Сейчас она вспоминает о том времени, и кажется, что ей все приснилось. Приснилась строгая, отпаренная утюгом военная форма, скромные лодочки и освещенный утренним солнцем плацдарм. И ежедневное построение. И странные фразы – « так точно» и «разрешите доложить», как-то неестественно, картонно звучавшие в ее исполнении.
Нелепая и плохо сыгранная роль? Жизнь понарошку? Или просто репетиция с треском провалившейся маминой постановки?
Выбор нового пути повлек за собой незамедлительное разрушение прежнего уютного мирка, где с утра она «маршировала» под дудку комдива, а вечером отчитывалась собственному мужу.
Быстро исчезла ячейка общества, в которой присутствовал некто, более десятка лет считавшийся законной половиной. Осколки мозаики, сохранившейся в ее памяти, позволяли вспомнить день, когда она собирала мужа на встречу с одноклассниками. Вот нелепость: социальная сеть, созданная с целью объединять людей, обернулась разлучницей.
София выбирала мужу новый костюм, рубашку и модный галстук, наглаживала стрелки на брюках, она очень старалась, чтобы через пару дней узнать непоправимое.
«Прошло десять лет. Я всегда любила тебя, Коленька. Очень сильно любила и ждала. Нашу встречу определила судьба. Не знаю, как ты, но я уже завтра подам на развод. А там будь, что будет. Нельзя противиться любви, мой дорогой. Ты не поможешь перевезти вещи к маме?»
Муж исчез из жизни Софии вместе с перевозкой вещей к «маме», ушел к вернувшейся из небытия первой любви, к соседке по парте.
Единственной претензией очнувшегося «десятиклассника» была брошенная через порог фраза:
– Ты предала нашу семью, посвятив себя только работе. Даже ребенка и того не смогла мне родить, ничтожество!
Сейчас, вспоминая об этом, София уже смеется. Ей легко. Раньше она недоумевала, как за все это время не разглядела в милом очкарике, переписывающем для нее в институте лекции, абсолютного слепца и импотента.
Ничтожество?
Если женщина не смогла реализоваться в семье, ей остается жить для карьеры и никогда, слышите, никогда не называться «ничтожеством»!
Она начала работать экспертом около пяти лет назад. Путешествуя по Европе, посещая один за другим отели, открывающиеся после реконструкции, София, скрепя сердце, подводила итоги.
Полет фантазии архитекторов, порой запредельный юмор дизайнеров исчерпывали себя. Отели приобретали черты модернизированных, перенасыщенных технологичными новинками, хай-тековских клонов. Декораторы, работающие над отделкой будущих шедевров, развлекались, словно на спор, перегружая примитивное пространство ценнейшими породами дерева, абстракциями из редких камней или гигантскими инсталляциями кристаллов. Коробки с закованными в стекло железобетонными скелетами были полностью лишены жизни. Острые, рваные абрисы техноградных уродцев не гармонировали с природой, вырывались из нее с отчаянным криком.
Огромные суммы, тратящиеся на реновацию, не находили должного отклика в душах постоянных гостей… Или лишь у крайне малого их числа.
Несмотря на бурно развивающиеся технологии, большинство сильных мира предпочитали волшебство архитектуры ускользающего изящного века. Его тайну, готовую исчезнуть и поэтому столь ценную.
Эта Тайна, как хорошее вино, приобретала вкус столетиями.
Некоторые дальновидные дизайнеры научились сочетать в фасадах зданий и в линиях отделки элементы фьюжна, объединяющего новые веяния и наследие прошлого.
Проводя экспертизу таких отелей, София брала простительный грех на душу: она слегка завышала баллы и сознательно не замечала огрехов обслуживания.
Она позволяла себе отдохнуть, не фиксируя внимание на отрицательных моментах в поведении штата, на неуслужливости или нерасторопности официантов и горничных.
Заполнив основные графы анкеты, на следующий день она покидала отели с чувством выполненного долга.
Обычно в путевом листе ее ежеквартальных проверок наряду с жемчужинами архитектурного микса присутствовала пара дизайнерских отелей, которые также требовали экспертизы качества.
Ночевки в них она воспринимала как издержки профессии, как малую толику зла, которое обязано существовать наряду с произведениями искусства. София могла избегать экспертизы линии уникальных отелей, не имеющих звездности. Она предоставила молодым коллегам «удовольствие» проводить ночи в птичьих гнездах, в домах-скворечниках, в перепрофилированных кабинах истребителей, в каютах подводных лодок, ледяных иглу или тюремных камерах.
Увы, ее сознание уже не расширялось до восприятия идей маниакальных дизайнеров.
Исследуя старушку Европу, она могла по пальцам одной руки перечесть отели, нетронутые цивилизацией, сохранившие дух прошлого, не позволившие ноу-хау прикоснуться к себе. Точнее, не позволившие изменить свой внешний облик: начинка, как правило, подвергалась усовершенствованиям.
Одним из них был ОН – отель на южном берегу Женевского озера. Великолепный образец стиля бель эпок[5], знаменитый «Роял-Парк», воздвигнутый в 1907 году как резиденция Эдуарда VII, английского монарха, так полюбившего водуазские вина.
Именно туда лежал ее путь по окончании утомительной командировки.
«Король» покорил ее сердце в два счета. На раз – мелодичным скрипом узорчатых дверей, напомнившим теремки в любимых киносказках, на два – приветственным порывом сквозняка с нотками восторженных и горьких воспоминаний: терпкой разомлевшей на солнце лозы, сладких ароматов монастырского сада, легкого щебета птиц, завораживающего шепота листвы, свежести ветра, веющего с озера, искренности белозубой улыбки портье, услужливости бармена, предлагающего surprise du chef[6]… И, наконец, – доминирующей над всеми составляющими, парящей в воздухе Тайны, присущей всем отелям с историей. Одарив Софию на пару ночей царственным гостеприимством, «Роял-Парк» на веки вечные похитил ее душу.
Но лишь спустя много лет София решилась исполнить мечту – вернуться в полузабытую сказку.
Оставалось ждать пару дней. Отработав последний пункт по экспертному листу, она сядет на глайдер, круглосуточно соединяющий берега озера Леман[7].
– Вот глупые создания. Мушкам простительно, но и ты, мотылек, почему не сообразил? Любопытство наказуемо, не правда ли? – София уже не замечала, что часто разговаривает сама с собой.
Одиночество – награда и наказание за желание остаться свободным.
Женщина, втянув в легкие ароматный яблочный дым электронной сигареты, разглядывала огромную паутинную сеть, которую неутомимый хищник соткал за одну ночь на перилах ее балкона. Не только соткал, но и успел заманить туда немало жертв.
Пора спуститься и оценить бар отеля. Бессмысленное времяпровождение на балконе, созерцание панорамы водной глади и погрузившихся в сумеречную дымку альпийских вершин быстро отупляет. Живая рекламная картинка благополучия и безмятежности щедро предлагала гостям отеля «Мирадор» земной Эдем, затерявшийся среди облачных виноградников.
Дорожный указатель перед началом серпантина нескромно вещал: «Добро пожаловать на Гору Ангелов! Добро пожаловать в Рай!»
Рай для богатых и знаменитых – эти строчки должны были бы стоять ниже мелким шрифтом, но в толерантном обществе нельзя акцентировать внимание на социальной пропасти.
Зачем? Проблем вокруг и так достаточно.
Отложив сигарету, София перевела взгляд на приоткрытую балконную дверь, из которой был виден угол ее номера.
На стенах сьюта пульсировали голографические пейзажи в сопровождении музыкального клипа. Эффект присутствия «to be inside» – модная новинка, которую спешили приобрести все современные отели, лишь бы удовлетворить растущие аппетиты гостей.
Буйство фантастических рисунков на стенах заставило устало поморщиться и отвернуться. София вновь не без омерзения взглянула на дрожащую от порывов ветра паутину.
«Каков хитрец… Притаился в самом углу, притих, делает вид, что ни при чем…»
София, сжавшись от страха, дотронулась кончиком указательного пальца до центра паутины. Ее передернуло.
«Ненавижу мерзких тварей!»
Замысловатый, идеально сплетенный узор заискрился на солнце радужками. В узлах паутины, разбудив неутомимого хозяина, дрожали жемчужины росы. Очнувшийся мотылек затрепетал спеленатыми крылышками – спаси! Убийца, расправив мохнатые ножки, быстро пробежался по своим владениям, ища неведомого врага. Не увидев противника и не заполучив новой жертвы, вернулся в укромный уголок и притих.
«Вот хитрец! – мелькнула озорная мысль. – Сейчас увидим, кто в твоем мире хозяин!»
София, вооружившись ручкой из блокнота, подкралась к паутине и быстрыми движениями, не обращая внимания на панику насекомого, разорвала нити, спутавшие мотылька.
Посадив на ладошку, несколько минут его разглядывала, ища признаки жизни. Увы, паучий яд завершил дело. Жертва заснула навеки.
Вздохнув с сожалением, София сдунула мотылька с ладони и, бросив последний взгляд на сверкнувшую под полуденным солнцем зеркальную озерную гладь, шагнула внутрь номера.
Опять опоздала. Возможно, выйди она на балкон чуть раньше, мотылек бы выжил.
Опоздала. Как и тогда… с Кириллом. Если бы перенесла на день вылет, он не приехал встречать ее в аэропорт и остался жив…
Сколько лет прошло, а рана в груди не затянулась. Чувство вины продолжало терзать нещадно.
После Кирилла у нее был всего один любовник, но о нем она старалась не вспоминать.
Обычное обезболивающее. Несущественное увлечение. Шаг в сторону. Один шаг, не далее. Случайно оступилась, споткнулась и шмыгнула назад, словно нашкодившая кошка.
После Кирилла все было уже не так. Нечестно, не по-настоящему. Бездарно сыгранные дубли. Как, впрочем, и вся ее дальнейшая жизнь – скучный перформанс, написанный на черновиках.
В ресторане отеля присутствовал настоящий бармен, а не бездушная панель выбора напитков и закусок, позволяющая заказать готовые или смешать желаемые коктейли. Все заслужившие пять звезд отели старались сохранять необходимый человеческий персонал. Обслуга набиралась из беженцев стран Карибского бассейна и бывших жителей Исландии и Гренландии.
Успев эмигрировать после наводнения 2020 года и расселиться в глубь материков, многие островные жители так и не смогли интегрироваться и на рынке труда, остались во второй обойме.
Обаятельный пришелец с почившей Доминиканы, «Джек Воробей», сверкнув белоснежной улыбкой, приветствовал вошедшую в бар Софию. Двойник знаменитого пирата, нежное воспоминание о минувшей молодости, являл собой таки эталон услужливости.
– Что пожелаете, мадам? – за одну секунду симпатичный креол материализовался у столика. Французская фраза в его исполнении прозвучала с отрепетированным картавым прононсом.
Женщина, оценив проворность и милый акцент, исподтишка разглядывала доминиканца.
«Хорош…»
Поймав внимательный взгляд дамы, бармен недвусмысленно улыбнулся.
«Молодой человек намерен флиртовать? Неплохо для сорокалетней с хвостиком тетушки, не сделавшей ни одной омолаживающей процедуры, положенной страховкой».
Опустив голову, она непроизвольно облизнула нижнюю губу и в тот же миг представила идеальное тело карибского флибустьера в собственном джакузи на балконе с тем самым рекламным видом. Утопающие в пене, Он и Она чокаются запотевшими бокалами в лучах заходящего солнца и белоснежно улыбаются, доказывая простакам, что жизнь удачна во всех смыслах.
Что ей стоит сделать знак? Она же обычный гость. Имеет право на любой каприз. Проверить персонал на готовность оказать услугу экстра? Уверена – он не откажет, консумация входит в его обязанности… Отель имеет особый ценник для одиноких гостей: от эскорта на приемах до интима в номерах. В данный момент можно рассчитывать на последнее.
От предвкушения доступного удовольствия расшалившаяся кошка внутри Софии зажмурилась и бессовестно замурчала.
– Мадам, – голос молодого человека, соблазнившегося левой прибылью, приобрел нежность шелка, – что пожелаете?
София уже готова была сделать особый заказ, как истеричный женский голос за спиной разрушил наскоро сотканную иллюзию:
– Патрик, у меня нехорошее предчувствие. На каждом шагу попадаются экраны с новостями! И здесь еще один! Пусть бармен отключит его, или ноги моей не будет в этом отеле.
– Cherry, твой маразм по поводу конца света меня достал. Заткнись! – Хриплый баритон коренастого пузана прервал приступ истерии у его спутницы, жемчужно-розово-лиловой блондинки неопределенного возраста и расы – очередной жертвы пластики и липоскульптуры, странного существа с идеально натянутой кожей, детским овалом лица и фигурой старшеклассницы. Заморгав набухшими от слез васильковыми линзами, «барби-долл» накинулась на грубияна:
– Фи, Патрик, фи! Ты приземленный педант! Беби скучно… Quel salaud[8]!
София перевела взгляд на «пирата», вернувшегося за стойку бара. Молодой человек, пряча улыбку, незаметным движением нажал кнопку выключения стенной панели, по которой транслировались последние новости вперемешку с рекламными роликами.
«Еще один балл в пользу отеля – за внимательность к пожеланиям неадекватных гостей».
Приняв заказ от невозмутимого quel salaud, креол обернулся к Софии, внимательно наблюдающей за ним:
– Желаете, смешаю самый вкусный коктейль этого заведения – «Шепот Ангела»? Уверяю, не пожалеете. В равных долях сок папайи, ананаса, манго, немного корицы и тимьяна и завершающая провокационная нотка – рюмка старинного абсента…
– И ты обещаешь, что я услышу его голос? – София подошла к стойке и смело включилась в игру.
«Твой ход!»
Смуглый красавец прищурился и охотно парировал: – Не только обещаю, но и готов выступить посредником между небесами и потрясающей женщиной.
По телу Софии пробежала жаркая волна. Она в смущении опустила голову, понимая, что безудержно краснеет.
Как все просто. Необходимый церемониал соблюден. Неужели у нее на лбу написано – целибат затянулся?
Взяв себя в руки, она вежливо улыбнулась и стойко выдержала откровенно соблазняющий взгляд:
– Смешай для меня самый лучший коктейль в своей жизни, – и, покосившись на бейдж, добавила: – Мигель…
Ноготком постучала по номеру комнаты, выгравированной на электронном ключе.
«Боже, как пошло все прозвучало. „Смешай для меня…“ – мелькнула вдогонку мысль. – Хотя… Кому, какая разница?»
– Спасибо, мадам, за оказанное доверие. Всегда к вашим услугам, исполнить любой каприз почту за честь.
Темные руки Мигеля коснулись напоследок ее спины, ласково скользнув по ней, словно крылья ангела, и исчезли в складках форменного костюма в поисках пластиковой карты.
– Синьора, позвольте, я введу в информационную панель на входе мой персональный код. Не боритесь с мимолетным желанием. Просто нажмите кнопку вызова… И до скорой встречи.
София, откинувшись на подушки, не произнесла ни слова, наблюдая, как быстро одевается исполнивший необременительные внеслужебные обязанности сердцеед. Он явно спешил. К еще одной нажавшей кнопку пульта оголодавшей тетке? Не важно.
«Интересно, каков порядок нулей в счете за тебя, dulce de leche[9]? Завтра узнаю».
И вдруг с порога раздался тихий голос:
– Синьора, берегите себя…
Весьма неожиданно.
Прозвучавшая фраза совершенно не вписывалась в сотканный нечаянной страстью узор и оставляла от наслаждения тропической сладостью горечь.
София решила тогда, что ей почудилось нелепое предостережение. Она в блаженстве зажмурила глаза, стараясь подольше сохранить подаренное тепло.