушкин, хоть Шрек, хоть Леонардо да Винчи. Представь, у новой личности не будет синдрома правдолюба, он же не Толик, у которого мама умерла из-за врачебной ошибки. Он другой человек, который всю жизнь любил не просто преувеличивать, а был настоящим мастером отливать пули.
- Скажу от имени Толика, вряд ли у меня получится серьезно представить, что я могу быть кем-то, кроме себя. Было бы замечательно стать одним из всех, но терять себя не хочется. Сейчас у меня есть дом, свобода и ты, хоть ненадолго. Мне комфортно быть Толиком.
- Как знаешь. Ради твоего блага старалась. Толик, так Толик. Уникум Толик и шаболда Танюха. Мы могли бы стать отличным дуэтом по жизни, отлично бы уравновесились.
- Не могу не согласиться.
- Эх. - Вздохнула Татьяна. - Не представляешь ты себе Толик, какой ад я могу создать.
- Может быть, меня жизнь и готовила к этому суровому испытанию?
Татьяна рассмеялась в голос. Моя шутка ей понравилась.
- Все, садимся завтракать. - Татьяна ловко сняла маленькую сковородку, купленную мной по случаю распродажи, с электрической плитки.
На ней шкворчали колбаски, которые девушка привезла с собой.
- Чем бог послал, и мои родители. - Пошутила она.
У нас еще оставались новогодние салаты, немного заветревшиеся. Они отлично пошли вместе с колбасками. Перепало с праздничного стола и собаке, молча и жалостливо выпрашивающей свою долю.
- Ух, опять обожралась. - Татьяна растянулась на матраце. - В город хочу, прошвырнуться по памятным местам.
- Не боишься на глаза Виктору попасться?
- У меня куртка новая. Лицо шарфиком повяжу. Да и вообще, думаешь, он сейчас один? Он и дня не мучился в одиночестве. У него кандидатур на мое место было больше, чем на депутатское. Дуры мы бабы.
Татьяна замолчала и задумалась. Я принялся убирать со стола. У меня стоило что-то оставить, как Константин начинал доедать прямо со стола.
- Ты пойдешь со мной? - Я почти забыл о разговоре, когда Татьяна с надеждой в голосе спросила меня.
- Пойду. - Мне хотелось быть рядом с ней, несмотря на то, что я мог оказаться сбоку припекой, если она повстречает знакомых.
- Вот и отличненько. Бросай посуду, приедем, я сама перемою.
День был ясный, морозный. Весь народ вывалил на улицу. В центре города, где мы в итоге оказались, был выстроен ледовый город. Родители с детьми дурачились в нем, скатывались с горок, бегали по лабиринтам. Предприимчивые бизнесмены развернули пункты быстрого питания с горячими блинами, пирожками, чаем и медовухой. Мужчины брали детям блины, а сами потягивали из пластиковых стаканов пряный алкогольный напиток. По выражению их лиц можно было догадаться, что ночь они провели бурную и теперь желают поправить свое самочувствие.
Татьяна затащила меня на горку, села впереди меня, заставив обнять ее покрепче, и мы скатились вниз, чуть не зацепив замешкавшуюся малышню. Потом мы лазили по лабиринтам, и я потерял Татьяну из виду. Она специально спряталась от меня и смотрела, как я поступлю. Я не будь дураком, не стал бегать и искать ее за каждым поворотом, забрался на крепкую ледяную башенку и увидел её выглядывающую меня из-за угла.
- Вы потеряли кого-то? - Спросил я со спины.
Татьяна подпрыгнула от неожиданности.
- Ты хитрый Робинзон.
Когда лицо человека закрыто и остаются только глаза, они начинают обладать магической силой. Обратите внимание на людей в повязках. Глаза это проводник к божественной сути человека. Напротив остального в человеке они совершенны. Я смотрел в серо-голубые глаза Татьяны и видел вместо них два бездонных озера, затягивающих меня в свои воды.
- Дырку просверлишь. - Оборвала мои душевные медитации Татьяна. - Сходи, купи нам по стакану медовухи. Празднику еще больше хочется.
- Ты где будешь прятаться?
- Тут и останусь.
Я отстоял очередь. Взял два блинчика с ягодной начинкой и по полулитровому стакану медовухи. Татьяна уже была не одна. Две девушки разговаривали с ней и громко смеялись. Я остановился. Мне не хотелось делить время с Татьяной на ее бывших знакомых. Татьяна меня заметила.
- Толик, иди к нам. - Позвала она меня.
Девушки с любопытством смотрели на меня. За несколько шагов до них я успел прочитать по их лицам всю гамму чувств относительно своей персоны. От любопытства до удивления.
- Знакомьтесь, это Толик. Мой друг. - Представила меня Татьяна. - Это Ева, это..., это..., прости...
- Вероника. - Напомнила вторая.
- Точно, Вероника. Полгода не была, а память уже отшибло.
- Очень приятно. - Я сделал короткий поклон, жест который показался мне уместным.
- Толик, сходи, купи еще два стакана, а мы с девочками подождем тебя здесь.
Я почувствовал себя "шнырем" при красавице.
- Девчонки сами сходят, чай не инвалиды. - Я протянул один стакан Татьяне, и отхлебнул из второго.
Подруги посмотрели на меня ошарашенно-удивленно. Татьяна поняла, что допустила ошибку и попыталась ее нивелировать.
- Блин, простите девчат, мы же торопимся. В следующий раз пообщаемся плотнее.
Татьяна взяла меня свободной рукой и потянула за собой. Остановились мы в парке, через дорогу.
- Они теперь весь мозг сломают, кто ты такой? Они до сих пор в шоке, как это я Витюню бросила? Отказалась от таких перспектив? Я хотела при тебе сказать, что ты ведущий программист, но вовремя опомнилась. А то бы все узнали, что ты живешь под мостом.
- Моя правда - это оружие массового уничтожения, может и тебя зацепить. Они не сообщат Виктору, что ты в городе?
- Вряд ли, они не из того круга. С чем блины?
- С вишней, кажется.
- Сойдет.
Мы сели на скамейку и маленькими глотками пили пряный напиток, заедая блинами. Мой взгляд упал на фургончик с броской надписью "Креарки". Рядом с ним было полно детворы, покупающей надуваемые гелием шары. Надувал их Сергей, мой бывший работодатель. Я был рад за то, что он смог выкарабкаться после той истории.
- Может, в кино? - Спросила Татьяна, когда наши стаканы опустели. - Хотя, нет, там вещи в гардероб придется сдавать. Меня там могут узнать. А пошли в театр! Витюня и люди из его круга в таких местах не околачиваются.
Я полез в карман и вытащил тощенькую пачку денег.
- Брось. Я угощаю.
Я почувствовал себя неловко под высокими сводами холла театра, роскошным убранством, массивными люстрами и среди почтенной публики, для которой подобное развлечение было естественным.
- Не зажимайся. Что ты как робот Вертер? Будь свободнее. Это простые люди, такие же, как и мы.
- Прости, я постараюсь.
В театре давали "Мертвые души" Гоголя на новый лад. Меня с первых минут увлек спектакль, интерпретация произведения которое я старательно избегал в школе. Было смешно, остро. Актеры играли гротескно, по-театральному, оттого их шутки, или нелепые ситуации казались еще комичнее. В какой-то момент я хотел поделиться с Татьяной, но заметил, что она спит. Ее повело, она упала мне на плечо и осталась спать на нем. Мне пришлось сдерживать смех, чтобы не разбудить ее.
- Тебе понравилось? - Спросила она, когда мы вышли на улицу.
- Очень.
- Я рада, что поучаствовала в твоем культурном развитии. А меня что-то сморило. Куда теперь пойдем?
- Ты не устала?
- Я-то нет, а ты?
- Я в тонусе. Полный тургор. Недалеко от моей работы конеферма, там сейчас аттракцион катания на тройках, в санях с колокольчиком.
- Да ты что? Погнали туда. Я ни разу в жизни не каталась на лошади.
На самой городской окраине народу, желающего предаться развлечениям, было не меньше, чем в центре. Сотни машин стояли у размеченного красной лентой импровизированного ограждения. Люди, желающие заработать в праздники, были и здесь. Чай, кофе, горячительные напитки, баранки, пирожки, блины под аккомпанементы баянистов и частушки одетых в пестрое теток, должны были продаваться веселее. И это работало. Народ толпился везде, где требовалось потратить деньги.
- Жеванем? - Спросила Татьяна. - Дама угощает.
- Тогда я плачу за катание. - Мне не хотелось походить на бедного родственника.
- Идет.
Татьяна купила по кофе, и по ватрушке с творогом. На свежем воздухе еда казалась гораздо вкуснее. Я занял очередь к экипажу и оплатил билет. На покатушках было четыре тройки. От лошадиных тел, одетых в попоны, валил пар. Видно, горожане основательно их укатали. Дети и родители, весело забирались в сани и так же весело их покидали, после катания. Детям, под наблюдением, разрешали потрогать тело лошади. Животное лиловым глазам косилось на детишек, осторожно прикасавшихся к подрагивающей и влажной коже. Если лошадь начинала прядать ушами или издавать звуки, дети испуганно отдергивали руку.
Подошла наша очередь. Я первым ступил в сани и подал руку Татьяне. С нами поехала мамаша с мальчиком пяти лет. По выражению лица ребенка сложно было понять, он впал в ступор от страха, или от радости? Его глаза замерли на лошадях, как примагниченные.
- Вадика напугала лошадь в деревне. Он боится их, в кошмарных снах видит. Врачи сказали, что надо клин клином вышибать. Хочу показать ему, что лошадка это весело.
- Вадик, лошадка добрая, она любит детей, поэтому катает их. - Татьяна обратилась к нашему соседу добродушным голосом.
Вадик нашел в себе силы отлепить взгляд от лошадей и перевести его на Татьяну. В этот момент извозчик дернул вожжи, и сани резко подались. Мальчишка вцепился матери в рукав. Мамаша прижала его к себе.
Морозный ветер ударил в лицо. Глаза заслезились от него и от ослепительно белого снега. Полозья зашумели по прикатанному снегу. Колокольчик зазвенел под рывками лошадей. Татьяна взяла меня за руку. В ее глазах снова стояли слезы. На это раз, скорее от ветра, чем от чувств. Круг был небольшим. Через пять минут мы его закончили.
- Понравилось? - Спросил я Татьяну.
- Да. Мне снова захотелось остановить время, чтобы растянуть момент.
- А я подумал, что этот день бедные лошадки запомнят надолго. Загоняли их сегодня.
- Тогда я тоже лошадка, потому что запомню этот день надолго. - Татьяна вздохнула. - Пойдем еще куда-нибудь?
- Честно сказать, уже не хочется.
- И мне. Как до тебя добираться будем?
- Напрямки. Я же тут каждую тропинку знаю. Правда, их сейчас замело.
- Напрямки, так напрямки. Веди Сусанин.
До моего склада вела дорога, а потом мы свернули в поле. Сумерки быстро превратились в ночь. Продвигались мы медленно, потому что сугробы местами были по колено. От нас валил пар, как от лошадей, на которых мы недавно катались.
- Это отличное завершение нашей прогулки. - Пыхтела Татьяна. - Загонять меня под конец дня. Скоро там твоя берлога?
Я свистнул. В ответ раздался собачий лай. Это отвечал мне Константин.