– Завтра утром отдашь своему начальству, – наказал он, вручая мне письмо.
– А не проще позвонить по телефону? – спросил я, не желая утром тащиться в филиал музея.
– Проще, но по телефону придется отвечать на вопросы… к тому же письмо… Тебя что, не учили, что посылать людей нужно как можно вежливей и учтивей. И только тех, кто не понимает учтивости, следует нанизывать на острие шпаги.
– Шпаг у нас тоже больше нет, – ответил я.
– Да? И как же вы справляетесь со всяким мудачьем?
– Скорее, это они справляются потихоньку с нами.
– Ну так нельзя. Я понимаю, если бы вы заменили шпаги «Кольтами» или, на худой конец, «Вальтерами», но отменить шпаги в принципе. Тут ты меня извини… Ладно, приступай уже к уборке. Мы же не хотим предстать перед дамами жлобами. А у нас будут дамы. И чертовски хорошенькие, – после этих слов дракон плотоядно облизнулся.
Девчонки действительно оказались высший класс. Роста они были выше среднего, стройные, но не костлявые. Брюнетки. Одна с длинными волосами, другая подстрижена почти под ежик. Одеты они были неброско: блузки, в меру короткие юбки и босоножки на средней высоты каблуках. Но главным в них была даже не внешняя красота, а грация и шарм, присущие им, судя по всему, от рождения. Вели они себя просто, но при этом каждый их шаг, каждое движение, каждый жест вызывали у меня восторг.
Не знаю, в каком из параллельных Аксаев откопал их дракон, но я бы туда перебрался жить, не раздумывая. Привел он их сразу после того, как мы навели порядок и накрыли на стол в моей комнате. Дракон при этом настоял на том, чтобы я сначала разложил диван, обычно он стоял сложенным, постелил дорогущее новейшее белье, а потом застелил его покрывалом подстать белью. Белье с покрывалом он вынес из своей каморки.
– Тебе лишние гости нужны? – спросил он перед тем, как отправиться за дамами.
– Не-а, – ответил я.
– Тогда запри дверь на все засовы и никому не открывай. Сошлешься, если что, на меня.
Я пошел запирать двери на засов, а дракон исчез в своей комнате. Вернулся он минут через десять. С дамами.
– Прошу в нашу скромную обитель, – сказал он, распахивая дверь, – конечно, это не пентхаус, ну да как здесь принято говорить, не красна изба углами. Прошу. Располагайтесь, как пожелаете.
Девчата попытались, было, разуться у порога, но дракон их остановил.
– Ни в коем случае, богини, – воскликнул он и сам застегнул ремешок на босоножке, который успела расстегнуть одна из дам. – Уж если чему и поклоняться, так это вашей красоте, а не напольному покрытию.
– Подошвы ж грязные, а у вас тут чисто, – попыталась воспротивиться длинноволосая.
– Привычка разуваться пошла в этой стране от трепетного поклонения коврам во времена среднего социализма, когда ковры были гордостью их хозяев, и по ним нельзя было ступать даже в комнатных тапочках. К ним относились как к реликвиям. А что до грязи, так в форточку с хорошим порывом ветра ее залетает значительно больше. И довольно об этом. Давайте лучше я вам представлю моего соратника и ассистента Константина, Костю или Костика, в общем, как пожелаете.
Длинноволосую красавицу звали Олей, а вторую Ниной. Простые милые имена. Барышни протянули для рукопожатия свои точеные руки с прекрасным маникюром без модного ныне наращивания ногтей, в результате которого руки становятся похожи на когтистые лапы исчадий ада, но я предпочел их (руки) поцеловать.
После знакомства мы сели за стол. Дракон был на высоте. Он обеспечил непринужденную беседу, ни на мгновение не превратив ее в театр одного актера. В общем, к тому моменту, когда он заявил не терпящим возражения тоном:
– А теперь танцы, – мы чувствовали себя если не друзьями, то очень хорошими приятелями.
Я встал, чтобы включить музыкальный центр, но дракон меня остановил:
– Ты куда это? – спросил он.
– У нас вообще-то обычно танцуют под музыку, – ответил я.
– Музыку я беру на себя, – сообщил дракон и хитро подмигнул.
После этого он исчез в своей комнате и буквально через минуту появился с настоящим патефоном в руках. Девчонки при виде этого чуда старины буквально запрыгали от восторга, точно маленькие дети, когда любимый папа вернулся из командировки и привез им гостинец. Взгромоздив патефон на тумбочку, дракон включил музыку. Звук, правда, был непривычный, но вместо древних балалаечников, а я ожидал нечто в этом роде, заиграло что-то вполне современное танцевальное. Если честно, я не очень разбираюсь в попсе и на корчи, так мы называли дискотеку, ходил в последний раз, когда учился классе в восьмом. Дракон оказался великолепным танцором. Девчата были ему подстать. А я танцевал единственный известный мне танец, которому вполне подошло бы название «говномес».
Когда заиграл медляк, дракон пригласил Олю, а я пошел танцевать с Ниной.
– А он что, правда дракон? – спросила Нина.
– По крайней мере, по паспорту, – ответил я.
– А не по паспорту?
– Те люди, которые платят мне зарплату, в этом даже не сомневаются.
– А ты?
– Меня трудно назвать специалистом по драконам.
– Но ты ему веришь?
– Я всем верю до тех пор, пока меня не попросят одолжить денег или дать ключ от квартиры, где деньги лежат.
– А я не могу поверить. Всегда думала, что драконы – сказочные персонажи.
– По мне, так это ты сказочный персонаж.
– Да? И какой же.
– Сказочная женщина.
– Спасибо.
– Это твоим родителям надо говорить спасибо.
Перед окончанием танца дракон прошептал мне на ухо:
– Они из другого мира, так что можешь не опасаться что-либо подхватить.
А под финальные аккорды он взял Олю на руки и скрылся с ней за дверью своей комнаты. Я хотел поставить другую пластинку, но Нина меня остановила:
– Давай побудем в тишине, – предложила она.
Мы вернулись за стол, выпили немного вина, после чего она спросила:
– А ты тоже дракон?
– Куда мне, – ответил я.
– А кто ты?
– Не знаю… наверно, просто никто. Человек без определенного вида биографии. А ты?
– Ты здесь живешь? – ушла она от ответа.
– Живу я в квартире в другом конце Аксая. А это – мое рабочее место.
– И как?
– Что как?
– Как работается.
– Еще не понял. Я с ним только второй день.
– И чем вы с ним занимаетесь?
– Ходим по кабакам. Едим, пьем. Он разглагольствует, я слушаю… Короче говоря, я как девочка из эскорт услуг, только без секса.
– Хорошая работа.
– Не жалуюсь.
– А чем до этого занимался?
– Да так, всякой ерундой.
– Понятно. Ты не обидишься, если я разуюсь? Ноги устали.
– Сделать массаж?
– А ты умеешь?
– Немного.
– Тогда сделай.
– Устраивайся поудобней и давай сюда ноги.
– Сейчас, разуюсь.
– Я все сделаю сам.
Она легла на спину и положила ноги мне на колени. Я снял с нее босоножки и почему-то поставил их на стол. Когда я приступил к массажу, она закрыла глаза. Периодически она постанывала от удовольствия. Ее маленькие ступни со свежим педикюром были настолько восхитительными, что меня так и подмывало продолжить делать массаж ртом, но я не решился.
– У тебя здорово получается, – сообщила Нина, когда процедура подошла к концу. – Чем теперь будем заниматься?
– Целоваться.
– Целоваться? – переспросила она.
– Для этого есть минимум две причины.
– Да? И какие?
– Во-первых, это лучшее чем можно заниматься, когда вот так остаешься наедине.
– А во-вторых?
– А во-вторых, я до конца дней не прощу себя, если мы расстанемся, ни разу не поцеловавшись.
– Я тебе нравлюсь? – спросила она, с обворожительной улыбкой на обворожительных устах.
– Я в восхищении, – вспомнил я слова Бегемота.
– А ты забавный, – сказала Нина и поцеловала меня в губы.
– А ты божественная, – сказал я, целуя ее.
Целовалась она… наверно лучше, чем Мэйлз Дэвис играл на трубе. Не знаю, как еще сказать. Наверно, даже если бы все и закончилось у нас поцелуем, это было бы мое самое яркое сексуальное переживание в жизни. Но за этим поцелуем последовали другие, после которых мы начали снимать друг с друга одежду, медленно, словно у нас впереди была вечность.
– Какая классная постель! – прошептала Нина, когда я сорвал покрывало и положил ее голенькую в постельку.
– Это потому, что я ждал тебя…
Митота четвертая. Мысли дракона
Нина ушла по-английски, пока я спал. От нее остались чуть заметный аромат великолепных духов и незабываемые воспоминания. Вот в кого бы я влюбился, не задумываясь, только вряд ли мы сможем встретиться еще раз. А жаль. В постели она сразу же стала родной. С ней не существовало барьеров, и когда я целовал ее ноги, играл ртом с ее клитором или ласкал языком ее анус, у меня ни на мгновение не возникла мысль, что это может быть хоть сколько-нибудь неприятно. Я наслаждался вкусом и ароматом ее красивого тела, наслаждался ее чертовки приятной на ощупь слегка смугловатой кожей, наслаждался ее присутствием, ее ласками, ее страстью…
Но ушедшее не вернешь, и от понимания этой грустной истины хотелось закрыть глаза, укрыться с головой одеялом и уснуть, грезя о действительно неземной красавице Нине. Желательно, навсегда. Вот только часы на стене напротив показывали, что я уже более двух часов сплю за деньги, и надо приступать к исполнению своих трудовых обязанностей. Как говорится, только тех, кто любит труд, проститутками зовут.
Выматерившись в никуда, я встал с постели. Посещение туалета внесло немного позитива в начало дня. В душе я вновь вспомнил о Нине, и это воспоминание настолько меня возбудило, что пришлось облегчаться юношеским методом. Интересно, какой идиот придумал, что это вредно? Наверно, тот же выживший из ума сексопатолог, который первым решил, что сексуальная норма мужчины в возрасте от двадцати до сорока пяти лет – два-три раза в неделю по полторы-две минуты. Хотя, может, он никогда больше и не мог? Тогда понятно, почему у него руки не доходили.
Приняв душ, я оделся. Затем подошел к двери в вотчину дракона и приложил к ней ухо. Там было тихо, как у негра в гробу. Я уже собрался вернуться на диван и подремать в ожидании дракона, когда мне на глаза попалось его письмо. Разумеется, никуда переться я не хотел. Поэтому вопреки полученным инструкциям, я позвонил в музей по телефону.
– Слушаю вас, – услышал я противный женский голос.
– Здравствуйте. Могу я услышать Кирилла Федоровича?
– А кто его спрашивает?
– Борзяк. Он ждет этого звонка, так что…
– Хорошо, – перебила она меня, – одну минуту.
Минута продлилась целую вечность. Наконец, я услышал голос начальства.
– У аппарата, – сообщил мне Кирилл Федорович.
– Это Борзяк. Я звоню по поводу сегодняшнего мероприятия.
– Ты передал приглашение дракону?
– Разумеется, сразу же, как только он появился.
– И что он ответил?
– Он написал вам письмо. К сожалению, я не смог сразу же вам его передать, так как все это время был занят с драконом. Но вот теперь появилась свободная минутка, и вот я звоню.
– Ну и что он там пишет?
– Не знаю. Это же вам письмо.
– А ты что, не знаешь, что там написано?
– Откуда?
– Ладно, вези его сюда.
– Хорошо. Ждите.
– А вообще нет, вдруг ты ему понадобишься, а тебя нет?
– Тоже верно.
– Ладно, я сам приеду.
– Хорошо, я ему скажу, если появится, но вообще-то он существо капризное и совершенно непредсказуемое.
– Слушай, а давай ты его мне прочтешь по телефону, – решил он после достаточно длительной паузы.
– Одну минуту.
– И что это значит? – спросил он, прослушав сочинение дракона.
– Он так говорит, что не сможет принять ваше приглашение.
– Ну и какого он черта? – в сердцах сказал Кирилл Федорович. – Вот ты с ним все время. Ты можешь объяснить. Вот какого еще ему надо?
– Не знаю, – ответил я. – Он ведь только внешне похож на человека. Мозги же у него совсем не по-нашему устроены. Так что…
– Тебе, наверно, тоже тяжело приходится?
– Как Алисе в дурдоме «Снегурочка».
– Понятно, – он тяжело вздохнул. – Ладно, держись, уже немного осталось.
– Спасибо, – ответил я и положил трубку.
Дракон появился минут через двадцать. Его лицо сияло от удовольствия.
– Вижу, у вас была отличная ночь, – заметил я после того, как мы обменялись приветствиями.
– У тебя тоже получилось не кисло, – ответил на это он.
– А это что? – строго спросил дракон, обнаружив на тумбочке распечатанное письмо.
– Я прочел его по телефону.
– Сам предложил?
– Дал возможность догадаться Кириллу Федоровичу.
– Это правильно. А как отмазался от вопросов и комментариев?
– Сказал, что вы только внешне похожи на человека, так что думаете вы не так, как мы.
– А ты смышленый парень. Вот только опять выкаешь.
– Какие планы на сегодня? – сменил я тему.
– Ты уже завтракал?
– Еще нет.
– Тогда завтракай, а я пока приму душ.
– А потом?
– Не суетись под клиентом.
Дракон пошел плескаться, а я отправился на кухню жарить яичницу и варить кофе. Во время водных процедур дракон что-то отвратительно пел, да так, что мог бы, наверно, перекричать не то, что взлетающий самолет, а взлетающий поезд. Мне же ничего не оставалось, как проглотить его пение вместе с яичницей и кофе.
Выйдя из ванной, дракон заявил:
– Форма одежды походная. Идем на кладбище. Возражений нет?
Возражений у меня не было, и минут через двадцать мы шли по родной для меня версии Аксая. Дракон отказался от идеи ехать на машине и предпочел пройтись. Настроение у него было игривое. Всю дорогу он что-то мурлыкал или насвистывал, а когда мимо нас проходила очередная красотка, он настолько откровенно и с удовольствием ее разглядывал, что от его беззастенчивого взгляда барышни становились застенчивыми. Мой оптимизм значительно поубавился, когда я понял, что дракон тянет меня не на старое, расположенное в центре Аксая кладбище, – оно же единственный аксайский парк времен моего детства, – а на новое, до которого идти хоть и не три дня лесом, но не меньше минут 40. Я люблю прогулки не на столь марафонские дистанции.
У входа на кладбище дракон остановился и торжественно изрек:
– Вот он – истинный оплот вашего идиотизма!
В этот момент он мне напомнил царя Петра, узревшего в северных болотах будущий град имени своего имени.
– Та помпа, с которой вы подходите к вопросу утилизации мертвых тел, – продолжил он, медленно прогуливаясь между могилами, – поистине заслуживает торжественного осмеяния. Подумать только, вы так благоговеете перед разлагающейся человечиной, словно цель вашего бытия – произвести, вырастить, а потом и захоронить труп. При этом вы даже думать боитесь о смерти, изобретя такую же трусливую семантическую успокоительную пилюлю, как переименование тринадцатого этажа в четырнадцатый. Вы так благоговеете перед собственной дохлятиной, что готовы жертвовать живыми ради благополучия и покоя мертвых. И я сейчас не говорю о том, что под свои кладбища вы отводите огромные территории, отнимая их у тех созданий, что жили там испокон веков; и не об уничтожаемых деревьях для производства гробов – вам давно уже на них наплевать, и ваши защитно-экологические выходки не более чем попытка сорвать с кого-нибудь бабки, продемонстрировать, какие вы хорошие и сколотить политический капиталец. Я говор о тех случаях, когда из-за идиотских предрассудков тупых родственников покойных не проводится вскрытие, которое могло бы сделать медицине пусть малюсенький, но шажок вперед; или о тех смертях, что случились из-за того, что очередной мудак предпочел быть закопанным целиком, а не поделиться с другими ставшими ненужными ему органами.
При этом вы считаете глупыми дикарями тех, кто в отличие от вас догадался, что человечина – это мясо, а раз так – его можно есть. Это решение намного гармоничней вашего, так как, поедая тела убитых врагов, эти люди не убивают кого-то еще.
Те же нацисты шокируют вас не столько своей индустрией массовых убийств – христианство, например, уничтожило гораздо больше народа, однако никто не призывает приравнять священников к нацистским преступникам; сколько тем, что они начали использовать убиваемых в практических целях: варить, например, из них мыло или ставить над ними опыты.