— Знаю, из чего лекарства делаются, которыми нас лечат.
— Ну и из чего?
— Из голов крупного рогатого скота, коров то есть. Вытряхивают мозги из черепа и спиртом разводят, а потом нам под видом таблеток дают.
— Ты какую-то ахинею несешь, — заметил Карась, — если бы так было, то таблетки наши спиртом бы пахли, а они ничем не пахнут, и безвкусные еще в придачу.
— Ну, это я не знаю, а что так таблетки готовят, так мне это один санитар сказал, а он не врал никогда.
— Это ты по своей непроходимой тупости шутку от правды отличить не можешь.
— Всем спать, — приказал Михеич, — кто будет разговаривать, того сразу на вязки!
Неугомонные пациенты разбрелись по своим кроватям. Через пять минут храп нескольких глоток начал выводить незамысловатую мелодию, под аккомпанемент которой заснул и Андрей. Ночью ему впервые приснились не храмовники, а Лена. Во сне подруга Андрея ласкала Котова и, раздевшись, прижималась к своему избраннику. Когда ласки достигли кульминации, девушка встала и, скривив физиономию, громко сказала Котову:
— Ты шизик, от тебя не будет нормального потомства, я ухожу от тебя!
Андрей проснулся. Оглядевшись по сторонам в поисках Лены, Котов увидел лишь спящих соседей. Новичку отчаянно захотелось выйти из больницы и спросить у своей подруги, почему она так жестоко отнеслась к нему. “Да что я так забеспокоился? Ведь это только сон. Да и даже если бы она решила бросить меня, на ней свет клином не сошелся, есть и другие девушки. А все-таки приедет она ко мне или нет?” Андрея охватило отчаяние. “А вдруг мне всю жизнь придется провести здесь, например, как Юмба. И никакой личной жизни. А ведь я еще так молод! Я так многого хочу, у меня вся жизнь впереди!”
Котов перевернулся на другой бок и постарался заснуть. Череда неясных, расплывчатых образов пронеслась в голове страдальца, и наконец наступил долгожданный сон.
24
Утром Котов проснулся оттого, что Фикса орал на всю палату на Ухова:
— Это ты стащил мою зажигалку!
— Не, ты че, Толя, б...ю буду! Это, наверное, Кот стащил, — переводил на Андрея стрелки Ухо.
— Кот, ты не брал зажигалку?
Андрей, еще не совсем понимая, о чем идет речь, произнес сонным голосом:
— Фикса, тебе что, делать нечего?
— А вот есть свидетели, что ты зажигалку мою ночью сп...л!
— И кто это такой умный? — возмутился Андрей.
— Ухов, подтверди! — брызгая слюной, орал Толя.
— Точно он! — просипел Ухо, обнаглевший от того, что его вечный враг Карась привязан к кровати, и продолжил: — Обыскать его надо! Выворачивай карманы, говори, куда зажигалку спрятал!
Андрей понял, что сложилась ситуация, когда сам виноватый в краже громче других кричит “держите вора!”.
Тем не менее подозреваемый вывернул все карманы.
— Ты кровать свою покажи! Наверняка под подушкой спрятал, — неистовствовал Фикса. После того как парочка обыскала всю кровать, недовольный Олег сказал:
— Ну, ты и крыса, Кот, сп...л зажигалку и так спрятал, что найти невозможно. Я объяву делаю, что Котов крыса!
— А вот за то, что ты, Кот, скрысил зажигалку, тебе знаешь, что по зоновским законам полагается? — строя из себя многоопытного зэка, поинтересовался Ухо.
— А вот пусть он за воровство отдаст тебе, Фикса, всю передачку. У тебя осталось что-нибудь от передачки?
Андрей, возмущенный клеветой, не выдержал и треснул мастевого по морде. Не ожидавший такого ответа Ухо упал на пол, при этом из него выпала та самая зажигалка, из-за которой чуть не пострадал новичок.
— Так это, Ухо, ты, оказывается, крыса! — вскричали обитатели наблюдательной палаты и толпой набросились на петуха. Интригану досталось по полной. Сидя после экзекуции на своей кровати и утирая разбитый возмущенными пациентами нос, Ухо высказал в адрес Андрея угрозы:
— Я все врачам расскажу, про других не скажу, а про тебя все расскажу, что ты мне нос разбил и что других на меня натравил! Пусть тебя на галоперидол посадят. И будешь ты в этой больнице до старости сидеть, а тебя все колоть будут!
— Ты мало получил, что ли? — спросил возмущенный Андрей, вставая со своей кровати, чтобы добавить наглому петуху.
— Михеич! — заорал во всю глотку Ухов.
— Что случилось? — открывая дверь палаты, спросил санитар.
— Тут этот, новенький, избил меня! Привяжите его, он мне нос разбил!
— Ты че, молодой, тут свои порядки устанавливаешь? — грозно спросил Андрея Михеич. — Руки, что ли, чешутся, так я тебя сейчас враз привяжу, будешь со своим другом Карасем сутки лежать, и никто тебя не отвяжет!
— Все правильно, дядя Слава, давай его привяжем! — радостно заголосил Ухо.
— Ложись на кровать, — скомандовал Котову санитар и обратился к Ухову: — Леня, неси вязки, сейчас прификсируем драчуна.
— Я сейчас! — радостно воскликнул мастевый и быстро принес длинные веревки, которыми обычно привязывают буйных больных. Андрей попытался сопротивляться, но здоровенный санитар вместе с подлым Ленькой привязали новичка за руки и за ноги да еще пропустили веревку под головой.
Завтраком Карася и Котова кормила старая медсестра, Полина Николаевна. Кормя Андрея, она все выговаривала ему:
— И что тебе спокойно не лежится, зачем драку затеял?
— Да это не я, это сам Ухов начал!
— А почему Михеич тебя привязал, а не его?
— Этот Котов мне в нос дал! — сообщил довольный Леня. — Хорошо, хоть Илья привязанным был, а то бы они вдвоем меня до смерти избили!
— Зачем, Андрей, дерешься? Мы ведь все врачам должны докладывать. Что прикажешь о тебе сказать?
Андрей, поняв, что все, что бы он ни сообщил, будет истолковано против него, замолчал. Полина Николаевна, накормив связанных, вышла из палаты.
— Ну, Кот, теперь я наконец-то могу с тобой разобраться! — воскликнул довольный Ухов. — Пока ты привязанный, я тебе всю физию разукрашу! — с этими словами подлый Ленька стал бить по лицу Андрея.
— Это тебе за разбитый нос, это тебе за то, что передачкой со мной не поделился, — зло ругаясь, наносил удары Ухов, — че, думаешь, с Карасем скентовался, так тебе и все можно?
— Я, когда с меня вязки снимут, тебе всю дыню расшибу, — сказал разъяренный Андрей. Это замечание стоило Котову еще нескольких ударов. Вскоре лицо новичка представляло из себя один сплошной синяк.
— Так-то вот, — сказал утомленный избиением связанного Ухов, — а будешь еще ко мне приставать, так я прямо врачу про тебя скажу, Игорь Николаевич тебе таких уколов назначит, что точно полным дураком будешь!
— Ну, все, Ухо, сегодня ночью ты получишь, — сказал наблюдавший за всем Карась.
— А ты-то что, Илья? Я ведь не тебе по морде надавал! — просипел Ухов.
— Я еще блатным скажу, а у них разговор короткий. Давно тебя в зад не трахали?
— Я мужик! — неуверенно вставил Леня.
— Ты такой же мужик, как я балерина! — ответил Карась. — Готовь свое очко, или ты в рот предпочитаешь?
— Пошел ты на х… — зло выругался Ухо. Интриган и сам понимал, что явно перегнул палку, но уж так ему хотелось оторваться хоть на ком-нибудь. Кто мог подумать, что за этого новенького будут мужики заступаться? Прикидывая неизбежную расправу со стороны больничных авторитетов, изгой еще больше возненавидел Котова.
Андрей тем временем постепенно забыл про недавний инцидент и остался наедине со своими мыслями. “Неужели вести себя нельзя по-человечески? Зачем в таких ужасных условиях еще ухудшать атмосферу? На кой черт Ухо обвинил меня в воровстве? Зачем ему это? Откуда у него такая ненависть?” Котов в своих размышлениях был немного наивен. Во всех казенных домах, в которых местные изгои провели большую часть своей жизни, отношения строились на постоянных интригах и беспримерной жестокости. Натерпевшись на своей шкуре, обиженные старались хотя бы на небольшое мгновение почувствовать себя на вершине социальной лестницы и попугать кого-нибудь. Такой стиль поведения на старых обитателях “крытки” не прошел бы. А вот отыграться на новеньких и хоть немного утешить свое уязвленное самолюбие — это было вполне возможно.
Вскоре Андрей поймал себя на мысли о своей подруге. “Что она сейчас делает? Будет ли ждать меня? Или, может, уже с кем-нибудь другим дружбу водит?”
25
Лена сидела в своем институте за бюро, на котором были аккуратно разложены такие скучные и малопонятные документы. В середине стола стояла фарфоровая вазочка. В нее девушка довольно часто ставила цветы, которые ей приносил Андрей. Ленка и раньше-то не очень жаловала свою работу, а теперь, когда в личной жизни произошла драма, и вовсе не хотела приниматься за нее. Автоматически, без всякого смысла девушка перебирала папки с бумагами, пытаясь восстановить душевное равновесие.
“Что произошло с Андреем? — думала Ленка, вспоминая последнее свидание влюбленных. — Молол какую-то чепуху про рыцарей, говорил, что может общаться с загробным миром. Что все это значило?” Либо он наркоман, либо у него крыша поехала. И то и другое исключало возможность достойной перспективы отношений.
“И почему он не звонит? Уже четыре дня прошло после последней встречи. Раньше по нескольку раз в день по телефону разговаривали, а тут полное молчание. Позвонить, что ли, самой? Для начала в академию, в которой он работает, а потом, если что, ему домой”.
Девушка набрала номер и стала ждать. Трубку взял один из сотрудников института, в котором работал Андрей.
— Нет, на работе его нет, — ответил он и пояснил: — Он на больничном.
— А что с ним случилось? — спросила Лена.
— Не знаем, нам позвонили его родственники и сказали, что у него что-то со здоровьем.
На этом разговор закончился.
“Позвоню ему домой, может, там мне объяснят, что случилось. Но уже точно ясно, что Котов заболел. Чем?” Разговор с родственниками Котова у Лены не сложился. Ей сказали, что Андрей в больнице, на вопрос, что произошло с ее возлюбленным, замолчали и через несколько минут паузы ответили, что у него воспаление легких. На вопрос, в какой именно лечебнице находится Котов, родители Андрея ей не ответили. “Точно, с Котовым случилось что-то нехорошее, — интуитивно понимала девушка, — но что именно? Почему мне не говорят, в какой больнице он лежит? Значит, что-то скрывают. Неужели и точно у него что-то с головой? Вдруг у него шизофрения какая-нибудь? Хорошо, что я девственность сохранила. Развелось сейчас мужиков, которые на халяву с женщиной переспать готовы. За все надо платить. А с этим Котовым надо завязывать. Не хватало еще с инвалидом жизнь связывать”.
— Привет, Ленок! — поздоровался с девушкой Паша, вертлявый мужичок из соседнего отдела, известный тем, что не пропускал ни одной юбки. — Как дела на личном фронте?
— Все нормально, — соврала девушка, — лучше не бывает!
— А на дачу ко мне не хочешь съездить?
— А что мы там будем делать?
— В баньке попаришься, музыку послушаем, пивка попьем! — отвечал Пашка, предлагая стандартный набор увеселений, которые от него слышали почти все женщины института возрастом до тридцати лет.
— А как же твоя жена?
— А зачем нам моя жена? Мы и вдвоем неплохо время проведем!
Лене очень хотелось и в баньку, и пивка попить, но, памятуя о своей концепции отношений между мужчиной и женщиной, она детским голоском пропела:
— Низя!
— Ну, низя, так низя, — ехидно ответил Паша и отошел к другой представительнице прекрасного пола.
26
— Ну что, стукач, петушина позорный, ты зачем на нормальных мужиков бочку катишь? — спросил Ухова Туз.
— Мужики, простите! Этот Кот — сам стукач! — плаксиво оправдывался Леня.
— За базар отвечаешь?
— Он к врачу ходит и все рассказывает, что в отделении происходит! — пустив слезу, оправдывался Ухо.
— Кто дырявому поверит! Ты сейчас все, что угодно, придумаешь. То, что ты мастер стрелки на других переводить, мы и раньше знали. А то, что обещал врачу на Кота настучать, так это вся палата слышала. Так что это ты, а не он, закладываешь нас. Теперь понятно, почему врач о всей движухе в отделении знает, — ощерив беззубый рот, сказал Туз.
— Точно, на прошлой неделе кто-то навел медперсонал на нашу дорогу, по которой водку проносили. Тогда Кота в больнице еще не было! — зло улыбаясь, просипел Касим.
— Валька, — обращаясь к другому больничному изгою, сказал Туз, — где твои женские трусы?
— В сердечко или в полосочку? — услужливо спросил мастевый.
— В сердечко! Отдай их Ухову, пусть наденет, чтобы сиянс получился путевый.
Ухова заставили переодеться и приказали вилять задницей в такт, который отбивали ладонями пациенты.
— О, какую герлу нам в отделение приписали!
— Посмотрите, да он как всю жизнь стриптиз танцевал!
— Кот, ты когда-нибудь мастевого трахал? — спросил Туз.
— Нет.
— А попробовать хочешь? Он же против тебя дело мутил!
— Нет.
— Ну, все правильно, тебя через пару месяцев на волю отпустят, там с нормальной бабой дело поимеешь!
Андрей вышел из туалета, чтобы не быть свидетелем экзекуции. Зла на недалекого Ухова он уже не держал, а реалии тюремной больницы были такими, что волосы дыбом вставали. Вместе с Котовым из туалета вышел Илья. Андрея мутило.
— Илья, мне кажется, что зря Ухо так наказали.
— Это метод воспитания, порядки здесь такие. Ты пойми, люди здесь кто годами, кто десятилетиями живут, бабы нормальной не видят. Кроме того, надо же как-то наказывать стукачей!
— А если кто безвинно под подозрение попадет? Вот, например, если бы Ухову поверили, что я стукач?
— Кто же ему поверит?
— Ну, а если?
— Ты че, так спрашиваешь или за себя боишься?
— Если честно, то боюсь.
— Не бойся, нормального мужика сразу видно. Как только тебя в палату привели, я сразу понял, что ты пацан нормальный, поэтому тебе поддержку оказал.
— Зря все-таки так с Уховым.
— Да че ты так переживаешь, ему все это не в новость, он по жизни обиженный, один раз больше, один меньше, ему это все равно. А вот что сейчас себя будет вести тише воды, ниже травы — это как пить дать.
— Мужики, — обратился к Илье с Андреем Леша Печень, — мне тут чифирю заварили, — давайте попьем!
— Вот Леша — настоящий человек. Мог ведь в одного выпить, а он нам предложил. На этом в больнице отношения и строятся. Ты мне хорошее — я тебе хорошее, ты мне плохое — я тебе в два раза плохого больше сделаю. Понял, Кот?
— Понял, — обрадованный предвкушением распития чифиря, ответил Андрей.
Троица уселась на кровати Печеня и вприкуску с кусками рафинада молча выпила напиток жизни. Андрей, уже привыкший к вкусу терпкой заварки и чувству легкой тошноты, возникающей после первых глотков, наслаждался тем, как возникает радостное ощущение полноты жизни и уходит депрессия. Предусмотрительный Карась вдобавок к чаю дал каждому из компании по паре таблеток циклодола. Где ушлый сиделец достал вожделенные таблетки, никто не знал. Но то, что у Карася постоянно водятся чай и “колеса”, было очевидно. Ударная доза циклодола развязала компании язык, и уже через пять минут счастливые чифиристы стояли в курилке и, смеясь, обсуждали произошедшую с Уховым неприятность. Леша, упредив расспросы Андрея о тамплиерах, спросил у Котова:
— Откуда у тебя такой интерес к храмовникам?
— Понимаешь, Леша, однажды ночью я посмотрел на лампочку уличного фонаря, и из нее ну натурально вышел рыцарь с восьмиконечным красным крестом на груди и щите, — отвечал Андрей. — Я и сейчас, особенно после циклодола, если напрягу зрачок и буду долго смотреть на лампу или даже на звезду, в конце концов увижу рыцаря, выходящего из потока света!
— А кто-нибудь другой, кроме рыцаря, к тебе приходит?
— Нет, только рыцарь. А когда я сплю, я вижу такие яркие цветные сны, и действующие лица в них — тамплиеры.
— Ну, то, что ты такие сны видишь, в этом нет ничего удивительного, тебе же на ночь аминазин колют.
— Да, а при чем здесь лекарство?
— А при том, что все, кому колют этот укол, такие сказочные сны видят, что даже просыпаться не хочется. Да в этом ничего такого нет, хоть какой-то кайф ловить от лекарств, и то хорош! — резюмировал Печень.