А лето? Чем пахло оно? О, этот запах был самый незабываемый! Раскаленный ас- фальт, плавящийся на солнце, тяжелый дух испарений исходящий от него, а ещё запах пыли, и запах воды исходящий от мокрого тела. Всё лето дети купались в Ручье, загорали на песочке, катались с глинистых обрывистых бережков, и день ото дня становились всё чернее и чернее от нещадно палящего солнца.
Однажды, вот таким жарким летним утром, Ника вместе с подружкой Наташей примчались в Яр, и с удивлением увидели возле труб моста пожилого казаха. Раздевшись до белых кальсон, он купался в ручье, но как-то по-другому, не как все взрослые и даже дети.
Девочки, присев за пригорком, вглядывались в странного старика. Ника узнала его. Этого старика боялись все дети в селе. Он появлялся всегда неожиданно, и, улыбаясь беззубым ртом, долго смотрел на детей, играющих в свои шумные игры. Он смотрел, что-то шептал, а потом разворачивался и медленно брёл куда-то. Конечно, находились самые лихие мальчишки наподобие Борьки или Федьки, которые, отбежав на приличное расстояние, начинали строить рожи, свистеть, улюлюкать вслед старику. Но он, не обращая на них никакого внимания, брел по дороге. И лишь когда назойливость мальчишек становилась чересчур явной, старик поворачивался к ним медленно, и, улыбаясь всем своим страшным уродливым лицом, говорил, укоризненно качая головой:
— Некарашо! Ай, некарашо! Айкен старый, но мно-ого, о-ошень много знает!
Хитро прищурив подслеповатые глаза, он смотрел на мальчишек, потом поднимал скрю- ченный палец, и грозил им. Также хитро улыбаясь, поворачивался, и медленно уходил. А мальчишки начинали зевать, жаловаться на боль в животе, в голове, и вскоре убегали домой. А на следующий день они появлялись в компании сверстников, как ни в чем не бывало. И редко кто уже отваживался дразнить странного уродливого старика, с гла- зами добрыми и наивными, как у ребенка.
Вот и сейчас, сидя за бугорком, девочки тревожно наблюдали за Айкеном. Худой, из-
можденный, в одних белых солдатских кальсонах, он сидел посреди ручья и зачерпывал двумя ладонями воду. Закрыв глаза, и что-то бормоча, он подносил ладони к лицу, и, про- лив обратно в ручей редкие капли, благоговейно зачерпывал воду снова и снова. Наташа, взглянув на Нику, вдруг захихикала нервно, а затем, оглянувшись кругом, зашептала:
— Пойдем отсюда, а то этот колдун заколдует нас с тобой…
— Вот ещё! — в ответ зашептала Ника, недоверчиво взглянув на подружку. — Это чепуха! Папа говорил мне, что Айкен несчастный человек, а вовсе не колдун. И злые колдуны только в сказках бывают…
— А мама мне другое говорила… — заспорила было Наташа, но тут Ника дернула подружку за платье и девочка замолчала, уставившись на старика, который воздев к небу тощие руки, что-то негромко бормотал.
— А почему Айкен в штанах купается? — в раздумье спросила Наташа, но тут- же опять захихикала. — И купается он на самом мелководье. Наверное, боится утонуть!
Девочки тихо засмеялись вместе, но потом Ника предложила:
— А давай скажем ему, где самое глубокое место!
— Ты что! — ахнула Наташа, но Ника уже вскочив, скатывалась по траве вниз к ручью.
Старик, поднявшись на ноги, медленно ступая по скользким камням, брел к берегу, все также бормоча что-то себе под нос, и утирая лицо ладонями.
— Дедушка Айкен! Дедушка Айкен, ты не там купаешься! — остановившись неподалеку, быстро проговорила запыхавшаяся Ника. — Здесь мелко, а вот там, у обрыва самая глуби- на. Вам по пояс будет.
— Ай-вай, девочка! — ласково ответил Айкен, ничуть не удивившись появлению перед со- бой растрепанной девчонки. — Я купаюсь редко. И не стоит больше тревожить Ручей. Пусть он набирает сил и тепла после прохладной ночи. А мне достаточно этого омовения в его священных водах.
— Священных? — удивилась Ника, взглянув с недоумением на подбежавшую к ней под-
ружку. — Это наш-то ручей священный?
Старик, надев зеленые солдатские брюки, да грубую холщовую рубаху, натянул ста- рый потертый пиджак, нацепил на голову традиционную казахскую белую шапочку с загнутыми краями и черным орнаментом по краям, и лишь тогда только он посмотрел на девочек и также ласково, как и в предыдущий раз, произнес:
— Вы ещё малы, и совсем не знаете жизни! Сейчас для вас каждый день хорош, но нас- танет день, и вы почувствуете, где стучит ваше сердце. Как оно быстро бьется и даже иногда болит. И вот тогда вспомните совет старого Айкена. Придите сюда в Яр, и омойте в этом Ручье своё тело и душу. И вам станет тогда сразу легко и хорошо!
Старик улыбнулся девочкам своей страшной улыбкой обезображенного лица, и погладив
каждую по голове, поплелся по тропинке вверх, сильно прихрамывая, и тяжело опираясь на обычную кривую палку.
Девочки переглянулись, и тихо рассмеялись.
— Он точно колдун, только добрый! Не зря мне мама говорила! — наконец важно произ- несла Наташа, а Ника, сбрасывая с себя платьице, воскликнула:
— Побежали, окунемся в Ручье!
— Побежали! — согласно кивнула головой Наташа, и, тоже скинув платьице, бросилась вслед за Никой, быстро бегущей к "священным водам" горного Ручья-речушки.
ГЛАВА 3.
— Эй, лахудра, гляди, жених твой сюда топает! Сейчас он тебя за ручку возьмет и к ма- мочке твоей отведет…
Звонкий мальчишечий голос дразнил, издевался над черноглазой девчонкой лет десяти,
сидящей у края воды и строившей большой " воздушный" замок из песка. Её черные как
смоль волосы падали густой волной на её худенькие плечи, закрывая тонкие ключицы, касаясь щек и пухлых губ, а густая длинная челка прикрывала черные тонкие брови, изогнутые в изящном наклоне.
Приподняв голову, девочка посмотрела на подростка лет пятнадцати — шестнадцати, спускающегося в Яр по тропинке. Он был в клетчатой рубашке, в старом выцветшем три- ко, вытянутом на коленках. Наверное, Володька приехал из-за линии с поля, куда он вместе со своим отцом ездил пропалывать картошку, на старом дребезжащем мотоцикле. У мальчика взъерошены волосы, а лицо розовое, обветренное. Ника смотрела так вни — мательно на подходившего Володю, что тот — же звонкий мальчишечий голос опять ехид- но затянул:
— Ой, как загляделась на своего любимого. Фу-ты, нуты ножки гнуты, у лахудры есть жених!
Раздался хохот, и опять громче всех выделялся из общей толпы все тот — же звонкий въедливый голос. Ника, схватив комок мокрого песка, запустила его в говорившего. Тот — час смех умолк, раздался возмущенный возглас, и обидчик, в свою очередь, схватив ко-мок песка, швырнул его в девочку, осыпав её всю с ног до головы. Затем мальчишка рва- нулся вверх через заросли и колючки чертополоха к высокому обрыву, и уже оттуда закри- чал, потрясая кулаком:
— Я тебе в следующий раз покажу, где раки зимуют!
Девочка молча отряхивала песок с черных густых волос, с тоской поглядывая на подхо- дившего паренька.
— Ника! — строго проговорил паренек. — Ты опять дерешься?
— Нет, это не я дерусь, это всё он, Сенька! Мало я ему вчера по шее дала, так ещё хочет. Говорила спокойно девочка, продолжая выбивать из волос песок.
— Тебя мама зовет кушать! — сообщил паренек, стягивая с себя клетчатую рубашку. Но, увидев, что девочка стала подниматься с песка, проговорил:
— Подожди пять минут, искупаюсь и вместе пойдем!
Ника, недовольно взглянув на ухмыляющихся мальчишек, показала им язык, а затем, опять усевшись на песок, стала ждать Володю. Теперь при нем никто не осмелиться оби- деть её. Володю все мальчишки уважают и даже боятся. Он занимается боксом и только это одно сдерживает сейчас болтливость мальчишек. Но Нике всё равно надоели все эти разговоры, и постоянный смех, насчет жениха и невесты. Как и глупое прозвище "лахуд — ра". Если ей раньше было всё равно, кто и как её обзовет, то с недавних пор становится почему-то стыдно, если при Володе кто-то скажет ей обидное слово.
Мама говорит, что в одно прекрасное время маленькая девочка превращается в девушку. Она начинает чисто и аккуратно одеваться, каждое утро причесывать волосы, и делать всевозможные прически. Например, в виде огромной башни на голове, как у красавицы квартирантки, что поселилась у тети Лены в доме напротив, и которая, иной раз, на голо- ве такой начёс начешет, что куда там Нике до неё, даже если бы до её волос не дотраги- валась расческа целую неделю. А ещё девушка должна уметь ходить на высоких каблу- ках, не падая и не спотыкаясь, что оказывается совсем нелегко. Это Ника уже испытала на себе, едва не свалившись с крыльца, когда в отсутствии старших сестер она решила примерить Ленусины туфли на шпильках. А ещё девушка обязана носить очень смеш- ные лифчики. Почему смешные? Потому что, однажды, она примерила такой лифчик, вы- тащив его из кучи свежестираного белья, сваленного на кушетку в детской комнате. Он был помятый, смешной и нелепый. Ника долго хихикала в детской, пока не пришла Лю- ся и не отобрала его, при этом пребольно щелкнув Нику в лоб. Хотя может и не совсем больно, но всё равно ощутимо. Ну, ничего, она не обижается на старших, которые вообра- жают, что как будто им всё можно. Даже маленьких обижать. Но, скоро её никто не пос- меет обидеть, потому что, кажется, она тоже становится взрослой. Её маленькие блеклые соски на груди болят и даже немного набухли. А это значит…значит…
— Ну, пойдём! — голос Володи вывел её из раздумий, и, вздохнув, Ника поднялась с песка.
— Пойдём! — она прошла вперёд, и услышала, как за спиной кто-то ехидно засмеялся.
— Слушай Вовка, тебе не надоело, что ты ходишь за мной как за маленькой. Все уже сме- ются. Брат и то, за мной так не бегает! — сердито проговорила Ника, сбивая прутом розо- вую головку чертополоха, случайно выросшего прямо у дороги.
— Тебе скоро десять, а мне уже пятнадцать! И я уже почти взрослый, а ты ещё ребенок! — рассудительно отвечал Володя. — И при этом ты забыла, что ты для меня как сестра. Так что успокойся, и не обращай ни на кого внимания. — произнес мальчик, поднимая цве-ток, упавший в придорожную пыль.
— Да! — плаксиво затянула Ника. — Тебе хорошо говорить. Тебя все боятся. А вот меня Сень- ка постоянно обзывает.
— Не обращай внимания!
— А если бы тебя "лахудрой" обзывали, как бы тебе это понравилось! — тянула своё Ника, взбираясь по тропинке вверх, следом за пареньком.
— Тебе надо заплетать волосы в косу, и никто тогда не будет ничего говорить.
Серьёзно произнес Володя, и, взглянув на притихшую девочку, что шла рядом, поднял ру- ку и воткнул розовый цветок колючего чертополоха в её спутанные волосы, черной блестя- щей волной рассыпанные по плечам. Ника подняла голову, внимательно посмотрела на мальчика, и, увидев, что он улыбается, вдруг рассмеялась нежным колокольчатым смехом.
Он протянул ей руку, а она подала ему свою. Грациозно и важно, словно маленькая прин — цесса, которую вот-вот должны ввести в тронный зал.
Только в действительности всё было намного проще. Вместо принца, был обычный маль — чик, вместо принцессы — обычная девочка, а вместо тронного зала — узкая, поросшая тра- вой тропинка, поднимающаяся по пологому склону вверх, из этого волшебного места, под обычным и даже скорее всего смешным названием — Овечий Яр.
Прошел ещё один год. Наступила весна. Промчался месяц март, за ним апрель. Все ждали Первомайских праздников. В садах цвела вишня и яблоня, в воздухе пахло сире- нью и едва уловимым запахом горных тюльпанов. А в домах пахло свежей побелкой. Да и сами дома, такие свежевыбеленные, с подведенным ослепительно черным фундаментом, были торжественны и нарядны, и чем-то даже немного похожи на Нику, которая вышла за калитку и словно в недоумении застыла на одном месте. Но мало ли что сегодня могло показаться этой девочке. Ведь ей даже самой не верится, что это она стоит сейчас такая красивая и нарядная, что даже нравится сама себе. Правда, такое перевоплощение всегда происходит на этот весенний праздник, но едва ли Ника сможет привыкнуть к тому, что творится в её душе, и с ней. Сестры, приехавшие из города на праздничные дни, привезли ей в подарок красивые банты, заплели в косы её длинные непослушные волосы, и в каждую косичку вплели по огромному белому банту. И такое же ослепительно белое платье одето на Нику. Мария специально сшила его к празднику для младшей дочери. На ножках у Ники красуются новенькие, пахнущие кожей сандалии. Их купили всего три дня тому назад в " Детском мире".
Ах, как пахло волнующе в этом магазине, полном таких красивых вещей! У Ники просто перехватывало дыхание от изобилия прекраснейших кукол, выстроившихся в ряд на вит — рине, и не отводящих от девочки своих умоляющих глаз.
— Купи мама, купи! — приставала Ника к матери.
Но Мария, крепко схватив дочь за руку, тащила её к тем стеллажам, где синели, зелене- ли, краснели, желтели и переливались перламутром от яркого света и красок полчища, и просто великое множество туфелек, сандалий, босоножек, тапочек, ботинок и сапожек на любой выбор, вкус, цвет и размер.
А потом, Ника шла домой счастливая и словно оглушенная, одной рукой прижимая к се — бе, новенькие, пахнущие кожей и краской сандалии, а другой, уцепившись за руку матери.
Три дня Ника ходила вокруг сандалий, протирая их каждый раз мягкой тряпочкой и вся- кий раз любуясь ими. Но сегодня праздник, и поэтому она одета красиво и нарядно. Празд-
ничное настроение сегодня не только у её старших сестер и брата Саши, которые разбе — жались со своими друзьями кто куда. Сестры, наверное, умчались в парк, а Саша в кино. Нику они с собой не взяли. Ну и ладно, она не станет плакать, ведь сегодня праздник, и она чувствует себя красавицей. Ей совсем не хочется портить и мять свое новое белоснеж- ное платье, пошитое мамой, и не хочется пачкать в пыли свои новенькие сандалии. Подружка Наташа уехала с родителями куда-то в гости, а друзьям мальчишкам, которые звали её играть то в "чижика", то в "балду", она кратко сказала "нет!" и для убедительности покачала головой. Мальчишки тоже вскоре умчались куда-то, и на улице стало скучно. Ника сбегала домой за огромным воздушным шаром синего цвета, который ей сегодня утром надул брат. За воздушными шарами Саша отстоял в "Детском мире" такую длинную очередь, что поневоле Нике теперь казалось, ничего в мире нет более дорогой ве- щи, чем её воздушный шар. Девочка осторожно поиграла с шариком, походила по тротуа- ру туда — сюда, помахивая им, и вдруг загрустила.
— Нет! Одной играть совершенно не интересно!
Наверное, зря она не убежала с мальчишками. Сейчас они катаются в парке на карусе- лях, или сбивают с тутовника сладкие зернистые ягоды.
Ника с тоской посмотрела на свои новые красные сандалии и вздохнула. Вдруг, громко стукнула соседская калитка, и на дорожке появился Володя. Он удивленно взглянул на девочку, затем восхищенно протянул:
— Ты сегодня такая красивая. В самом деле, настоящая принцесса!
Девочка засмеялась, но затем, смущенно опустив глаза, стала носком новеньких сандалет ковырять сухую землю.
— Давай, поиграем твоим шариком! — предложил, улыбаясь, Володя.
— Давай! — обрадовалась Ника, и стукнула ладошкой по шару.
Синий шар взлетел и когда стал медленно опускаться вниз, тут же резким ударом опять
Был отброшен в сторону девочки. Теперь Ника уже не обращала внимания на свои новенькие сандалии. Подпрыгивая, она старалась дотянуться до шара, и смеялась звонко,
весело, если ей удавалось первой стукнуть по нежной податливой поверхности. Шар, зве — ня подпрыгивал и взмывал вверх. Так они бегали, носились по полянке за домом Ма — рии до тех пор, пока шарик не взлетел вдруг резко вверх, и, подавшись в сторону деревь- ев, не застрял на ветке белой акации. Подумав с минуту, Володя взял Нику на руки и поднял её вверх, к самым ветвям дерева. Девочка, потянувшись к шарику, вдруг почув-