Илюшин принял решение свернуть операцию и возвратиться в ППД. Вечером пришла в лагерь и тройка, отправленная в район Слонима.
Из их доклада стало ясно, что немцы усилили контроль за автомобильными и железными дорогами. Хотя, подобраться к железке все же было возможно. Но здесь вставала проблема отсутствия взрывчатки. Так, что в гости к врагу надо было наведываться обязательно. В данный момент у нас других спонсоров не имелось.
Дав людям, сутки отдыха, принял решение вести весь отряд, оставив в лагере пару человек с гражданскими.
Лагерь оставлял на Воскобойникова, оставив с ним женщин, деревенских новичков, и Антона Сашко с Костей Кириловым.
Ночью, прослушав упреки Ульяны, в том, что не беру ее с собой, пояснил ей, что выход, выходом, а охрана лагеря и жизней безоружных и раненых людей, это очень большая ответственность, и если уж это ей доверили, то о чем можно разговаривать дальше. Перед выходом навестил Сырка, занес ему, как он выражался на всякий, всякий его берету с парой магазинов. Благо Богдан все больше шел на поправку. Хотел оставить в лагере и Ивана Герасимовича, но передумал и решил взять старого ротмистра в рейд.
В результате мы вышли после завтрака в составе 17 человек, при четырех MG34, четырех карабинах Маузера, выдав один из них Ицхаку, вместо охотничьего ружья, которое он передал племяннику, не смотря на юный возраст последнего, и восьми разнообразных автоматах, плюс СВТ40 Кротова. Ну, никак не хотел мичман расставаться со своей "Светочкой".
По заранее разработанному плану, мы должны были удалиться от ППД километров на 50 в район небольшого городка Береза, который немцы захватили 23 июня и со временем устроили в нем еврейское гетто и концлагерь. Правда, по поводу концлагеря, в этом городе это было нормой. Еще при Польском режиме, а город с 1920 года был под Поляками, в Береза-Картузская, так до 1940 года именовался этот городок, в 30х годах, был основан лагерь, для лиц неугодных режиму. После прихода в Березу Советской власти, там был организован лагерь для политзаключенных. Вот и немецкое командование, учитывая исторически сложившиеся предпосылки, не стало отказывать себе в обустройстве в городе концлагеря, присовокупив туда же еще и гетто, так как более половины жителей города были евреями.
Город стоял на автодороге Брест-Минск, возле него в 7-8 километрах находилась железнодорожная станция. Так, что устроив нападение не далеко от этого городка, был шанс урвать хорошую, добычу, и даже при определенном везении пополнить отряд, за счет военнопленных, сгоняемых в концлагерь.
Сам переход прошел без осложнений и уже на заре третьего дня мы организовали засаду в 14 километрах от города в сторону Минска. В этом месте не далеко от дороги находились фруктовые сады, переходящие в дальнейшем в овраг, через который можно было, если потребуется оторваться от преследования противником, и сводило на нет его преимущество в технике. Движение по дороге с самого утра было довольно оживленным и нам пришлось пережидать утреннию активность немцев. Лишь после обеда нам стали попадаться небольшие колонны вражеской техники, идущие либо в одиночестве, либо с небольшим охранением. На одну из таких колонн, состоящую из трех мотоциклов, двух спереди, одним сзади и трех тентованных грузовиков, идущих со стороны Бреста, мы и решили напасть. Правда уже в момент открытия огня по немецкой колонне, в обратном ей направлении показался легковой автомобиль, но учитывая, что он был без сопровождения, решили работать и его, в общий зачет.
Как только раздались первые выстрелы по колонне, легковая машина, вильнув, прижалась к обочине дороги. В тот момент на нее особо внимания не обратили, хотя краем сознания я сделал отметку, что из нее не раздается ни одного выстрела в нашу сторону. Вероятно, это заметили и другие бойцы, и по машине не стреляли, а может просто посчитали возможным взять кого ни будь из офицеров вражеской армии в плен, для прояснения обстановки. То, что в легковой машине едет кто-то из офицерского состава, сомнений не у кого не вызывало. Но обо всем по порядку.
С колонной мы разделались за считанные минуты, не выпустив никого из гитлеровцев живьем, к слову сказать, их там не так много и было. Личный состав вермахта в количестве десяти военнослужащих находился только в одной из машин, причем лейтенант сидел вместе с водителем в кабине, а в кузове было 8 солдат. Правда при них, не считая карабинов, был ящик гранат М24 и пулемет MG08, которыми они не успели воспользоваться. В двух других грузовиках перевозились какие-то, вероятно самолетные запчасти, говорю так, опознав в одной из машин двигатель в сборе и стойки шасси. И на закуску во втором грузовике обнаружилось некоторое количество авиабомб по 50 килограмм каждая.
В то время, как бойцы начали потрошить трофеи, я в сопровождении Кривоноса, Мойши и Кротова, осторожно приблизился к легковой машине. Надо отметить, что это был довольно не новый, но вполне неплохой по внешнему виду автомобиль марки "Татра Т77". За рулем сидел молодой солдат в явно не немецкой форме.
В это время открылась задняя дверь и из нее выскочила девушка, которая бурно жестикулирую, все время просила не стрелять панов жолнежей, обильно мешая польские слова с белорусскими и русскими. В след за первой девушкой, из машины появилась вторая, скорее всего сестра первой, так как они были очень похожи одна на другую. Вслед за девушкой вышли офицер, в неизвестной мне форме и водитель. Офицер, секунду разглядывал нас, очевидно обдумывая ситуацию, после чего встав по стойке смирно, отдал честь и на довольно чистом русском языке, представился: - Михал Мышак поручик Зайставочья (охранная) дивизия республика Словакия. Прошу дозволения следовать с вашим подразделением.
Сказать, что я слегка опешил от этих слов, это пошутить. Передо мной стояло четыре человека, две девушки, как я уже понял польки, и два военнослужащих вражеской армии, один из которых в немалом офицерском чине, просящих разрешение следовать с нашим отрядом. Простейшее решение, очередь из Береты, но не факт, что оно правильное, к тому же из истории помнил как о Яне Нелепке, так и о других словаках ушедших к партизанам во время ВОВ. Более того если не ошибаюсь, голова, далеко не комп, кажется эту вот охранную дивизию, из которой были словаки, немцы в 1943 отправили обратно, так как она практически не вела боевых действий против партизан, а многие им наоборот помогали.
Время поджимало, потому принял промежуточное решение, словаков разоружить и вместе с польками пока взять с собой, разумеется, контролируя, отойдем подальше, на привале разберемся, машину ошмонать и спалить вместе с грузовиками и мотоциклами немцев. А для предотвращения, каких либо неадекватных в нашу сторону действий, пленным мужчинам для переноски вручили одну из 50 килограммовых авиабомб, которые мы экспроприировали из немецкого грузовика, благо к ним там же были взрыватели, и наши саперы обещали из данных трофеев, соорудить, что ни будь путное. У словаков, кстати, обнаружилось два автомата ZK383, пистолет CZ27, а так же в багажнике машины был ящик патронов 9*19, что соответствовали найденному у словаков оружию, да и нами были очень востребованы, а так же коробку, 25 штук чешских гранат VZ34 (шкода).
Отходили как можно быстро, разумеется, не забывая об осторожности. Удача в этом нам сопутствовала, и проблем не возникло, если не считать того, что одна из взятых нами с собой лошадей, потеряла подкову, и начала хромать. Повезло, что это было сразу замечено, и мы находились в месте, где можно было устроить привал и разобраться с проблемой. В группе были люди знавшие, как и что делать, потому я решил заняться нашими добровольными пленниками.
Девушки, они и есть девушки, молодые, красивые, одень их в несколько иные платья и не отличишь от красавиц заполняющих улицы городов в моем времени, ну если только немного будет выдавать их практически полное отсутствие макияжа, но и без женской боевой раскраски они производили внешне, очень приятное впечатление. Мужчины, здесь все не однозначно. Еще раз внимательно их осматриваю.
Высокий, стройный, в отлично сшитой, явно не в пошивочной армейской мастерской форме, с пистолетной кобурой, в данный момент, правда пустой, на ремне поручик Мышак. На фуражке которого красовался орел со щитом, украшенным словацким крестом, под котором были скрещены два меча. И довольно коренастый, немного косолапящий солдат, в форме словацкой армии, с маленькой светлой звездочкой в петлице. Интересно, что и у поручика в петлице была тоже одна маленькая звездочка, только золотого цвета, и сама петлица отличалась кроме цвета звезды еще и вырезным уголком.
Подошел к словакам поближе и попросил их рассказать о себе. Мышак, понимая русский язык, быстро перевел мое требование второму солдату, после чего потерев пару секунд подбородок, вероятно, он так собирался с мыслями начал мне отвечать.
Рассказ поручика, был несколько сумбурным, перескакивал с одной темы на другую, поэтому просто приведу его, вкратце по основным пунктам.
Мышак родился и жил в Братиславе, там была большая русскоязычная община, и в друзьях детства Михала были дети ее представителей, отсюда и неплохое знание поручиком русского языка. Мышак с детства мечтал о карьере военного и не удивительно, что он стал офицером Чехословацкой армии. Аншлюс Чехии в 1938, стал сильным ударом по молодому офицеру. Мышака спасает, то, что он словак, это дало ему возможность поступить в армию Словацкой республики. Малая война с Венгрией весной 1939, затем Польская компания. В июле он в составе Словацкого Экспедиционного корпуса попадает на территорию СССР. За июль части корпуса, в котором служил Мышак, понесли значительные потери, и в начале августа, здесь не малую роль сыграло малое насыщение словацких войск техникой, корпус поделили на две дивизии, быструю, в которую передали почти всю технику, и охранную, очертив ей круг задач в тылу. Попав в охранную дивизию, Михал вблизи столкнулся с действиями немцев на завоеванной территории, и его как человека, с определенными жизненными принципами, очень напрягало, то, что он находиться по одну сторону с гитлеровцами, да и боль по развалу Чехословакии до конца не ушла. В Белоруссии Поручик со своим денщиком, слободником, это типа нашего ефрейтора, Зораном Сиваком, выполняющем так же обязанности водителя, оказался в связи с приходом в Брест шести бронеавтомобилей ОАVZ30, которые немцы, переделали в агитационные машины. Вот и пришлось Мышаку ехать в Брест, для осмотра данной техники, и определения степени и возможности переделок на бронеавтомобилях, для использования их охранной словацкой дивизией. Перед отправлением из под Житомира, где дивизия в данный момент находилась, поручику порекомендовали кроме пистолета взять с собой и автоматическое оружие, в связи с неспокойной обстановкой в немецком тылу, что он и сделал, вооружив так же автоматом денщика и захватив ящик патронов.
Последней каплей, которая упала на решение Михала, уйти к партизанам, была встреча с семьей Возняк. Семейство состояло из родителей и двух дочерей, двадцатилетней Крыси, полное имя Крисия и семнадцатилетней Агнешки. Офицер с денщиком остановились на отдых в доме Возняк, а утром им помогли проснуться крики, раздавшиеся во дворе.
Красавицу Агнешку, не смотря на юный возраст, она была просто чертовски привлекательна, вышедшую во двор, по домашним делам увидели несколько немецких солдат, так же как и словаки остановившихся в деревне на отдых, только в соседнем дворе, и по видимому ночью вместо сна посвятившие себя дегустации местного самогона. И само собой разумеется, что поутру увидев во дворе соседнего дома красивую девушку, эти доблестные зольдаты рейха, судя по форме, это были представители армейской службы снабжения, восхотели большой и чистой любви на ближайшем сеновале. На крик девушки первой выскочила из дома ее мать, но получив удар в лицо, просто упала на землю, что не помешало данным сверхчеловекам, продолжать тащить за собой девушку. Бросившегося на помощь дочери отца сначала тоже ударили прикладом карабина, а потом долго не думая, просто пристрелили. На этот выстрел и вышел из дома Мышак. Увидев, что происходит, он потребовал, чтобы немецкие солдаты вели себя как подобает, в ответ же услышал пожелание, чтобы грязная славянская свинья по недоразумению одевшая союзный мундир, просто заткнулась. Поручик схватился за кобуру, но на него тут же навели несколько карабинов, и только очередь из автомата слободника, под ноги доблестным солдатам рейха поставила точку в этом противостоянии. На выстрелы вышел немецкий офицер в звании соответствующему лейтенанту, и приказал своим солдатам, бросить грязную собачью шлюху, пообещав подать по команде рапорт на действие словаков, гарантируя, что их поступок не останется без внимания компетентных органов.
Тут выяснилась еще одна пренеприятная подробность, мать девушек, упала на землю очень не удачно, ударилась виском о выступающий фундамент пристройки, и была мертва.
Понимая, что надо уезжать, Мышак, просто не мог себе позволить оставить двух свежеполучившихся сирот, на растерзание немцам. То, что немцы продолжат домогательства к девушкам не вызывало сомнений, тем более они скорее всего действовали если не по приказу, то с явного одобрения своего командира. Вот тогда Михал и принял решение взять девушек с собой, причем пока даже не имея дальнейшего плана, просто поддавшись желанию уберечь их от беды. Это произошло утром, а после обеда, они попали в нашу засаду. Причем, не сговариваясь и действуя не стандартно смогли сделать так, что мы не стали сразу уничтожать вдруг съехавшую на обочину машину, а заинтересовались сидящими там, что в тот момент однозначно спасло их жизни, в противном случаи, машина могла быть, просто уничтожена пулеметным огнем, со всеми находившимися в ней людьми.
Поговорил и с сестрами Возняк, девушки были еще под впечатлением свалившегося на них за этот день и ничего конкретного сказать не могли. Единственно, что узнал, так это то, что родные у них есть, но живут они далеко, в генерал-губернаторстве недалеко от городка Седльце, что находился примерно в 300 километрах от места, где жили девушки.
Посовещавшись с комиссаром и Илюшиным, решил забрать всех в отряд, по принципу, на месте разберемся, тем более, после всего случившегося, тем же словакам, назад хода тоже особо не было.
Вечером следующего дня мы были в лагере.
Здесь нас тоже ожидали новые лица. Буквально после ухода отряда, выставленный в охранение Петро Шевкун, окликнул шедшего в направлении лагеря человека. Им оказался его хороший знакомый из другой приозерной деревушки, Выгонощи Николай Беловой. Переговорив, товарищи расстались, а через день, незадолго до возвращения из рейда нашей части отряда к лагерю подошли шесть человек. Это был уже бывавший здесь Николай Беловой, его брат близнец Аристарх, и их товарищ, односельчанин Свирид Мацуто. Вместе с этими тремя деревенскими парнями, пришло трое бойцов Красной армии. Рядовой, старший сержант и капитан. По внешнему виду красноармейцев было видно, что они все после ранений, подживших в той или иной степени. У капитана была замотана, далеко не идеальной чистоты бинтом, голова. Рядовой имел ранение в бок, вероятно осколочное, а старший сержант, осторожно придерживал раненную руку, пуля, попала немного ниже плеча. На всех пришедших из оружия был ТТ у капитана, и одна охотничья переделанная берданка, у деревенских.