Никогда не теряйте бдительности, детки. Съедят!
Под полом кто–то умер
Старинные напольные часы отбивали двенадцать пополуночи. Звук первого удара всегда был самым нестерпимым. Ревя взбесившимся слоном, он заполнял коридоры, брал штурмом спальни и до предела натягивал барабанные перепонки, поднимаясь всё выше, переходя в стон, истончаясь и вдруг обрываясь в тишину, как в пропасть.
И тут из недр дома раздавался еле слышный и одновременно оглушительный треск. Пол вздувался пузырём и опадал, покрывавшие его плитки фальшивого мрамора шли волнами, подпрыгивали и, выскакивая из пазов, неряшливо задирались, словно рубашка, с которой рывком сдирают свитер. Стены тряслись запуганным кроликом, всё здание содрогалось в приступе малярии.
Мальчик прятался под одеяло, скатывался там в крохотный, незаметный комочек и дрожал минут пятнадцать вместе с домом и ещё час сам по себе. Близко, за тонкой стеной спали родители, но они ничего не слышали и не верили, что еженощно под полом бьётся в судорогах нечто.
– Дорогой, – говорила мама. – Ну что за фантазии?!
«Дорогой» – так она называла мальчика.
– Просто тебя будят дедушкины часы. Ближайшие два дня я занята, но в пятницу обещаю пригласить мастера.
Увы, неделя проходила за неделей, а проклятые старинные ходики так никто и не ремонтировал.
Как это нам знакомо, не правда ли, детки?
– Слушай, – раздражённо бурчал папа, – заканчивал бы ты со своими штучками. Чёртов антиквариат давно пора починить, но по таким проблемам обращайся к маме, пожалуйста. Я лично сплю спокойно и тебе советую не зацикливаться на ерунде. Не приходит сон – смени позу, расслабься или считай овец, что ли. Будь же мужчиной, в конце концов!
Папа всегда обращался к мальчику именно так – «Слушай». Можно было подумать, что у сына вовсе не было имени либо что оно ужасно не нравилось родителям.
Вполне вероятно, что так оно и было. Если кого-нибудь из вас, ребята, зовут Виссарион, Снежана или, скажем, Акакий – не спешите ругать папу с мамой. Неужели они пожелали бы своему ребёнку зла?! Обращайтесь с претензиями к дедушкам и бабушкам – наверняка именно они повинны в экспериментах над беззащитным ребёночком. Пусть теперь компенсируют подарками. И не только на дни рождения, есть много и других достойных праздников.
Мальчик ощущал себя так, будто внутри у него поселились двое. Послушный Дорогой честно пытался следовать рекомендациям: менял позу, считал прыгающих через жёрдочку овец, но, едва пол начинал содрогаться, овцы в панике разбегались, и одинокий мальчик плакал под одеялом, покинутый в беде храпящими в своей спальне родителями.
Деятельный Слушай не мог более терпеть, и у него созрел план…
– И ты действительно полагаешь, что я отправлюсь в мэрию или ещё не знаю куда рыться в груде бумаг? Что за бред сивой кобылы?!
Сивая кобыла, детки – это несчастная, тяжело больная психически лошадь. Серого цвета.
– Папа, – настаивал мальчик, – я тебе точно говорю: у нашего дома есть страшная тайна, и её необходимо выяснить. Под полом здесь наверняка похоронен кто-то умерший жуткой смертью.
Папа побагровел и задышал тяжело, как призовой бык, которого они как-то раз видели на ферме.
– Хорошо, – вдруг сказал он. – Я сделаю это, если ты в ответ пообещаешь, что затем мы больше никогда не услышим про то, что стены ночью пускаются в пляс.
– Обещаю. Только ты честно выясни.
Через неделю папа с видимым удовольствием швырнул на стол нетолстую пачку бумаг с синими печатями.
– Этот особняк ранее принадлежал лучшему городскому пекарю. Ужасный, наверное, был преступник. Построил здание его отец – тоже булочник. Старик, кстати, ещё жив. Единственный, кто здесь умер, – это канарейка. Скончалась в почтенном возрасте. Объелась, кажется, по словам бывшего хозяина – я и с ним беседовал. Возможно, это она расшатывает здание? Ты, кстати, помнишь своё обещание?
Разумеется, папины изыскания ничего не изменили, и у мальчика созрел новый план.
– Конгениально! – воскликнул папа.
Он думал, что это переводится «почти что гениально», но глубоко ошибался. На самом деле это иностранное слово означает «очень близко по духу, равно по таланту», что в данной ситуации абсолютно бессмысленно. С людьми, любящими красивые зарубежные слова, такое случается, ребята: вроде бы сказали что-то, а по сути – промолчали.
– Нет, ты послушай, милая: он требует вскрыть полы!
– Папа, но ведь мы ничего не знаем ни про пекаря, ни тем более про его родителей. А ведь там наверняка были ещё слуги, гости – да куча народу!
– Ты представляешь вообще, сколько это будет стоить?!
– Всё равно, – сказала, входя в комнату, мама, – обойдётся дешевле, чем постоянный семейный психиатр. К тому же ты сам говорил, что в его комнате пора менять отопление.
– Ладно!!! Но пусть он поклянётся…
– Клянусь!
Под полом спальни ничего не оказалось, кроме прогнивших труб.
– Теперь ты доволен? – спросил папа
– Нет.
– По крайней мере, зимой не будешь мёрзнуть.
– При чём тут зима…
Папа хлопнул дверью.
А между тем если бы рабочие сняли трубы, вскрыли фундамент, выкопали яму метра в два глубиной, то… То и тогда ничего бы не обнаружили. Всё было бесполезно, ребятки. И пусть чувствительный мальчик ощущал полуночные толчки и рыдал под одеялом, а его родители спокойно спали. Никого из них нельзя было спасти.
Потому что
под фундаментом,
под слоем почвы,
под развалинами древней крепости, над которыми был выстроен современный город,
под метрами базальта, на котором она была возведена,
под океаном раскалённой магмы,
глубоко-глубоко
во мраке
у самых корней Земли,
но всё же прямо под домом
кто-то
не умер.
Великое путешествие на троих
– Разрешите представиться: Граф Двакула!
Сколько раз он репетировал перед древним трюмо эту фразу, принимая величественные позы или, напротив, отвешивая дурашливые поклоны! Да, в зеркале ничего не отражалось, но перед ним странные па бледного темноволосого молодого человека (а при ближайшем рассмотрении – вампира) выглядели как-то более естественно. Увы, применить результат трудов никак не удавалось: Графа окружали сплошь родственники и знакомые родителей, большинство из которых некогда выбирали ему имя, рассевшись вокруг младенческой люльки и попивая консервированную кровь из старинных хрустальных бокалов, да и прочая родня знала его как облупленного. Образ не-жизни носферату столь архаичен (сами они считают его аристократическим)… Они и днём-то не выходят из дому в основном из-за требований этикета. На самом деле их наследственно-бледная кожа действительно легко сгорает на солнце, но не до такой степени, как это принято считать. И сочетаются браком они в своём узком кругу. Однако законов генетики никто не отменял, так что на лицах и конечностях многих представителей кровососущего племени наблюдаются признаки благородного вырождения. Впрочем, Графа подобное не затронуло. У него были другие проблемы.
И сегодня, забыв о них на время, он впервые (после тщательно рассчитанной осады родителей с использованием лести, обещаний и дедушки, а также ввиду совершеннолетия – накануне ему исполнилось пятьдесят) провёл целый вечер во внешнем мире. Даже посетил клуб и пробовал танцевать хип-хоп! Разговаривал с незнакомыми девушками! А ближе к полуночи оповестил окружающих, что уже порядочно набрался (что было наглой ложью) и что ему пора домой (а вот это – правда, он обещал маме вернуться до рассвета, а летние ночи столь коротки), и с тайной надеждой поинтересовался, не нужно ли кого проводить. Увы, вместо робкой особы слабого пола попутчиками оказались два парня: изящный блондин среднего роста и здоровенный бородатый шатен. Впрочем, и это было кое-что: семейный психоаналитик советовал Графу больше контактировать со сверстниками.
Ввиду позднего времени общественные кареты уже не ходили, и пришлось добираться пешком. По пути молодые люди разговорились на общие темы: спорт, музыка, кино, способы усиления кровопотока при лёгких ранениях и методы их нанесения – и в итоге решили познакомиться. Вот тогда-то и прозвучала давно заученная фраза:
– Разрешите представиться: Граф Двакула!
– Ладно, усекли, – сказал громила. – А зовут-то тебя как?
– Нет, ребята, вы не поняли, – вздохнул вампир. – Граф – это имя. В честь знаменитого предка, основателя нашего рода. Правда, у него была другая фамилия, и титул перешёл по старшей линии. Так что Графом меня просто зовут.
– Значит, кровушку нашу жрёшь, – констатировал крепыш. – Ну и как оно?
– Да никак, собственно, – ответил Граф, которого вдруг повело на откровенность, – в этом и проблема. Понимаете, парни, считается, что все носферату произошли от нетопырей.
– И что?
– А летучие мыши – они, в общем, бывают разные. Ну, большие там, маленькие, злые и не очень. Некоторые растительноядные, и их не так уж мало видов, между прочим…
– Не тяни, а?! – попросил нетерпеливый здоровяк. – Зоология меня уже в школе достала.
– Короче, получилось так, что во мне возобладали тотемные характеристики не той мыши. И при всей вампирской внешности я питаюсь только фруктовыми соками. Несмотря на воспитание и традиции рода.
Громила расхохотался.
– Зря смеётесь, – обиделся Граф. – Между прочим, это наша семейная трагедия, и о ней не принято упоминать в приличном обществе.
– Ни черта! Наше общество – неприличное, так что всё можно.
– Кстати, – добавил вампир, – сок – это кровь фруктов.
– Замётано! А ты кто? – повернулся здоровяк к молчавшему до сей поры блондину.
– Имя моё – Фингерборд из рода Заразихи Пурпурной. Мы происходим из луговых эльфов, но два уж века минуло, как урбанизировались предки наши.
– Стало быть, дивный, – заключил шатен и нехорошо усмехнулся.
– Не совсем, – уже другим, нормальным голосом сказал блондин, оценивающе покосившись на бицепсы собеседника. – Посмотрите на мои уши. Они составляют несчастье моей напрасной жизни.
– А чего: уши как уши. На лопухи не похожи. Обыкновенные.
– То-то и оно. А у эльфов они должны быть блистательно заострены, очертаниями своими пленительно лук напоминая. Я имею в виду не растение, естественно.
– И всего делов?
– Остальные недостатки – следствие неизбежное печального уродства моего. Я ужасно пою, в танце сбиваюсь с ритма, не обладаю поэтическим даром и неважно стреляю из вышеупомянутого лука. Я трижды якшался с человеческими отпрысками и прочим сбродом. Перепившись нектара, но сие меня отнюдь не оправдывает. Приходится признать: я аутсайдер.
– Да и я, в общем, не король Дарин, – вздохнул крепыш. – Ретаболил сын Мезима из рода Двалина Округлого. Гном, короче.
– Постой, – воскликнул Фингерборд, – но в тебе…
– Точно, – улыбнулся сын Мезима. – Ровно сто девяносто пять сантиметров и три хреновых миллиметра впридачу. В штреке не помещаюсь; сажусь гранить алмазы или там обувь тачать – спину через час ломит. Вот ежели бы война случилась – но об этом остаётся только мечтать. И даже тогда мне понадобятся особые доспехи – для переростков.
На некоторое время разговор увял, собеседники брели безмолвно, погрузившись в депрессию. Молчание, естественно, прервал Ретаболил.
– Короче, парни, все мы лузеры. Родня потешается над нами, и девки нас не любят. По крайней мере, порядочные девки. А раз терять нам нечего, то остаётся лишь прославиться. И идейка у меня есть. Давно уже, только в одиночку её не осилить, а компании подходящей до сего момента не было. Я тут в старой книге надыбал карту…
Эльф и вампир потрясённо посмотрели на Ретаболила.
– Ну да, – застеснялся тот, – я люблю читать. Остальные парни, когда намыливались там выпить пива и устроить махаловку, меня с собой не брали. Укоротись сначала, говорили, а то сплошной позор на наши гномьи головы. Я, конечно, понимаю, что чтение – забава для слабаков, а что оставалось делать, когда от скуки маешься. Пристрастился помаленьку. Зато карту отыскал. Ту книжищу, наверное лет триста никто не открывал, вся паутиной покрылась. Клёвый тайник, так что ежели бы не я... В общем, мужики, там указан путь к легендарной Короне Гоблина.
Гном многозначительно замолчал, задрав в ожидании восхищённых восклицаний левую бровь.
– Что-то я не помню никаких легенд об этой короне, – сомнение явственно звучало в голосе Фингерборда.
– Не короне, а Короне. С выражением надо говорить о таких штуках, как эта. И среди наших о ней все знают. Даже анекдоты есть. Значит, собрались гном и эльфийка за Короной. Хотя вы же соли не поймёте, а неприличную часть я в другой раз расскажу. Ну тогда песню:
Раз Гоблин сбирался Две Башни сгубить,
Подобный вастакам и оркам.
Чтоб сонмы народов верней поразить,
Чтоб юным понравиться тёлкам.
Голос у него оказался сиплый и неожиданно тонкий.
– Не надо! – синхронно вскрикнули вампир и эльф. – Мы оценили и верим. Карта при тебе?
– Да нет, я её, по-вашему, на танцульки таскаю? Это ж раритет, памятник средневековья практически. Если вы в доле – принесу.
– А что, собственно, нам терять? – пожал плечами Фингерборд. – Мы же – как ты сформулировал – лузеры. Так, значит, когда пойдём?
Кого-то отпустили в поход за славой легко, у кого-то (у Графа) дома были слёзы и уговоры, но в назначенный час троица собралась у ворот замка Двакул. Помимо дорожной одежды, смены дорожной одежды, смены белья, ещё двух смен белья (путешествие могло оказаться опасным), аптечки и еды на дорогу, вампир захватил с собой семейную реликвию – шпагу, эльф вооружился заговорённым от нечисти мечом (ввиду близости Графа он истерически испускал алое сияние), а также луком и колчаном со стрелами, гном повесил за спину щит и топор, а на голову водрузил шлем. Возможно, наши герои и не смогли бы обратить в бегство вражеский отряд, но одинокую девушку – наверняка.
Идти, естественно, предстояло через пресловутый Тёмный Лес. На опушке эльф повелительным мановением руки остановил спутников.
– Постойте! – воскликнул он. – Я припомнил старинный ритуал, каковой надлежит исполнять пред рискованным деянием. Наше ведь рискованное, не правда ли?
– Ясен пень, – заявил Мезимов сын.
– Это было риторическое высказывание. Фигура речи. Реакция не требовалась. Значит так, о други: сколько нас?
– Ты чего, считать разучился? – осведомился гном.
– Просто отвечайте на вопросы, – прошипел представитель дивного народа. – Так сколько же нас?
– Трое, ежу понятно.
– Сколько у нас шпаг?
– Одна, не видишь, что ли – вон у Графа на перевязи болтается.
– Сколько у нас коней? – не давал себя сбить эльф.
– Ни одной клячи нет! И ежели ты продолжишь свою трепотню в том же темпе, то нам в темнотище предстоит сбивать о всякие коряги свои любимые ноги. Мне это чтой-то не климатит. Двинул я, короче. Граф, за мной! А ты, как закончишь цирк – догоняй.
И гном тяжёлым шагом затопал по тропинке. Носферату пошёл следом.
– Постойте, – закричал Фингерборд, – тут уже немного осталось В общем, один за всех, и все за одного. Но вторую часть нам, между прочим, полагалось произносить хором.
И он последним пересёк границу Тёмного Леса.
На ближайшей поляне путешественников ждал первый сюрприз. На камне у внушительной дыры в земле восседал, положив правую заднюю лапу на левую, бурый зверёк размером с крупную кошку; судя по патетическим передним резцам – грызун.
– Приветствую вас! – воскликнул обитатель поляны. – Я – знаменитый сурок-предсказатель. Прорицаю будущее.
– Открой же нам тайны грядущего, о великий пророк! – попросил эльф. – Ждёт ли нас впереди беда?