И прежде, чем дорогие гости (точнее - их руководитель) успели возразить, он испарился, прихватив транспортное средство. Обратной дороги они не знали, валюту на такси было тратить исключительно жалко, и пришлось войти в вертеп разврата.
Про сам вертеп Лёва отозвался примерно следующим образом:
- И это было таки да!
Казалось бы: что ещё можно добавить? Однако вдумчивый читатель не простит мне, если не узнает в подробностях, что происходило внутри.
Нашу делегацию на пороге заведения встречали девицы, одетые в костюмы от Евы национальной советской расцветки. Однако что-то перепутав (или предугадав?), они размалевали себя под российский триколор, причём в голубое были выкрашены самые дорогие для нас части. Трижды совокупившись с гостями по русскому обычаю (Настя с трудом уклонилась, буквально убежав от рослого аборигена с загребущими нахальными ручищами, не говоря уж про всё остальное), их ввели в зал. Как только они вошли, осанистый метрдотель раскатисто воскликнул:
- Приветствуем к-нские туристы на древний коитянский почва! По старинный московский традиция сегодня в ваша честь бьют фонтаны из чистейшая русская водка "Смирнофф", а всякий присутствующая девушек в обязательный порядок будем мазать чёрный икрой и облизывать. И всё - за ваш счёт, который мы завтра прислать в отель. А теперь - цыгане! Гуляй, щедрый славянский душа!
- Стойте, у нас суточные... Лимит! - взвизгнул ошарашенный размахом празднества Квазимоденко, но было поздно.
На сцену с гиканьем, визгом и иными физиологическими звуками высыпали цыгане обоего пола в цветастых нарядах с разрезами в неподобающих местах. Недостаток этнической принадлежности они с лихвой компенсировали переизбытком темперамента и экспрессии. Дети сексопотамских степей пели, плясали и совершали прочие непотребства, активно и целеустремлённо используя подручные предметы. Позже Лёвушка признался мне, что никогда не встречал столь виртуозного владения гитарой.
Цыган сменили актёры местной театральной труппы. Они представляли нечто из средневековой жизни в переложении на русский вездесущего Либерзона. К сожалению, язык снежной Московии претерпевал в устах лицедеев слишком чудовищные метаморфозы, что, в сочетании с массой съеденного, слизанного и выпитого, несколько затуманивало восприятие аудиовизуальной информации, однако Куперовский запомнил, что пьеса носила крайне нравоучительный характер и была посвящена небольшому эпизоду из истории непростых взаимоотношений двух старинных итальянских родов - Вагинелли и Копулетти. Младшие отпрыски фамилий, Дефлорация Копулетти и Десад Вагинелли, остро взалкали друг друга, но вместо того, чтобы вступить в соответствующую романтическую связь, очертя головы устремились в скоропалительные брачные узы. Действие вертелось вокруг настойчивых попыток родственников образумить парочку и убедить её перестать валять дурака и наконец заняться сексом и столь же упрямого сопротивления юнцов, которых подзуживал священник, глубоко отрицательный персонаж. Однако на авансцену ещё в первом действии вынесли шикарную многоспальную кровать, и по законам жанра уж в третьем-то она должна была заскрипеть. Так и произошло. Молодых всё-таки уломали, и в финале они, сопровождаемые и наставляемые наиболее сексапильными членами обоих семейств, парно, а затем группами и коллективно опробовали сей станок Венеры. Желающие из публики могли присоединиться и присоединялись, так что вскоре мизансцена приняла столь гомерический размах, что и сам Гомер содрогнулся бы. Если бы увидел, конечно.
Грянули аплодисменты. По залу, разнося снедь и услаждая взгляды, засновали официантки в кокетливых белых бюстгальтерах, а вниманием присутствующих вновь насильно завладел метр:
- Ну а сейчас - сюрприз для гости из другая полушария. Излюбленный удовольствий советский граждан - партийный собраний. Повестка дня - аморальный поведений отдельный товарищ. Соседний помещений, пожалуйста.
По бордовой ковровой дорожке публика перешла в... типичный актовый зал, заполненный рядами сцепленных обшарпанных кресел системы "не вставай". На возвышении обнаружились трибуна, стол под зелёным сукном, свисавшим до пола, и несколько стульев. Если предыдущие этапы празднества явно проистекали из давней либерзонады и воспоминаний несравненного Мойши Хаимовича, то текущий момент продемонстрировал неплохую осведомлённость аборигенов о современных происходящему реалиях Страны Советов. Всё было до безобразия знакомо, вот только мебель на сцене буквально громоздилась над залом и, казалось, наезжала на него, да и ораторское место отличалось циклопическими размерами.
- Предлагаю избрать президиум в состав настоящий русский коммунисты, - возгласил герольд.
- И беспартийных, - уточнил Архимандрит Степанович.
Народ затопал, засвистел, заулюлюкал - короче, проголосовал. Советская делегация во главе со своим руководителем по тому же красному половику чинно поднялась на подиум, и тут их взорам открылось такое, что сразу стало очевидно, почему тамошний инвентарь был соединён под непривычными углами и тяготел к гигантизму. Те же вещи с обратной стороны оказались где-то даже изящными и сугубо функциональными.
- В этот миг, - сказал мне Куперовский, - я окончательно понял, почему ответственные товарищи так рвутся в президиум.
Увы, здесь я вынужден умолкнуть, ибо о дальнейшем Клио в Лёвушкином лице вероломно умалчивает, лишь бьётся на полу в безобразных припадках хохота и выдавливает из себя вперемежку с брызгами слюны бессвязные фразы вроде:
- Видел бы ты, как они применяют декоративный бюстик Ленина! А чернильницу! А дырокол!!!
Посему оставляю дальнейшие картины разложения воспалённому и развращённому воображению читателей. Подобно чукотскому барду я описываю только то, что твёрдо знаю. Конечно, недоверчивые граждане могут сказать, что у меня сработал внутренний цензор, а целомудренная Муза возвела барьер на пути перехода печатного слова в непечатное, но я в ответ лишь гордо и решительно пожму плечами и продолжу распутывать клубок сего истинного повествования. А лакуны пусть каждый заполняет самолично, в меру собственной испорченности.
На обратном пути Квазимоденко был печален. Он всё повторял:
- Пятая рюмка коньяка была лишней, - и снова. - Но уж шестую я точно принял зря.
Он чувствовал, что где-то увлёкся, ошибся и потерял бразды и престиж. Он только не понимал, в какой момент это произошло.
Примерно часов в одиннадцать ночи в дверь Куперовского постучали. На пороге заламывала руки Анастасия в чём-то воздушном, что хотелось бы назвать пеньюаром, если бы некоторые особенности покроя не выдавали ночную рубашку от кутюр Нижнеморквашинской швейной фабрики.
- Лёва, - простонала девушка, - реалии растленной центральноамериканской буржуазной жизни разрушили мой строгий моральный кодекс невинной строительницы коммунизма с демократическим лицом. Я так больше не могу. Я решилась пасть. Помоги же мне!
- С восхищением, - ответствовал Лёвушка, принял гостью в объятья и проследовал с ней на то ложе, что с водяным матрацем.
* * *
На следующий день Квазимоденко наотрез отказался участвовать в экскурсии.
- Езжайте сами, - с умудрённым видом бывалого жителя Земли произнёс он, - а я уж побуду здесь, в гостинице. Хватит с меня всего этого.
И он действительно остался в своём люксе, заперев дверь, отключив телевизор и медитируя над прихваченным из дома номером газеты "Правда раскрепощённого Востока".
Гид и водитель были непривычно мрачны. На улицах Коитуса также резко увеличилась доля чёрного цвета. Не заметить это было бы трудновато.
- Что стряслось? - спросил Лёва. - В стране траур?
- О-о, - простонал шофёр, - теперь каждый неделя день траур.
- Да, - подтвердил гид, - над вольной Сексопотамией нависла тяжёлая опасность. Впрочем, вам это ни к чему, вы - всего лишь гости, хотя и дорогие.
- Вы ошибаетесь, нам интересно. И мы постараемся помочь во всём, что будет в наших силах! - пылко воскликнула Анастасия.
- Вряд ли, но почему не рассказать? История это давняя. Около пятнадцати лет тому назад в водах Карибского моря появился пират Эгг по кличке Большой Джо. Среди прочих флибустьеров он выделялся тем, что в качестве объекта своих преступных деяний выбрал именно и исключительно наши края. Его быстроходные катера легко настигали сексопотамские корабли, после чего экспортный груз отправлялся за борт, суда - на дно, а экипажи исчезали бесследно. Долгое время мы считали, что их жестоко убивают, но оказалось, что участь этих несчастных была ещё плачевнее. Чудом вырвавшийся из плена член команды одного из лайнеров поведал потрясённым секстантам, что головорезы Джо Эгга доставляют их братьев и сестёр в США, где те вынуждены ради куска хлеба трудиться мусорщиками и мойщиками окон. Дальше - больше. Кровожадный джентльмен удачи и его присные стали совершать налёты на прибрежные города и посёлки, хватать наших юношей и дев и продавать их в вечное рабство в сегрегированные католические аббатства, где тем уже не суждено насладиться радостями бытия. Теперь же Эгг вознамерился захватить власть над всей Сексопотамией. Почти не скрываясь, его костоломы готовят заговор против законно избранного президента. Мы с ужасом думаем о будущем. Установив в стране личную диктатуру, Большой Джо планирует лишить её народ главного богатства - свободной любви, насадить по всей территории монастыри и воскресные школы, закрыть эротические кинотеатры, стриптиз-клубы и иные общеобразовательные учреждения и ликвидировать традиционные ремёсла и основные отрасли промышленности. Экономика государства должна быть переведена на производство молитвенников и распятий, а его жители - прозябать в постах, раскаянии и слезах.
- И ничего нельзя предпринять? - спросил Куперовский.
- Увы, - поник головой гид, - он слишком силён, у него много людей, а мы даже не имеем настоящей армии и полиции. Конечно, если бы Эгг куда-нибудь исчез, то вся банда, дисциплина в которой держится исключительно на его личном авторитете, вмиг бы разбежалась, а с наиболее неповоротливыми мы справились бы сами. Однако об этом приходится только мечтать, он напорист, удачлив и всегда окружён телохранителями. Боюсь, что уже в следующем году, а то и раньше нарисованная мной картина станет реальностью.
- Либерзон предупреждать нас, - сумрачно проговорил водитель. - Он говорить, что это самый чёрный колдовство от клерикальный круги. Он называть это "православие, самодержавие, народность".
- Погодите, - перебил Лёва, - значит, главную проблему представляет сам Большой Джо, а не его команда?
- Да, - согласился экскурсовод, - а что толку?
- А то, что мы попытаемся вам помочь. Везите нас назад в отель, нам необходимо посоветоваться с шефом.
- Нет, нет и нет! - отчеканил Квазимоденко. - Не хватало мне ещё забот с вмешательством во внутренние дела иного государства. Пусть сами выпутываются.
- Но ведь речь идёт о поддержке национально-освободительного движения, - настаивал Куперовский. - Разве вас в спецшколе не учили оказывать ему всяческую поддержку?
- Это в какой ещё "спецшколе"? - набычился Архимандрит Степанович.
- В математической, - нашёлся Лёвушка, догадавшись, что вождь хочет сохранить хотя бы формальное инкогнито.
- То-то. А помощь моя будет заключаться в том, что я вам с Анастасией не буду ничего ни разрешать, ни запрещать. Можете действовать, но считайте, что я не в курсе.
- С компетентным руководством не получилось, - коротко отчитался Лёва перед тремя соратниками. - Попробуем обойтись. На острие атаки буду я, - и он вытянулся во все свои сто шестьдесят пять исполненных отваги сантиметров. - Однако мне понадобятся сведения и аксессуары.
- С оборудованием проблем не будет, - заявил гид, - по совместительству я начальник и единственный сотрудник местной контрразведки.
- Вы, иностранец? - удивилась Настя. - Но почему?
- Остальные отказаться, - пояснил шофёр. - Очень лениться, говорить, что западло.
- Какого рода информация вам требуется? - спросил экскурсовод-многостаночник.
Этого Куперовский и сам не знал. Собственно говоря, свою последнюю фразу маленький Джеймс Бонд произнёс просто потому, что она здорово звучала. Однако, справившись с мыслями, он нашёлся:
- Ну, например, каковы маршруты передвижения Эгга?
Положительно, он сам себе нравился.
- Нет ничего проще. Большой Джо - человек устойчивых привычек. Завтра пятница, значит, у него в программе посещение зоопарка. Его успокаивает зрелище зверей в клетках. В субботу Эгг отдыхает на заброшенном пляже в бухте Баия де лос Путаньерос. В воскресенье он посещает часовню, где общается с Богом. Аудиенция обычно продолжается с девяти до обеда, тет-а-тет, охрана остаётся снаружи. После обеда он до вечера вынашивает коварные замыслы. В понедельник...
- Достаточно, - сказал Лёва. - Начнём завтра. Мой план таков...
* * *
Ровно в десять утра у ворот столичного зверинца затормозил бордовый лимузин. Из него высыпалась группа крепких молодых людей в чёрных костюмах и тёмных очках. Они образовали кольцо, которое окружило неторопливо вылезшего из задней дверцы видного мужчину лет сорока пяти с хищной внешностью, несколько подпорченной брюзгливо поджатыми губами. Он был одет в белое с алой розой в лацкане и чёрными пистолетами во всех карманах и под мышками. Наиболее сообразительные читатели уже могли бы и догадаться, что перед ними предстал сам Большой Джо.
Куперовский это тоже вскоре понял, едва сверился с фотокарточкой, любезно предоставленной местной контрразведкой. Он сидел, укрывшись за флюгером, на крыше дома, примыкавшего к площади перед зоосадом. Рядом с ним лежали три импортных (аборигены Сексопотамии, напомню, не охотились и не воевали) дротика из фондов кунсткамеры. В действие вступал первый пункт гениального плана. Лёва прицелился в пирата и одно за другим метнул в него все свои копья. Первые два пролетели мимо. Однако не зря накануне наш герой три часа упражнялся за городом в силе и точности броска. Третий дротик метко поразил - однако, к сожалению, не Эгга. Заострённый наконечник вдребезги разнёс установленную на постаменте в центре фонтана историческую реликвию - большую пивную кружку Либерзона. Позже хозяевам удалось собрать осколки и кое-как отреставрировать раритет, однако мэр уже никогда не мог, как в былые лета, отметить день рождения Мойши Хаимовича добрым глотком из его посудины. Так или иначе, первый вариант покушения не сработал, но имелись ещё два.
Оставив троих секьюрити осыпать окрестности пулями, Джо неторопливо вошёл в зоопарк. Пока он опытным глазом бывалого притеснителя и угнетателя оценивал вид и условия содержания копытных, птиц, приматов, ничего особенного не происходило. Однако едва корсар достиг секции хищников, как дверцы клеток отворились, и львы, тигры, пантеры, оцелоты и ягуар вышли наружу. Надо сказать, что Лёвушка за хлопотами позабыл лично проверить установленную аборигенами автоматику, поэтому всё сработало как надо. Побледневшие охранники попытались собственными дрожащими телами прикрыть босса, но Большой Джо, отстранив их, самолично вышел вперёд. Расставив ноги и скрестив руки на груди, он встал в пяти метрах от хищников, сверля их тяжёлым взглядом голубых глубоко сидящих глаз. Огромные кошки выдержали не более минуты. Продолжая рычать и сохраняя выражение свирепости на мордах, они попятились и укрылись в клетках, ворча и скалясь.
- Даже зверей он запугал, - в сердцах воскликнул гид.
Мерзко ухмыляясь, гангстер во главе колонны своих мафиози обозрел оставшихся животных и возвратился ко входу. Вокруг лимузина, постукивая перед собой тросточкой, бродил невысокий человечек в огненно-красном пиджаке, жёлтых штанах с колокольчиками понизу и непрозрачных чёрных очках и дёргал за дверные ручки. Судя по продувной улыбке слепца, он намеревался угнать автомобиль.