– Ожог слизистой кишечника, болевой шок, ураганный отёк и экзитус леталис.
– Брехня, – спокойно сказал Родион.
– С хрена ли?
– Борщевик – не крапива. У него несколько другой принцип действия. Его волоски выделяют сок, который резко повышает чувствительность к ультрафиолету. Называется эта шняга… ну-ка вспомню… фуранокумарин. Так вот, участок кожи, куда попал этот фуранокумарин, в несколько минут обжигается солнцем до волдырей. Ты же не хочешь сказать, что этот парень после большого дела загорал, задрав задницу и раздвинув половинки? И я сомневаюсь, что он вообще смог взять в руку лист борщевика. Он же колючий! Короче, похоже на городскую легенду, не обессудь, Петро.
– Мне что? За что купил, за то продаю, – не обиделся Петро. Или сделал вид, что не обиделся.
– Я тоже знаю одну историю про триффидов! – гаркнул Родион. – Знаете Андрона Осетрищева? Бизнесмен, овцевод и вообще термоядерный православец на всю голову.
– Овцечто? – переспросила Надия.
– Овцевод! В хорошем смысле этого слова!
– А-а…
– Так вот. Этот православный овцевод недавно объявил крестовый поход на борщевик. А то, говорит, заполонила Русь-матушку бусурманская трава, роздыху не даёт. Щас я вспомню, как он про это написал… Нет, погодите, я это даже в телефоне в избранное внёс. Это нельзя пересказать…
– Вот, слушайте! – продолжил Родион после того, как покопался в телефонных заметках: – «Рубка борщевика, – заговорил он с истовым подвывом, ударяя на «о», – это азартное и увлекательное, но небезопасное занятие – (о как!) – требующее специального оружия, доспехов…»
– Что, так прямо и пишет – «оружия и доспехов»? – удивилась Настя.
– Ещё бы! «Оружия, доспехов и соблюдения техники безопасности – при рубке борщевик брызгается ядовитым соком и сильно обжигает». А ещё может наброситься и избить ногами, – добавил Родион нормальным голосом. – «В ближайшее время на нашей интернет-странице будет размещён мастер-класс по изготовлению таких доспехов и палки, пригодной для рубки борщевика».
– А палка-то зачем? Думаю, мачете вроде твоего в самый раз подойдёт.
– Мачета ента самая – сброя бусурманская, православным воинам непригожая, – отозвался Родион. – Мы ужо по-нашенски – палкой его, палкой, диавольское порождение! Я, короче, представляю, как это будет, – продолжал он со смехом. – Идёт, значит, Воинство Православное. Иконы. Хоругви. Палки наперевес. Кадила дымят. Доспехи скрипят. Тактические лапти пыль вздымают. Впереди Андрон Осетрищев верхом на коне с аршинной бородой…
– Я не поняла, кто с бородой – конь или Осетрищев? – серьёзно спросила Надия.
– Неважно. Главное, что с бородой. И поёт, значит, воинство православное старую песню на новый лад:
– Круто! – оценила Надия. – Думаю, от таких песен борщевики сами сбегут.
– …Ну и где мы, блин? – спросила Надия, ни к кому конкретно не обращаясь.
Члены экспедиции угрюмо молчали.
Накануне, миновав поросшую борщевиком пустошь, они снова углубились в лес, проложив направление по компасу, распечатке и гугл-карте. Они привязались к ориентирам и чётко взяли направление. О том, что цель близка, должен был известить извилистый ручей – тот самый, который так и не успели пересечь правнучка Руднева и её возлюбленный драгун. Однако «расчётное время», отмерянное с приличным запасом, давно миновало, а «расчётная точка» оставалась неуловима, как снежный человек.
Тем временем бесконечный летний день клонился к вечеру, и Надия приняла волевое решение – разбить лагерь досрочно. «Пятнадцать часов на ногах, надо отдохнуть, – сказала она. – Мы уже близко. Завтра со свежими силами за час добежим». Остальные согласились с ней – по крайней мере, с первой частью заявления, потому что некоторую усталость ощущал даже железный Родион. Поэтому путешественники устроились на ночлег на первой попавшейся ровной площадке, не озаботившись даже поисками источника воды. В молчании, перебрасываясь скупыми словами, поставили палатку и тент, в молчании съели по банке холодной тушёнки, в молчании вскипятили последнюю фляжку воды на маленьком костерке и заварили малиновые листья, собранные девушками. Молча забились в палатку и быстро провалились в тяжёлый сон. То и дело кто-то просыпался и ругался сквозь зубы – ломило икры от усталости.
На следующий день они встали довольно поздно и первым делом занялись добычей воды, стряхивая росу с травы, кустов и веток деревьев в кружки и котелки. Удалось набрать на «чай» (как и вечером, на заварку пошли малиновые листья) и даже немного отлить во фляжки. Эта маленькая победа над обстоятельствами подбодрила путешественников. Позавтракав и свернув лагерь, они двинулись в путь. Чтобы не сбиться с выбранного направления, парни ещё вечером выложили из брёвнышек стрелку-указатель.
Однако прошёл час и другой, а ничего похожего на границу усадьбы впереди не показывалось. Путников охватывало очень неприятное чувство «где-то мы не туда свернули».
– Передохнём, – сказала Надия.
Все четверо свалили рюкзаки на землю и уселись возле них.
Вокруг высился непролазный лес, сумрачный даже в ясный солнечный день. В лесных шорохах, в криках птиц и время от времени раздающейся барабанной дроби дятла мерещилась насмешка и скрытая угроза.
Настя тихонько вздохнула.
Молчание затягивалось.
– Так, – сказал Родион, решительно поднимаясь. – Есть одно средство. Девочки, заткните уши. Заткните, говорю, так надо.
Убедившись, что его указание выполнено, Родион набрал в грудь воздуху побольше и заорал в лесную чащу:
– Слушай, ты…. твою мать! Какого… ты вы…..!..…! Мы с добром пришли………мать! Дай дорогу……!
– Пошли, – сказал он, когда отзвучало эхо.
Через несколько минут экспедиция неожиданно вышла на небольшую круглую полянку. А посреди полянки на пеньке сидел мужик.
Его нельзя было назвать старым, хотя густая борода указывала на далеко не юношеский возраст. Одежда его была странной: похожа на охотничий камуфляж и всё-таки какая-то другая. При попытке присмотреться к деталям его одеяния взгляд соскальзывал, точно вода с клеёнки. Из-под шляпы торчали длинные бурые патлы. Буро-зелёные глаза смотрели не слишком приветливо, но и не злобно, а скорее, с насмешливым интересом. В руках чудной лесной странник держал гнутый посох.
– У каждого своя дорога, да не каждый её знает, – отстранение проговорил он. – Идите, куда хотите, только знаете ли вы, чего хотите? А что хотите, то и будет вам. – Он неспешно поднялся и прошёл мимо замерших от изумления юных путешественников. Миг – и качающиеся кусты скрыли лесного странника. Бесформенная шляпа слилась с лишайником на стволе дерева.
Первым опомнился Петя.
– Эй, папаша, погоди! Слушай, мы заблукали малость! – Он бросился за незнакомцем, но того и след простыл.
– Чёрт знает что! Как в воду канул! – сказал он пару минут спустя, пятясь из кустов. Почему-то он вышел не с той стороны, с которой зашёл, хотя точно помнил, что не обходил полянку.
– Странный дяденька, – определил Родион.
– Это был леший. А ты, Родичка, его матом обложил. Нехорошо! – сказала Надия.
– А пусть дорогу не путает, – как ни в чём не бывало ответил Родион.
– Эй, вы что? Вы в самом деле решили, что это… – Настя не смогла выговорить слово «леший»: очень уж дико и… пугающе оно звучало бы здесь. – Вы что, спятили немножко?
– Да просто мы где-то не туда свернули, – сказал Родион. – Но теперь я точно знаю, что нам – туда, – и решительно зашагал в направлении, куда рубанул рукой.
Остальные не тронулись с места. То ли взяла своё усталость, то ли Родион так и не смог заразить их своей уверенностью.
– Родик, ты ТОЧНО уверен, что нам ТУДА, а не назад? – крикнула ему Надия.
– Точно уверен! – послышался голос Родиона из-за кустов. – Идите сюда и всё поймёте.
Надия, Настя и Пётр продрались сквозь кусты. Родион стоял на берегу заросшего тиной ручья и смотрелся в мутную воду, как в зеркало.
– Кажется, мы у цели, – проговорил он.
Глава 4. Пропавшая грамота, быдло-апокалипсис и сковородка со струнами
– Семь минут до отхода. Ну и где они, блин? – Надия отвела взгляд от часов и воинственно уставилась на Петра.
– А чёрт их знает. Телефоны не отвечают. Ни у Настюшки, ни у этого… медвежоночка.
– Да твою ж мать! Началось в колхозе утро! Как же меня бесит, когда всё вот так через задницу! – Надия ходила кругами по платформе и искала, что бы пнуть. – По опыту знаю: как поход начнётся, так и покатится!..
…На следующий день по возвращении с практики участники будущей экспедиции встретились, чтобы обсудить детали готовящегося похода. Настя приехала на встречу вместе с Семёном – своим молодым человеком, которому она звонила в памятный вечер на практике. Настин приятель был перспективным менеджером среднего звена из компании, торгующей мобильными гаджетами. Он был лет на десять старше прочих членов экспедиции, небольшого роста, плотненький, с коротко стрижеными чёрными кудряшками на квадратной голове и ужасно самоуверенный.
С самого начала он всем не понравился. И в этом он был сам виноват. Он, что называется, «с порога» взял покровительственный тон, давая понять, что он – уже взрослый самодостаточный человек и снисходит до детских развлечений исключительно ради своей лоли. На первую встречу он опоздал, усиленно забивал эфир трепотнёй и даже рассказал ни к селу ни к городу скабрезный анекдот, над которым никто не засмеялся, но по делу не сказал ровным счётом ничего. Он постоянно, сосредоточенно хмурясь, посматривал на квадратный золотой хронометр, который украшал его правое запястье, и скоро отчалил со словами: «Ну всё, ребятишки, я погнал, дела!». Он увёл с собой и Настю, и та, уходя, окинула остающихся каким-то виноватым взглядом.
– Забавный типок! – сказал Родион. Если бы Семён знал, что его тщательно подчёркиваемая взрослость, серьёзность и деловитость вызывает у «ребятишек» беззлобную насмешку, он бы призадумался. А если бы ему сказали, что у Родиона и ничем не примечательного Петра за плечами есть одно интересное дело, о котором они предпочитают не вспоминать, он бы проникся к ним опасливым уважением.
Но, с другой стороны, он с удовольствием принял приглашение отправиться в экспедицию, а походная романтика была ему знакома не только по бардовским песням. А чем больше в группе бывалых бродяг, которые знают, что к чему, которых не нужно ни подгонять, ни наставлять в мелочах, ни утирать им сопли – тем лучше для всех. Ну, а если ему нравится корчить из себя яппи – да на здоровье! У каждого свои заморочки. Вот Родион всюду ходит в «тактическом» прикиде, так что его стабильно раз в неделю тормозят менты, подозревая в нём то ли дезертира, то ли скинхеда. Василиса изображает из себя гламурную сучку, склонна к импульсивным поступкам и никогда не бывает виноватой. То есть во всех её косяках виноват кто-то другой… Петя до сих пор смотрит аниме и таскается на косплейные вечеринки. Надия всех вокруг приучила называть её этим языколомным имечком. Ну и что? Можно быть откровенным фриком, но при этом – надёжным товарищем. А можно быть сферическим в вакууме хорошим парнем, милашкой и обаяшкой и при этом – полным чмом, безручью и бестолочью.
Поездку решили не откладывать, тем более что у Семёна как раз начался двухнедельный отпуск. В оставшиеся два дня докупили дополнительную снарягу и заказали билеты – из-за отпускного сезона пришлось разориться на купе. И, как говорится, ничто не предвещало беды…
Но за день до отъезда, когда Надия, гостившая в эти дни у Пети, изображала перед его родителями почтительную невестку и затеяла влажную уборку, её телефон взорвался звонком от Родиона.
– Ну и где вы, блин? – вместо приветствия спросил он.
Надия ответила. Родион со своей стороны поинтересовался, все ли у неё дома и не прохудилась ли крыша.
– До отхода пять минут, вы что, ребятки, опухли?
– Э-э… – Надия выронила швабру; её ручка упала на хвост коту, который с негодующим воплем вылетел из комнаты. – Родик, а какое сегодня число?
– Двадцать седьмое.
– А мы двадцать восьмого едем, вообще-то!
Началась истеричная сверка билетов, в ходе которой выяснилось, что Надия, Пётр, а также, вероятно, Настя с Семёном действительно едут двадцать восьмого. А вот у Василисы с Родионом билеты помечены предыдущими сутками: Василиса взяла заказ билетов на себя – результат налицо.
– Да ладно, – сказал Родион. Он знал, что критиковать Васеньку не имеет смысла: она никогда не бывает виновата. – Заселимся, отдохнём, осмотрим славный город Воскресенск… Всё, Надь, мне пора, а то поездец уже тронулся…
И вот теперь Надия с Петром стояли на платформе и в полной мере ощущали гамму чувств, которую накануне испытывали их друзья.
– Может, они на сутки позже заказали? – предположил Петя.
– Думаешь, хронографический кретинизм заразен?…А, нет, смотри, вон они топают. Так, я не поняла. Они чё, охренели?
Двое отставших путешественников быстрым шагом приблизились к своим друзьям. Одеты они были отнюдь не по-походному. На Семёне был деловой костюм, Настя пришла в розовой футболке в обтяжку, белых кроссовках с розовыми шнурками и белых джинсовых шортиках с декоративной бахромой, обрезанных чуть ниже паха.
Семён надел маску предельно озабоченности, а дивные аметистовые очи Настеньки были полны невыплаканных слёз.
– Здорово. Ребят, а где ваша снаряга? – спросила Надия. – Почтой, что ли, отправили?
– Ой, тут такое дело… – начала Настя.
– Ребятишки, извините, но мы не едем, – вклинился Семён. – Понимаете… да нет, вы, конечно, ещё не понимаете… Мне предложили поехать на тренинг по тимбилдингу, после которого я смогу возглавить филиал в Центральном административном округе Москвы. Это, чтоб вы знали, покруче, чем некоторые областные филиалы! Но меня не отпускают просто так, мне надо будет эти две недели отработать. И вот мы с Настей подумали и решили, что в поход с вами как-нибудь ещё сходим, правда, Насть?
– Угу, – кивнула Настя. – Извините, ребята, так получилось…
– Блин… – выговорила Надия. – Жалко. И денежки за билет плакали?
– Да, – согласилась Настя. – Мы это узнали в последний момент, уже и билет не сдашь… То есть я сейчас принесла билет сдавать, а мне в кассе говорят – всё, поздно…
Было видно, что потеря денег её печалит меньше всего.
– Обидно, – вздохнула Надия. – Слушайте, давайте хоть зайдём к нам в купе, посидим перед дорогой.
Ни голос, ни выражение лица Надежды не изменились, но Петро почувствовал, что подруга задумала какую-то каверзу.
– Нет, ну, вы поймите, это не детские игры, это взрослая жизнь, – говорил Семён, идя по коридору в вагоне. – Карьеру, ребятки, умные люди делают один раз и навсегда. А то бывает так: раз-другой откажешься от хорошего предложения, а потом выясняешь, что ты, такой красивый, никому не нужен…
Настя присела на скамейку в купе, которое могло бы стать и её домом на ближайшие полсуток, и уставилась в окно.
Надия требовательно дёрнула Петра за рукав.
– Выведи этого борова на улицу, – прошелестела она ему в ухо. Петя кивнул, мысленно ухмыляясь до ушей.
– Насть, помоги из рундука мой паспорт достать, – сказала Надия как ни в чём не бывало. – Засунула сдуру в рюкзак, а они же сейчас билеты будут проверять…
– Я помогу! – оживился Семён.
– Да нет, не надо, мы девушки крепкие, – улыбнулась Надия.
– Семён, пошли на платформе покурим, воздухом подышим. А то, наверное, девочкам посекретничать надо перед дальней дорогой, – предложил Петя. – Всплакнуть на груди, то-сё…
– А, давай, – согласился Семён.
– …как сказано в Библии: есть время разбрасывать камни и есть время собирать камни! – разглагольствовал Семён. – У меня сейчас год идёт за пять. И тут важно не промахнуться. А я, знаешь, однажды здорово рискнул, когда с половины третьего курса ушёл. Но я подумал: а что я получу, если буду ещё два с половиной года полировать задницей скамейку в институте? Знаешь, есть такая поговорка: поступив на работу, забудь всё, чему тебя учили в институте. Потому что самое важное, вот самый гештальт и цимес, – он поднял кверху указательный палец, – ты узнаешь уже в процессе работы. Это девяносто процентов. Десять процентов – это то, что ты вынесешь – заметь: не заучишь, а вынесешь! – из института. А девяносто процентов того, что ты учишь, тебе на самом деле не нужно. Просто есть такой заведённый порядок, что руководитель определённого уровня должен иметь диплом. Но это постепенно отмирает и скоро отомрёт. Зачем мне протирать штаны целый год, если я могу узнать всё, что мне нужно для работы, на двухнедельном тренинге?