Ехидна
Ирина Прис
© Ирина Прис, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Я отложила кисть в сторону и размяла затёкшие пальцы. В комнате заметно похолодало. К краске я принюхалась, но она разъедала глаза, пришлось часом раньше приоткрыть форточку. Баночки с открученными крышечками стояли на столе рядком. Я любила, когда все цвета находились под рукой, не отвлекая меня на поиски нужного оттенка. Маска вопросительно взирала на меня пустыми глазницами. Я критично осмотрела своё творение со всех сторон, и, убедившись, что бронза легла ровно, закрепила её на специальной подставке. Пальцы предательски ныли. Я аккуратно убрала маску на полку для просушки, вытерла кисти растворителем и закрыла баночки, чтобы не засохла краска.
Всего готовых работ было девять. Я ими заслуженно гордилась. На одну маску уходило примерно три-четыре месяца кропотливой работы. Я старалась передать не просто черты, но и эмоции, которые вызывал человек. Одна из масок получилась чересчур реалистичной. Я убрала её на верхнюю полку и накрыла непроницаемой тканью, от греха подальше.
Время за работой пролетело незаметно, а на дворе зачиналась ночь. До наступления кромешной темноты у меня в запасе оставалась пара часов, которые я решила посвятить сну. Мама мне всегда говорила, если ложиться спать на закате, то будет болеть голова. Да, незадача. Прости, мамочка, но мне сегодня выпала ночная смена.
Закрыв форточку и задёрнув шторы, побрела в спальню. Кровать стояла посреди комнаты. От окна тянуло холодом, около стен слишком темно, а возле двери – не разумно. У меня в доме не было люстр, лампочек под потолком. Я предпочитала торшеры и напольные светильники. Из-за этого по дому бродили тени.
Я завела будильник на половину десятого, а затем, укрывшись одеялом, блаженно заснула. Мне сны не снились, и на том спасибо. Разум просто проваливался в бездонную пустоту. Правда, порой, при пробуждении я испытывала тоскливое щемящее сердце чувство. Таблетки по такому случаю ждали на тумбочке. Я старалась ими не злоупотреблять, сохраняя свою независимость.
Будильник вырвал меня из пустоты. Я открыла глаза, окунувшись во тьму. Через пару минут, когда смогла различить контуры предметов, поднялась с кровати. Вот и пришло время зажигать фонари. Фонари, дарившие свет и надежду.
Я облачилась в спецкостюм грязно-зёленого цвета, взяла спортивную тёмно-синюю сумку, собранную с утра и стоявшую в коридоре, немного поразмыслив, прихватила с собой монтировку. Как говорит моя мама, бережённого бог бережёт. Спустившись в подвал, защёлкнула замок и для надёжности подёргала дверь. Прислушавшись к тишине, спустилась по ступенькам вниз. Нашарив на стене тумблер, зажгла свет. На полу, натужно гудя, вспыхнула лампочка. Полностью она не смогла осветить пустой просторный подвал, но бледно-жёлтым светом разогнала темноту по углам. С усилием я повернула ручку люка в полу и открыла крышку.
В подземный тоннель вела вертикальная лестница около пяти метров в высоту. Я осторожно спустилась по ней вниз. Стоило мне ступить на цементный пол, как лампочки, нанизанные, словно гирлянды, вдоль труб и перекрученных между собой кабелей, мигнули. Я насторожилась. Перезагрузка компрессоров осуществляется ровно в полночь, к этому времени дежурный должен совершить обход по юго-западному кругу. Лампочки игриво подмигнули мне.
Никаких предчувствий, знаков свыше, даже видений на яву – лишь отрешённая пустота в сердце. Мама в таких случаях любила говорить: «Ни что не предвещало беды». Да, незадача. Ведь моя мамочка никогда не ошибается. Монтировка в руке придала толику уверенности. На развилке подземного тоннеля я впервые за последние три года сменила маршрут.
В правом коридоре приходилось при ходьбе пригибать голову из-за низко нависавшей водопроводной трубы. У меня всё никак не доходили руки, чтобы поднять повыше подпорки, поэтому всегда ходила по второму тоннелю, где по стенам тянулись только электрические кабели, и ничто не капало на голову. Запах плесени зловонным ароматом облепил меня со всех сторон. Нужно не забыть продезинфицировать, чтобы зараза не доползла до моего дома.
Ослепительная вспышка света прокатилась по тоннелю. Я инстинктивно пригнулась, накрыв голову руками. Лёгкий удар монтировки по затылку привёл меня в чувство. Лампочки лихорадочно замигали, задергались на проводах. Да что же такое творится сегодня в подземельях? Выяснять лично, да еще и в гордом одиночестве я не горела желанием. В голову прилила кровь. Страх. Я рванула вперёд, придерживая левой рукой сумку, чтобы она не колотила по бёдрам.
За мной кто-то бежал, тяжело дыша в спину. Воздух с трудом поступал в лёгкие. Я напрочь забыла про больные артритом коленки и астму, с небывалой скоростью несясь по тоннелю. Горячее дыхание преследователя, другим оно просто не могло быть по определению, настигало меня. Я не была готова умереть в подземелье, поэтому прибавила ходу. Вскоре на стенах тоннеля стали появляться фосфоресцирующие указатели развилок. Я свернула по одному из них и попала в широкий коридор. Бежать на подъём стало труднее. Сумка оттягивала шею назад. Чёрт, надо же ключ достать из кармана, иначе как я попаду в дежурку?
По спине пробежал холодок. А вдруг в комнате никого нет? Ведь неспроста мигают лампочки в тоннеле. Остановиться и всё рационально взвесить мешал страх. Дыхание с хрипом вырывалось из моего горла. Глаза заслезились от перенапряжения. Ладно, добегу до спасительной двери, развернусь и стукну преследователя со всей дури по башке, а потом спокойненько достану ключ из кармана. «А если их там двое?» – услужливо подсказал внутренний голос. Вот только мне его сейчас до полного счастья не хватало.
Два намертво ввинченных в стену фонаря на уровне человеческого роста представили передо мной вожделенную дверь дежурной комнаты. Закрытой двери. Открывающейся мне навстречу двери.
Я влетела в дежурку как балерина, раскинув ноги в прыжке, и, не сумев красиво приземлиться, впечаталась в стол. Валёк, захлопнув дверь, ошарашенно на меня уставился. Опустив поднятую вверх ногу, я, хрипло дыша, села на стул. Вид у меня был заправский: перекошенная красная рожа, всклоченные волосы, а в завершении картины – перепачканный мерцающей плесенью спецкостюм. Неловкое молчание первым нарушил Валёк:
– Меня еще ни разу так никто не сменял с поста.
Я отмахнулась от него рукой, мол, лиха беда начало, дай только отдышаться. Валёк как-то странно обошёл меня стороной. Я на всякий случай скосила глаза за спину, не увязался ли кто за мной. В дежурке кроме нас двоих никого не было.
– За мной гнались, – пояснила я ему, рукавом вытирая пот со лба.
– А это зачем? – поинтересовался Валёк, вытягивая по-гусиному шею и пальцем указывая на монтировку.
– Чтобы от врагов отбиваться, – не слишком уверенно ответила я, пряча её в сумку.
– А…а, – многозначительно протянул Валёк.
– Что с компрессорами? В тоннеле мигает освещение.
– Ничего, – недоумённо пожал плечами Валёк.
Пришла моя очередь удивлённо на него уставиться. Я подошла к мониторам и сверилась с показаниями индикаторов. Всё в норме, никаких сообщений о неисправностях системы. Я отмотала видеозапись к моменту, когда спустилась в тоннель. Никого. Вот я в нерешительности замерла перед развилкой двух коридоров, вот пригнулась, закрыв руками голову, вот побежала, вот выпучила глаза от ужаса – никого, кроме меня, в тоннелях не было.
Валёк сопел над ухом как паровоз.
– Чё, домой не идёшь? – злобно прошипела я, резко поворачиваясь к нему лицом.
Вадек отпрянул от неожиданности. Я разозлилась не на шутку. Ну не могло же мне всё привидеться?! Валёк отошёл от меня подальше, видать, проникнувшись до самых печёнок моим шипением. Надо будет по возвращении домой пересчитать таблетки во флакончике.
В последний момент Валёк решил сохранить своё лицо, и, выпятив грудь колесом, попёр на меня танком.
– Галлюники? – завёлся он, распыляясь всё больше и больше. – Что курим перед сменой? А может, и не только курим, но и попиваем?
Я на долю секунды пожалела, что убрала монтировку в сумку. В дежурке определённо попахивало истерикой. На самом деле Валёк был безобидным соседским мальчишкой, в меру хулиганистым, но обладающим чуткостью к людям, если не считать дурного влияния отца, пытающегося всем доказать, что агрессия – единственный выход в наше довольно непростое время. Высокий, худощавый, но жилистый блондинчик. Чистые серые глаза. Несмотря на некоторые особенности дурного характера, я считала его надёжным сменщиком, потому что только у него хватило ума в нарушении всех протоколов и элементарных мер безопасности, открыть дверь человеку, испуганно бегущему по коридору.
– Прости, – извинилась я перед ним и уже примирительным тоном добавила. – Валь, в последнее время мне что-то мерещится в подземелье. Ты сам понимаешь, к чему приводит стресс.
Валёк виновато опустил глаза. Две недели назад он буквально съехал с катушек.
Пришёл сменить меня по графику. Я устала, поэтому не обратила на его заторможенные движения внимания. И глаза Валька были широко распахнутыми. Лишь дойдя до дома, почувствовала неладное. Во время перезагрузки контейнеров скачет напряжение, и провода издают более низкое гудение. Стукнув себя кулаком по лбу, я поспешила обратно в дежурку. Успела вовремя. Валёк сидел в кресле и тупо пялился в монитор, хихикая. Я включила перезагрузку, а потом сползла по стеночке на пол. Мне пришлось остаться с ним на дежурство. В принципе смена прошла тихо, мы патрулировали юго-западный круг, ловили несуществующих кузнечиков и бабочек, пропололи грядку в ботаническом саду. Валёк устал и заснул на диване в дежурке, а я смотрела в мониторы, хихикая, пока не замигали лампочки.
– Да, стресс, – подтвердил он, удручённо кивая головой.
Мне захотелось его по-дружески обнять, но я сдержала душевный порыв, чтобы не подорвать авторитет сильной и уверенной в себе женщины.
– Прости, – повторила я. – В последнее время я стала какой-то раздражительной и мнительной. Только не вздумай никому проболтаться.
Валёк оценил, как я вежливо его попросила, выразительно поглядывая на сумку с монтировкой, и примирительно сказал:
– Лады. Смену сдал.
– Смену приняла, – ответила я, согласно протоколу.
Валёк собрал свои вещи и замялся перед дверью. Он явно не решался покинуть дежурку в одиночестве. Если честно, то и я боялась остаться одной на всю ночь, но мне не хотелось его ни к чему обязывать. А в своей трусости признаваться тем более.
– Валь, обожди, – остановила я парня. – Дай мне пару минут. Сейчас быстренько проверю оборудование, а потом вместе сходим на обход. А?
Валёк облегченно вздохнул. Ничья гордость не пострадала. Предложенное мною решение устроило обоих. Возможно, что скоро мир всё-таки обрушится нам на голову, заставив встать на колени, поэтому сейчас была благодарна Вальку за маленькую передышку. Мы вышли из дежурки за час до полуночи. Валёк, почувствовав себя мужчиной, предложил пойти в обход после перезагрузки компрессоров и включения фонарей, но мне требовалось побыть одной.
Тишина вздрагивала, нарушаемая нашими шагами. Освещение горело ровным светом. Мы обошли с Вальком коридоры, напрямую примыкающие к подземной электростанции, минуя тёмные и дальние тоннели. Проверили нашу грибную делянку, честно разделив между собой созревший урожай. Монтировка осталась лежать в сумке. Я отгоняла от себя панические мысли, подозревая, что Валёк может ими заразиться от меня. Через четверть малого круга мы добрались до его подвала. Валёк на прощание обнял меня, а потом вскарабкался по лестнице. Я улыбнулась ему, прежде чем он задвинул крышку люка, а потом продолжила обход.
Малый круг закончился, вынудив меня повернуть назад. Через пятнадцать минут я дошла до своего дома. В тоннеле было спокойно. Немного постояв около лестницы, я повторила путь на смену, внимательно осматривая пол коридора. Дойдя до развилки, замешкалась. Поскольку камеры зафиксировали меня одну, я пошла по выверенному маршруту. Никаких признаков чужого присутствия. Впору посыпать голову пеплом и каяться в собственном слабоумии. Я прошла коридор до дежурки, но так ничего и не нашла.
В полночь в городе зажглись фонари.
Мы были небольшим портовым городом, с железнодорожным вокзалом, автостанцией и маленьким аэродромом. Небольшое уточнение, до апокалипсиса. После него мы превратились в неприступную крепость, спрятав основные сооружения, электростанции и прочие объекты под землю. На поверхности остались жилые помещения, поскольку люди не смогли отказаться от солнца, да фонари, отпугивающие разномастных чудищ. Постепенно жизнь наладилась, подземелья расширили и укрепили. Город разделился на круги – огороженные месторасположением районы со своими местными правилами и выборными органами. Удалось восстановить железнодорожное сообщение со столицей и смежными территориями, пустив по рельсам бронепоезд. А вскоре в порт зашёл первый корабль со времён начала апокалипсиса. Мир продолжал жить, не собираясь умирать ни при каких обстоятельствах.
Я вскипятила чай. Размышлять об апокалипсисе на пустой желудок было некомфортно. Достав из сумки бутерброды, приступила к ужину. Часам к трём ночи меня потянуло в сон. Монотонное жужжание техники умиротворяло. Чтобы не заснуть, позвонила сестре, благо в столице удалось сохранить цивилизацию в полном объёме.
– Алло, – раздался низкий хрипловатый голос в трубке.
– Привет, солнышко, это я.
– Что-то стряслось?
– А что, я не могу позвонить тебе просто так? – раздражённо ответила я.
– Ты – нет, – спокойно сказала сестра.
Я немного помолчала в трубку, боясь выпустить тревогу наружу.
– Сегодня испугалась. В тоннеле замигали лампочки, и мне показалось, что за мной кто-то гонится.
– Ты пьёшь таблетки? – перебила меня сестра.
Я не хотела её огорчать и соврала, но мой голос, как всегда, выдал меня с потрохами.
– Тебе ни в коем случае нельзя прерывать лечение, – расстроилась сестра. – Ты хочешь повторения истории? Хочешь расстроить маму? Ведь у тебя всё только наладилось.
– Успокойся сестра, я снова начну их пить. Приедешь на новогодние праздники?
– Ты в своём уме? На дворе апокалипсис, а ты мне предлагаешь ехать к чёрту на кулички?
Да, как-то неудачно вышло. Упоминание апокалипсиса в беседе в последние годы считалось дурным тоном. Конечно же, во всём виноват стресс.
– Ладно, уж и пошутить нельзя, – примирительно сказала я. – Мне пора на обход. Послезавтра буду дежурить днём, созвонимся?
– Поживём, увидим. У нас участились налёты, могут вызвать на сверхурочку. Маме привет передавай.
– Ага. Спокойной ночи.
– Спокойной.
Я положила трубку на рычаг. Тоннели безмолвствовали. Юго-западный круг слыл самым безопасным. На северо-западном участке постоянно происходили инциденты: то с поверхности какое-нибудь чудище провалится в незакрытый люк, то водопроводные трубы взорвутся из-за слишком большого напора, то ещё какая гадость приключится. Про центральный вообще ходили небылицы, будто там все рогатые монстры тусуются, а водка рекой льётся. Восточный круг был окутан непроницаемой тайной. Думаю, что юго-запад отличался от других тем, что на проверку мы оказались дружнее, пусть каждый со своими тараканами в голове, но жители стремились помогать друг другу. С другой стороны, мы не терпели чужаков. Наш круг их просто не пускал к себе. Мы бережно охраняли свои секреты от любопытных.
Я вышла на последний обход в смене. Шаги эхом раскатывались по подземелью. В пять утра только призраков пугать. Я дошла до ботанического сада, когда на поясе сработал дистанционный передатчик, предупреждающий о нарушении периметра. Твою дивизию, ну почему в мою смену случаются все неприятности? На всякий случай я достала из сумки щупы и проверила показания. Кто-то действительно ходил в ботаническом саду. Ехидно представляя, как у всех вытянутся рожи, я с удовольствием врубила боевую тревогу.