Не успели мы войти, как к нам подбежал метрдотель.
– Добрый день, господа-с, прошу за мной. Наш лучший столик к вашим услугам.
Если честно, я не особо обратил внимание на обстановку, мне было не до этого. К тому же я не мастер описаний природы и интерьеров, да и кто их сейчас читает? В общем, своей показной роскошью зал напоминал армянский или азербайджанский дворец времен упадка социалистической эпохи.
Официанта ждать не пришлось.
– Подожди, – сказал дракон, когда официант, положив меню, собрался ретироваться.
– К вашим услугам, – ответил тот и замер, как вкопанный.
– Давай на свое усмотрение, – распорядился дракон.
– Будет исполнено.
– Так вот, – начал свои объяснения дракон, – с нашей точки зрения ваша вселенная – это не Мир, а картина Мира в сознании Земли. Так что вы живете не на ее поверхности, а в ее сознании. А раз так, то для нас вы – своего рода плоды воображения. Вы осознаете себя, обладаете некими степенями свободы, и, тем не менее, вы всего лишь воображаемые образы. Более того, вся та вселенная, которую вы знаете, тоже является отражением реальности в сознании Земли, но никак не самой реальностью. При этом Земля – не единственный воображающий миры субъект. Фактически каждая планета или звезда обладают способностью к осознанию реальности, но их миры недоступны для большинства из вас, так как вы не имеете нужных ресурсов, чтобы выйти за рамки сознания Земли. Как я уже сказал, вы не можете пересекать границу между мирами, однако за пределами вашей реальности существует достаточно много тех, кто может путешествовать среди миров. Вы их воспринимаете как НЛО, маленький народец, ангелов, бесов и прочих якобы мифических существ. Также за пределами вашей реальности существуют те, кто является порождением субъектов более высокого порядка. Мы, например, являемся существами из мира грез нашей галактики, поэтому можем не только наблюдать за сознаниями планет, но также и вносить в них при необходимости некоторые коррективы. И в вашем случае нам приходится трудиться в поте лица, так как планета ваша слегка не в себе. У нее острый психоз. Она мечется в бреду, и в ее сознании одни кошмары сменяются другими. Ваша цивилизация – всего лишь одна из мимолетных картин, правда, в масштабах времени планеты, осознание которой функционирует в несколько ином временном диапазоне.
Для того чтобы тебе это было понятно, сделаем несколько простых вычислений.
Я хотел, было возразить, что понимаю, о чем идет речь, но он не стал меня слушать.
– Для круглого счета, – продолжал он, – примем человеческий век за сто лет. Срок жизни планет вроде Земли составляет в среднем десять миллиардов лет. Теперь разделим десять миллиардов на сто. Получаем сто миллионов. Другими словами, один год Земли – это сто миллионов ваших лет. Идем дальше. Разделим теперь это число на триста шестьдесят пять, затем на двадцать четыре и два раза на шестьдесят. В результате одна секунда в масштабах времени Земли равна примерно ста годам вашего времени. А ваше рождество Христово по меркам Земли случилось 20 секунд назад. Отсюда и ваша иллюзия стабильности.
Кстати, об эти вычисления разбиваются и уверения тех, кто считает, что стихийные катастрофы являются реакцией Земли на вашу деятельность. Да она попросту еще даже не заметила вашего существования.
– Подожди, – дошло до меня, – но если ты работаешь с сознанием планеты, ты должен функционировать в ее временном масштабе. Как же ты тогда функционируешь в масштабе нашем?
– А ты не такой тупой, как любишь казаться, – улыбнулся он. – Ты прав, некий планетарный психиатр функционирует в масштабе Земли. Он вмешивается в ее сознание, и это вмешательство, разумеется, отражается на ее картине мира, создавая некое отражение его персоны, которое вы и воспринимаете как Инспекцию. Ну а я, тот, которого ты видишь перед собой, всего лишь отражение отражения, функционирующее уже в вашем масштабе времени. И в этом смысле я столь же реален, как ты или все, что вокруг. Вот только я больше вас знаю и умею в некоторой степени влиять на окружающую меня картину мира.
– Подожди, но если все так, как ты говоришь, то ни твоя Инспекция, ни мое в ней участие не имеют никакого смысла, – понял я.
– А это уже как посмотреть. Если в масштабе планеты, то никакого. Но в нашем с тобой масштабе для нас только наша жизнь и может иметь значение, потому что кроме как нам она вообще никому не нужна. Сечешь?
– Другими словами наша жизнь обретает смысл исключительно потому, что она бессмысленна?
– Сказано в духе подражателя даосам, но верно.
Принесли еду, и мы полностью ушли в поглощение поистине великолепной пищи и прекрасного вина. Закончив есть, мы выкурили по сигаре.
– Пора, – сказал дракон, докурив сигару, и встал из-за стола.
– А мы что, платить не будем? – удивился я.
– А мы уже заплатили тем, что соизволили здесь отобедать. Как тебе, кстати, обед? – поинтересовался дракон, явно уходя от темы оплаты. В любом случае он лучше меня знал, как здесь надо себя вести.
– По-моему, он был просто великолепным, – ответил я.
– Баранина, правда, была самую малость жестковата, но это не ее вина.
– В смысле? – не понял я.
– По своей сути баранина – очень капризная субстанция, и она буквально терпеть не может, когда ее пытаются в чем-то обвинить. Она может годами таить обиду, но рано или поздно всегда мстит обидчику, заставляя его платить по полной за каждое неосторожное слово. Так что о ней как о президенте, либо хорошо, либо ничего. Лучше, конечно же, обходиться без нелицеприятных высказываний в ее счет, но если ты все же что-то ляпнешь, говори всегда, что это не ее вина, и тогда баранина тебя простит. Таков уж у нее характер, хотя, в прочем, это не ее вина. Ладно, перейдем от баранины к баранам. Когда у тебя начинается рабочий день?
– В девять.
– Отлично. И не опаздывай. До завтра.
Попрощавшись со мной, он щелкнул пальцами, и я проснулся на своем рабочем месте. Сначала я решил, что все это мне приснилось, но ощущение сытости и застрявшее между зубами мясо говорили об обратном.
Митота третья. Хлеб-соль
К тому времени, когда я на следующий день пришел на работу, у двери в комнату дракона уже выстроились все более или менее, как я понял, официальные представители нашего филиала. Из них я знал только Людмилу Юрьевну и Кирилла Федоровича. Незнакомцами были тучный мужчина в турецком костюме и застиранном галстуке под цвет того, что он не надел, красномордая дама с талией навыпуск, и три разного уровня страшности девицы в а-ля народных одеяниях. Средняя держала в руках поднос с хлебом-солью и широко скалила далеко не голливудские зубы. Короче говоря, картина Репина «Пошлость».
– Ты почему не позвонил? – накинулся на меня Кирилл Федорович, едва я вошел. При этом его голос сорвался на интеллигентский визг, означающий крайнюю степень негодования.
– Согласно вашим инструкциям или согласно ваших инструкций. Извините, не знаю, как правильно…
– Что? – взвизгнул он октавой выше. – Да как вы можете…
В своем негодовании он был настолько смешон, что мне с трудом удалось удержать себя в руках.
– Вы мне сами сказали, чтобы в случае чего я вам позвонил.
– Так какого, прошу прощения, черта?..
– Я не позвонил, потому что «в случае чего» – это в случае чего-то неординарного. А если учесть, что я должен был ждать прибытия инспектирующего нас дракона, то прибытие инспектирующего нас дракона трудно назвать экстраординарным событием.
Кирилл Федорович готов был похоронить меня под кучей своих аргументов, но Людмила Юрьевна не дала ему открыть рот.
– А ведь он прав, – сказала она, еле сдерживая смех. – Впредь, Кирилл Федорович, давайте верные инструкции.
– Но как же так, Людмила Юрьевна? – жалобно вскричал он. – Я же…
– Вот так, – закончила она дискуссию.
– Ну ничего. Дракон здесь будет не вечно. Я с тобой еще разберусь, – прошипел мне Кирилл Федорович театральным шипением.
В ответ я мило улыбнулся. А в следующее мгновение в дверь со стороны дракона вставили ключ. Все, кроме меня мгновенно отреагировали на это, выполнив сначала команду в две шеренги становись, – в первой шеренге были барышни в костюмах, – затем равняйся, смирно и равнение на дверь. Я стоял в позе вольно чуть сбоку от этого цирка. Прежде, чем открылась дверь, Кирилл Федорович успел метнуть в мою сторону суровый взгляд, приказывающий, стать в строй сейчас же, но я решил его не заметить. С детства ненавижу быть в строю, особенно в таком пошло-убогом.
Наконец, дверь открылась, и пред нашими очами предстал, зевая и потягиваясь в точности как Траволта в фильме, где он играет ангела, сам господин дракон. Одет он был поприличнее, чем Траволта: джинсы, футболка, туфли… Да, забыл сказать, что дело было в средине августа, а в средине августа, если кто не знает, в Аксае стоит жаркое лето.
– Чего шумим? Чего негодуем? – спросил дракон, выходя из комнаты.
– Добро пожаловать на донскую землю! – хором произнесли ряженые девицы. – Не побрезгуйте нашим хлебом-солью.
Они собрались и дальше нести заученную наизусть патетическую чушь, но дракон их остановил.
– Весьма рад с вами познакомиться, и обязательно уделю всем вам внимание, но чуть позже. Сейчас прошу меня извинить – дела.
– Да… разумеется… конечно… – ответили разочарованные администраторы.
– Прошу вас, друг мой Санчо, – сказал дракон уже мне, демонстративно распахивая дверь в свою комнату, – увы, но время к нам неумолимо.
– Куда сегодня спешим? – спросил я, когда за нами закрылась дверь, и мы вновь перенеслись в очередную альтернативную версию Аксая.
– Я никуда. А ты?
– До пятницы я совершенно свободен, – процитировал я шедевр.
– Тогда пойдем проинспектируем накатывающую силу.
– В смысле? – не понял я. Разумеется, я читал Кастанеду, но поклонником его не был.
– А в том смысле, что пойдем куда-нибудь накатим.
Я не то, чтобы хотел накатить, но отказываться от приглашения не стал. В результате мы зарулили в милый, декорированный во французском стиле подвальчик, каких в привычной мне вариации Аксая отродясь не водилось.
– Мне тут сегодня ночью плохо спалось… – начал рассказывать дракон, когда мы устроились за столом и заказали вино и еду. Подмигнув, он придвинулся ко мне и прошептал заговорщическим тоном мне на ухо, – я вообще не сплю. Никогда-никогда. – Затем он вернулся на место и продолжил: – Так вот, чтобы скоротать время, я заглянул в интернет в библиотеку и всю ночь читал вашу фантастику.
Должен признаться, я совсем не понимаю восторгов по поводу фантастических произведений, где во главе угла стоит описание техники того самого будущего, которое для нас уже стало настоящим. По мне так все это выглядит крайне убого, особенно описание громоздких компьютеров 22-го века. Что же до того, что эти люди задолго до появления ракет или подводных лодок описывали путешествия под водой или покорение космоса, так тут дело обстоит почти как в старом анекдоте про поручика Ржевского: если есть вода, то почему бы под ней не плавать, а если есть космос, то с чего бы его не покорять? Дракона же рассмешило иное:
– Вот что точно не знает границ, так это ваша самонадеянность. Так, попадая в чужой мир, герой или герои целой кучи таких с позволения сказать шедевров не только фактически моментально осваиваются на новом месте, зачастую даже не привлекая к своей персоне внимания аборигенов, но и легко разруливают любые конфликты планетарного масштаба, словно это самое простое из того, что они делали в своей жизни. При этом, судя по поведению этих самых героев, большинство из них можно смело отнести к разряду тех неудачников, которые не могут разобраться с мудаком соседом, наладить отношения с женой и починить водопроводный кран. Но еще круче, чем в разруливании чужих планетарных конфликтов, вы разбираетесь в вопросах мироустройства, знаете, какой должна быть вселенная, и ропщете на своих богов за то, что они не хотят все исправить, как говорите им вы.
– Честно говоря, никогда об этом не думал, – признался я, – по крайней мере, в подобном ключе.
– А вот поэтому и нужны мы – инспекторы-драконы, чтобы заставить хоть некоторых из вас пусть на какое-то мгновение взглянуть на всю эту хрень с иной точки зрения, – торжественно заявил дракон, изящно промокнул губы салфеткой и сделал солидный глоток вина.
– Охеренная вещь! – оценил он напиток. – Жаль, что нельзя взять с собой. Так вот, – продолжил он, – неужели ты никогда не думал, глядя на тех же кошек, не говоря о родственниках и соседях, что совсем даже представить себе не можешь, что творится у них в головах, и какой они видят окружающую реальность?
– Думал и не один раз.
– А сколько? Два?
Я хотел ответить ему достойной колкостью, но ничего интересного мне в голову не пришло. В результате колкостью я ответил себе, прикусив язык. К счастью, не очень сильно.
После завтрака дракон решил побыть какое-то время в одиночестве, – драконам это необходимо для нормального пищеварения, как он сообщил перед уединением. Я тоже был не прочь немного поспать в рабочее время, так что возражать против технического перерыва на энное количество времени не стал. Вот только вернувшись в избушку, я обнаружил приклеенную к зеркалу записку:
«Срочно позвони.
К.Ф»
Мысленно послав его в нирвану, я набрал номер шефа.
– Как дела? – спросил он.
– Пока вроде нормально, – ответил я. – Дракон захотел побыть в одиночестве, так что у меня выкроилась минутка позвонить.
– Очень хорошо. Передай ему как можно деликатней, что завтра мы ждем его на торжественное мероприятие. Сначала, как водится, торжественная часть, ну а потом банкет в лучших, так сказать, традициях.
– Хорошо.
– Только на этот раз не забудь.
– Я передам, но он ведет себя… мягко говоря, неординарно.
Вопрос был разрешен, и я отправился на диван.
Проснулся я от собственного храпа. Вставать не хотелось, но на кухне кто-то беззастенчиво тарахтел, посудой и, скорее всего, этот кто-то был моим начальником. Конечно, я мог сослаться на то, что это дракон меня уложил спать в связи с предстоящей ночной работой, но я утром уже почти нарвался, и продолжать в том же духе мне не хотелось. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил на кухне самого дракона, готовившего какие-то микробутерброды и прочие закуски.
– Ты любишь готовить? – спросил он.
– Не очень, – признался я.
– А я люблю и тебе советую научиться и полюбить. Девчонки просто обожают, когда ты кормишь их чем-то приготовленным своими руками. И это что-то должно быть съедобным. Опять же когда ты готовишь, тебе не приходится заниматься уборкой. Я серьезно. У нас сегодня будут гостьи, так что приведи в порядок наше скромное жилище, а заодно и себя.
– Вас завтра приглашают на торжественное мероприятие, – сообщил я, чтобы и вправду не забыть.
– Исключено. Знаешь, почему у вас борются с курением?
– Наверно потому, что это вредно, – неуверенно ответил я, ожидая подвоха.
– Каждая сигарета отнимает у курильщика пять минут жизни. Может, это и много, но любое собрание отнимает значительно больше времени у жизни, при этом без малейшего намека на пользу или удовольствие. И ни одна сволочь даже не предложит обязать заседателей хотя бы писать на дверях кабинетов начальников и конференц-залов, что участие в собраниях опасно для вашего здоровья.
– Сказать, что вы заняты?
– Найди приличную бумагу и ручку. И перестань мне выкать!
– А ничего нет поприличней? – спросил дракон, когда я дал ему несколько листов бумаги для принтера и обычную шариковую ручку.
– Даже за деньги, – ответил я.
– Ладно, давай, если это для вас норма.
Сев за стол, дракон начал выводить каллиграфическим почерком, проговаривая текст:
– Милостивые дамы и господа. Позвольте вас поблагодарить за столь лестное приглашение, которое я к своему прискорбию не смогу принять в силу обстоятельств, которые требуют от меня следовать определенным правилам и отдавать все свои силы и время тому делу, ради которого я был прислан в ваш мир…