Сергей вышел из-за стола, забрался с ногами на подоконник и уставился в окно, на знакомый с детства пейзаж. Хотя, времена-то меняются, не такой уж он и знакомый. А летом он отсюда так вообще никогда и не смотрел.
— Уступите место, молодой человек, — продребезжал над ухом старушечий голос.
Он покосился на подошедшую Снежану, послушно убрал ноги с подоконника и, когда девушка пристроилась рядом, флегматично заметил:
— Только я сегодня без сменки…
— Ты-ы? Надо же… Ну, давай дневник. Выговор вкачу.
— Выговор — это на работе.
— А ты изменился, Сереж. Раньше-то слова не вытянешь. И без сменки еще…
— Люди не меняются, меняются обстоятельства.
— Философ, что ли! — восхитился Герман издалека.
— Не выражайся при даме, — буркнул Сергей.
— Да иди ты! Хотя нет, подожди, не развивай, я тоже к вам хочу.
Он с шумом подтащил стул к угнездившейся на подоконнике парочке, уселся на него лицом к спинке, чуть попрыгал:
— Тыгдым-тыгдым-тыгдым… И тыгдым. А чего это вы в отрыве от коллектива философируете?
— Это я вот его как раз хотела спросить, — сказала Снежана и ткнула Сергея пальцем в ребра.
— Ай! Ну больно же! — возопил тот.
— Ты колись давай. И не кричи, люди оборачиваются.
— Да ни до чего…
Снежка поднесла палец к губам, дунула на него и мрачно спросила:
— Повторить?
— Давай, Серега, — рассмеялся Герман. — Затыкает ведь. А я подмогну еще.
— Ну какое вам дело? Сидит человек, переосмысливает наше место в жизни…
— Наше — это чье? — уточнила Снежана.
— Да поколения нашего…
— Во дает, — пробормотал Герман, глядя на Снежану. — И ведь не пил ни капли… Это он о чем?
— А черт его разберет, — отозвалась она. — Сейчас выясним.
— Но-но! Только без рук! Вот же все-таки… пришли, тыкают, обзываются…
— Не отвлекайся, — Снежана кивнула на Германа: — Народ жаждет понять.
— Да я, ты понимаешь, дурак…
— Понимаю.
— Сейчас обижусь и уйду! — заявил Сергей, но уходить не стал и обижаться тоже. — Так вот, — он потер бок, укоризненно взглянул на Снежану и сказал укоризненно: — Синяк будет. Дурында… Да. Я почему-то думал, что наше поколение — оно, знаете ли, потерянное какое-то…
— С чего бы? — удивился Герман, и Снежана тут же ответила:
— Дурак потому что. По себе других не судят.
Сергей некоторое время таращился на собеседницу.
— Не понял…
— Мы это обсуждали. С тобой. Давно, конечно…
— А-а. А я думал — нарвался, мысли читает… Мало ли что я тут про тебя думал…
— Ну-ка давай поподробнее! — угрожающе произнесла Снежана, но тут раздался удивленный Ленкин возглас:
— О! Ирка! Айда к нам, не справляемся!
Действительно, в дверях класса стояла Ирина, и вид у нее был несколько растерянный.
— Да нет… Ребят, охранника кто видел?
— Когда? — уточнила въедливая Анечка.
— Вообще…
— Вообще мы его все видели, — Анечка пожала плечиками, — когда в школу входили.
— Не все, — возразил тут же Влад, и Лена поддакнула:
— Точно. Мы не видели…
— А тетрадь? — спросила Юля, протирая бумажной салфеточкой стеклышки очков.
— Расписались, — Влад побарабанил пальцами по столу. — Что я, фамилию свою не найду? Там тогда только Сашка, получается, не расписался, гад который…
— В какой тетради? — Снежана вопросительно подняла брови.
— Ну… там лежала, — ответила Юля неопределенно. — А ты что, не расписывалась.
— Да я, знаешь, как-то расписалась однажды, — Снежана задумчиво заглянула в левую ладонь, покрутила колечко на безымянном пальце, — по глупости. Измучилась потом…
— Да я не об этом! Юмористка, блин, сатиричка! — Юля махнула рукой на открывшую и тут же громко захлопнувшую рот Снежану и повернулась обратно к Ире: — А тебе зачем?
— Да там двери закрыты! — та обиженно надула губки. — Не выйдешь…
— Так! — Влад встал, встряхнул Андрея за плечо. — Пошли, посмотрим.
— А чего я-то?
— Ну кто из нас опер?
— Ты, конечно!
— Опа… Значит, тем более вставай. Расселся тут! Обязанность гражданина — оказывать следствию всяческое содействие.
— Это произвол, — с достоинством объявил Андрей и выбрался из-за стола. — Впрочем, ладно. Серег! Настрогай еще колбаски, будь добр, а?
— Есть настрогать колбаски, — уныло сказал Сергей, сползая с подоконника.
И уже выходя из класса вслед за Ирой, Влад с Андреем услышали ошеломленное:
— Нет, меня, конечно, по-всякому называли, но чтоб сатиричкой!..
— Фильм ужасов, — сказала Ирина, когда троица спустилась на первый этаж.
Их шаги гулко разносились, казалось, по всем имеющимся уныло-зеленым коридорам пустого здания.
— В смысле? — равнодушно спросил Андрей.
— Сейчас кто-нибудь ка-ак… выскочит!
— Как выпрыгнет, — продолжил Андрей, — пойдут клочки…
— Не пойдут, — оборвал его Влад.
— Это почему?
— Смотреть надо внимательнее. Нас слишком много. И тут, и там, — Влад дернул головой куда-то в сторону их класса, где сидели и ждали бывшие одноклассники, — А на троих одновременно если и выскакивают, то только когда всем остальным уже кирдык.
— А «Чужие»? — напомнил Андрей.
— Ну ты еще «Хищника» вспомни…
Они дошли до двери. Влад подергал за ручку, выглянул в окно, склонив голову набок.
— Странно… Там эта хреновина снаружи…
— Которая?
— Ну, железяка буквой «п», которой обычно с этой стороны дверь запирали…
— И что?
— Мальчики… — попыталась вступить в диалог Ира, но ее не услышали.
— Стекло, что ли, выбить? — размышлял вслух Андрей.
— А если еще и на ключ закрыто? — отозвался Влад.
— Ребята…
— Вылезем… Ну, не знаю, а тогда как?
— В принципе, если выбить стекло и тут, и там…
— Судари мои. Там решетка, — скромно заметила Ирина.
Услышали. Среагировали, наверное, на непривычное обращение. Уставились на девушку.
— Чего?!
— Решетка там, — Ирина постучала ноготком по стеклу. — Вон.
Влад и Андрей синхронно повернули головы.
За стеклом внешней двери действительно маячили выкрашенные черной краской прутья металлической решетки.
— Что за?!
— Нда. Стекло разбивать смысла нет. Ни тут, ни там, — заметила Снежана, сложив руки на груди.
— Угу, — буркнул Андрей, уселся на стол и взял лежащую рядом книжку. — «Стрелок», — с видимым отвращением прочитал он и бросил книжку обратно. — И дальше что?
— Другие двери будем проверять? — Влад пальцем указал сначала в одну сторону по коридору, потом в другую. — Как минимум две…
— Четыре, — усмехнулся Андрей. — На субботники надо было ходить. Мажор… Четыре. Плюс в столовой еще одна. Тривиально. Думаю, смысла нет. Разве что в столовке… И то — навряд ли.
— Тогда что? Через второй этаж? — Влад пожал плечами.
— Нет… — Андрей задумался, глядя прямо перед собой. — Господа… А что не так?
— Не понял…
— Что не так?
— Краски нет, — ответила Снежана, глядя мимо Андрея в угол, где висела доска с расписанием уроков.
Он обернулся. Гора ведер с краской пропала, только на полу осталась пара больших зеленых пятен.
— Значит, ты ее видела? — задумчиво спросил Андрей.
— Ну да…
— А где Ира?
— Ты к чему это?
Андрей встал и крепко ухватил Снежану за локоть.
— Она только что была тут. Она собиралась домой и сказала, что двери закрыты и…
— Андрюх… — Влад осторожно взял того за запястье, сбивчиво заговорил: — Ты чего, Андрюх… Она же при тебе звонила! Ну, как, вы пришли, а Снежка еще нет, Ира позвонила Юльке и сказала, что не сможет…
Андрей осторожно разжал пальцы:
— Почему?
— У Аркашки там докторская…
— Колбаса, — добавила тут же Снежана.
Все трое рассмеялись. Получилось не очень убедительно, но хоть что-то.
— Блин, Андрюх… Ну ты… М-мать, я аж протрезвел! Хорошо, что ты без ствола…
— Кто тебе сказал? — сумрачно спросил опер.
— Да иди ты! Щас вернусь и нажрусь обратно!
Снова раздались нервные смешки.
Шаги первым услышал Андрей. Он предостерегающе поднял руку, потом прижал палец к губам. Кто-то шел по той самой лестнице, по которой они втроем недавно спускались. Влад вышел чуть вперед и прошептал:
— Что ты там про ствол говорил?
— Что, к сожалению, без…
— Ах ты ж стервь паскудная!..
Все трое выдохнули.
— Герман, твою мать! — заорал Андрей. — Ты какого вылез?
— Да я, блин, чуть, блин, шею не сломал. Блин. Ленка там дергается, ей же домой надо… А чего у вас тут под дружеское ржание рождается?
Он, пританцовывая, подошел к троице. Андрей нахмурился. Выглядел Герман еще более встрепанным, чем наверху сразу после возлияния. Да еще и глазки бегают как…
— Что у тебя с собой было? — опер ухватил звукача за ворот и подтащил к себе.
— Э… Чего? Это… Ну было там… Ленка домой… Узнать, чего тут у вас… — бессвязно забормотал не на шутку перепугавшийся Герман и вдруг рявкнул: — Дрон, фу, я сказал!
Андрей вытаращился на него.
— Так, — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Слушаем меня внимательно. А то я начну нервничать. Значит, сейчас вы двое берете ее под ручки и ведете ее наверх. До третьего этажа. Идете так, чтобы я вас слышал. Затем ты, — он упер палец в грудь Германа, — сопровождаешь ее в класс, садишься рядом и развлекаешь анекдотами. Чтобы не скучала. Понял? — тот с готовностью закивал, в честь чего был немедленно отпущен из цепких лап милиции. — Народ пусть не разбегается никуда, сидит на месте. Теперь ты, — Андрей перевел взгляд на Влада: — Ты стоишь у лестницы и смотришь, как он ведет ее в класс. Стоишь так, чтобы я тебя слышал. Потом возвращаешься сюда. Ясно?
— Никак нет, — ответил Влад честно. — Фигня выходит, товарищ начальник. Как это — стоять, чтобы ты меня слышал?
— Разговаривай. Читай стихи. Пой что-нибудь. Громко и с выражением. Ясно?
— Угу…
— Все, — Андрей уселся за стол, хлопнул по столешнице. — Вперед!
— Раскомандовался, понимаешь… — пробормотал Герман, взявши Снежану под локоток. — Видала, а? Ну… Как ты относишься к творчеству Феллини?
— Терпеть ненавижу.
Андрей побарабанил пальцами по столу и слегка подвис. Как перегруженный компьютер. Потому что опер опером, но дальше-то что? Разве действительно стол обследовать…
Он прислушался. Топота и бормотания своих — бывших, вроде бы — одноклассников слышно уже не было. А ведь, казалось бы, указания были даны вполне четкие!
— Ау-у-у! — заорал Андрей на всю школу.
— А? — отозвался Влад несколько испуганно. — Ты чего орешь?
— Вас не слышу!
— Так нормально все… А что делать-то?
— Пой! Сказано же…
И Андрей выдвинул верхний ящик стола, когда Влад вдруг заорал:
— Вечер наступает медленнее, чем всегда-а-а! Утром ночь протухает как звезда-а-а!
— Нда… Голос-то у тебя, может, и есть… — пробормотал Андрей, разглядывая лежавшую в ящике книжку.
На этот раз книжка была в черно-оранжевой обложке и носила название «Брошенные машины». А чего про них писать? Вон у нас в каждом дворе по одной как минимум. Стоят и гниют. Чушь какая-то…
Второй ящик был пуст. А в третьем с полдюжины тараканов устроили явно несанкционированный митинг — завидев представителя власти, они прыснули в разные стороны. Андрей отшатнулся и передернул плечами.
— Бр-р-р! Вот вспомни о них — и на тебе…
Пение меж тем стихло. Андрей снова поднял голову и приготовился заорать.
— Ну, чего у тебя тут? — спросил Влад, подходя.
— Книжка…
— Интересная?
— Не знаю. И тараканы.
— Интересные?
— Было.
— Негусто что-то.
— И не говори, — Андрей открыл дверцу тумбочки справа и заглянул внутрь. — И туфли еще.
— Женские?
— Фетишист. Судя по запаху — мужские. И тут еще ящичек…
Андрей выдвинул ящичек, заглянул внутрь и нервно облизнул губы.
— Ну?! — спросил Влад, которому показалось, что пауза несколько затянулась.
— А посмотри…
Влад склонился над столом и небезопасно изогнул шею.
— Ну, кошелек, — сказал он и перевел взгляд на Андрея.
— Портмоне, — поправил тот мрачно.
— Ну и что?
— Ты знаешь, как я решил ментом стать?
— Черепно-мозговая?
— Нет, — ответил Андрей, дернув щекой. — У меня в одиннадцатом классе портмоне сперли. Здесь, в школе. Очень тогда разозлился.
— И?
— Портмоне сперли, — повторил Андрей. — Вот это вот самое.
— Шутишь?
Влад протянул руку, взял портмоне — чуть потертое, коричневое, похоже, из настоящей кожи, расчерченное на клеточки и украшенное стилизованными зверушками, — открыл его и заглянул внутрь.
— Пусто, — разочарованно заметил он, сунул палец в кармашек для мелочи и, высоко подняв брови, выудил оттуда картонный кругляшок с нарисованной на нем большеглазой девчонкой в бикини. — О… Твое?
— Ага, — Андрей вгляделся в кругляшок и неловко усмехнулся.
— И… тут написано что-то…
— Где?
— Да внутри… Блин…
Андрей, глядя, как побледнел приятель, отобрал портмоне и тоже заглянул внутрь. Прищурился, разглядывая стершиеся печатные буквы.
— «Петр Ч.» — прочитал он.
— Вот так, — Влад поморгал. — Сам не смог — кошелек прислал…
— Портмоне…
— Теперь уже пофиг.
Петр Чухонцев умер летом две тысячи третьего. Говорили: сел себе в метро на лавочку — и больше не встал.
— Так портмоне-то мое!
— Хорошо. Верю. Твое. Даже если он и спер… А дальше?
Андрей откинулся на спинку стула, бросил кошелек на стол и бессильно свесил руки.
— Не знаю, честно говоря. Есть что предложить?
— Ну, насчет этого, — Влад кивнул на их находку, — давай молчать. Пока нам лишняя мистика ни к чему. И так… А насчет остального — выбираться. Например, все-таки через окно второго этажа. Там любой по решетке спустится.
Андрей с сомнением покачал головой.
— Может, в кабинет к директору наведаемся? Там ключи есть, — подумал и поправился: — Должны быть. И будь другом, принеси-ка мне оттуда, — ткнул пальцем вверх, — нож. Потолще.
Снежана оглянулась на перекрикивающегося с Андреем Влада и поежилась.
— Ты чего? — спросил Герман.
— Испугалась, — помедлив, ответила она. — Там, внизу, мне показалось, что Андрей у нас того, — и шевельнула пальцами свободной руки у виска.
— Не бери в голову. Ну, дурит человек, работа у него такая…
— Дурить?
— Нет. Дурить — это хобби. Для разрядки А работа нервная.
— И не только работа…
Тут оба вздрогнули — Влад запел.
— Ой, — сказала Снежана, картинно хватаясь за сердце, — ну нельзя же так!..
Они дошли до класса. Герман пропустил Снежану вперед, потом, поскольку она встала истуканом, внимательно оглядывая собравшихся в классе людей, обогнул ее, подошел к столу, наполнил чей-то стакан портвейном, залпом осушил и плюхнулся на стул, вытянув длинные ноги.
— Ну, как там? — спросила Лена.
— Да никак! — отозвался Герман. — Заперто. На замки, засовы и решетку еще, черт бы ее подрал. Там наш следователь обер упал намоченный… нет… опер уполномоченный… да. Нами. Короче, следствие ведется. Приказано сидеть тут и не разбегаться. Ух, страшен, черт!..
— Кто?
— Да Андрон наш. Как схватит, как вскомандует!.. Бр-р-р, — и передернул плечами.
— Девочки-мальчики, — тихо сказала Снежана, — а где Сережа?
— Который? — удивилась Анечка и хихикнула.
— Ну, Сережа… Он еще колбасу резал…
Юля встала, подошла к Снежане, молча заглянула в глаза.
— Ты чего, — Снежана отступила на шаг.
— Он умер ведь…
— Когда?!
— Лет семь назад… Кажется. А колбасу я резала… Той вон лесопилкой. Чуть без пальца не осталась…
Снежана потерянно оглянулась. Неловко села на стул рядом с Германом, уперлась локтями в колени, сцепила пальцы, уткнулась в них лбом.
— Снежк… Ну ты чего? — спросила Лена. — Расстроилась? Ну вот… Гер, налей ей, а?