– Тогда разговор окончен. Завтра в 9 утра ты должен приступить к своим обязанностям.
Улица Михельсона, на которой в корпусе 4 дома 23 и находился НИЦ, сама была еще тем лабиринтом. Она уходила на пару кварталов как вверх, так и вниз от улицы, как таковой. При этом дома на ней номеровались в совершенно немыслимом порядке. Они были все однотипными, панельными. В них наверняка проживали однотипные панельные люди, в большинстве своем пролетариат. Всеобщая обшарпанность и замусоренность территории нагоняла на Романа тоску. Спрашивать дорогу у местного населения было бесполезно. Оно само толком не ориентировалось в нумерации домов, а про НИЦ «Лабиринт» вообще никто никогда не слышал. Наконец, окончательно заблудившись, Роман уткнулся носом в искомый дом. Вход, как и говорил Максим Харитонович, был с торца здания, и вел прямиком в подвал. О том, что это действительно НИЦ «Лабиринт», говорила лишь напечатанная на машинке надпись на приклеенной к облупившейся зеленой двери бумажке, которую похабно оторвали от листа 11 (а 4) формата.
За входной дверью было поистине царство развитого убожества. Стены и потолок из бетонных блоков и плит никто не удосужился даже покрасить. На полу прямо на голый бетон был неряшливо брошен линолеум депрессивно зеленого цвета. Куда ни глянь, везде ржавели водопроводные и канализационные трубы. Освещалось это великолепие свисающими на проводах лампочками без плафонов.
«Если бы у Минотавра был такой лабиринт, он повесился бы от тоски», – подумал Роман.
Охранял этот чудесный уголок одетый в дырявый спортивный костюм мужчина давно уже пенсионного возраста. Он сидел за столом, который стоял в проходе почти сразу же за входной дверью. Сторож увлеченно читал газету.
– Молодой человек, вы к кому? – спросил он, даже не пытаясь скрыть недовольство по поводу того, что его оторвали от чтения.
Роман показал пропуск.
– Первая дверь направо, – буркнул сторож и вернулся к газете.
На серой от грязи первой двери направо висела табличка: «Колесник. И П». Роман постучал.
– Да, – отозвалось задверье слегка визгливым мужским голосом.
Войдя, Роман очутился в относительно приличном кабинете. Потолок был побелен. Стены отштукатурены и оклеены обоями в цветочек. Вдоль противоположной от двери стены стояла стенка из шифоньера и шкафов с папками. На полу лежал все тот же линолеум, но здесь он, по крайней мере, не бугрился на каждом шагу. Посреди кабинета стоял письменный стол с телефоном. Перед столом примостились целых 3 стула со спинками.
Сам Колесник оказался презабавным типом. Маленький, толстый, почти без шеи. Мордочка круглая. Голова лысая. Один глаз смотрел в переносицу, второй беспорядочно рыскал по пространству. Говорил он, шепелявя и повизгивая. Когда Роман вошел, Колесник ел бутерброд с сыром и копченой колбасой. Своей очереди на столе ждала огромная чашка с жидким кофе.
– Кофе будешь? – спросил он, пригласив Романа сесть.
– Спасибо. Я недавно позавтракал.
– Настоящий. Растворимый. А не какая-нибудь бурда.
– Спасибо.
– Тогда заполняй. Он вынул из ящика и положил на стол несколько машинописных листков бумаги. Назывался этот труд «Анкета испытуемого номер…»
– А почему анкета испытуемого? – спросил Роман.
– Ты название нашей шарашки на двери видел?
– Ну да, только я не понял, что такое НИЦ.
– Научно исследовательский центр. А знаешь, почему наш центр назван «Лабиринтом?»
– Ну…
– А потому, что он и есть лабиринт. А мы в этом лабиринте крысы. Особенно ты.
– Почему?
– Потому что тебя сюда сдали, как в поликлинику, для опытов. О чем нас вчера предупредили по телефону.
– Но почему? – обиженно спросил Роман, которого совершенно не устраивала роль лабораторной крысы.
– По воле партии и народа. Но ты не расстраивайся. Вивисекцию мы не практикуем по причине отсутствия необходимого оборудования, – сказал Колесник и захрюкал от удовольствия.
– Заполнил? Красава! – обрадовался он, когда Роман протянул ему анкету. Он, не читая, отправил ее в ящик стола. – Теперь иди к Жабе… Жанне Петровне. Это в следующий кабинет.
Жанна Петровна оказалась редкостным страшилищем. Лет сорок. Высоченная, тощая, но мосластая. Жабьими у нее были только выпученные глаза, что подчеркивали очки с сильными линзами в дешевой оправе. Ее зубы были зубами кролика-людоеда, а уши, как у прямого потомка Чебурашки.
Не удивительно, что с такой внешностью Жаба Петровна (ее только так и называли за глаза) была совершенно далекой от мира сего, духовной женщиной.
Что же до кабинета, то он был практически таким же, как и у Колесника.
– То, что я вам сообщу, молодой человек, официально в нашей стране отрицается, однако, очень пристально изучается в секретных институтах вроде нашего, – сообщила заговорщическим тоном она. Затем прочла многочасовую лекцию о биоэнергетике, семеричном теле, чакрах, Рерихах, Блавацкой, Джуне, Мессинге и Тибете. Многое было интересно, но большую часть времени Роману пришлось сдерживаться, чтобы не рассмеяться ей в лицо.
– К практической части нашей работы мы перейдем завтра, – сообщила она, закончив ликбез к несказанной радости Романа.
Едва он вышел в коридор, из кабинета выскочил Колесник.
– Зайди ко мне, – попросил он. – Надо подписать подписку о неразглашении.
– Неразглашении чего? – спросил Роман.
– Неразглашении всего. Ты в секретном научно-исследовательском центре особого отдела КГБ, парень. А это, между прочим, не член собачий.
– А выглядит дырой.
– Ну так… Внешняя убогость – лучшая маскировка.
– Должен заметить, что маскировка здесь на высшем уровне.
– А ты как думал. Хочешь анекдот?
– Конечно.
– Знаешь, почему камбала плоская?
– Нет.
– Ее кит шпилил. А знаешь, почему у Жабы Петровны глаза навыкате?
– С щитовидкой проблемы?
– Да нет, просто она случайно увидела, как кит камбалу шпилил.
Слово «трахаться» появилось значительно позже, во времена видеосалонов.
– Теперь прямо по коридору. Там будет Рада Георгиевна, – сообщил Колесник, когда они отсмеялись.
Судя по ее кабинету, Рада Георгиевна была царицей полей в этом царстве убогости. Во-первых, сам кабинет был значительно больше, чем у Жабы и Колесника. Во-вторых, на полу лежал не линолеум, а палас. Вместо стульев для посетителей стояли удобное кресло и диван. Стенка (мебель) была настоящей, югославской. А на одной из полок красовался кассетный «АКАЙ», который хоть и стоил значительно дешевле бобинного, но никак не меньше 2 тысяч рублей.
На вид Раде Георгиевне было лет 20. Среднего роста, худая. Волосы соломенные, собранные в хвост. Немного курносый нос. На лице веснушки. Одета в джинсы, и футболку. На ногах сланцы. Несмотря на внешнюю обыкновенность, Роману она показалась настолько притягательной, что он обмер, едва вошел. Глядя на нее, он видел умопомрачительную женщину с посредственной внешностью. Эта некрасивая красота выбивала из колеи, так как до этого момента он был уверен, что можно быть либо красивым, либо нет.
– Проходите, садитесь, – пригласила она.
– Куда?
– Куда хотите.
– Тогда я в кресло, ели можно.
– Конечно можно, – улыбнулась она, заставив Романа покраснеть, так как он из-за возникшей нелепой робости влюбляющегося юноши почувствовал себя идиотом.
– Я хочу провести гипнотическую сессию. Надеюсь, вы не против? – спросила Рада Георгиевна, когда он сел в кресло. – Вы уже слышали о гипнозе? Или, может быть, были у кого-нибудь на сеансе.
Роман читал о гипнозе в фантастических романах. Там им, правда, владели только инопланетяне. Они, как и Мессинг, о котором только что рассказала Жаба, подавляли своей волей волю других людей, после чего могли делать с ними все, что угодно. Чаще всего для этого они должны были смотреть своим жертвам в глаза.
– Боюсь вас разочаровать, молодой человек, но к настоящему гипнозу это не имеет никакого отношения, как, собственно, и гипноз к человеческой воле, – сказала она, выслушав рассказ Романа.
– Тогда что это такое? – немного растерялся он.
– Похожее на сон совершенно естественное состояние человека. Вы наверняка испытывали его много раз, только не знали, что это и есть гипноз. Думаю, вы сами сейчас в этом убедитесь. Приступим?
– Что нужно делать?
– Ничего особенного. Просто спокойно сидите, слушайте, что я говорю… Выполняйте мои просьбы. Попробуем?
– Давайте.
– Тогда садитесь удобно. Сейчас включу музыку, и приступим. Она включила магнитофон. Заиграло что-то похожее на Жана Мишель Жаре, но более нежное и воздушное.
– Что это? – спросил Роман.
– Китаро, – ответила Рада Георгиевна. – Если хотите, потом перепишете. А сейчас давайте к делу.
– Я готов.
– Закройте глаза. Расслабьте руки…
– Как вы себя чувствуете? – спросила она, когда Роман вынырнул из гипноза.
– Это было что-то. Все такое яркое, как в сказке.
– Отдохнули?
– Великолепно. Только немного голова кружится.
– Это вы не совсем вышли из гипноза. Разбудить?
– Не надо. Это так кайфово.
– Если захотите, я вас научу самостоятельно погружаться в гипноз.
– Конечно, хочу.
– Тогда завтра начнем.
За время пребывания в «Лабиринте» Роман так и не смог понять, зачем такой серьезной организации, как КГБ понадобилась эта шарашка, и для чего Максим Харитонович сплавил его туда.
«Лабиринт» был похож на кружок для психов.
Иван Павлович Коленик считал себя искателем. Всю жизнь он гонялся за летающими тарелками, снежным человеком и прочей подобной хренью. Одновременно с этим он искал окно в параллельный мир, которое, по его мнению, находилось в ростовских катакомбах. Если верить Жабе Петровне, раньше он был относительно нормальным, симпатичным мужчиной. Лет пять назад его мечты сбылись, и он встретил что-то или кого-то из того, что искал. Как гласит легенда, он пропал в катакомбах чуть ли не на глазах у друзей-приятелей. Нашли его через неделю на Комсомольском острове в состоянии острого психоза. В бреду он твердил про сжигающие мозг руки, а когда слегка оклемался, заявил, что ничего не помнит с момента входа в катакомбы. В результате мнения его коллег разделились. Одни считали, что он попросту перебрал алкогольно-наркотического пойла, которое они прихватили с собой с целью активизации астрального восприятия. Более эзотерически задвинутая публика полагала, что он стал жертвой хранителя, который, чтобы сохранить в тайне доверенное ему знание, стер Колескнику память, так как тот слишком близко подошел к опасным для человечества тайнам. После выхода Колесника из психушки его сначала долго допрашивали в КГБ, затем завербовали и назначили директором созданного примерно в то же время «Лабиринта».
Колесник Романом не занимался, поэтому они общались лишь во время кофейных перерывов, на которые он буквально вырывал Романа из цепких когтей Жабы Петровны. В результате Роман попадал из огня да в полымя, так как во время кофепития воодушевленный наличием свободных ушей Колесник нес совершенно невообразимый бред.
– Надеюсь, ты по церквям не шляешься? – спросил он во время одной из первых закофейных бесед.
– Да нет, – ответил Роман. Этот вопрос заставил его слегка растеряться.
– И правильно. Потому что храмы – это жертвенники богам. Не все, а только те, которые создавались по оригинальному плану богов.
– Вы верите в бога? – удивился Роман.
– Не в бога. В богов. Бог – это выдумка предприимчивых негодяев, благодаря которой они уже многие тысячелетия управляют двуногими жабами, позволяя им в качестве награды мнить себя царевнами. Другое дело – периодически спускающиеся на землю с небес в своих огненных колесницах боги. Узнаваемый образ?
– Ну да. Похоже на инопланетян.
– Об инопланетном вторжении на Землю рассказывается в мифах практически всех народов.
– Ну… Мифы могли быть позаимствованы…
– А это? – перебил Романа Колесник и с торжествующим видом положил на стол пачку фотографий.
– Это геоглифы Наска обнаруженные на плато Наска в южном Перу, – рассказывал он, показывая серию фотографий с изображением огромных рисунков на местности, созданных путем рытья неглубоких траншей шириной до 135 сантиметров. – Колибри имеет длину 50 метров, паук – 46, кондор простирается от клюва до перьев хвоста почти на 120 метров, а ящерица имеет длину до 188 метров. И все это сделано с такой точностью, что сегодня, с нашими современными технологиями, невозможно повторить.
А это – развалины древних сооружений в Перу, – показывал он на выложенные из идеально подогнанных друг к другу, причем зачастую весьма причудливым способом многотонных камней стены. – Построено это было высоко в горах из камней, которые доставляли туда хрен знает откуда. Да взять хотя бы пирамиды. Только конченый гуманитарий, неспособный забить гвоздь, может верить в сказку про толпы рабов с примитивными орудиями труда. Любой же более или менее толковый технолог скажет, что для производства предметов с той или иной точностью необходимы, как минимум, на порядок более точное производственное оборудование и измерительный инструмент. И опять же, если цивилизация Египта не была связана с китайской, европейской и американской, почему тогда там тоже полно пирамид?
– А разве пирамиды есть не только в Египте? – удивился Роман.
– Представь себе! Они повсюду. Похоже, в те времена это были типовые сооружения, как у нас сейчас «хрущевки». А раз так, то в те далекие времена существовали не отдельные племена с примитивным развитием техники, а намного более развитая технически, чем наша, цивилизация, покорившая всю планету. Вот только цивилизация эта не была цивилизацией людей, а цивилизацией существ, которые разводили наших предков, как скот. Разумеется, они не использовали людей, как рабов. Зачем, если роботизированный комплекс намного эффективнее? Мясо людей они тоже вряд ли ели, так как в этом случае бойни, а именно бойнями изначально были храмы богов, выглядели бы иначе.
На примере тех же пирамид или русских церквей мы видим строения, которые больше всего похожи на генераторы с излучателями, причем излучатели направлены вверх, в небо, а не в сторону земли. Отсюда напрашивается один единственный вывод: боги сгоняли людей в храмы, где выделяли из них нечто полезное, что потом передавалось на принимающую станцию на орбите. Этим продуктом были наши биологические энергетические поля или тела, после потери которых человек перестает быть человеком. Фактически, от него остается лишь живой труп. Более ценная составляющая человека, или его душа навсегда исчезает в чреве принимающей станции. Отсюда, кстати, и легенда о продаже души дьяволу, который сначала помогает своей жертве в ее земной жизни, а потом забирает навечно ее душу в ад.
Потом с богами что-то произошло, и они покинули землю. Оставшись одни, люди перебрались в постройки богов и уже сами начали пытаться угодить покинувшим их богам. А так как они в этом деле ничего не понимали, вместо отъема биоэнергетической души они стали отнимать у людей жизнь. Так появился обряд жертвоприношений. В принципе то же самое сделали создавшие карго-культ дикари. Слышал про карго-культ?
Его создали дикари с тихоокеанских островов. Во время войны с японцами американцы понастроили на тех островах военные базы с аэродромами. Самолеты привозили провизию, оружие обмундирование и прочую хренотень. Кое-что перепадало и туземцам. Потом война закончилась. Американцы с островов ушли, а любовь к халяве осталась. И дикари решили привлечь внимание железных птиц. Они начали имитировать деятельность солдат. Построили самолеты из веток. Стали зажигать посадочные костры. Посадили дикаря с деревяшками у уха на вышку, как радиста. Так вот, – продолжил он после смеха. – Некоторые храмы такие же беспонтовые, как самолеты из веток, а некоторые еще работают. Поэтому от греха подальше…
А вот Жаба Петровна чуть ли не силой гнала Романа в храм для очищения ауры и кармы. Кроме этого она требовала, чтобы Роман развернул кровать в соответствии с биомагнитной сеткой земли; ел только растительную пищу, а минимум раз в неделю не ел и не пил вообще; вставал в 4 утра и медитировал и молился до восхода солнца. Сначала он пытался отнекиваться, но она была глуха к доводам здравого смысла. В конце концов, Колесник подсказал Роману выход и положения: