Мужчина щелкнул фиксаторами дверей, кивнул. Женщина обогнула его и покорно забралась в авто… покорно… И все рывком встало на место.
Ее вели.
Я наконец узнал эту особую посадку головы, чуть склоненную, словно жертва все время ожидает тычка по шее. И этот особый широкий шаг. И неподвижность плеч. И чуть не упустил их, потому что внутренне был настроен на поиск мужчины с девочкой. А тут — тетка, по виду из торговок среднего пошиба, никому не интересная.
Я наверняка видел его раньше, да не обратил внимания. Не подумал, что у вот такой тетки запросто может быть дочь, совершенно беззащитная перед маньяком у себя дома… не подумал, и последняя жертва теперь на моей совести.
— Эй, мут! — громко окликнул я и махнул рукой.
Мужчина мельком глянул без всякого опасения. Уверен в своей силе? Или еще не понял? И уверен, и не понял. Вряд ли кто знает о моей роли в судьбе некоторых мутантов. Я не стремлюсь к славе.
— Превент, — тихо сказал я, быстро сократив расстояние.
Это не было тайным словом мутантов, просто так сейчас принято — первый говорит «превент», а второй — «привет». Мода.
— Поговорим, — приказал я мужчине. — Она пусть едет.
— Пусть едет, — согласился мужчина равнодушно.
Я посмотрел на его толстые ладони. Вот этими мощными пальцами он их душил. Может задушить и меня — если позволю.
— Ее дочь жива?
— Пока жива, — подтвердил убийца.
Он подчинялся, еще не осознавая поражения. Не понимая, что он уже труп. Не убиваю мутантов, но его я сразу решил не оставлять в живых. Он убийца, им и останется, даже если лишить его особой силы магнетизёра.
— Пойдем в камыши.
— Пойдем, — согласился убийца.
Загипнотизировать легко, если приказ не противоречит желаниям жертвы. Значит, он тоже хотел идти со мной в камыши. И мы идем туда, откуда только что выбрался я. Машина за нашими спинами взрыкивает и уезжает. Хорошо, свидетелем меньше. Что она успела увидеть из салона? Надеюсь, ничего.
Он напал на тропе, выждав, чтоб никого рядом не было. Кинулся всем своим тяжеленным телом, вытянув могучие руки. Я приказал ему пойти, и он пошел. А убить попытался по собственному желанию. Он действительно был уверен в своих силах. Двенадцать безнаказанных жертв укрепили его веру в собственную неуязвимость. Может, он даже атаковал меня психически, не знаю. Наверняка атаковал, это же гарантия его победы. Но после девочки с гардером его атаки мне что комариный укус. Кстати, комаров в камышах хватало.
Туда он и упал, в камыши. Убийца не учел, что он для меня — не первый. А я для него — да. Первый и последний в его жизни мутант-ликвидатор. Электротестер вошел точно в мозг, оборвав его жуткую уродливую жизнь. Жаль, что так поздно.
Инструмент пришлось извлечь, преодолев брезгливость, и выкинуть подальше. Не жалко, тестер не оружие, его в любом наборе электрика можно найти. Оружия я вообще никогда не ношу, потому что работаю в центре, а там с этим строго. А убить, если требуется, можно и авторучкой, и бутылкой с дорогим вином — дешевые вина давно продаются в мягкой упаковке. Главное в убийстве вообще не оружие, а готовность убивать. Ну, в данном случае готовности было даже с избытком. Таким монстрам не место на земле. А ведь начинал безобидно…
Хоть это и было очень опасно, но я поговорил с ним, пока мы шли к камышам. Он был самым обычным работягой и семейным тираном. Простой шофер. Просто мужик, требующий, чтоб его желания выполнялись беспрекословно. Любые. Особенно высказанные по дурному настроению. Мало ли таких вокруг нас? Много — но не все мутанты. Потом он заметил, что его желания действительно выполняются беспрекословно. Любые. И постепенно разошелся. Семья молчала, а безнаказанность — страшный яд. Дальше — больше. Семья исчезла, желания стали безумней. Умение принуждать других — сильнее…
Я спросил его, зачем нужно было обязательно убивать. Оказалось — нет, не обязательно. Только когда жертвы не подчинялись. А они не подчинялись. Он же, идиот, требовал, чтоб его ЛЮБИЛИ… И когда приказ не выполняли, он пугался, что жертва выходит из-под контроля. Жертва, вышедшая из-под контроля, много чего могла про него рассказать, потому что желания его были, как у всякого безнаказанного тирана… жутковатыми. Оставалось только ее убить. И он убивал. А потом спокойно знакомился со следующей женщиной, у которой приметил симпатичную дочку, в искренней надежде, что уж в этой-то семье его ПОЛЮБЯТ обе…
Навстречу по тропе прошли два парня, смерили меня цепкими взглядами. Местные. Эти запросто могут приметить здоровяка в камышах. Я даже не пытался оттащить его подальше — и опасно, что застанут за таким занятием, и просто физически невозможно. Не в моих силах утащить полтора центнера по болоту, я все же обычный человек, не чемпион региона по штанге. Пришлось опустить голову, чтоб не запомнили примет. Если и вдруг их просветят на предмет визажа, пусть увидят светлые волосы. Волосы — не страшно, я их перекрашу в любой парикмахерской. Но сменить место жительства теперь придется немедленно. И опасно оставаться, и делать здесь больше нечего. Мутант ликвидирован, но это не приближает к цели, и надо искать дальше. К какой цели? Пока что тайна. По пути к ней могут убить, поэтому лучше не откровенничать — ни в дневниках, ни даже в мыслях.
Плац перед моей многоэтажкой. Блокиратор. Лестница. Еще блокиратор. Общий коридор. Замок. Съемная комната, в которой, кроме рюкзака, ничего моего. Мне хватило пары минут, чтоб забросить его на плечо, проверить комнату на предмет забытых вещей и выйти. Когда над тобой десяток смертных приговоров, поневоле научишься уходить стремительно и без следов.
На плаце я достал свой инфо и на ходу стал заносить в него примечания к беседе с убийцей, пока ничего не забылось. Оставлять о себе такие свидетельства на материальных носителях чрезвычайно опасно, но знания требовалось сохранить, потому что я не только ликвидатор, но и врач. Врач мутантов. Возможно, единственный в своем роде. Записи, собранные воедино, в будущем кому-то сохранят рассудок, а следовательно, и жизнь.
Уже сидя в мобил-салоне общественного транспорта, я бросил взгляд на болото. К нему не спеша шли от своей машины патрульные. Надо полагать, парни заметили тело. Быстро на этот раз. Ничего, пусть ищут.
Как спрятаться в многомиллионной агломерации, если тебя ищет государство? Способов много, все они изложены в многочисленных франшизах, достаточно запросить по инфо — и все они мне не подходят. Можно поменять документы, переселиться на запасную квартиру, сделать пластическую операцию, загримироваться, наконец… много чего можно сделать. Во франшизе, добавлю я. А в жизни… к примеру, рассмотрим вариант со сменой документов. Это ведь не такое уж простое дело. Документы самому не подделать. Значит, их кто-то должен изготовить. Чаще всего этим само государство и занимается — для своих агентов. Значит, оно же подделки и проследит, если что пойдет не так. Существуют, конечно, и криминальные специалисты. Но их надо знать, то есть вращаться в определенной среде. Что означает — и тебя в этой среде знают. И сдадут за милую душу государству по первому запросу. Вот такая она, проза жизни. Только в детективной франшизе можно постучаться в неприметную дверь, сунуть кэш, взять чипированные карты, и все шито-крыто. На самом же деле все эти изготовители фальшивок сотрудничают со спецслужбами, не могут не сотрудничать. Им разрешают вести бизнес, но за это они сдают по первому запросу. А чужаков — и без запроса, по умолчанию.
С тайной квартирой — свои сложности. Кто-то должен ее арендовать, оставить в муниципалке свои данные. Кто? Подразумевается организация, помощники как минимум. Но организация в наш век электроники — это гарантированная засветка в спецслужбах, а у помощников, как правило, длинные языки, куча родственников, друзей, коллег, то есть тоже гарантированная засветка. И не следует забывать про деньги, а их немало требуется для съема постоянной квартиры.
А квартира любовницы, столь излюбленный ход во многих популярных и претендующих на достоверность франшизах — опасность еще большая. Любовница находится слишком близко, чтоб скрыть от нее все следы своей деятельности. И часто попадаются проницательные, догадливые гёрлы. Так что вариант, когда после очередного оповещения по инфо о маньяке надежная квартира превратится в западню, близок к стопроцентному.
Вот поэтому я — одиночка.
Но возможности укрыться от всевидящих глаз все же есть. Одна из них — у меня на коленях. Это обычный рюкзак альпиниста. В разложенном виде он представляет из себя каркасную подвесную палатку, покорители вершин ночуют в таких, подвешиваясь на крюках над пропастью. Но я не альпинист, мне и дерево подойдет. Вообще-то левый берег Нью-Сиба окружен промышленными зонами, и палатку можно бы бросить на ночь в бурьян под любым забором где-нибудь в месте побезлюднее. Поначалу я так и поступал, пока не выяснилось, что и ночами кое-кто бродит. Очень неприятные вышли случаи, еле отбился. А по воздуху ночью никто не ходит, и по деревьям не лазит. Поэтому — дерево. Я предпочитаю клен, у него густая листва, очень удобно.
До темноты я занимаюсь своими делами, таковых и у ликвидатора мутантов хватает — и спокойно приглядываю укромное место. Найти место для ночевки, удовлетворяющее моим строгим условиям, не так просто. Деревьев хватает, но не на каждое заберешься незаметно — и, что более важно, не с каждого подключишься к бесплатной сети. Для этого желательно устроиться буквально под окнами какой-нибудь федеральной конторы, а там, как всем известно, под окнами предпочитают травку и цветы, вовсе не клены. У меня, конечно, имеется пара заранее присмотренных мест, но… уже использованных. А я стараюсь на старые места не возвращаться. Для человека с десятком приговоров вчерашняя ночевка — это сегодняшняя западня.
Идеальное место до темноты найти не удалось. Что ж, выбираю лучшее их худших. Оно далеко на окраине, рядом нет жилья, и если меня рано утром встретят патрульные, у них могут появиться вопросы к парню, идущему непонятно откуда. Зато есть незапароленная сеть, скорее всего, от какой-то из торговых баз, которых поблизости несколько.
Оглядываюсь — никого. Десяток минут — и вот я уже наверху, лежу, покачиваясь, в одноместной палатке-коконе и блаженствую. За день находился до гудения в ногах, еще и в спортзале провел пару часов. Я не любитель единоборств, но при моем образе жизни каким-то видом спорта заниматься жизненно важно. Я выбрал экстрим-танцы. А что? Не боксом же заниматься, тем более не рукопашным боем. Там меня наверняка не раз уже искали.
В палатке уютно, как дома — собственно, это и есть мой настоящий дом. В кармашках под руками всякие приятные мелочи типа орешков, шоколада, сока и завтраков-эспрессо, на груди экран инфо — что еще надо для полного счастья? Вообще-то надо, не был бы лишним душ, но — увы и ах. Душ будет завтра, вместе с посещением бассейна.
В инфо обо мне ни звука. Об убитом в камышах мужчине — тоже. Это, впрочем, ничего не значит. Кто в наше время верит инфо? Только инфосдвинутые, а я не из их числа. В инфо я ищу конкретную информацию, а именно — компаньона для съемного жилья. Палатка — это здорово, но только летом, и то ненадолго. Альпинисты, конечно, ночуют в таких и на высокогорном морозе, но у них нет выбора, а у меня есть. Компаньон — не очень удобно для проживания, люди встречаются разные, часто неприятные, но если требуется избежать внимания следящих программ сыскарей, лучше не найти. Кто-то арендует комнату на себя — и берет компаньона, чтоб выходило подъемно по деньгам. Вариант встречается не так уж часто, потому что в компаньоны обычно берут хорошо знакомых, но тем не менее бывают и такие предложения. Жаль, не сегодня. Но я не отчаиваюсь, оставляю в нужных местах объявления, со временем кто-нибудь откликнется. Пока лето, можно ждать. Эх, непроста жизнь парня вне закона.
После поисков в сети я еще несколько часов работаю. Эта работа доставляет мне истинное наслаждение. Я вообще-то, помимо того, что мутант и преступник, еще уличный музыкант. Я — хороший музыкант, это занятие обеспечивает меня кэшем, достаточным для поддержания довольно высокого уровня жизни. Да, у меня нет квартиры, авто. Но я хожу в платный бассейн, занимаюсь в очень неплохой студии танца, одеваюсь так, что не выделяюсь среди студентов в Старом городе, обедаю в приличных кафе, не особо изучая ценник — и синтезатор у меня из тех, которыми пользуются профессиональные аранжировщики. Немногие из простых парней могут себе позволить такую, не побоюсь сказать, безбедную жизнь. Простые парни вроде меня прямо сейчас вкалывают во вторую смену грузчиками на многочисленных базах и терминалах, или загибаются на конвейерах, или проводят бессонные ночи за рулем такси, или еще где. А я лежу себе, сочиняю очередную мелодию, аранжирую, обрабатываю в музыкальном редакторе, подбираю или придумываю сам подходящий текст — чтоб завтра исполнить ее на одной из площадок кампуса в Городке студентов, или на самом Старом проспекте или даже перед зданием консерватории — там, кстати, за хорошую мелодию кэш идет валом. Красивая легкая жизнь, но для этого надо быть хорошим композитором. Я — очень хороший композитор. Неплохой поэт. Великолепный исполнитель. И гениальный аранжировщик. Вообще-то мое место — на лучших концертных площадках столицы, я считаю, да кто б туда пустил. Социальная пропасть — она не сама возникла, ее старательно выкопали, и простому парню из Сибири в столице светит только изолятор передержки мигрантов, в просторечии — концлагерь.
Я засыпаю под шорох дождя. Дождь — это хорошо, дополнительная гарантия, что никто не станет шарахаться под моим жилищем. Снаружи сыро, ветрено, а в палатке тепло и сухо — благодать. И наконец-то из души уходит постоянная настороженность. Только до утра, но и это хорошо. Может, приснятся светлые сны.
Что неудобно с палаткой — вставать надо рано, пока внизу не появился любопытствующий народ. Но я просыпаюсь, ловко выбираюсь наружу, и через несколько минут уже шагаю к остановке с обычным на вид рюкзаком за спиной. Сегодня я решаю играть на площадках Городка студентов. Это достаточно далеко от Старого города, от костоломов из службы безопасности — и там перспетивная аудитория. Мои песни — для грамотных и культурных, на конечной остановке общественного транспорта их исполнять бессмысленно, не поймут. Поэтому я могу петь в Старом городе, в Городке студентов и еще кое-где в Научном городке. Я сам предпочитаю площадь перед консерваторией, но туда после вчерашнего лучше не соваться. Юная гёрла попала со мной в кусты как раз из консерватории, прямо со скрипкой в руке.
На ходу я быстро привожу себя в порядок. Как? Есть влажные салфетки, есть малый набор путешественника. Хуже с одеждой, она у меня стильная и не терпит небрежного к себе отношения. Ну так я небрежно и не отношусь, упаковываю ее на ночь предельно аккуратно, мне же в ней выступать и вообще бродить перед сотрудниками охраны общественного порядка, их в Городке студентов предостаточно.
— Девочка по воздуху идет…
И зазвенела колокольчиками, полилась прихотливым ручейком мелодия. Вообще, волшебная вещь синтезатор. Что может сравниться с ним? Скрипка? Но это только мелодия. А мой синтезатор поет, звенит и дышит музыкой.
Сегодня я пою про девочек на столбиках. Мода изменчива, и завтра, может, столбики уйдут в небытие, но сегодня девочки на столбиках — обворожительное, незабываемое зрелище. Вот идет, течет толпа студентов, вдруг раздается на мгновение, и становится видна стройненькая, легонькая девочка. Вышагивает себе плавно и спокойно… на две головы выше всех. Потому что туфельки ее — особые. Называются — столбики. Жутко дорогие, жутко стильные. Ажурная конструкция может вознести обладательницу столбиков на полметра вверх, может по желанию опустить. Ходить на столбиках учатся на специальных курсах, учатся долго, и все равно далеко не у всякой получается. Но уж если получается, то — глаз не отвести. И сегодня я пою о них, о девочках на столбиках — волшебных, воздушных созданиях. Пою, играю, продаю готовые рингтоны, у меня они неплохо получаются, я же аранжировщик…
— Первент.
Она стоит рядом, смотрит на меня сверху вниз с холодным интересом, и в ее глазах отчетливо читается десяток смертных приговоров. Юная гёрла из вчерашнего дня. Моя мучительная смерть.
Секунды тянутся медленно-медленно. Почему-то не видно спецназа службы безопасности… Она меня узнала. А не должна бы. Мое вчерашнее внушение было достаточно уверенным. Тогда почему? Устойчивость к внушению, мощная настолько, что способна противостоять даже мне? Нет, магнетизеров я узнаю безошибочно, это часть моей работы. Значит, вчера она пошла в кусты именно со мной, не с выдуманным персонажем. Могу начинать гордиться, надо же, уличный певец очаровал девочку с гардером… Только вот именно мое лицо всплывет, когда ее посветят. Посветили или еще нет? Если посветили, мне конец.