Утренняя медсестра раздала всем лекарства, сделала уколы, а потом подошла к Лизиной кровати и сказала:
— Наташа, вас вызывает главврач.
У медсестры был громкий пронзительный голос. И походка была такая же — она словно старалась продырявить шпильками линолеум. Лиза послушно шла за ней по коридору, заранее тревожась. Почему-то шла на ум та, улыбающаяся, словно где-то притаилась, вот-вот выскочит, схватит. Детские страхи, подумала Лиза, ускоряя шаг.
— Вот она, Семен Николаевич, — медсестра распахнула дверь. Главврач — мужчина, успокоенно подумала девушка. Вошла в кабинет и едва не ахнула.
В кабинете было трое врачей: главврач Семен Николаевич, лечащий ее палаты Федор Никитич и незнакомая женщина в белом халате и шапочке — выходит, тоже врач. Женщина улыбалась.
— Садитесь, пожалуйста.
Лиза села, чувствуя, как взгляд женщины пробирает ее.
— Как вас зовут? — спросил Семен Николаевич.
— Не помню.
— Мы называем ее Наташа, — вмешался Федор Никитич.
— Как вы к нам попали?
— Не помню.
— Ну, хоть что-нибудь о себе вы же должны были вспомнить. Федор Никитич, вы гипноз по Салуцкому пробовали?
— Пять сеансов, Семен Николаевич, — откликнулся тот.
— Все безрезультатно.
— Что еще? Аминазин, конечно.
— Да, и суггестал внутривенно, по Коху. В истории болезни все зафиксировано.
Молчи, про себя умоляла Лиза. Прошу тебя, ничего не говори о зоопарке.
Женщина молча улыбалась и продолжала сверлить Лизу темными глазами.
— Ладно, идите пока. У вас сейчас процедуры какие-нибудь? А из родных у вас кто?
— К-кажется, я была замужем. Но ничего вспомнить не могу.
— Федор Никитич, в милицию сведения давали? — обратился главврач к лечащему. — Родные не объявлялись? Ее можно в принципе домой выписывать, если ее есть кому забрать. Состояние стабильное, амнезия лечится порой годами. Работать или учиться она вполне способна.
Федор Никитич неопределенно пожал плечами.
— Давали, конечно. Но никто не откликнулся. Я бы пока подождал немного. Мой прогноз благоприятный, просто не все методы воздействия на мозг опробованы, — он покосился на Лизу, но продолжать не стал. Видимо, его «метод воздействия» путем катания больной по городу на личных «жигулях» не входил в сферу обычного лечения.
— Хорошо, — подытожил главный. — Вы идите, идите, — обернулся он к Лизе. Лиза встала и вышла. Прикрыла дверь и минутку постояла.
— Семен Николаевич, я совершенно согласна с коллегой Громовым, что прогноз вполне благоприятен. Если вы разрешите, я бы занялась ею завтра же, поскольку амнезия в любых ее проявлениях — моя прямая специальность.
— Лидия Сергеевна, вы меня просто обяжете. А заодно поможете коллеге Громову. Договорились, Федор Никитич?
— Договорились.
Лиза отпрянула от двери и поспешила вернуться в палату. Нет, ее никто не заметил, но осадок остался не самый приятный. Непонятно было, откуда берется тревога, но тревога была и тревога эта была самым прямым образом связана с женщиной в белом халате и шапочке. Уже на пороге палаты она обернулась. Дверь в кабинет главного открылась. Вышла женщина и скрылась в коридоре слева от кабинета. Через минуту вышел Федор Никитич и пошел по направлению к ординаторской. Когда он поравнялся с палатой, Лиза тихонько пошла за ним.
— Что? Вопрос ко мне? — повернулся Федор Никитич.
— Да.
— Что? — повторил он, глядя куда-то в сторону.
— Федор Никитич, пожалуйста, свозите меня еще раз в зоопарк. Мне кажется, я смогу вспомнить, если съезжу туда.
— Хорошо. Но не раньше пятницы, — буркнул Федор Никитич, скрываясь в ординаторской.
— Спасибо, — шепнула Лиза и вернулась в палату. Итак, в пятницу она сможет снова посмотреть на медвежат.
— Простите, вас зовут Наташа?
Лиза обернулась.
— Простите, меня Федор Никитич ввел в курс вашей истории болезни и поскольку я ему ассистирую, мне нужно с вами поговорить.
— Прямо сейчас?
— Что вы, не обязательно сейчас. Можно позже. У вас ведь сейчас процедуры.
— Да.
— Тогда после тихого часа.
Тихий час Лиза провела в раздумьях, кто такая эта женщина и почему один вид ее вызывает такую тревогу. Ничего не решила. Встав после тихого часа, выпила положенные три таблетки, съела полдник — ватрушку с компотом, — и еще полчаса слонялась по коридору. Наконец услышала за спиной шелестящий голос:
— Наташа, пожалуйста, пойдемте со мной.
В кабинете ассистентша разложила цветные карточки, предложила Лизе выбрать три самых красивых цвета. Потом начала задавать вопросы, с Лизиной точки зрения совершенно дурацкие и к делу не относящиеся — почему нравятся именно эти цвета, что они означают, как друг с другом могут сочетаться и так далее. Лиза отвечала на все вопросы, с недоумением прислушиваясь к себе — она словно разделилась на две половины. Одна половина почти расслабилась и тупо отвечала на вопросы, задаваемые шелестящим голосом ассистентшей. Другая была скована страхом, который усиливался с каждым вопросом. Страх не имел отношения к смыслу разговора — он был связан, казалось, с чем-то неуловимым в голосе ассистентши.
Ассистентша внезапно собрала все карточки и сказала:
— На первый раз хватит. С вами проводили сеансы неглубокого гипноза?
— Я не знаю, что это за гипноз. Вам лучше спросить Федор Никитича.
— Он лично проводил сеансы? А не Фрида Львовна?
— Нет, он.
Ассистентша вызывала в ней странное чувство — при виде ее оживала какая-то частичка памяти, которая тут же мучительно прерывалась. Это было почти больно.
— Хорошо. Можете идти. Вы хорошо спите?
— Да, вполне хорошо.
— Снов не видите?
— Нет.
— А раньше видели?
— Не помню, — ответила Лиза.
— Ладно, это мы проверим завтра. Все, — ассистентша встала.
Вечером после этого Лиза попросила Федор Никитича:
— Вы не сможете меня завтра отвезти еще раз в зоопарк? Мне очень надо!
Федор Никитич посмотрел на нее внимательно и проворчал:
— Я же говорил — не раньше пятницы. Ну ладно, тогда утром, после обхода. Будьте готовы, у меня мало времени, — и тут же, как видно, смутился от своего тона, и мягко добавил:
— Надолго не получится, не обижайтесь. Понравилась моя книга про медведей?
— Да, — кивнула Лиза.
— Что-нибудь вспомнили?
— Пока нет.
— У вас завтра какие-то процедуры?
— Да, мне ваша… ваш ассистент мне назначил… гипноз назначила.
— Гипноз? Какой ассистент? — поморщился Федор Никитич.
— Ну, та женщина новая.
— Она сказала, что она мой ассистент? — в голосе Федор Никитича слышалось настоящее изумление.
— Да, — ответила Лиза как можно равнодушнее, про себя отметив интонацию собеседника.
— Ладно. Вот что — если она вызовет вас на гипноз, постарайтесь найти меня… а, меня же не будет. Тогда Фриду Львовну. Обязательно, хорошо?
Разговор с Федор Никитичем настораживал, но ей было приятно увериться, что она не так уж неправа в своих подозрениях. Утром Федор Никитич отвез ее в зоопарк и дал денег на такси, извинившись и сославшись на занятость. Лиза сидела, глядя на клетку, где жались друг к другу три медвежьих малыша и тихонько шептала:
— Мальчишки мои хорошие, ну еще немножко потерпите, я придумаю что-нибудь. Медвежата жалобно ворчали и от решетки не уходили.
Прошел час — и все это время она думала, пыталась составить план действий. План не шел дальше попытки побега — вот она мчится к дверям, никто ее не задерживает, она вскакивает в трамвай на кольце, уезжает прочь: куда? К кому? В такси она заплакала от бессилия, и бородатый таксист в беспалых перчатках принялся ее утешать:
— Ой, девушка, не плачьте, что вы. Такая красивая, молодая. Другого себе найдете. Вот сегодня и найдете. У меня глаз верный.
Лиза усмехнулась сквозь слезы, торопливо сунула деньги, выскочила из машины и свернула к боковой калитке больничной ограды. Не хотелось бы, чтобы в отделении заметили, что она на машинах раскатывает вместо положенной прогулки. Прошмыгнула за кусты в больничном садике и вышла на дорожку уже неспешным шагом. Из персонала — никого, несколько бедных шизиков ходят, заложив руки за спину. Лиза сжала кулаки в карманах и направилась к больничному входу. Через полчаса уже обед, потом тихий час, потом ее вызовет эта ассистентша. Уже в отделении она спросила дежурную сестру:
— Скажите, а где Фрида Львовна?
— Фрида Львовна сегодня на конференции, в отделение придет к вечернему обходу.
Вечерний обход в шесть, перед ужином.
А у Федор Никитича дежурство вообще с утра.
Значит, она остается с этой непонятной ассистентшей один на один. Надо отказаться от процедуры. Найти повод. Сказать, например, что: что голова болит. Нет, не причина. Ассистентша может сказать, например, что можно гипнозом снять головную боль. Что же придумать. Может, зубную боль? Нет, с зубами будет ясно сразу, здесь все под рукой, и они сразу поймут, что она увиливает. Она тут же попадет под подозрение. Температура? Не выйдет. Рвота? Боль в животе? Как их вызовешь! Выпрыгнуть из окна? Первый этаж:
— Третье неврологическое, обед! — крикнула сестра.
За обедом Лиза почти ничего не ела. Во время тихого часа пролежала, уставившись в потолок. Вялость сковала руки, ноги, мысли. Потом ее сморила тяжелая дрема, она очнулась от очередного крика:
— Встаем, подходим за лекарствами!
Лекарства, потом полдник, к которому она опять-таки не притронулась. Наконец:
— Наташа, пойдемте на гипноз, — позвала ассистентша, распахивая двери процедурной. Лиза сделала несколько шагов и внезапно ее окатило холодом. Сырым нездешним холодом, от которого подогнулись колени, но зато сразу прояснело в голове. Последние осколки разрушенных воспоминаний сложились в нужный узор. ОНА. Она смотрела на Лизу спокойно, равнодушно, словно заигралась в доброго доктора и забыла о своей настоящей роли. Господи, пожалуйста, взмолилась Лиза. Пожалуйста, пусть что-нибудь произойдет, прямо сейчас.
— Наташа! К тебе пришли! — хриплый жирный голос нянечки Лии Левановны показался сладчайшей музыкой.
— Ко мне? — удивленно переспросила она.
— Иди скорей, муж тебя нашел, — тараторила Лия Левановна, — так переживает, так переживает, иди вниз скорей.
Муж? Димка здесь? Димка пришел!
— Спасибо, Лия Левановна, бегу!
Ни Лиза, ни Лия Левановна не обратили никакого внимания на ассистентшу, которая стояла у распахнутой двери процедурного кабинета. Ассистентша смотрела Лизе вслед с выражением кошки, упустившей мышь. Лиза, впрочем, оглянулась на бегу, но страха не ощутила — чувство радости вытеснило все остальное.
Димку она увидела сверху, в квадрате лестничного пролета.
— Димка! Димочка! — она не сбежала, а скатилась вниз. Димка подхватил ее на руки, закружил, расцеловал.
— Господи, ну ты даешь. Знаешь, как я испугался? — говорил Димка в перерывах между поцелуями. — Уехала — и ни слуху, ни духу. Захожу домой — соседка говорит: не видела. В деканате говорят: а мы ее отчислили за неуспеваемость. Тогда я твой адрес домашний взял из личного дела и поехал в эту твою Пырловку. Приезжаю — а там никого. Спасибо, на эту подружку твою наткнулся.
— На Жеку?
— Да, на нее. Она мне много чего рассказала интересного. Мы с ней все отделения милиции обошли, а их в Москве знаешь сколько! Но на самом-то деле мне эта старушка твоя помогла. Звонит сегодня, тебя спрашивает, я ей — ищем, пропала, а она мне — она в такой-то больнице, скорее, ей угрожает опасность. Я слышу — психушку называет, ну я ноги в руки и за тобой. Ты прости, ты думала, я тебя бросил, да? Дуреха ты моя. Ну, пошли домой. Я тут вещички тебе принес, иди, переоденься. Женька твоя у нас дома, ждет, — Димка на секунду замолк, обнял ее крепко-крепко и сказал тихонечко:
— Я так боялся, что больше тебя не увижу. Прости меня, пожалуйста. Пошли домой скорее.
— Пошли.
— Подождите! Нужно все оформить! — ассистентша свесилась сверху и, судя по всему, намеревалась не только догнать, но и задержать счастливую парочку.
— Дима, бежим! — Лиза схватила Димку за руку и стремительно выбежала на улицу.
— У тебя есть на такси деньги? — крикнула она на бегу.
— Есть!
— Лови машину!
И уже тормозил рядом синий «Жигуль», открывалась на ходу дверца:
— Куда ехать-то?
— На Заморенова! Скорей, скорей! — отчаянно крикнула Лиза, оглядываясь назад. ОНА. Она в одном халате бежала к «Жигулю».
— Мужик, давай, а то нам эта дамочка проблемы устроить грозится, — Димка ткнул водителя в спину двумя сложенными сотенными бумажками.
— Понял, — водитель дал газу.
Женька была вполне жива и здорова.
— Привет, подруга! Классный у тебя мужик! Был бы свободный, точно окрутила бы сразу! Но ты не ревнуй! — Женька крепко обняла Лизу и подтолкнула ее к ванной. — Ну, ты иди отмойся, я тут пока на стол соберу, а Димочка мне поможет.
За обильным обедом аж из пяти блюд Женька рассказала, что удалось узнать в Петровском:
— Короче, ведьма она, эта мачеха твоя. Отца вот-вот в могилу сведет. О детях дело закрыли. Ну, и у всех память поотшибало. Я сама еле от нее ноги унесла. Молчи, Дима, — Женька усмехнулась и кивнула Лизе. — Не верит, понимаешь, что есть на свете всякие силы, в том числе зловредные.
— Да уже почти поверил, — смеялся Димка, обгладывая куриную кость.
— В общем, — Женька отхлебнула пива и зажмурилась, — надо детей найти сначала.
— Детей я нашла.
— Где?
— Тут, рядом. В зоопарке.
— Чего? — хором спросили Димка и Женька.
— В зоопарке, — повторила Лиза. — Она их в медведей превратила.
— Не фига себе. Лиз, у тебя крыша поехала?
— Не поехала у меня крыша, — мрачно ответила Лиза. — Дим, принеси телефон. И мою телефонную книжку дай, пожалуйста.
Димка, ворча, принес и телефон, и книжку. Лиза набрала семь нужных цифр, долго ждала, пока возьмут трубку.
— Добрый вечер. Алису Францевну будьте любезны. Алиса Францевна, это Лиза Казанцева!
— Деточка, слава Богу, с вами все в порядке. Вы дома?
— Да.
— Очень хорошо. Должна вам сказать, что я успела вовремя. От вас беду отвела. Теперь дело за детьми. Вы помните сказку «Дикие лебеди»?
— Помню.
— Вам нужны их вещи. Лучше майки или рубашки. Вы меня поняли?
— Да! — радостно кричала Лиза. — Я их нашла, Алиса Францевна. Я знаю, где они!
— Тем лучше. Только сами за вещами не ездите. И молодой человек ваш тоже пусть не ездит. Завтра из дому выходить не надо.
— Я подругу попрошу.
— Не надо, она ее знает. А впрочем… как знаете.
— А может, можно просто детских вещей взять… любых?
— Нет, нужно то, что носили они. Прошу вас, деточка, позвоните мне обязательно. И завтра — никуда. Ни на шаг!
— Хорошо!
— Я за вещами съезжу. Она наверняка все еще в городе, а папаше твоему скажу, что это для милицейского розыска надо, — Женька затянулась сигаретой. — Если он встанет, конечно. На всякий случай ключ дай.
— Как это — если встанет?
— А он иногда не встает. Она, по-моему, чего-то над ним сотворила, а может, нервное. С ногами непорядок, короче.
— Ничего себе. Нет уж, я с тобой поеду, — возмутилась Лиза, но Женька подмигнула Димке, и тот крепко обнял ее за плечи.
— Нет уж, никуда ты не едешь. Сидишь дома и ждешь меня, — Женька перегнулась через стол и схватила верещавший мобильник. — Привет, любимый! Да, в Москве! Ты меня заберешь? Ой, как ты любезен нынче! Когда? Через полчаса можешь? Я тут рядом, в центре. Адрес? У вас какой дом? — обернулась она к Димке.
— Дом шестнадцать, квартира двадцать семь. Кода нет.
— Дом шестнадцать, я выйду, буду у подъезда! Позвони, как подъедешь! Целую! — Женька отключила мобильник, бросила его на диван и взъерошила волосы. — Ура, господа! Мой возлюбленный не такой уж козел. Решил, видно, помириться, сейчас подъедет на собственной «Ауди» цвэ-та «роз-марин».
— Жека, ты позвони оттуда прямо, хорошо? Ты когда туда пойдешь?
— Да хоть сейчас могу.
— Нет, сейчас, пожалуй, не надо, — задумчиво сказала Лиза.
— Вот как раз сейчас самое время подруга, — Женька снова хлебнула, на этот раз из горлышка бутылки. — Ее сейчас там точно нет. А ночевать, если все нормально, буду у своего.
— А если нет?
— Если я сказала, что все нормально, значит, так и будет, — хихикнула Женька, допивая пиво.